Глава одиннадцатая
Программа спутникового контроля включила разговор полковника Хантера с кем-то, кто ему позвонил. Переводили вчетвером, но уровень знания английского языка оказался у всех примерно одинаковым. Все сумели определить, что разговор этот важный. Машинный перевод добавил немного нюансов, а хотелось бы знать более точный.
– У тебя последний номер в трубке сохранился? – спросил Лесничий Суматоху.
– Конечно.
– Позвони. Узнай, записали ли они этот разговор? Если записали, скажи, что нам очень важен построчный перевод. Смысл мы поняли, но требуется уточнение.
Суматоха начал звонить, но тут программа на ноутбуке зафиксировала еще один разговор. Теперь уже звонил сам Докхантер, и звонил, как показала программа, в Московскую область. Здесь разговор велся почему-то на двух языках, хотя было явно заметно, что оба собеседника владеют хорошо и русским, и английским. Разговор вообще не понравился Лесничему как раз тем, что был более понятным. И, как только он завершился, командир поторопил Суматоху.
– Звони быстрее. Time’s not on our side… – Надо еще успеть Алекса навестить.
И опять Суматоха, едва начав набирать номер, вынужден был прерваться. Программа спутникового контроля была настроена компьютерщиками ГРУ на стационаре и, автоматически зарегистрировав номер, по которому звонил Докхантер, взяла его под контроль. Человек, которого Докхантер называл Бобом, позвонил дважды. Оба раза называл себя Борисом и приказывал кому-то прибыть к нему немедленно для срочной работы. Теперь разговор велся на нормальном русском языке, и перевода не требовалось.
Завершив запись, Суматоха снова взялся было за трубку, но тут его ноутбук подал сигнал.
– Письмо пришло, – сказал хакер, всматриваясь в монитор. – Ага… Оттуда… Значит, и звонить не нужно.
Он открыл «почту», принял письмо и сразу начал читать.
– Нормально… Наши подозревают, что Докхантеру звонил сам директор ЦРУ и Хантер работает под личным контролем президента. Вон на какие высоты мы взлетели! Президент США лично заинтересован в нашем уничтожении. Мне лично это весьма лестно.
– «Выше нас – только звезды!» – заметил с ухмылкой Иващенко. – Зря, что ли, я на ветру по крыше больницы прыгал, хотя по нынешнему своему статус-кво к звездам не тянусь… И что пишут?
– Прислали на всякий случай перевод, подозревая, что мы в аглицком не сильны.
– Соображают, – согласился Лесничий. – Что такое сектор «Эль» пишут?
– Пишут… В скобках, как о предположении. А предполагают они, что название сектора происходит от слова Liquidation. Переводить не надо?
– Я сразу так и подумал, – сказал Кравченко. – У нас при агентурном управлении тоже сектор «Эль» существует. Аналог… Латинской литерой обозначается. А служат там бывшие офицеры диверсионного управления. Значит, можно надеяться, нам встретится достойный противник, способный нанести урон.
– Читай перевод полностью, – потребовал командир.
Суматоха прочитал и разговор директора с Докхантером, и разговор Докхантера с Бобом.
– Кажется, наша операция выходит на уровень мирового значения, – заметил Иващенко. – Интересно было бы узнать, с каких таких причин… Что ж, и это возможно… Тогда это должны быть лучшие специалисты «матрасников». Надо подстраховаться…
Он вытащил трубку и позвонил сначала Редьке, которого они оставили рядом с больницей наблюдать за развитием ситуации. Сказал адрес и потребовал срочно выехать на место. Затем набрал номер Величко, который вместе с Редкозубом оставался в травматологическом отделении больницы. Величко находился, видимо, вне палаты, потому что ответил сразу и несонным голосом.
– Емельян Герасимович, сорваться из больницы сможете?
– Конкретно, как нечего делать. Что требуется?
– Прибыть к нам.
– Понял. Работаем…
– Надумал что?
– Я тут уже вкратце обрисовал свой образ. Буду подтверждать. Спрошу сейчас у ментов, которые нас допрашивали, где здесь ближайшее место, где можно бутылочку коньяка приобрести. От ментов как раз свежайшим перегаром несет. Они-то уж поймут и проконсультируют. И мы с Редкозубом отправимся…
– Годится. Вполне в твоем амплуа. Поверят, уверен. Тогда звони сейчас Редьке, он должен к нам ехать, пусть и вас заберет. Работа есть срочная. Серьезная…
– Все. Мы едем… Куда?
– Редька адрес знает.
Осталось сделать еще один звонок. Лесничий набрал номер полковника Селиверстова и коротко объяснил ему ситуацию.
– Ликвидаторы вот-вот выедут. Хорошо бы их по дороге к Москве перехватить. Они в состоянии, думаю, дать жесткий бой, потому действовать против них нужно хитростью.
– Я понял, Сергей Ильич. Сейчас позвоню в управление, что-нибудь придумаем. Надо же, какая каша заварилась! А как скромно все начиналось… С моей собаки… Жди звонка.
– Моя группа собирается. Я пока схожу в гости к Алексу.
– Да, совмещай приятное с полезным…
Свет в окне скрипача все еще горел, и спать он, похоже, не собирался. Кодовый дверной замок открыть можно было бы без проблем простой металлической линейкой, которая у «волкодавов» имелась, и Суматоха даже вытащил свою линейку из кармашка в водительской дверце, но Лесничий отрицательно покачал головой:
– Не надо. Пусть сам откроет.
Он вышел из машины и решительно направился к подъезду. Кравченко устремился за ним.
Сергей Ильич набрал номер квартиры и нажал кнопку вызова. Ждать пришлось недолго.
– Кого еще принесло в такое время? – недовольно спросил скрипач высоким ломким голосом, изображая определенную заспанность.
– Полиция, – коротко ответил Лесничий. – Откройте дверь подъезда.
– Вы к кому? – зачем-то переспросил Алекс.
– К вам. Если я правильно набрал номер, вы – Алексей Квашнин?
– От меня полиция только что уехала. И вернуться никто не обещал.
– Значит, есть необходимость задать вам еще несколько вопросов. Или вы не желаете дома беседовать? Мы можем вас и в отделение доставить, там побеседовать.
Лесничий умело совмещал армейскую вежливость и традиционный полицейский хамоватый напор. Получалось эффективно.
– А что вы хотели?
– Может, мне прокричать вам вопросы в форточку? Как у вас с соседями отношения? Не обидятся, что ночью? А то я могу…
– Рядом с моей машиной ваша стоит?
– Наша.
– Кто в ней?
– Водитель. Наш сотрудник.
– Машина не полицейская.
– Сотрудник на своей собственной машине. Наш оперуполномоченный. Нас привез.
– Я хочу посмотреть на вас с балкона. Выйдете из-под козырька подъезда, но оставайтесь в свете лампочки.
– Давайте, только быстрее. Нас еще в больнице ждут… – Кравченко сразу объяснил, по какому вопросу прибыла полиция, и это должно было успокоить скрипача. Тот должен понимать, что «таскать» его на допросы будут еще многократно и для него лучше, если очередной допрос пройдет дома.
Лесничий вместе с Кравченко вышли из-под козырька подъезда, остановились на свету, посмотрели вверх и увидели, как Алекс разглядывает их с балкона. Потом скрипач скрылся в доме, замок на подъездной двери громко щелкнул – он открыл его, понимая, что менты просто так не отстанут и не уйдут. На шестой этаж поднимались на лифте. Если бы скрипач надумал убежать по лестнице, его задержали бы Иващенко с Суматохой, которые слушали разговор через наушники коммуникатора «Стрелец».
Но убегать Алекс не собирался, а, наоборот, открыл дверь своей квартиры, не дожидаясь, когда в дверь позвонят. Встретил и молча посторонился, пропуская мнимых полицейских в квартиру. Квартира была двухкомнатная, просторная для одинокого мужчины, однако очень чистая, даже демонстративно чистая и ухоженная. Не каждая женщина сможет так тщательно сделать уборку.
Он был в халате, надетом поверх обычного спортивного костюма. Наверное, спать еще не ложился. После всего пережитого нужно иметь психику опытного спецназовца, чтобы уснуть.
Несмотря на невежливость хозяина, Лесничий поздоровался, а Кравченко только хмуро кивнул. Алексу пришлось поздороваться в ответ и показать рукой на два стоящих рядом кресла.
– Чем могу быть полезен? – спросил он.
– Откровением…
Реакция скрипача была предсказуемой. Он уже предвидел, какой материал на него мог появиться у следствия. Если два его помощника остались в живых, то могли дать на него показания. Но как выпутаться из этой ситуации, он не знал, не хватило навыков, чтобы подготовить все так, чтобы самому всегда оставаться в стороне. Не хватило соображения и для того, чтобы придумать оправдывающий ответ. Поэтому он просто махнул рукой и, не дожидаясь обвинений, чуть не завизжал:
– Клевета! Наговор! Меня пытаются подставить…
– Вы о чем? – спросил Кравченко, сразу поставив своим вопросом скрипача в тупик.
Тот понял, что раньше времени начал отпираться. Ему еще ничего не сказали, а он уже начал оправдываться.
– Мне полчаса назад звонили и передали, что те бандиты в больнице пытаются что-то на меня свалить. Будто бы я их послал… – попытался вывернуться скрипач.
– Полчаса назад вам никто не звонил. Это я вам могу сказать совершенно определенно, – твердо произнес Лесничий.
– Кто-то из ваших…
– Ни из наших, ни из ваших лично вам не звонили. Вот кое-кто из ваших звонил в Подмосковье по поводу вас. Тот человек, которому вы звонили, когда уехали от больницы. Да вы же его хорошо знаете – это полковник Хантер из ЦРУ. Или доктор Хантер. Или Докхантер. Или просто Док. Можете называть его как угодно. Сам он по-прежнему в Киеве, то есть в сравнительной безопасности. Чего нельзя сказать о вас…
– Я? Я звонил какому-то полковнику ЦРУ? – Скрипач всем своим видом выказал искреннее удивление.
Лесничий ничего не ответил, молча вытащил свой смартфон, нашел «иконку» диктофона и включил воспроизведение нужной записи.
– Это не я. Это не мой голос… – с каким-то почти облегчением проговорил скрипач. – Только отдельные интонации похожи. Но это имитация. Ну, иностранный язык… Голос легко спутать…
– И голос ваш, и номер ваш, и трубка ваша. Что касается голоса, я свой голос в записи тоже не всегда узнаю и тоже лишь отдельные интонации улавливаю. Но эксперты без труда дадут положительное заключение по идентификации. Приборы покажут. Приборы никогда в таких делах не ошибаются…
Алекс застонал и сел на диван. Впечатление было такое, что он сдался, признав себя побежденным. Скрестил руки на груди и стал демонстративно смотреть в темное окно, к тому же занавешенное плотными шторами.
– И что теперь? – спросил он. – Меня теперь посадят?
– Сначала посадят в «обезьянник» в отделении, потом перевезут в СИЗО, потом приговорят и посадят в другое место. А там, скорее всего, убьют. Если не убьют раньше.
– За что же меня убивать? – дрожащим голосом прошептал скрипач.
– Друзья у вас такие, и дела у вас такие, за которые убивают, – сказал Кравченко.
– Мои друзья? – не понял Алекс.
Лесничий включил вторую запись. Скрипач внимательно прослушал разговор Докхантера с директором и только после окончания разговора спросил:
– А кто этот… второй? И что такое сектор «Эль»? Я не понимаю сути разговора.
– Сектор «Эль» – первая буква слова Liquidation. Ликвидаторы. Убийцы. Профессиональные киллеры. Собеседник Докхантера – директор ЦРУ. Он дал Докхантеру людей, чтобы вас уничтожить. Через минуту после этого разговора полковник позвонил Бобу, и к настоящему моменту Боб уже находится в дороге. Он и пара помощников выехали вас убивать. Впрочем, мне показалось, что вы желаете еще немного пожить? Совсем немного, надеюсь, но все же желаете. Или я ошибся?
– Но… Вы же полиция… Вы же защитите меня, правда? – Алекс не спрашивал. Он умолял.
– И что с вами делать, ума не приложу… – покачал головой Лесничий. – Подставлять себя под пулю ради вас – это в мои личные планы не входило и не входит. Я бы предложил вам сейчас же отправиться в МУР, который ведет ваше дело, и оформить явку с повинной. Бежать и прятаться не рекомендую. Вас ищут слишком серьезные люди. Они найдут вас и уничтожат. Единственное место, где вы можете рассчитывать на сохранение своей никчемной…
Договорить Лесничему не дал звонок трубки. Он ответил сразу, только глянув на определитель:
– Слушаю вас, товарищ полковник.
– Как дела, Сергей Ильич?
– Мы вот тут с напарником навестили Алекса. Как раз по этому вопросу. Он просится самостоятельно, на своей машине добраться до МУРа, чтобы оформить явку с повинной. Если мы его привезем, товарищ полковник, это будет оформлено как задержание преступника. Нет. Куда ему бежать?.. Люди Докхантера его из-под земли достанут. Да-да, хорошо, отследите. Да. Он уже отправляется. А… Конечно… Спутник-то для чего… Да… Можно и через спутник…
– Ты о чем? – не сразу сообразил Селиверстов. – А… Понял… Ладно, действуй по своему усмотрению. Пусть отправляется хоть на Петровку, хоть на Лубянку. Лучше на Лубянку. Выстрел в собаку я ему прощаю. Собака чувствует себя уже почти хорошо. Лучше, чем он. Я что звоню… В управлении сейчас нет под рукой спецназовцев. Вызывать откуда-то – не успеют по времени… Спецназ ФСБ я привлекать не захотел. Могут не справиться, дров наломают. В управлении рекомендуют обойтись собственными силами и блокировать Боба на подъезде к Москве, чтобы избежать стрельбы на улицах, потому что эти подонки сдаться, думаю, не захотят. Ты должен немедленно выехать в сторону шоссе Энтузиастов. Перед поворотом на МКАД будет стоять наш микроавтобус. Там форма ДПС на всю группу. И автоматы «АК-74У», как «гиббонам» и положено. На всякий случай с вами будет настоящий гаишник. Осторожно, постарайтесь его не подставить. Машину Боба сейчас ведут через спутник по трубке, которая у него с собой. С тобой будут поддерживать связь через «Стрелец». В микроавтобусе будет сидеть оператор, который обеспечит связь между спутником и коммуникатором. Хотя, в принципе, Суматоха может его продублировать на своем ноутбуке. Но… Не упусти важный момент. Тебе необходимо захватить невредимой трубку Боба. А в ГРУ пока подберут человека, который умеет имитировать голоса, и отправят сразу в микроавтобус. У них есть кто-то на примете. Это необходимо для ответного звонка Докхантеру. Значит, нужна будет трубка или хотя бы sim-карта. Это важно для дальнейшего. Иначе противник может просто уйти на какой-то запасной план, и мы потеряем его из вида. А этого допустить нельзя.
– Я понял, товарищ полковник. Сделаем. Мы выезжаем.
Лесничий убрал трубку и посмотрел на Алекса. Скрипач слушал разговор внимательно, хотя старался этого не показать.
– Все! Вопрос решен. Наше руководство разрешило вас отпустить для явки с повинной. Это вам сильно скостит срок, как и последующая откровенность. Хотя ваши передвижения будут контролироваться спутником. Это для вашей же безопасности. Кстати, лучше вам на Лубянку отправиться, там вас сразу примут.
– Что мне сказать? Кто меня послал? – плаксиво поинтересовался Алекс.
– Что, нас подставить хочешь? Что не скрутили тебя здесь же… – грубо отозвался обычно вежливый Кравченко, резко переходя на «ты», чем сразу остудил желание скрипача к дальнейшему собеседованию.
– А квартира как же? – все же спросил он.
– Это вопрос не нашей компетенции. Одевайтесь быстрее, выходим вместе. Убийцы уже в дороге, – поторопил Лесничий.
Спустились на лифте.
– Быстрее! – поторопил Лесничий, а Кравченко откровенно подтолкнул скрипача в спину. Тот послушно открыл машину, завел двигатель и молча выехал из двора под взглядами «волкодавов». Завел свою машину и Суматоха. В десяти метрах позади стояла машина Редьки. Редька тоже включил фары и завел двигатель. Лесничий с Кравченко сели на свои места, и обе машины двинулись по направлению выезда из города. Командир успел уже сказать Суматохе, куда ехать. Редька слышал направление по связи, поэтому риска потерять друг друга не было…
Микроавтобус «Фольксваген» стоял там, где его и ожидали встретить. Конечно, простора в салоне не было, тем более там сидели еще и офицер с ноутбуком на коленях, тот самый, что должен осуществлять связь, и инспектор ДПС. Суматоха, уже знающий, что здесь будет его коллега, сразу начал задавать какие-то специфические вопросы по программе спутникового контроля. Офицер спокойно объяснял. Остальные в это время переодевались. Инспектор консультировал, что и как следует надевать, а во время переодевания вытащил из кармана и вручил каждому по нагрудному номеру.
– После операции попрошу вернуть. Я с товарищей собирал. Это их личные номера.
Все было готово. Выехали на Горьковское шоссе на своих машинах, оставив микроавтобус там, где он ждал «волкодавов». За рулем, как обычно, сидел штатный водитель ЧВК Ринат. В салоне – офицер связи с работающим ноутбуком и с включенным коммуникатором «Стрелец» для осуществления связи с «волкодавами», имеющими такие же коммуникаторы. Вместе с офицером связи оставили не переодетого в ментовскую форму Величко, которому была поставлена собственная задача. Если машина с Бобом и его товарищами прорвется, Величко должен был остановить ее выстрелом из снайперской винтовки, доставленной специально для него. Одетый в больничную пижаму и теплый больничный халат, Величко с этой винтовкой в руках смотрелся достаточно странно и чем-то смахивал на афганского «духа». Только традиционной шапочки пуштуна не хватало и жилетки.
Суматоха, тоже переодетый в форму, которая ему не слишком нравилась, работал прямо на водительском месте на своем ноутбуке и докладывал командиру о передвижении автомобиля, который требовалось остановить. Наконец из ночной темноты показались фары. Но за ними ехал на небольшой дистанции и другой автомобиль.
– Суматоха! Которая к нам? – резко спросил Лесничий.
– А я знаю? Компьютер видит только одну точку.
– Останавливай обе машины! – приказал Сергей Ильич инспектору ДПС.
Но вторая машина внезапно включила на крыше проблесковый «маячок», который обычно зовут «мигалкой», и звуковую сирену.
– Наши… – сказал инспектор. – Машина ДПС…
– Останавливай обе… – прикрикнул Лесничий, вытаскивая из кармана свой смартфон, и по памяти стал набирать номер Боба, не нажимая кнопку вызова.
– Иди за первой машиной. Проверь документы, – послал Сергей Ильич инспектора. – Редкозуб, подстрахуй его…
Вторая машина, с разметкой дорожно-патрульной службы, остановилась прямо напротив Лесничего. С переднего пассажирского сиденья смотрел угрюмый немолодой человек в грязно-сером ментовском камуфляже и в сигнальном жилете ГИБДД. За рулем сидел человек с погонами ментовского подполковника, то ли просто молодой, то ли сухощавый и потому выглядевший моложавым. И заговорил подполковник напористо, резко, с требовательными нотками в голосе:
– Что у вас тут? Мы торопимся…
Лесничий нажал на трубке копку вызова. В кармане подполковника ГИБДД раздалась заливистая соловьиная трель.
Боб, должно быть, любил слушать соловьев…
