– Саша... Родионов! Присмотри за эмиром... – приказал Самурай в микрофон «подснежнику», когда шаги Хамидрашида стихли в кустах.

Лагерь уже снова улегся отдыхать, словно ничего не произошло. Дневной длительный переход по сложному профильному маршруту сказался на всех солдатах.

– Я его «провожаю», командир... – сказал прапорщик. Он еще не вышел из кустов, откуда наблюдал за беседой. Ему не хотелось менять раньше времени удобную позицию в самом верху относительно пологого склона, там, где дальше склон уже настолько крут, что подняться возможности не даст. – «Доведу» его до поворота за нашим внешним постом...

– Тебе оттуда ментов не видно? – капитан старательно подавил зевок.

Ему тоже отдохнуть не мешало бы, но сейчас ситуация такая, что не до отдыха, пока не завершится еще одна фаза операции.

– Нет, слишком низко сижу. А понизу до них два поворота русла...

Прапорщик, на удивление, оказался самым выносливым, отметил капитан Родионов. Когда все спали, он встал и осмотрел в прицел окрестности. И обнаружил ползшего эмира. Если бы не выносливость прапорщика, неизвестно еще, как повернулись бы события. Пусть и пришел Хамидрашид лишь с ножом, но с ножом в спящем лагере оружие добыть можно. А часовой эмира пропустил. Теперь пришлось в обе стороны двух часовых поставить...

– Как освободишься, спускайся. Наш разговор слышал?

– Слышал.

– Будем сопровождать эмира и обеспечивать его безопасность...

– Я понял...

– Как эмир идет?

– Не ползком... Уже идет пружинисто и, чувствуется, что за... Видимо, неймется кому-то в рожу въехать...

Самурай недовольно хмыкнул.

– Как бы не натворил дел... Восточный человек, горячий...

– О себе он, надо думать, тоже заботиться умеет... – возразил прапорщик.

– Ты относительно своих целей все понял?

– Старший лейтенант Габиев и рация... Рацию я определю без проблем, развалю еще проще... Не впервой... Рации все стандартные, слабые для выстрела места известны... Вот как бы Габиева определить и не ошибиться, командир, не убить бы кого-то другого...

– Хамидрашид покажет, если не предаст. Но это не в его интересах. Знак – обе руки на поясе... Стоять будет к нам лицом... Габиев должен быть от него справа...

– А если еще кто-то рядом будет?

– Смотри сам, кто там ментами командует... Кто по рации общаться будет... Определишь... Рацию уничтожишь уже после Габиева...

Молчание длилось долго. Снайпер страховал часовых, пропускающих, согласно указанию, эмира. Капитан Рудаков так до конца и не поверил Хамидрашиду и потому контролировал его уход тщательно. Минут через десять Родионов сообщил:

– Все... Он вышел за поворот...

– Вокруг посмотри...

– Я с дальнего фокуса смотрю, с широким обхватом. Эта сторона чистая. Ни людей, ни животных. Только две крупные птицы на деревьях спят и видны несколько гнезд мелких птиц... В них, видимо, яйца отложены, свечение сильное, но рассеянное, не сформированное... Может быть, потомство появилось...

– Другая сторона... – напомнил Самурай.

– Систематически проверяю... Там чисто... Что-то светится наверху, на скале... Думаю, там тоже птица, но разобрать трудно... Далеко и высоко, и в таком ракурсе я могу увидеть сидящую птицу только снизу... А это только размытое пятно... Но я не думаю, что птица будет бросать гранаты...

– Тогда выходим. Колосков!

– Я, товарищ капитан... – отозвался старший сержант.

– Бери пару своих мальчонок, две ракетницы с осветительными ракетами – и за нами... Два пулемета – мне и себе... Лаврентьев!

– Я, товарищ капитан... – младший сержант тоже ждал команду.

– В верхнюю сторону выставить еще пару человек. Мы не знаем, что там может быть... Второй берег тоже тщательно контролируйте... Остальные, кроме дежурных, пусть отдыхают... Предупреди, чтобы на стрельбу не реагировали... Стрельба будет густой, но не про их честь... Будет необходимость поднять, я тебе сообщу...

– Понял, товарищ капитан.

– Посты меняй чаще... Чтобы глаза не утомлялись... И чтобы никого больше в лагерь не пропустили...

– Понял, товарищ капитан...

Самурай уже высказал младшему сержанту претензии по поводу появления в лагере эмира. В том, что Дадашев прополз мимо поста, часового обвинять нельзя. Младший сержант так пост выставил, что его можно было обойти поверху... Обползти, то есть...

Сработал виброзвонок спутниковой трубки. Самурай ответил сразу, хотя номер звонившего был незнакомым.

– Подполковник Джабраилов... Как дела, капитан?

Самурай знал, что подполковник Джабраилов командует отдельной мобильной офицерской группой, которая идет параллельным им курсом, будет поддерживать группу Самурая и контролировать обстановку, как и две других группы, ждущие непосредственно возле Автуров.

– Я выхожу на огневой рубеж, товарищ подполковник... Не имею возможности для доклада...

– Понял. Мы захватили тут одного парня из банды Дадашева...

– Его зовут Дукваха?

– Да.

– Его следует отпустить...

– Я потому и звоню. Ты договорился с Хамидрашидом?

– Договорился... Сейчас выхожу на позицию, чтобы подстраховать его выстрелами...

– Все нормально. От нас помощь нужна?

– Пока нет, товарищ подполковник.

– Тогда до встречи...

– До встречи, товарищ подполковник...

В русло реки спустились уже после первого поворота только после того, как прапорщик Родионов в тепловизор осмотрел все, что можно было осмотреть впереди и на противоположном берегу. Противоположный берег казался непроходимым даже при рассмотрении через тепловизор, который плохо различает такие холодные предметы, как камни. Но в действительности место было еще более непроходимым. Минувшим светлым днем Родионов, впервые работающий с тепловизором, убедился в этом.

– Это утешает, но не расслабляет... – заметил Самурай. – Хамидрашид тоже не должен был дойти до лагеря. Но он дошел. И, если бы не случайность...

Родионов был бы рад, если бы командир назвал случайность иначе, например, осторожностью или опытностью снайпера. Но тот не называл так, и это слегка обижало. Но у командира свой взгляд на службу...

Вода в русле реки была лишь весной и ранним летом. Все остальное время года по дну ущелья бежали ручьи, а в некоторых местах и ручьев не встретишь, потому что под камнями лежал песок, легко пропускающий воду, и она уходила под землю. Дно ущелья было усыпано некрупными камнями, местами галькой.

Идти старались тихо, хотя по камням ходить всегда следует осторожнее, чем по траве. Камни не только могут быть источником звука, в то время когда трава гасит звуки, на камнях еще и споткнуться недолго. И все время пути прапорщик Родионов временами останавливался и просматривал окрестности впереди. Так и добрались до второго поворота, где сразу прижались к невысокому береговому обрыву. Здесь решили остановиться еще перед выходом и место определили правильно, потому что прапорщик сразу сообщил:

– Вижу лагерь ментов... Хорошо, друзья, устроились...

Лагерь ментов видели все, потому что преследователи выложили из камней невысокую стенку, прикрывающую костер, стенка костер, конечно, прикрывала, но не могла прикрыть свет, от костра идущий. И он освещал не только пространство над костром, но и вершины стенки.

– Не стесняются... – сказал старший сержант Колосков.

– Два поста вижу... – доложил снайпер. – Выставили на тридцать метров в нашу сторону... Один часовой спит на спине... Второй в носу ковыряет... Друг от друга в двадцати метрах... Хамидрашид к постам подходит. Не ползет, просто крадется... Хорошо идет... Профессионально, как опытный ночной вор... Остановился около спящего, наклонился, забрал автомат... Проходит дальше... К лагерю...

Самурай, испытывая удовлетворение, поднял сжатый кулак и тряхнул им, как болельщик на трибуне стадиона. Видимо, он связывал с Хамидрашидом большие надежды.

– Покажи, где посты... – капитан загородил собой карту и посветил в нее фонариком. Снайпер быстро сориентировался, ткнул пальцем сначала в одно место, потом в другое. Самурай обвел красным карандашом точки, подозвал солдат, показал. Солдаты дружно и молча кивнули.

Минуту снайпер наблюдал молча.

– Что нового, Саня? – первым не выдержал Рудаков.

– Поверху пошел... Его плохо видно... Там каменный язык сверху сполз, почти до плеч прикрывает... Удобная, кстати, позиция для обороны и прикрытия. Почему менты не там, а в русле устроились? Не сумели сообразить... Все, Хамидрашид к лагерю спускается.

– Нормально! Колосков, отправляй своих...

Старший сержант молча хлопнул по плечу одного, затем другого солдата. Те одним махом забрались на обрыв и беззвучно растворились среди кустов.

– Родионов, комментируй...

– Что комментировать... Далеко еще... Лопатки приготовили...

– Вот и следи за ними, и не прикидывайся пепельницей... И на лагерь поглядывай... И докладывай... Мы с Лехой пошли...

Старший сержант поднял с земли пулемет, капитан взял свой, синхронно кивнув друг другу, они быстро двинулись через сухое русло и свернули в сторону лагеря милиционеров только под самым обрывом и дальше пошли такими же крадущимися шагами, как два солдата наверху.

Солдаты были точно проинструктированы, знали, что следует сделать и куда отходить после выполнения задания. В обычной обстановке и пригляда никакого за солдатами, отправленными на задание, не было. Сейчас же командиру роты и самому хотелось посмотреть, как его воспитанники работают. Но времени для этой цели не было, следовало и свою задачу выполнить. И выдвигаться на последний рубеж нужно только после того, как будут сняты часовые.

Все собственные действия были синхронизированы с действиями эмира Хамидрашида Дадашева, которому еще предстояло познакомиться со старшим лейтенантом Габиевым и поговорить, потом по милицейской рации связаться с подполковником Тамирхановым, и только после этого эмир должен будет задать старшему лейтенанту свой решающий вопрос. К этому моменту часовые должны быть сняты, что даст возможность старшему сержанту Колоскову и капитану Рудакову подойти на дистанцию кинжального пулеметного огня. А расстреливать ментов можно будет только после того, как по команде Хамидрашида прапорщик Родионов уничтожит старшего лейтенанта. Сам Хамидрашид пулеметных очередей ждет и должен успеть залечь за ближайшие камни. И вовремя дать команду на ответный «огонь» сразу после отвлекающих очередей, выполненных солдатами, снявшими часовых. Тогда, даже в случае подключения к делу отряда эмира Ширвани Дуташева, спецназ по-прежнему будет обладать преимуществом в силах, сможет выполнять свою задачу и одновременно создаст иллюзию попытки ночного прорыва к дороге, что уже необходимо сделать, чтобы показать, будто Самурай желает вести своих людей в другую сторону, но его вынуждают двигаться вверх по сухому руслу реки...

– Хамидрашид встретился со старшим лейтенантом... – комментировал происходящее в милицейском лагере прапорщик Родионов. – Они внешне похожи один на другого... Одинаковые фигуры, одинаковый рост, даже посадка головы одинаковая... Как бы не спутать... Пожали друг другу руки... Разговаривают... Хамидрашид отдал автомат часового... Что-то резкое говорит, и про часового, и, кажется, про костер... На костер показывает... Старший лейтенант отмахивается... Другие менты рядом... Кажется, посмеиваются над Дадашевым... Его всерьез не воспринимают...

– Там все нормально, – сказал Самурай. – Скоро воспримут и всерьез... Что с нашими мальчонками?..

– Перехожу на просмотр... – отозвался прапорщик. – Так... Разделились... Правый будет на месте раньше... Он быстрее идет... Укрупняю правого... Еще укрупняю... Еще... Стоп... Лишка взял... Назад...

– Саня! Ты его действия комментируй, а не свои... – сердито потребовал капитан.

– Понял... Это я сам с собой... Нечаянно... Присел, гусиным шагом идет... Не напрямую, сверху обходит... Лопатка наготове, в левой руке... Он что, левша?

– Левша... Он и стреляет с левого плеча... – подсказал старший сержант Колосков. – Но левой бьет лучше, чем иной правой...

– Верно, – согласился Родионов. – Похоже, они сейчас в одной плоскости... Тогда расстояние в два шага... К прыжку готовится... Все... Часовой не пошевелился... Похоже, тоже спал...

– Второй... Что у второго...

– Перехожу... Есть... Второй часовой спит непробудно... Кажется, не проснется... Лопатка готова... Все... Мертв... Видно, правду говорят, что воевать – дело воинов... Менты не воины... Можете выдвигаться...

Самурай с Колосковым стояли словно на старте. Лагерь был слишком далеко, чтобы их услышали, часовые поднять тревогу уже не могли, и они довольно быстро переместились под берегом на предельно близкое, а значит, опасное расстояние. И только там залегли, устроив пулеметы на подствольные опоры. Так можно вести прицельный огонь. Прапорщик Родионов, кроме того, устроил и свою винтовку, поскольку теперь у него не было необходимости поднимать ее и водить стволом. Солдаты на склоне выполнили свою первую задачу, а вторая уже не требовала контроля, потому что там солдаты действовали самостоятельно, и передвижение командира роты уже не зависело от их расторопности.

– Мне видно ментов... – сообщил Самурай. Но выделить Хамидрашида не могу... Слишком темно... Саня! Комментируй... Где Хамидрашид?..

– Он о чем-то беседует со старшим лейтенантом Габиевым... Даже, как мне кажется, на повышенных тонах... Габиев по часам пальцем стучит, объясняет с явным недовольством, но эмир чего-то все равно требует...

– Он требует связи, а старший лейтенант ему такой возможности давать не хочет... – понял ситуацию Самурай.

– Значит, ему еще не принесли аккумуляторы... – сделал вывод старший сержант. – По времени пора бы помощнику эмира и явиться...

– Не факт, что Дуквахи еще нет... – не согласился капитан. – Хамидрашид должен подставить под выстрел рацию... Иначе связь с подполковником Тамирхановым может осуществляться помимо него. А ему этого допустить нельзя...

– Хамидрашид показывает старшему лейтенанту свою трубку... – сообщал прапорщик Родионов, поддерживая старшего сержанта. – Я так думаю, говорит, что аккумуляторов еще нет... Да, Габиев зовет кого-то... Это радист... Рацию тащит... Все хорошо... Он ее специально для меня на камень ставит... Когда работать начинаем?

– Как только Хамидрашид поговорит с Тамирхановым...

Радист передал наушник с микрофоном Габиеву. Тот разговаривает... Что-то выслушивает, кивает... Вот, теперь Хамидрашид говорит... У меня такое впечатление, что он ругается...

– Наверное, рассказывает про спящего часового... – предположил Самурай. – Это очень хороший повод снять с себя всю ответственность за то, что вскоре произойдет... Молодец, эмир, добился разговора... Отдал наушники... Поворачивается к нам лицом, словно бы видеть не хочет старшего лейтенанта... Тот что-то спрашивает, сбоку пристраивается... Все... Эмир руки под пояс просовывает... Работаем? Мне старлея хорошо видно...

– Валяй!

Теперь уже и Самураю со старшим сержантом Колосковым было видно группу, стоящую отдельно от остальных милиционеров. И нетрудно было определить при свете луны, что это именно Хамидрашид со старшим лейтенантом и радист с рацией, выставленной на камне, чуть в стороне. Выстрела опять слышно не было, но какая-то сила оторвала от эмира вплотную подошедшего к нему старшего лейтенанта милиции. Хамидрашид быстро среагировал и отпрыгнул за камень, на котором стояла рация. Второй выстрел разнес рацию, и впечатление было такое, что стреляли в прячущегося Хамидрашида. И тут же вступили в разговор пулеметы. Начало активной стрельбы послужило командой солдатам, ждущим неподалеку на берегу. Им было не видно лагеря. Тем не менее, где он находится, солдаты знали и потому послали одну за другой, с интервалом в минуту, две осветительные ракеты. И сами начали бесцельно стрелять по кустам на берегу. Приказ был простой – расстрелять по кустам по три «рожка», чтобы создать видимость активной подготовки к атаке. И если самой атаки не последовало, то, как должно было показаться милиционерам, только благодаря приказу Хамидрашида – отстреливаться...

Но пулеметы быстро свое дело сделали. Две ракеты неплохо освещали русло реки, но они не зависали в воздухе, а пролетали над лагерем, как и было приказано их пускать, и только его освещали. Самурай со старшим сержантом увидели все, что хотели увидеть. Лишь половина милиционеров сумела уместиться за каменной стеной, построенной в качестве защитного экрана для костра. Остальные заметались, но залечь где-то так, чтобы чувствовать себя в безопасности, было невозможно, потому что все крупные камни ушли в стену.

Пулеметы смолкли, но автоматы продолжали стрелять. И милиционеры, опомнившись, начали отвечать очередями неведомо куда, потому что противника не видели. Большей частью стреляли в сторону берега, предполагая, естественно, атаку оттуда, из-за кустов, скорее, чем с открытого пространства русла. Дважды ухнули подствольные гранатометы. Но и в кого гранаты посылать – тоже видно не было, а эхо в тесном ущелье гуляло так, что уши закладывало, и казалось, что огонь ведется со всех сторон, в том числе и сзади...

Стихло все так же неожиданно, как и началось...

Капитан Рудаков и старший сержант Колосков в быстром темпе отошли вместе с пулеметами еще в самый разгар автоматной стрельбы, как только пролетела и погасла вторая ракета. Понимали, что потом милиционеры могут опомниться и обстрелять плохо защищенное место, откуда их самих только что расстреливали пулеметчики. А после света ракет бегущих в темноте людей заметить трудно. Треск же автоматных очередей с двух сторон перекрывал их громкие шаги. А несколькими минутами позже, когда и автоматная стрельба с одной стороны стихла – оба солдата достреляли свои три магазина и начали отход к постам своего лагеря, где их должен был встретить младший сержант Лаврентьев и доложить Самураю. С другой стороны можно было идти не прячась, потому что расстояние и поворот реки сделали дорогу безопасной.

– Родионов!

– Я, командир... Продолжаю наблюдение...

– Мы у другого берега рядом с тобой. Что там?

– Пока лежат... Устали, отдыхают... Только эмир Хамидрашид Бесстрашный, пригнувшись, перебегает от одного к другому. Изучает, что у него осталось в наличии... И вместе с радистом попытался рассмотреть рацию... Рассматривать там, как я понял, нечего... Вдрызг!..

– Нормально, «собирай шмотки» и догоняй... Мы идем не торопясь на твою сторону...

Прапорщику Родионову не нужно было много времени, чтобы «собрать шмотки». И едва Самурай со старшим сержантом Колосковым приблизились на расстояние видимости к обрыву левого берега, как снайпер оказался рядом. Конечно, его винтовка не слишком легкое оружие, но Родионов научился на открытом месте, где длинный ствол за ветви не зацепится, носить ее на плече, и это облегчало ему передвижение. Пулеметы при переноске, несмотря на стандартные ремни, были менее удобны, но ни капитан, ни старший сержант не жаловались.

– Товарищ капитан! – раздался в наушнике голос младшего сержанта Лаврентьева.

– Слушаю, докладывай...

– Оба вернулись... Все благополучно...

– Пусть отдыхают... Сильно мы шумели?

– Звук был такой, словно два артиллеристских полка сошлись... Эхо, товарищ капитан... До Автуров, наверное, шум дошел...

– Минут через двадцать будем на месте... Тогда всех поднимаешь. Работа будет авральной... Сам бы хоть двадцать минут поспал...

– Я семижильный... – ответил младший сержант. – Сутками могу не спать...

Лаврентьев явно напрашивался на похвалу... Или на испытание...