Книга: За нейтральной полосой
Назад: ГЛАВА 5
Дальше: ГЛАВА 7

ГЛАВА 6

1

Зураб с самого утра отправляется со своим заданием – поговорить с местными чеченцами, собрать весь возможный материал о связях с азерами и о хозяине кафе. Именно с этой целью Доктор и вытребовал его у Басаргина.
– Осторожнее. Не нарвись на неприятность... – мрачно предостерегает его Доктор. Утром ночные приключения выглядят гораздо хуже.
Зураб смешно морщится:
– Я не думаю, что кого-то из вчерашней компании уже выпустили. Кроме того, не все чеченцы, как вы, русские, думаете, поддерживают бандитов. Они хотят нормально жить и работать, а бандиты им этого делать не дают. Когда вы это поймете, больше чеченцев будет вам помогать...
Чуть позже, посмотрев на часы, Доктор посылает старшего Ангела встретить самолет с помощниками младшего Ангела. Басаргин просил заняться устройством минимального быта сотрудников «Пирамиды».
– Сможешь их где-нибудь устроить? Только не в гостинице. Не хочется после вчерашнего напрягать Астахова еще и этим.
– Могу предоставить им свою квартиру, – пожимает плечами Алексей. – Я погощу у Сохатого.
– Думаю, это их устроит.
– А Дым Дымыча? – интересуется Ангел.
– Нет проблем, – соглашается Сохатый. – Если только не будешь пьянствовать в одиночестве...
Дым Дымыч уже пересел на собственный старенький «БМВ», долго отдыхавший на платной стоянке, и не нуждается в транспорте Ангела.
– Для тебя задание особое. – Доктор дает указание и самому Сохатому. – У тебя остались старые связи в уголовном мире?
– Остались, я думаю. Кое-кто меня помнит.
– Узнай насчет этого проклятого кафе. Все о хозяине. Меня интересуют помещения, которые могут у него быть помимо квартиры. Тобако вчера интересовался гаражом. Правда, машина, как Астахов выяснил, у него на стоянке. Но, может быть, она как раз потому на стоянке, что гараж чем-то занят. Надо искать груз с банками. По крайней мере, полторы тысячи штук. Может быть, и три тысячи, может быть, сразу четыре с половиной.
Сохатый уезжает.
– Позвони своему генералу... – со скрипом в голосе просит Доктор Андрея, который заканчивает изучение сводных материалов, присланных Басаргиным.
Сам он после ночного мероприятия испытывает что-то похожее на комплекс вины. Кроме того, у Астахова отношение к Тобако совсем иное, чем к Доктору. Все-таки Андрей личность легендарная, как каждый офицер из первого состава «Альфы». Если бы не обстоятельства ухода Андрея со службы, он тоже был бы сейчас в генеральских чинах. Поэтому Владимир Васильевич чувствует в Тобако равного.
– Набирай номер... Что сказать?
Доктор набирает и передает трубку Андрею:
– Про розыск мадам Джиндан можешь и не спрашивать... Если бы что-то там было, генерал сам бы позвонил. Передай ему все данные от Басаргина и выспроси все местные новости. Желательно ознакомиться с протоколами допросов чеченцев и с протоколом осмотра потайной комнаты в подвале кафе. Что-то там меня беспокоит, а я никак не пойму – что... Предупредить, что «Пирамида» вступает в работу и здесь. Во избежание эксцессов... Можешь сообщить, что Александра выехала в Дрезден для опознания Дашинимаева... Вот, в общем-то, и все.
– Доброе утро, Владимир Васильевич, – говорит Андрей в трубку и тут же добавляет полную громкость, чтобы Доктор мог, по возможности, услышать разговор. – Тобако вас беспокоит.
– Доброе утро, – отвечает генерал. – А где наш большой в прямом и переносном смысле слова друг Виктор Юрьевич?
– Рядом стоит.
– Я вынужден сообщить ему неприятное известие. Мне только что звонил начальник райотдела милиции. Против Гагарина собираются возбуждать уголовное дело по факту избиения сотрудника милиции с нанесением тяжких телесных повреждений. Перелом челюсти и сотрясение мозга... Это не шутки... Сам мент сейчас в больнице... Хорошо хоть сотрудник нес дежурство в свободное от службы время... Иначе было бы гораздо хуже. Мои уговоры на ментовского начальника никак не подействовали. Это у них не первое столкновение с сотрудниками ФСБ, и Доктор попал в межведомственную перепалку. Единственное, что я сумел замять, – на Доктора не будут подавать, как на пособника в угоне автомобиля, принадлежащего этому менту... Именно на нем, очевидно, уехала мадам Джиндан.
Тобако переглядывается с Доктором, который почти все слышит и потому слегка повеселел. Он такие обороты ситуации всегда воспринимает как забавное развлечение.
– Известие, Владимир Васильевич, неприятное... Но не смертельное... Я думаю, мы сумеем уговорить мента не подавать заявление, в противном случае мы его просто посадим сами.
– Каким образом?
– Хотя бы за пособничество террористам.
– Невозможно доказать. Я уже разговаривал с заместителем прокурора области. Он здесь сидит безвылазно. Самое большее, что можно менту предъявить, – это нарушение должностных обязанностей при исполнении функций охранника частного предприятия. В этом случае взыскание накладывается хозяином заведения, которое он охранял. И все!
– Мы накопаем другие материалы. Нет на свете мента, которого не за что было бы посадить. Это я вам гарантирую. Если даже это не поможет, в бой вступит не Интерпол, а спецназ ГРУ. Это менту обойдется гораздо дороже.
Доктор внезапно теряет к разговору интерес, отходит в сторону от Андрея, садится на диван и обхватывает голову двумя своими громадными лапищами. И начинает то ли стонать, то ли мычать...
Андрей зажимает рукой трубку.
– Не плачь, Витя, мы тебя спасем, – смеется он.
Виктор Юрьевич не плачет. Виктор Юрьевич про веселость внезапно забывает и мучается, как мучился ночью. Он никак не может вспомнить, что такое важное упустил, вернее, что заметил, но не придал сразу этому внимания.
Андрей тем временем продолжает разговор с генералом и договаривается о взаимовыгодном обмене информацией. Обещает принести распечатку сводных данных, присланных Басаргиным, в обмен на копии протоколов допросов и обыска.
– Когда приедете?
– Могу прямо сейчас.
– Я жду вас.
* * *
Тобако возвращается быстро. Он, слегка злоупотребляя терпением Людмилы, ездил на ее машине даже без доверенности. Впрочем, не родился еще сотрудник ГИБДД, который сумел бы за ним угнаться, даже когда он едет на простой машине, а не на своем «БМВ», собранном по заказу Интерпола.
Андрей выкладывает на стол перед Доктором ксерокопии протоколов. Целую стопку, по отдельности скрепленные степлером. Все они без грифа секретности, хотя должны бы были его иметь. Доктор сразу обращает на это внимание и стучит по правому углу первого же документа пальцем.
– Что-то убрали из текста? – интересуется мрачно.
– Астахов говорит, специально для нас просил не проставлять гриф. Ставят гриф только на папке. Якобы не все документы секретны. Я сказал ему за это «спасибо»... От твоего имени... Чтобы посочувствовал и не дал посадить тебя...
Доктор отдает протоколы допросов Андрею, а сам начинает сразу читать протокол осмотра потайной комнаты в подвале кафе. Московские опера сработали тщательно. До сантиметра замеряли все расстояния и размеры. Приложили схему. Дали подробное описание каждой детали...
– Вот же оно! Вот... Я же говорил, что-то у меня в голове вертится... – Виктор Юрьевич рычит так, что люди за ближайшим углом на улице испуганно оборачиваются, и поднимается из-за стола так решительно, что чуть сам тяжеленный письменный стол из мореного основательного дуба не роняет. И начинает ходить по комнате стремительно и возбужденно, словно рассерженный тигр в клетке. Имей Доктор Смерть хвост, он непременно переломал бы им себе ребра, нахлестывая собственные бока.
– Никак вспомнил?
– Обязательно... Он у меня перед глазами промелькнул, я не придал значения такой мелочи... Мне срочно нужны все данные на этого мента. Срочно!
– Кто у тебя перед глазами промелькнул? Объясни...
– Ключ... В протоколе написано – «ключ от почтового ящика». Это не от почтового ящика ключ, а от наручников. Я мента сковал наручниками, искал ключ у него. Ни в чехле, ни на связке нет... В связке, видимо, ключи от квартиры, от машины и, возможно, ключ от того же подвала... «Задним умом» вспоминаю... Да, кажется, и от подвала... А потом... Я только мельком эту комнатушку осмотрел... Там ключ от наручников валялся, на кровати... Ключ от наручников... Мент только недавно был в той комнате... Ключ обронил... Он связан с Джиндан...
Тобако улыбается во все лицо и плюхается в кресло. Доволен.
– Сами провернем или Астахову сдадим?
– Сами. И у нее были ключи от его машины...
Доктор решителен и уверен в своих силах.
– Тогда не спрашивай у меня данные, садись за компьютер и забирайся в сеть управления кадров областного МВД. Ты у нас штатный хакер...
Тобако выкладывает еще один лист, принесенный им от генерала. Данные на старшего лейтенанта районного отделения милиции...

2

Циремпил Дашинимаев кивком прощается с преподавателем английского языка и возвращается к окну. Вчера он обратил внимание на дом напротив и чуть-чуть наискосок. Аккуратный, хотя и старый, хотя и не такой ухоженный, как дом господина Кито. Вернее, обратил внимание не на сам дом, а на флигель, стоящий почти вплотную к бетонному, беленному известью забору. Чердачное окно флигеля не закрыто, что для зимнего времени года явно некстати. Пусть даже и для относительно зимнего, потому что такую дождливую зиму язык не поворачивается назвать холодной, но и теплой ее тоже назвать трудно. Зная аккуратность немцев, их бережливость в отношении к воде, электричеству и теплу, он понимает, что оставлять окно открытым они без надобности не будут.
Значит ли это, что есть такая надобность?
Циремпил всегда отличался отличным зрением. Зря, что ли, он хороший охотник-следопыт и прекрасный стрелок! И начинает присматриваться к этому чердачному окну внимательнее. Вроде бы в сторону смотрит, а в действительности его узкие глаза видят гораздо больше многих глаз, открытых более широко. И в результате он замечает за чердачным окном какое-то движение. Непонятно какое, но движение есть. Несколько раз, хотя солнце и не проглядывает сквозь плотно обложившие город тучи, он видит, как что-то из темноты поблескивает. Вроде бы два окуляра... Бинокль... Сама собой приходит догадка...
За домом господина Кито наблюдают...
Наблюдают с какой целью?
И – главное – кто наблюдает?
Первое, что приходит в голову: господин Кито не зря кого-то опасается, не зря прячется от неведомых врагов... И совсем не зря он оставил вместо себя здесь Циремпила. Подставил, а не оставил – так сказать будет точнее. Он хочет, чтобы убили Циремпила, а посчитали, что убили его самого. Тогда он сможет существовать спокойно. Сменит имя, переедет куда-то и забудет об опасности. И враги будут удовлетворены...
Быть мишенью не слишком приятно. Оценив это, Циремпил отходит от окна. Но потом вспоминает, что господин Кито предупредил его, что стекла бронированы. Это успокоило и позволило удовлетворить свое любопытство полнее.
Потом стали приходить и другие мысли. Может быть, господину Кито и в самом деле нужно только алиби? Нужно, чтобы кто-то видел, что он здесь, на месте, а он будет в это время творить свои черные дела и не нести за это ответственность?
Так думать, конечно, приятнее. Но чувство опасности все равно присутствует и заставляет ощущать неуютность под чьим-то пристальным присмотром.
Рауль входит в комнату как раз в тот момент, когда Циремпил стоит у окна.
– Я вас предупреждал, что мы сегодня поедем в банк. Вы там даже не разговаривайте, чтобы не выдать себя произношением. Горло для наглядности мы забинтуем. Вы просто прокашляетесь перед окошком и сделаете мне знак, я все скажу сам. Потом заполните чек, распишетесь и получите деньги. Вот и все...
Циремпил кивает и отходит от окна. Рауль занимает его место, и... Циремпил отчетливо видит, как взгляд Рауля сразу устремляется к чердачному окну флигеля.
Значит, Рауль знает о наблюдении.
– И как вам это нравится? – неожиданно сам для себя спрашивает Дашинимаев, хотя только что еще ни с кем не собирался обмениваться мнением по поводу происходящего.
– Что вы имеете в виду?
Голос у Рауля спокойный, но поворачивается от окна он настолько резко, что выдает себя этим.
– Я имею в виду наблюдение за домом...
– А... Это... – Рауль быстро сдается на милость победителя, но не складывает оружия, а только меняет тактику, переходя к откровенному изменению понятий. Это даже по голосу чувствуется. Актер из него довольно плохой. – Они уже несколько месяцев за нами следят. Сначала в Америке, теперь в Европе... Пусть... Хотя и надоедают порой...
– Это убийцы? – откровенно спрашивает Дашинимаев.
– Какая-то полиция... Может быть, Интерпол, может быть, ФБР, может быть, еще что-то такое же... Мы даже не знаем точно... Пусть следят. У них нет против господина Кито никаких фактов. Посматривайте в окно, показывайтесь, чтобы вас видели... Для того вы здесь и оставлены... А сегодня и в город съездим. В банке покажемся...
– Так и должно быть?
– Так и должно быть...
Циремпил, как ни странно, верит и успокаивается. Наверное, потому, что ему очень хочется в это поверить. Так он меньше беспокоится. Сам понимает, что это позиция страуса, засовывающего голову под крыло. Но ничего поделать с собой не может.
Он жить хочет.
* * *
Циремпил стоически выдерживает процедуру нанесения грима и изменения своей внешности. Лак, создающий морщины, слегка щиплет кожу, и это неприятно. Еще больше неприятностей доставляют тампоны, подкладываемые под губу. Не сразу, но уже через пару минут они начинают мешать. Что касается повязки на горле, то она не мешает совсем и кажется наименьшим злом.
Гримировкой занимается сам Рауль. Закончив свой недолговременный труд, он отстраняется, рассматривая Дашинимаева, и по глазам видно, как он доволен.
– Теперь, – Рауль лезет в карман и вытаскивает целую стопку бумаг, – документы. Вот это вы должны предъявить в банке, не спутайте. Для маскировки, это будет лежать в середине... Голубоватая бумага... Не спутайте, иначе сразу выдадите себя.
– Не проще ли положить с краю. Такая маскировка – откровенный перебор.
– Нет, пусть будет в середине. Вот паспорт господина Кито. Паспорт вы ни с чем не спутаете... Кожаная обложка...
– Объясните мне процедуру оформления бумаг в банке.
– Вы разве не знаете? В российских банках, наверное, точно так же...
Циремпилу не хочется говорить, что у него никогда не было своего счета в банке и он перебивается только тем, что есть в кармане, как и большинство простых россиян. Но Раулю, видимо, трудно такое понять. Да и говорить об этом неприятно. Потому Циремпил настаивает:
– Объясните...
Рауль начинает объяснять. В самом деле, сложного ничего. Циремпил успокаивается.
– Костюм господина Кито и его пальто будут вам впору. Шляпа, как мы прикидывали, вам слегка маловата, мы припасли вам другую, точно такую же. Нам пора.
* * *
Машина стоит во дворе. Ее не видно из чердачного окна соседнего флигеля. Циремпил намеренно смотрит в ту сторону.
– Устраивайтесь. – Рауль открывает дверцу.
Циремпил садится на заднее сиденье. На переднем, рядом с водителем, устраивается Рауль. Раскрываются ворота, машина выезжает. За воротами она попадает в сектор обзора чердачного окна. Циремпил невольно ждет выстрела оттуда. Но все проходит благополучно. Да и глупо стрелять по такой цели. Стекла сильно тонированы. Попробуй разобрать, в кого попадешь, а в кого не попадешь.
Только после поворота, посмотрев вправо, Дашинимаев замечает бордового цвета новенький и сияющий лаком автомобиль, выезжающий с боковой улицы. Он видит, как рассматривают его машину два человека, сидящие в бордовом автомобиле. Конечно, это может оказаться и случайный попутчик. Но попутчик этот чем-то привлек внимание Циремпила.
Наверное, это сработала интуиция, понимает он некоторое время спустя, когда замечает тот же автомобиль чуть в стороне, на другой полосе движения. Рауль тоже замечает преследователей, замечает беспокойство Циремпила и довольно посмеивается:
– Почетный эскорт. На месте... А то я уже начал беспокоиться.
* * *
В банке все проходит благополучно. Циремпил кладет полученные деньги в карман, хотя его просто подмывает сотворить забавную шутку и отдать при всех пачку Раулю. С трудом сдерживает порыв озорства, понимая, что лучше не портить с Раулем отношения. Выходят, садятся в машину. Бордовый автомобиль стоит чуть в стороне.
– Даже я, глядя со стороны, принял бы вас за господина Кито, – улыбается Рауль уже в салоне и протягивает руку за деньгами.
Он доволен.
Дорога домой не занимает много времени. Только на последних кварталах бордовый автомобиль куда-то пропадает. Циремпил оглядывается. Сильно тонированное стекло и премерзкая погода не позволяют рассмотреть улицу достаточно хорошо.
Последний поворот. Циремпил помнит – третий дом за поворотом. Около ворот двора напротив, того самого, где располагается флигель, стоит другой автомобиль. Какие-то люди – трое мужчин и женщина – вышли из него и разговаривают. Один остался за рулем. Дашинимаев сначала обращает внимание на то, что один из мужчин – негр. Смотрит на негра, чувствуя несоответствие дождливой немецкой зимы и черной кожи, требующей себе солнца и жары, и только потом бросает мимолетный взгляд на женщину.
И слегка вздрагивает... Он с первого взгляда узнает Александру, свою однокурсницу. А она смотрит прямо на него, словно видит сквозь тонированное стекло.
– Вам женщина понравилась? – спрашивает Рауль.
– Там негр... – говорит Дашинимаев. – В Германии тоже много негров?
– Их везде хватает.
– В России в последнее время стало меньше... В Советском Союзе больше было. Их тогда бесплатно учили.
* * *
В своей комнате Циремпил, не разоблачившись и не отмыв лицо от грима, сразу подходит к окну. Сейчас у него есть ориентир – куда смотреть. Он сразу понимает не случайность пребывания здесь Александры, потому что хорошо помнит, что она вышла замуж за офицера ФСБ. И бывшая жена Циремпилу об этом говорила. Она с Санькой встречалась...
Появилась здесь в самый нужный момент. Ничего удивительного. Более того... Это естественно... Ведь господин Кито, вероятно, находится сейчас в России с документами Циремпила. ФСБ заинтересовалась им. Естественен и поиск самого Дашинимаева. Не составляет труда выяснить странные обстоятельства гибели профессора Родича и сопоставить все факты. Александру сюда привезли специально ради того, чтобы Циремпил понял, что его не бросили в беде. И негр рядом... Зачем негр? Негр показывает, что это международная помощь. Ему, Циремпилу, следует ждать помощи со стороны.

3

– Он подошел к окну... Бинокль! Бинокль дайте...
Клаус не слишком старается быть невидимым. Он откровенно рассматривает Циремпила Дашинимаева через мощную цейссовскую оптику, чуть не высунувшись из окна чердака. И добавляет по-русски:
– Сюда смотрит. Александра, ваш выход...
Она подходит к окну, принимает из рук Клауса тяжелый бинокль, минуту-другую внимательно рассматривает Циремпила.
– Это он. Это он, несомненно. Он видит меня. Рукой машет. Дает знак. Видите! Дает знак!
Это видно даже невооруженным глазом.
– Мне помахать ему в ответ?
– Ни в коем случае. За нами могут смотреть и из других окон... Так вы его выдадите... Он вас видит. Мне он знак не подавал. Значит, он увидел вас из машины и узнал. Дайте увеличение.
– Как...
– Как? – по-немецки спрашивает сам Клаус у своего помощника, постоянно здесь дежурящего.
– Через фотокамеру. Электронный зум.
Он настраивает камеру и протягивает Клаусу. Тот смотрит.
– Ого...
– Увеличение пятисоткратное. Ни одному биноклю не сравниться...
– Лицо крупным планом... Вижу шрам на брови... Это он. С гримом. Вчера еще не было грима... Они не думали, что можно рассмотреть человека с такого расстояния подробно. Допустили оплошность...
Клаус откладывает фотокамеру и вытаскивает трубку мобильника.
– Мне нужен инспектор Собецки... Господин Собецки? Доброе утро, это Клаус Фобе. Можно начинать операцию. Все подтвердилось. Наш клиент готов...
* * *
Спецназ министерства внутренних дел Германии занимает позиции на ближайших углах. Разворачивание сил проходит неспешно и вдумчиво. Отдельные тройки спецназовцев неслышно открывают калитки в соседних домах и подбираются к забору, чтобы блокировать любую попытку к бегству из двора нужного. На соседнюю улицу подгоняют генератор, чтобы заглушить все переговоры по средствам сотовой связи и радиосвязи. Внешне это обычная грузовая машина каких-то технических служб. Генератор будет включен по общей команде к штурму. Одновременно с этим планируется отключить по всему кварталу электричество и городскую телефонную линию.
Инспектор Собецки из криминальной полиции Дрездена приехал загодя. Небольшого роста, непропорционально широкоплечий, с грубым лицом, но умными, собачьими глазами. Не преминул посмотреть в бинокль на так же стоящего у окна Циремпила Дашинимаева.
– Это и есть тот человек, на глазах которого убили профессора Родича?
– Это он и есть.
– Хочется мне верить, что ваша версия правильна. Иначе все шишки в лесу будут падать только на мою несчастную голову. Фрау Басаргина опознала его?
– Да. И он узнал ее... Это подтверждает наше предположение, что он был похищен. Не пора ли нам начинать? – Клаусу не терпится вступить в действие.
Сережа с Селимом находятся здесь же. Они пока исполняют роль статистов. Дитмар увел Александру с чердака в нижнюю комнату.
– Сколько человек в доме, по вашим подсчетам?
– Мы предполагаем, двенадцать-тринадцать человек. Не больше.
Собецки вытаскивает из кармана «наладонник», смотрит в монитор:
– Еще пара минут... Не все заняли позицию...
Сережа смотрит в окно. Группа спецназовцев готова уже подойти к самой калитке дома. Но они пока не должны показываться так близко. Слишком легко их заметить.
– Вон тех людей пока следует убрать, – кивком показывает он, избегая указаний руками из окна. – Их будет заметно, когда кто-то выглянет из калитки.
– На калитке домофон... – возражает Собецки. – Никто не будет выглядывать...
– На всякий случай... – настаивает Сережа.
– Береженого бог бережет... – по-русски говорит Селим.
– Что он сказал? – спрашивает Собецки.
– Это нигерийская пословица, – отвечает Клаус и укоризненно смотрит на негра. Тот слегка смущен, хотя не понимает, в чем его вина. Их представили инспектору оперативниками Интерпола. Разве не имеет права работать в Интерполе какой-нибудь русский негр?
Собецки совет воспринимает, из другого кармана вытаскивает переговорное устройство и дает распоряжение. Через десять секунд спецназовцы, пятясь, гуськом отходят за угол. Чувствуется основательная организация операции.
Инспектор снова смотрит на монитор «наладонника»:
– Идем...
И первым направляется к лестнице. Одновременно дает команду в переговорное устройство. Почти тут же гаснет монитор у него в руке. Генератор в зоне своего действия не дает работать даже компьютерам.
Внизу к ним присоединяется Дитмар, оставляя во флигеле Александру под присмотром наблюдателя. Впятером они быстрой походкой переходят дорогу и останавливаются у калитки. Переглядываются, словно перед последним решительным шагом. И Собецки нажимает кнопку вызова. Но никто не спешит на звонок.
– А домофон работает? – спрашивает Сережа шепотом. – Генератор...
– Проводная связь... – разъясняет инспектор.
Тут только, словно подтверждая слова Собецки, в домофоне раздается голос:
– Что вы хотели?
Должно быть, их рассматривали из окна.
– Полиция Дрездена. Нам нужен господин Кито. Откройте.
Коротко, в приказном тоне.
– Одну минуту... – отвечает уже другой голос. Видимо, к домофону подошел кто-то, имеющий право решать.
– Побыстрее... – не слишком вежливо рявкает инспектор.
Что-то щелкает в замке. Инспектор толкает калитку, она открывается. До крыльца дома десять шагов. Они проходят их молча. И только на крыльце Клаус тихо говорит:
– Время пошло. Три минуты...
Дверь открывается...
Обыкновенная прихожая, не отделенная дверью от холла.
– Проходите сюда, – рукой показывает встретивший их человек восточной наружности. – Присаживайтесь. Господин Кито сейчас спустится. Он болен, но согласился вас принять.
Они садятся. Собецки украдкой смотрит на часы. Время идет. Через три минуты после того, как они переступили порог, вступает в действие спецназ. Так предусмотрено планом. Главное, чтобы не произошло задержки с выходом Кито-Дашинимаева.
Все считают про себя секунды. Стараются мысленно задержать их, чтобы спецназ не ворвался в дом раньше, чем они увидят Дашинимаева и будут в состоянии защитить его.
Неторопливые шаги на лестнице слышатся через полторы минуты. Лестница за углом. Кто спускается, не видно. Но, судя по шагам, два человека. Их кто-то встречает внизу. Слышен приглушенный шепот.
Две минуты прошло...
Осталась только минута...
Снова шаги. Приближаются из-за угла. Выходят двое.
Сережа смотрит внимательно. Циремпил Дашинимаев и тот человек, что ездил с ним в банк и сидел на переднем сиденье рядом с водителем.
Дашинимаев ли это?
Сразу взгляд на бровь. Да. Шрам заметен. Это, несомненно, Циремпил Дашинимаев, художник из города Костромы, волею случая попавший в сферу интересов многих людей и многих серьезных и даже опасных организаций.
– Добрый день... – говорит Дашинимаев на плохом немецком языке и тут же кашляет. У него перевязано горло, хотя горло перевязали только для поездки в банк. Перед этим Циремпил смотрел в окно, и ничего у него на горле не было – снимал. Это наблюдатель утверждает абсолютно точно. Значит, это простая маскировка, обосновывающая нежелание говорить. Говорить, очевидно, будет его спутник.
– Извините, господа, – в самом деле вступает в разговор спутник. – У господина Кито проблемы с горлом. Ему нельзя разговаривать. Что вы хотели?
– Документы! – рявкает, как лает, Собецки.
Он с удовольствием изображает настоящего полицейского.
Циремпил вытаскивает документы. Но время вышло... Спецназовцы уже бегут к дому.
Одновременно поднимаются с места Клаус с Дитмаром и Сережа с Селимом. В глазах Рауля появляется беспокойство. Он слышит шум во дворе, оборачивается, и в это время на него наставляются сразу четыре пистолета. Сережа берет Циремпила за руку, тянет на себя и убирает за свою спину.
– Что происходит? В чем дело? – спрашивает Рауль, пятясь от поднятых стволов.
– Стоять! – снова рявкает Собецки, шагает вперед и хватает Рауля за руку.
Тут же с грохотом вылетает дверь. Слышатся и удары в окна, но бронированные стекла оказываются крепче небронированной двери.
Назад: ГЛАВА 5
Дальше: ГЛАВА 7