Генерал Раух получать погоны улетел вертолетом, как ему и посоветовал майор Солоухин. И забрал магнитофонную бобину с записью разговора с полковником Тафизом. Сам отлет Солоухин контролировал лично, и сам же обеспечивал меры по соблюдению режима секретности.

Машина генерала, согласно приказу, о котором знали практически все, начиная с солдат автороты, кончая канцелярией и складскими работниками, готовилась в гараже к дальней дороге, а на аэродром его отвозили на боевой машине пехоты спецназовцы. Капитан Топорков сидел за управлением. И в вертолет, стоящий с крутящимися винтами, генерал, для маскировки вынужденный по настоянию майора Солоухина надеть вязаный солдатский подшлемник, запрыгнул быстро, как кузнечик. Его главная опознавательная часть на этот раз не сверкнула на солнце. Вертолет взлетел, едва БМП отъехала.

– Половина дела сделана… А сейчас будем «казать цирк», – сообщил Солоухин капитану. – Вот относительно аплодисментов я сильно сомневаюсь. Но хищников нам еще предстоит увидеть… Гони, Леха, на базу…

Дорога от аэропорта до базы соединения, как спецназовцы звали свой городок, заняла не много времени. И сразу за шлагбаумом Топорков свернул в сторону гаража. Там уже собрались те, кто должен был участвовать в операции. «Уазик» Рауха, готовый к выезду, на этот раз сильно трансформировали. Пришлось основательно потрудиться, впрочем, не столько над самой машиной, сколько над уговариванием начальника склада, который никак не хотел без вещевого аттестата выдавать дополнительные бронежилеты. А их понадобилось много, и оформить все документы времени просто не было. Кроме того, любое оформление документации, даже самой простейшей, означало прохождение через канцелярию, следовательно, вело к дополнительным объяснениям и к нарушению режима секретности операции. В результате прапорщик-кладовщик, зажиревший на своей непыльной должности, бронежилеты все же выдал под честное слово майора Солоухина. И их установили, как и было задумано, закрыв в «уазике» все, что можно было закрыть, кроме небольших щелей для водителя – оставили щель для обзора спереди и две щели по бокам для зеркал заднего вида. В дополнение изнутри укрепили брезентовые стены листами брони ремонтируемого БТРа. Эту броню даже крупнокалиберный пулемет не берет. При обороне бронежилеты вполне можно раздвинуть, чтобы стрелять и даже видеть, куда стреляешь. «Уазик» превратился в бронеавтомобиль с уровнем защиты, которой мог бы позавидовать любой правительственный лимузин, и пробить его можно было разве что гранатометом.

За руль «уазика» сел старший лейтенант Семарглов. Справа от него пристроился вооруженный ручным пулеметом Калашникова майор Гагарин, которому на заднем сиденье ноги было бы деть некуда, сзади сел старший лейтенант Вадимиров, захвативший с собой снайпера ефрейтора Щеткина и радиста младшего сержанта Савельева со своей неразлучной «стопяткой».

Капитан Топорков так привык к месту водителя боевой машины пехоты, что и сейчас не захотел уступать место штатному механику-водителю. Командирское место, как ему и полагается, занял майор Солоухин. Отделение солдат взвода Семарглова разместилось, как и полагается, в заднем отсеке.

Первым расположение части покинул «уазик». БМП отстала на пять минут, совмещая пространство и время. Ехали, зная, что им предстоит, и потому каждую секунду ждали неожиданностей. БМП в сравнении с БТРом обладает способностью быстро гореть. Солдат на этот случай проинструктировали особо – быть готовыми покинуть машину и вступить в бой при первой же команде. Настроение ни у кого приподнятым не было, потому что чувствовать себя «живцом» при охоте на «крокодила» никому не нравится. Но была жесткая собранность, готовность действовать в любую секунду.

Дежурный офицер штаба тоже был предупрежден и по первому сигналу готов был выслать в помощь два взвода спецназа, из-за этого не отправленные на охоту за караванами, хотя данные о прохождении караванов были. Без указания района действия получил предупреждение и командир вертолетного полка и согласился держать «под винтами» два звена вертолетов-ракетоносцев. Важность операции была высказана всем, но никому конкретно не были названы цели. Это, естественно, придавало операции важность повышенную.

Доктор Смерть бубнил себе под нос какую-то мелодию и заменял собой целый полковой оркестр. Он, похоже, сам свой голос чувствовал плохо и потому регулировал громкость неумело. Так не в меру игривый щенок какой-то большой собаки доставляет хозяевам много неприятных минут до тех пор, пока не научится регулировать свою хватку, – заиграется, может и руку отхватить… Майор Гагарин из щенячьего возраста давно, кажется, вышел, но регулировать голос не научился. Мало, надо думать, дрессировали…

– Товарищ майор, на всякий случай предупреждаю, что от ваших разрушающих вибраций все наши бронежилеты из окон вот-вот вывалятся… – мягко предупредил врача старший лейтенант Семарглов, чувствуя, что у него заложило барабанные перепонки и недалек уже момент наступления острой боли.

– Убавить звук? – миролюбиво спросил Доктор Смерть.

– Лучше бы совсем выключить… – не менее миролюбиво попросил старший лейтенант. – Дорога сложная…

– По просьбам слушателей… – согласился Доктор и замолчал.

Передвигаться в городе оказалось в самом деле сложно. День базарный, что ли, выдался или праздник какой-то местный, но людей на улицах было больше обыкновенного, и больше обыкновенного ишаков – основного транспортного средства в городе и окрестностях. А ишаки очень не любят уступать дорогу машинам. И только дважды навстречу попадались грузовики. Ехали медленно, как и «уазик». Старший лейтенант Семарглов то наклонялся, то голову задирал, то влево смещался, то вправо, чтобы рассмотреть дорогу в узкую щель. И беспрестанно сигналил. Впрочем, замолчать Доктора он, похоже, попросил напрасно. Басистый голос, раздающийся из машины, кажется, действовал на прохожих, не знающих в своей жизни тротуаров, более эффективно, чем автомобильный сигнал.

Наконец-то выехали за город. Сначала поток людей и ишаков с поклажей был и здесь таким же основательным. Но скоро он истощился, как истощается ручеек, приближаясь к истоку, и ехать стало легче. А когда из долины выбрались на горную дорогу, ведущую через Баграм в сторону Кабула, оказалось, что она вообще пустынна.

Как и было договорено, Доктор Смерть именно здесь включил переговорное устройство. Устройство прожорливо, а аккумуляторы не вечны, и держать его постоянно включенным накладно.

– Я – Второй. Первый, как меня слышишь?

– Нормально, Второй. Как у вас дела? – перемешанный с эфирными хрипами, донесся голос майора Солоухина.

– Старший лейтенант мне петь запретил. В остальном – нормально… Вы где?

– Едем в пятистах метрах за вами. Вас за скалами не видим… Всем внимание. Это может быть уже вскоре… Не зевать! Повышенная готовность…

Под словом «это» майор Солоухин подразумевал, естественно, засаду…

Где будет засада, они не знали. Но с высокой долей уверенности предполагали, что засада будет обязательно. Телефонный разговор полковника Омара с генералом Раухом подразумевал продолжение в виде очной беседы. Изучая карту и вспоминая маршрут, который несколько раз уже проезжал, майор Солоухин предположил, что засада будет недалеко от города. Место самое подходящее – дорога извилистая, много скал, мало движения. Ближе к Кабулу движение на дороге станет интенсивнее, причем основной составляющей этого движения станут советские армейские машины.

При расчете своих действий майор Солоухин исходил из того, что генерала Рауха душманы постараются захватить живым. Мало просто уничтожить человека, который что-то знает или предполагает, что знает. Необходимо выяснить, что же в самом деле он знает. А для этого носителя информации необходимо захватить. Возможно, захват готовился еще вечером. И именно для этого полковник Омар решил организовать не слишком совмещающийся с восточными традициями раут. И захватить не одного Рауха, а еще и майора Солоухина, которого тоже посчитали опасным, скорее всего, потому, что слишком часто слышали эту фамилию. Это еще одна причина, по которой засада должна быть недалеко от города. Есть возможность оперативно доставить туда, куда полковник Омар прикажет. Скорее всего, это будет здание ХАДа, но вовсе не обязательно. Ведь и спецназовцы не доставляли полковника Тафиза в военный городок. Карта не давала наглядного представления, тем не менее позволяла строить реальные предположения. Более дальняя дорога опасна. Машину могут досмотреть советские патрули. Как тогда объяснить наличие пленника? Могут и отбить…

На общем совещании решили, что «духи» будут захватывать генерала именно здесь. И живого… Захват трупа никому не нужен. Потому ставить на дороге мину душманы не будут. «Уазик» можно не бронировать по днищу. Скорее всего, предположил Солоухин, перекроют полотно дороги грузовиком. И выставят группу, которая будет атаковать с тыла. И атаковать будут, вероятно, стремительно, чтобы обезопасить себя от возможного появления на трассе других машин. Главное при этом выдержать дистанцию при первой атаке и перевести бой в позиционный. Тогда майор Солоухин подоспеет на БМП и сможет переломить ситуацию.

Основная нагрузка легла, конечно, на плечи старшего лейтенанта Семарглова. Ему следовало каждую минуту пути смотреть не только на дорогу, но и по сторонам, заранее определяя возможности для боя. На каждом новом участке новую возможность. А участки ложатся под колеса один за другим. Грузовик, перекрывший дорогу, Василий Иванович, конечно, увидит сразу. Но этого мало. Следует так поставить свою машину, чтобы ее хотя бы с одной стороны прикрывала скала. Лучше, если прикрывать будет с двух или с трех, если расщелина подходящая найдется…

Оказалось, майор Солоухин обладает не только хорошими способностями командира и организатора, о чем, в принципе, знали все, но и завидными качествами звездочета и провидца. Действие началось согласно тому сценарию, что Солоухин и предположил.

Сначала проехали мимо стоящего на обочине старенького пыльно-красного пикапа с тентированным кузовом. Водитель спал, обняв руль, и не смотрел на проезжающий мимо «уазик». Кто или что было в кузове – непонятно. Тент задернут плотно. Внешне картина мирная – устал человек, решил отдохнуть, что ж здесь странного… Но подозрение это уже вызвало и заставило пошевелить руками, словно пробуя оружие на вес. Ждали именно такого, потому и насторожились. Очередной поворот дороги оставил пикап позади. Переговорное устройство тихо потрескивало в руках у майора Гагарина. Старший лейтенант Семарглов, до этого смотрящий только вперед, протянул руку и взял «переговорку» себе:

– Внимание! Первый, я – Второй… Грузовик поперек дороги…

– Понял, догоняем…

До этого взбирались на перевал по «серпантину». Тентированный грузовик стоял на очередном повороте «серпантина», капотом обращенный в сторону крутого склона. Крышка капота была поднята, но водителя видно не было. Впечатление складывалось такое, что произошла поломка и остановка грузовика непреднамеренна. Более того, остановка аварийная, потому что передние колеса оказались в непосредственной близости от края дороги. Еще бы чуть-чуть, еще бы пару секунд, и грузовик мог бы вылететь на склон, чтобы превратиться в груду металлолома.

Естественная картинка…

Доктор Смерть двумя руками раздвинул бронежилеты перед собой. Всмотрелся и довольно усмехнулся. И посоветовал:

– Тормози-ка, пожалуй…

– Рано. Мы здесь под обстрелом сверху. Вон та скала… Прикроет… Под ней встану… – Семарглов уже научился быстро оценивать обстановку и выбирать наиболее удобную позицию.

Горные дороги, особенно затяжные подъемы, сложны для двигателей машин всегда. И потому «уазик» еле-еле взбирался, приближаясь к грузовику, казалось, без сомнения и опасения. Однако, когда машина поравнялась с красноватой, искрящей на солнце слюдяными жилами скалой, Василий Иванович круто повернул вправо, чуть «газанул», преодолел основательную яму и занял место прямо под каменной громадиной. И двигатель тут же заглушил.

– Они будут ждать, когда мы выйдем… – сказал Доктор Смерть, возвращая «переговорку» себе и передергивая затвор пулемета. – А мы не будем ждать, когда они выйдут… Первый, мы на позиции. Живых поблизости не наблюдаем. В нас пока не стреляют, берегут на десерт. Позади оставили красный пикап. Там кто-то под тентом, похоже, прячется. Если догоните, берите их без сомнения…

– Я – Первый, – отозвался майор Солоухин. – Осторожнее… Не высовывайтесь… Мы скоро…

– Наоборот, – ответил Доктор Смерть. – Я высунуться хочу. У меня реакция хорошая. Если что, залягу. В машине я с пулеметом не развернусь…

– Может, лучше нас дождаться?

– А если мы раньше дождемся красный пикап?.. Не-ет, командир… Лучше начать сразу…

– Действуй по усмотрению…

Доктор Смерть положил «переговорку» рядом с рычагом переключения передач, удобнее перехватил свой пулемет и открыл дверцу, выглядывая из-за нее. Рядом с грузовиком никакой реакции заметно не было. Тогда Доктор вышел совсем, постоял, шагнул влево и приложил к глазам ладонь, чтобы лучше видеть.

– А-у-у… Есть кто, матерь вашу, живой?

Желающих отозваться на призыв не нашлось.

– Приготовились… – скомандовал Гагарин негромко, чтобы слышали только свои. – Под тентом шевеление. Будто стволы уперли. Ждут момента или команды…

Он поднял пулемет и, как отмахнулся, дал хлесткую очередь от пояса, разрывая пулями верх тента. Осторожно, на всякий случай, стрелял, не зная еще, кто там, чуть ниже, прячется. Тяжелый пулемет в руках гиганта вовсе не выглядел тяжелым, и не бросало его в сторону, как бросает при стрельбе с рук у человека обычных габаритов. И это давало возможность вести стрельбу почти прицельную.

Но если стрельба началась, обычно она находит себе отклик. Таков закон войны, и следует быть человеком со стальными нервами, чтобы не обнаружить себя, когда в тебя стреляют. «Духи» стальными нервами, как показала действительность, не обладали. Тент прорвался сразу в нескольких местах, из прорывов высунулись приготовившиеся к бою автоматные стволы, но такой большой и тяжелый даже при взгляде издали Доктор Смерть среагировал моментально. Не успела раздаться первая встречная автоматная очередь, как он уже отпрыгнул в сторону и почти с удобствами устроился за большим валуном, привалившимся к скале. Пулемет, естественно, сразу же на валуне и устроился – тоже с удобствами.

– Пошла, родимая… – крикнул Доктор и дал несколько очередей ниже тента, разламывая деревянные борта грузовика. Полетели щепки, но за бортами, должно быть, были готовы к такому методу стрельбы и загодя наложили мешки с песком, потому что ни одна из автоматных очередей не прервалась «на полуслове».

Первые пули ударили и в «уазик», с мокрыми шлепками пробивая ветровое стекло там, где сидел старший лейтенант Семарглов, – защитили бронежилеты, не зря старались. Сам же Василий Иванович первым из оставшихся выскочил наружу, упал плашмя и сразу закатился плечом под машину, впрочем, не слишком глубоко. Семарглов все сделал правильно. Постарайся он забраться глубже, его бы просто придавило, потому что пули тут же продырявили покрышку, и «уазик» осел. Старший лейтенант слегка брезгливо передернул плечом и дал несколько своих фирменных очередей в два патрона. Причем стрелял, как обычно, прицельно и убедился, что попал. Один из стволов душманов дернулся, стремясь свалиться за борт, но зацепился рожком за тент и остался висеть так. Пользуясь активным прикрытием со стороны Доктора и Семарглова, покинули «уазик» и остальные.

Старший лейтенант Вадимиров сразу подтолкнул радиста Савельева к скале:

– Прижмись и настраивайся… Выходи на штаб, докладывай про засаду…

Младший сержант не слишком опасливо посмотрел в сторону грузовика, дал единственную короткую очередь, впрочем, не прицельную, просто чтобы атмосферу боя почувствовать, потом продвинулся дальше под скалу, так чтобы стрелкам его видно за камнями не было, и стал вытаскивать из чехла-рюкзака рацию.

Сам Вадимиров со снайпером ефрейтором Щеткиным занял позицию позади «уазика». Судя по времени, боевая машина пехоты не должна была успеть к пикапу, а сам пикап уже должен был вот-вот появиться из-за поворота.

Так все и произошло.

Но едва пыльно-красная машина вышла на прямую дорогу, тут же хлестко выстрелила снайперская винтовка. Даже невооруженным глазом было видно, как ткнулся лицом в руль водитель пикапа. Машина резко сбросила скорость и медленно двигалась в сторону крутого долгого склона. Вот-вот готова была загреметь всеми железяками, скатываясь под уклон. Но рядом с водителем кто-то уже сидел, и к тому же не спящий. И этот кто-то перехватил руль и сумел вывернуть его в сторону отвесной стены. Там пикап, чуть-чуть до стены не доехав, ткнулся в камень, попавший под колесо, и встал окончательно. Скатиться назад, когда в коробке передач включена скорость, он не мог. Может быть, человек рядом с водителем в дополнение и «ручник» натянул. Но теперь машина стояла на месте, а пять человек уже перебегали дорогу, чтобы занять позицию. Однако позицию заняло только трое. Одного остановил старший лейтенант Вадимиров, второго снайпер, но дальше продолжать обстрел смысла не было, потому что из-за поворота уже показалась БМП со спецназовцами. Капитан Топорков даже при движении по горной дороге сумел разогнаться до предельно возможной скорости, и узкие гусеницы, вгрызаясь в дорогу, вырывали из покрытия куски каменистой почвы.

Просчитав ситуацию, Вадимиров вместе со Щеткиным, не обмолвившись ни словом для согласования, сразу развернулись, чтобы стрелять уже в грузовик. В грузовике бойцов было, видимо, больше, чем в пикапе. Сначала одни сменяли других у борта, потом четверо выпрыгнули с борта противоположного и залегли под машиной. Вести прицельную стрельбу при такой интенсивности огня невозможно ни с одной, ни с другой стороны. Дистанция слишком коротка – от силы пятьдесят метров! – чтобы позволить себе высовываться из-за укрытий больше чем на долю секунды. И даже признанному специалисту по прицельной автоматической стрельбе Семарглову больше не удавались фирменные короткие очереди, хотя ему казалось, что он «положил» кого-то из тех, что залегли под машиной. Но так бой мог бы затянуться до вмешательства иных сил, и неизвестно было, чья подмога подоспеет быстрее. Причем неизвестно было, как себя вести, если подоспеет, скажем, часть регулярной афганской армии.

Но вопрос решила боевая машина пехоты. Расстреляв внизу трех оставшихся «духов», она стремительно приближалась к «уазику». Одного выстрела легкой пушки, совершенного с ходу, хватило, чтобы разворотить борт грузовика. «Духи», кто не пострадал от пушки, стали выпрыгивать из кузова. Им, естественно, было не до стрельбы. А спецназовцы, наоборот, момент не могли не использовать и теперь уже, воспользовавшись паникой среди душманов, стреляли прицельно и не торопясь спрятаться после очереди.

Но дело было уже сделано и без того…