Они закончили портреты киллера уже к утру.

– Красивый мужчина получился... Правда... – сказала Александра. – Была бы я не замужем, влюбилась бы, как Пигмалион в Галатею.

– Кажется, даже похож... И весьма... Я бы узнал...

Она очень устала за эту ночь. Под глазами появились синие круги.

– Ложись спать. Я уйду, не буду тебя будить. Ты отсыпайся впрок. И не открывай никому. Никакой депеши я не жду. Слесаря мы не вызывали. Энергонадзор может посмотреть счетчик в подъезде. Если кто-то будет ломиться, пообещай стрелять, а сама звони мне.

– А ты? Совсем не ляжешь?

– Я все равно за сорок минут не отосплюсь. Лучше уж так... Посижу, подумаю...

Она начала раскладывать диван – нелюбимая процедура! – когда зазвонил телефон. Александр вышел в коридор.

– Доброе утро, Саша, вы отоспались? Это Костромин.

– Почти отоспался.

– Почему – почти?

– Чтобы отоспаться полностью, мне надо еще неделю поваляться...

Это было сказано очень обтекаемо. Ни к чему жаловаться, что совсем не ложился сегодня. Комиссару необходимо, чтобы Басаргин выполнил его работу. И имел по возможности свежую соображающую голову. А сам Басаргин чувствовал внутреннюю необходимость завершить и старую. И поймать киллеров. И, наконец, добраться до рабовладельца Романа...

– Сейчас Андрей за вами заедет. Он полностью в вашем распоряжении и подчинении. Начиная с сегодняшнего дня. Я уже написал распоряжение о создании российского бюро нашего сектора. Осталась мелочь – утвердить документы у президента России, но это сделает на днях директор ФСБ. Меня на такие верха не пускают...

– Через какое время Андрей приедет?

– Он уже выехал давно. Через пять минут будет у вашего подъезда. Не забудьте взять с собой Александру. Она тоже будет сегодня активно задействована. Или женщине следует долго собираться? В любом случае пусть поторопится. Андрей подождет.

– Мы выходим. Саня быстро собирается.

– А я до вашего приезда успею просмотреть данные со спутника. Я вчера подключил прослушивание разговоров. Может быть, будет результат. Не забудьте, что вы мне обещали достать и другие номера, кроме майора Лысцова.

– Сегодня днем.

Он положил трубку и вздохнул. Сам Басаргин всегда чувствовал собственные силы и знал, что может еще сутки выдержать без расслабления. А как Александра?

Она как раз выглянула, держа в руках еще сложенную простыню.

– Мне тоже ехать?

Для нее это – подвиг. И она к подвигу стремится. Неистребимая романтичность натуры. Натуры, лишенные романтики, способны совершить подвиг под влиянием момента. Романтичные же стремятся к нему сознательно и всюду ищут повод.

Александра все же не смогла собраться так же быстро, как Александр. Но быть готовой к выходу через двадцать минут после бессонной ночи – это тоже подвиг, только абсолютно женский.

Закрыв дверь на оба замка, Александр остановился и выдернул из головы жены волос.

– Ты что? – Она чуть не вскрикнула и даже отмахнулась свернутыми трубочкой листами бумаги – Александр решил захватить все портреты с собой. Должно быть, ей было больно.

Он приклеил волос слюной одним концом на дверь, другой на металлический косяк-раму. В самом верху, куда без надобности человеческий глаз не смотрит.

– Это называется «контролька». Никто на волос не обратит внимания, если будет открывать дверь в наше отсутствие. Мы приходим – «контролька» сорвана, значит, в квартире кто-то посторонний, и достаем пистолет... Учись и постигай науку, госпожа шпион...

Она нажала кнопку лифта. Кнопка не засветилась.

– Опять, что ли? – прошептал Александр и распахнул пиджак. – Спускайся за мной на пролет позже.

Он тут же вспомнил слова майора Лысцова о том, что при аргументах Басаргина каждый, у кого в подъезде не работает лифт, будет стрелять в незнакомцев. И пожелал, чтобы незнакомцев на лестнице не оказалось.

Этажом выше открылась дверь. Кто-то вышел.

– Покопайся в сумочке, словно что-то проверяешь, – прошептал Басаргин в ухо Александре. – И спускайся за ними. А я пошел.

– Осторожнее, – так же, шепотом, ответила она и раскрыла сумочку. Соображает, а главное, не задает лишних уточняющих вопросов, когда времени на это нет.

Сверху приближались два голоса. Недовольные – лифт не работает.

Александр, ступая тихо, стал спускаться. Один пролет, второй, третий...

Как хорошо, что бетонные ступеньки не умеют скрипеть...

Как хорошо, что он не курит, как сосед за стеной, которого по дыханию слышно за три этажа...

Один этаж, второй, третий...

Неужели все киллеры работают по единой засевшей в голову схеме? Их что, в одном классе обучал один глупый преподаватель? Хотя вечером визитер, которому Александра так необдуманно открывала дверь, попытался разнообразить свою работу. Но сам испугался своей смелости. Что сейчас?

Еще один этаж, еще один, еще...

Спустившись до почтовых ящиков, расположенных между первым и вторым этажами, Александр вздрогнул. Кто-то на верхних этажах выбросил мусор в мусоропровод. Что-то было в мусоре металлическое – консервные банки, что ли. И грохот прошил весь подъезд сверху донизу. Но тут же капитан взял себя в руки. По теории знал, что после такого непредвиденного пугающего звука следует моментальное расслабление организма. Дескать, только и всего, что мусор... И теряется ориентация, притупляется осторожность. Он тоже расслабился. Захотелось облегченно вздохнуть. Но Басаргин сам это осознал очень быстро и резко сосредоточился, сконцентрировал внимание. Последние этажи самые опасные. Там есть возможность спрятаться в тамбуре между дверьми и выстрелить в спину. За дверь он, естественно, заглянул сразу.

А на улице?

На улице у подъезда должна стоять машина Андрея. Андрей подстрахует.

Однако и самому расслабляться нельзя. Дверь открыть – и шаг в сторону.

Все спокойно.

Андрей покуривает в пяти шагах, возле белой «БМВ» с открытой дверцей. Значит, просто что-то случилось с лифтом. А ведь с лифтом может что-то случаться часто. И каждый раз так реагировать? Какими крепкими ни будь нервы, они в конце концов не выдержат.

После момента напряжения пришла расслабленность и усталость. Опять захотелось вздохнуть. И Александр не вздохнул только потому, что не хотел показывать свое состояние Тобако.

Они поздоровались за руку.

– А жена где?

– Спускается. Сумочку проверяет, отстала...

Рассказывать о том, как проходила процедура спуска, не хотелось. Это казалось даже стыдным. Испугался... Боится за себя... Но внутренний голос сказал другое. Того, кто не боится, – убивают...

Вслед за соседями сверху – молодой парочкой любителей выпить и поскандалить, причем поскандалить основательно, с погромом, битьем посуды и с вызовом милиции, – вышла Александра. Издали беспечно махнула рукой Андрею. Лицо по-утреннему радостно и безмятежно, ни облачка на нем. Она лучше переносит опасность, отметил он, без внешнего напряжения, хотя усталость на лице все же нарисована. И никакой грим этого не скроет.

Сели в машину.

– Сначала к Стасу, – сказал Тобако.

– К тому химику? – поинтересовалась Александра с наивностью школьницы.

Андрей коротко хохотнул.

– И к тому съездим, когда его найдем. Сейчас к Костромину.

Где обосновался Костромин, Александр не знал. Но ехали они недолго. Среди полуразвалившихся домов старых кварталов, приготовленных к скорому сносу, вдруг открылся не слишком высокий, но солидный элитный дом. Взгляд сразу отметил будку постового милиционера на въезде во двор. Машину здесь, видимо, знали и пропустили без вопросов. Тобако открыл подъездную дверь своим ключом. За дверью сидел еще и охранник в черной униформе. Кивнул Тобако, дескать, все в порядке, я предупрежден. И гости все вместе поднялись на второй этаж.

Костромин увидел их, должно быть, из окна и открыл дверь сразу, не дожидаясь звонка. Выглядит деловитым, сосредоточенным, старающимся все успеть.

– Доброе утро. Проходите. Сейчас принесут кофе для всех. А я уже столько его выпил, что добавить не рискну. Потом приступим к работе. Андрей, попрошу тебя на минуточку...

Они вышли в соседнюю комнату.

Басаргин посмотрел на часы. Ему остался еще час до появления на службе.

– Что это за дом? – спросила Александра и потянула носом. Неравнодушная к дорогим запахам, она опять уловила французский одеколон комиссара.

Александр только пожал плечами. В нынешние времена появилось много домов с охранниками.

Раздался мелодичный неназойливый звонок в дверь. Костромин поспешил к выходу. Девушка в накрахмаленном переднике и с такой же наколкой в волосах принесла на подносе кофе.

– Сюда вот поставьте.

Он закрыл дверь за девушкой и вернулся в комнату к Андрею. Через минуту вышел Андрей с какими-то бумагами в руках. Читать не стал, отложил в сторону и присел к столу.

– Что это за дом? – теперь уже у него спросила Александра.

– Это не дом. Это гостиница ЮНЕСКО. Здесь очень удобно останавливаться. Но для этого следует иметь особое разрешение. Пейте кофе... Сейчас поедем.

Они подняли чашки. Кофе оказался натуральный, не растворимый. И заварен хорошо. Аромат завис над столом. В соседней комнате что-то слегка загудело, раздались характерные щелчки бумаги по лотку. Басаргин догадался, что это работает скоростной лазерный принтер или еще какая-нибудь множительная техника. Когда звуки прекратились, вышел и Костромин со стопкой бумаги в руках. Положил рядом с Андреем.

– Передашь Доктору. Пусть все ресурсы включает. Все, что сможет. Это нельзя пропустить в Москву.

Он сел в кресло против Басаргина.

– А я ведь сегодня так и не ложился после возвращения от вас.

– Мы после вашего ухода тоже... – внезапно проболталась Александра.

– А вот это вы зря... Я имею возможность днем выкроить время для отдыха. Вероятно, вы тоже сумеете, а вот Саше придется туго. Он ведь уже не первую ночь на ногах... Как, Саша?

– Я в этом отношении устойчивый. Могу позволить себе длительный пост. Вы обещали мне передать для ознакомления какие-то документы...

– Ситуация несколько меняется. Доктор Смерть нечаянно «прихватил» сегодня ночью человека, который приехал на аукцион к Стасу. Его знакомый. Теперь мы можем перешагнуть через предварительный этап поиска. Доктор разрабатывает своего информатора, а я вынужден забрать у вас на время Андрея, чтобы он подменил Доктора. Тут еще одна серьезная ситуация. Небезызвестный, видимо, вам Руслан Салдуев отослал в Москву партию раствора героина, зараженного СПИДом. Эту партию необходимо перехватить. Это, кстати, тоже следует рассматривать как терроризм. Своего рода бактериологическое оружие. Андрей вынужден заняться поиском вместо Доктора.

– Наших не подключаете? – спросил Басаргин.

– Вашим отправлено сообщение еще вчера. Из штаб-квартиры в Лионе. Очевидно, они предпринимают какие-то действия. Координацией совместных действий и обменом информацией будет заниматься Гагарин. Но это же не по вашему отделу?

– Нет. Следующий вопрос. Вы обещали просмотреть данные со спутника...

– Я смотрел. Пока ничего нет. За время просмотра звонков с этого номера не зарегистрировано, но спутник продолжает контроль. Жду от вас другие номера. Но сразу я смогу запустить не больше пяти. Перегрузка линии связи спутника. Больше разрешается только при угрозе глобальных катастроф. Вы выберете сами, какие следует загружать в первую очередь. Есть у вас предположения?

– Нет.

– То есть?

– Я уже думал. Всех можно подозревать с одинаковым основанием. И больше всего майора Лысцова, на которого я откровенно надеюсь. Он всегда готов выручить и помочь. И всегда я считал его другом. Очень, понимаете ли, противно не доверять друзьям. Себя чувствуешь после этого словно предателем.

– Да, я понимаю вас, – согласился Костромин.

Александра сидела молча, слушала разговоры мужчин и дожидалась, когда дойдет очередь до нее.

Очередь дошла.

– Для вас, Александра, день сегодня особый и праздничный.

– Праздничный?

– Да...

Хотя он и говорил для Александры, но лицо Станислав Сергеевич повернул к Александру, давая этим понять, что разговор касается обоих.

– Два покушения... Мнение соседей... Шум, внимание... Это совершенно никуда не годится. Вам необходимо начать новую жизнь. Короче, так... Вы, в соответствии с новой своей службой, должны быть очень тихими и незаметными. На организацию московского бюро выделена определенная сумма, утверждена смета. Она включает в себя наем или покупку жилья для сотрудников, помещения под офис, транспортных средств, оргтехники и прочего. Сегодня Александра должна будет купить две расположенные рядом квартиры. Трехкомнатную для вас и однокомнатную рядом – для работы и конфиденциальных бесед. Прекрасно было бы, если бы эти квартиры имели какой-то общий коридор. Как это в России называется?..

– «Карман», – подсказала Александра.

– Да, кажется, «карман»... – согласился Костромин. – Только необходимо, чтобы в этом «кармане» не было других квартир. Соседям совершенно ни к чему знать, что за люди въехали в новое жилье. Прописываться в той квартире не только не обязательно, но и нежелательно. Можете оставить старую прописку. Кроме того, Александра, на вашей совести мебель и все необходимое, вплоть до штор. Это должно быть полностью жилое помещение. С собственным уютом и укладом жизни. Привыкайте, что это будет ваше постоянное место жительства. Вторая квартира, помимо мебели, должна быть оборудована и оргтехникой. Компьютер, факс, ксерокс, шредер, сейф. Обязательно наличие металлических дверей. Сменой замков, думаю, сможет заняться Александр, как только освободится. И еще одно непременное условие. Никто из ваших друзей или родственников не должен знать об этой квартире. Никто. Там вы почти на нелегальном положении.

– Я сделаю это, – согласилась Александра. – Но у меня вопрос, касающийся детей. Наши близнецы должны вернуться от моих родителей через три недели. Им следует готовиться к школе...

– Через три недели, я думаю, ситуация кардинально изменится. Тогда этот вопрос можно будет и решить.

– Как покупать? – поинтересовался Александр. – На свое имя?

– Обязательно. Банковскую кредитную карточку «Gold American express» я вам сейчас выдам.

Из соседней комнаты раздался тонкий звуковой сигнал.

– Извините, – Костромин вышел.

– На днях вам придется покупать квартиру и мне, если меня утвердят в Лионе вашим помощником, – сказал Андрей. – Но Стас надеется, что в Поти все уляжется и я смогу вернуться туда. Новому человеку там будет трудно начинать все сначала. А у меня прочные установившиеся связи.

– Александр... – позвал Костромин.

Басаргин вышел в соседнюю комнату. Это был кабинет, набитый оргтехникой и электроникой. Сам комиссар сидел за компьютером.

– Первый звонок Лысцова передали. Звонил около часа назад в больницу, интересовался состоянием подполковника Елкина. Ему передали данные вчерашнего вечера. Состояние раненого удовлетворительное.

– Около часа назад? – переспросил Александр.

– Да. Спутник не в состоянии сразу выполнять всю работу по считыванию информации и по передаче адресату. Это занимает некоторое время. Все зависит от загруженности системы. Иногда передает через десять минут после события. Иногда удовольствие ожидания растягивается на час. Впрочем, если запрашивать с грифом «срочно», передача будет осуществляться сразу. Но этот гриф используется в крайних случаях.

– Сейчас как раз крайний случай. Если мы не вычислим информатора, он просто будет предупреждать о каждом шаге следствия и опережать наши действия.

– Это уже дело ФСБ. Пора и им свои спутники иметь. К тому же у них есть возможность отслеживать звонки через телефонные фирмы, а мы такой возможности не имеем.

– Информатор наводит на меня киллеров. Мне просто трудно будет одновременно и дело делать, и защищать себя.

Последний довод больше понравился Костромину.

– Что же... Это звучит убедительно. В данном случае поставлена под угрозу жизнь нашего сотрудника. Вы меня уговорили... – он не слишком долго стучал по клавишам, меняя гриф срочности. Потом нажал клавишу «Enter» и встал. – Все. Готово. Но с такими запросами я скоро израсходую всю смету. Остальные запросы будут без грифа. Предупреждаю. Или снимаем гриф с одного, ставим другому.

– Пусть так.

Они вышли в общую комнату.

– Андрюша, мы с Александром сейчас поедем в управление, а ты проследи за компьютером. И позвони еще раз относительно машины и сопровождающего для Александры. Кредитная карточка – вот...

Он выложил на стол кредитную карточку.

– Сделаю, Стас...

– Вы кофе не допили, – сказал комиссар Басаргину.

Капитан допил стоя. Натуральный кофе очень хорошо помогает бороться с сонливостью. В буфете управления готовят натуральный только для генералов, остальным приходится удовлетворяться растворимым, который такого действия не имеет.

Они с Костроминым вышли. На улице стояла перед подъездом «Волга».

– Поехали, – Станислав Сергеевич сел на заднее сиденье и показал на место рядом с собой Александру.

Разговаривать при водителе, очевидно, не рекомендовалось. Потому они молчали. Москва уже была забита в этот ранний час транспортом, хотя и не настолько, как бывает часом позже. Все же на метро добираться до управления быстрее, решил Александр.

Дежурный у входа кивнул Басаргину и долго рассматривал временный пропуск Костромина, сверяя фотографию на паспорте «гражданина мира» с оригиналом. Такой паспорт удается увидеть не часто, и потому он всегда вызывает повышенное внимание.

– Басаргин, – пропустив уже комиссара, сказал дежурный капитану, – загляни в дежурную часть. Там для тебя кое-что было.

Дежурная часть располагается рядом. Извинившись взглядом, Александр заглянул в кабинет.

– По твоему вчерашнему запросу относительно автобусов...

– Да.

– Два автобуса задержали. Оба на одном посту. Следовали в Орехово-Зуево. Полковник Баранов в курсе. Все материалы в следственной части.

– Спасибо. Уже легче жить... – сказал Басаргин.

– Отчего легче жить? – поинтересовался Костромин.

– Может быть, теперь нет смысла покушаться на мою бренную личность. Думаю, мы освободили уже всех вьетнамцев. А покушение было вызвано именно желанием не допустить этого освобождения.

– Вы пока идите к себе. Я загляну к Баранову. Он с высшим начальством договорится, тогда мы за вами зайдем.

Александр кивнул и прошел в свой кабинет. Было немножко грустно. Обычно Александр приходил всегда первым, а Елкин традиционно опаздывал. Жаловался, что постоянно ломается транспорт. Не справляется с весом тела подполковника. Подшучивать над своим весом Елкин считал хорошим тоном. Иначе, как сам говорил, он начнет от этого веса страдать.

Как он там? С ночи едва ли есть новые данные. Интересно, во сколько в больнице обход? Надо будет позвонить сразу после обхода.

В дверь постучали.

– Войдите, – Басаргин так и не успел сесть за стол.

Вошел майор Лысцов и два опера из отдела собственной безопасности.

– Привет, – сказал Александр.

– Привет, – лицо Лысцова не предвещало ничего хорошего, глаза светились виноватостью. – Ты что такой бледный?

– Не ложился. Вторую ночь уже не сплю. Будешь тут бледным...

Лысцов некоторое время помолчал.

– Слышь, Шурик, извини... Такое дело... Сдай оружие... И сейчас оформим с тобой подписку о невыезде. От ведения всех дел ты временно отстранен.

– Что случилось, Валера? – Басаргин воспринял сообщение без возмущения и без паники, но спросил жестко, членораздельно, отчетливо отделяя слова одно от другого.

– Час назад дежурная медсестра зашла в палату и нашла подполковника Елкина с простреленной головой. Авторский выстрел. Пуля вошла посреди лба...

Басаргин думал меньше минуты.

– А при чем здесь я?

– Авторский выстрел...

– Авторский выстрел не предназначается для лежачих. Глупо было бы мне стрелять таким образом. И – зачем?..

– Шурик... Я ничего тебе не могу сейчас объяснить. Я уже передал все документы дела в отдел собственной безопасности. Тебя сейчас будут допрашивать они.

И Лысцов показал на офицеров, стоящих за его спиной.

– Баранов в курсе?

– Это вопрос не его компетенции, – сказал один из офицеров. – Подписку о невыезде мы оформим сами. Сейчас следуйте за нами, капитан Басаргин.

– Хорошо. Валера, у меня к тебе просьба, – Александр протянул свернутые трубочкой портреты киллеров. – Передай это Баранову. Один – который красавчик, убийца Елкина, второй пытался войти в мою квартиру в мое отсутствие.

– Саня рисовала? – спросил Лысцов.

– Она.

– Я передам, как только он приедет.

– Он уже приехал. Он у себя в кабинете.

– Разве?

– Да. Передай прямо сейчас...

В казино имелась своя комната отдыха. Не дождавшись звонков от Галиахмета и Мусы, Али взял под плохое настроение бутылку молодого светлого французского вина, свой «сотовик» и ушел в эту комнату, чтобы выпить и чуть-чуть расслабиться. Это только перед Русланом он так себя показывал – дескать, день обычный, один из многих в череде дней... Это был очень необычный и насыщенный день. Сначала расстрел в гараже. Хотя всем троим не привыкать к подобным мероприятиям, осадок завис в душе комом. Не очень приятно. И даже не страх перед расплатой преследует. Нет, Али все организовал быстро и наилучшим образом – нет возможности придраться. А просто сам процесс Али не слишком нравился. Галиахмет с Мусой люди по характеру более легкие. Им проще. Они уже и не помнят о том, что сделано собственными руками. А Али помнит. Лечит от такого эйфория получения пяти миллионов баксов. Большая сумма. Наличкой столько собрать Али при всем желании не сможет. Но теперь есть возможность подумать о создании гнездышка где-нибудь в горной Испании, на крутом пиренейском склоне. Али никогда не мечтал о вилле на Лазурном берегу или на Кипре, как это модно сейчас среди людей его круга. Нет. Он хочет уютное и спокойное гнездышко высоко в горах, так похожих на горы Ичкерии, таких же лесистых, но гораздо более спокойных. Жить там постоянно, наверное, скучно. Но иногда стоит просто уехать, не взяв с собой даже «сотовик», и спокойно жить, ни о чем не думая. Хотя бы по паре недель в году. Такой отдых и нервы успокоит, и здоровье телу вернет.

Комнату отдыха для него специально приготовили. Что там делалось час назад – неизвестно. Но кто-то не пожалел дорогих пряных духов, побрызгал ими в каждом углу, убирая какой-то иной запах. Впрочем, Али мало интересовало, что здесь творилось. Лишь бы ему не мешали.

Он лег на диван, не раздеваясь, хотя постель ему постелили. Лежа приложился к бутылке. Али не понимал разницы между французским вином и обыкновенным грузинским, или молдавским, или даже болгарским. Вино как вино. Такая же кислятина. Единственно, престижно такое пить. Но вино на него, малопьющего, хорошо подействовало. Стало спокойнее, возникла некоторая невозмутимость. Будь что будет, но нет причины, чтобы расстраиваться и терять здоровье из-за любых накладок, что случаются. Сможет ли Галиахмет исправить свой промах? Сможет ли Муса достать капитана? А не все ли равно. Ну, не смогут... Ну и пусть... Не все же и у всех получается... У того же Султана телохранитель – призер Олимпиады и чемпион мира. А попробовал боксировать среди профессионалов, его сломали на первых минутах первого же боя. И кто сломал? Какой-то мальчишка, имеющий в активе только несколько боев. Против каждого удара можно найти защиту. На каждого сильного бойца найдется более сильный боец. Капитан уже подстрелил одного киллера. Если Муса останется жив, это уже хорошо. Если «сделает» капитана, еще лучше.

С такими мыслями Али не то чтобы полностью уснул, но задремал. Ему снился крутой лесистый склон горы и жалкая хижина на каменистой площадке этого склона. Из хижины торчит асбоцементная труба, а из трубы тоненькой струйкой вьется дымок. Али смотрит на эту полуразвалившуюся хижину и не понимает. Он знает, что это Пиренеи, он знает, что заплатил за этот дом пять миллионов баксов. Но это же ведь хижина нищего. Не может она столько стоить...

Али стоит и смотрит, а из хижины раздается какой-то звук...

Он проснулся.

Звонил «сотовик», положенный на ковер рядом с диваном. Али сначала сделал большой глоток из бутылки, потом взял трубку.

– Я слушаю.

– Али, это Галиахмет. Я все сделал. Через подвал в больницу пролез, там как раз трубы меняют и окна для меня раскрыты, нашел своего друга. Точно в лоб. Наглушняк!

– Хорошо. Который час?

– Пять минут шестого.

– Не знаешь, как у Мусы дела?

– Не знаю. Сейчас позвоню ему.

– Он сразу не справился. Помоги, если надо.

– Сделаем вместе. Капитан, я слышал, серьезный человек?

– Он уже подстрелил одного из парней Султана.

– У меня есть знакомый охотник. Он мне немного задолжал... У охотника есть карабин «тигр» с оптикой...

– Никого постороннего не привлекай.

– Я и не собираюсь привлекать. Я собирался квартиру у него отобрать. Если хочет оставить квартиру себе и семье – пусть отрабатывает. А потом я его застрелю за неотдачу долга... После того, как он капитана «сделает». Не возражаешь?

– Как хочешь. Но дело сделать надо.

– Я поехал искать Мусу.

Али допил остатки вина и теперь уже уснул хорошо и спокойно. Муса, конечно, тоже хорош. Но Галиахмет лучше. А вместе они будут хорошо смотреться в добротном доме в Пиренеях, куда будут ездить втроем на две недели в году. Просто отдыхать. И даже без «сотовиков»...

Теперь Али проснулся от осторожного стука в дверь.

Он встал и дверь открыл.

– Извините, – сказала женщина, заведующая заведением, чье имя Али никак не может запомнить, – вы не выходите, я подумала, может, вам что-то надо? Или вы нехорошо себя чувствуете?

– Который час?

– Без пятнадцати девять. Казино уже закрыто, все разошлись, кроме сторожей. Через час пятнадцать откроем маленький зал для мальчишек. Там у нас игровые автоматы. А я сижу, жду, думаю, когда выйдет...

– Домой надо? – спросил Али.

– Надо.

– Иди.

Он вернулся в комнату отдыха, забрал «сотовик» и ушел в кабинет, где с размаху плюхнулся в кресло. Стал слушать звуки фонтанчика. За этим занятием его и застал звонок.

– Слушаю.

– Али, вчерашний разговор помнишь? – Руслан даже не поздоровался.

– Помню.

– Мне нужно два человека. Самые надежные. Дело простое, но сделать надо аккуратно.

– Часа через два позвони.

– Нет. Немедленно.

– Мне еще надо найти их.

– Ищи. Быстрее ищи, если не хочешь с казино расстаться. Меня подвели, неправильно день сказали. Надо срочно делать. И звони мне. Я в двух минутах ходьбы от тебя.

Али обиделся на такой тон разговора. Слишком много Руслан позволяет себе. Здесь не пещеры Ичкерии. Здесь большой город, где распоряжается не полевой командир, а тот, кто имеет право командовать. Имеет право командовать именно здесь. Но, подумав минуту, решил не обострять отношения. У Руслана слишком много больших покровителей. Именно они помогли Али поставить это казино на деньги Руслана. И сейчас еще не время вставать на дыбы. Надо еще силы поднабрать. Надо среди других московских чеченцев устойчивый вес заиметь. Потом можно уже будет и откровенно сказать Руслану, чего тот стоит.

И стал набирать номер Мусы. Номер не отвечал. Набрал номер Галиахмета.

– Алло!

– Галиахмет?

– Я.

– Наконец-то... Как дела?

– Караулим с Мусой моего охотника. Он сейчас должен выйти. Долго на работу собирается...

– Бросайте все дела и немедленно ко мне.

– Оба?

– Оба. Есть новое дело.

– Мы ночью глаз не сомкнули.

– Потом отоспимся. Когда Аллах позволит... Гоните...

– А охотник?

– Плевать на него.

– А капитан?

– И на этого плевать. Срочное дело!

– Едем.

Через минуту позвонил Султан.

– Как дела, Али? – голос уже не дергается от беспокойства, но ехидства в нем на десяток азеров хватит.

– На пятьдесят процентов.

– Это я знаю. Хочу только предупредить... Портреты твоих ребят жена капитана нарисовала. Она художница.

– Она только одного видела.

– Второго видел сам капитан. Рисовала с его слов.

– Это ерунда. Видел я такие портреты... Сам себя не узнаешь.

– Не путай. Там фоторобот. Здесь работа живого художника...

– Ерунда.

– Как знаешь.

– Я ребят снял с дела. Они не успели добраться до капитана. У них другое поручение. Срочное. Приехал серьезный человек из дома... Большое дело начинают... Парни нужны. Как освободятся, я пошлю их опять.

– Это уже не важно. Капитана «убрали» с дела. Пока временно, но нет ничего более постоянного, чем временное. К тому же он сам собирался уйти в отставку. Если ты примешь возврат, я согласен.

– Годится. Пусть живет. Мы сегодня встретимся?

– Когда к тебе подъехать можно?

– У меня сейчас важная встреча. Я тебе потом позвоню.

– Что за товар?

– Обрадуешься и посмеешься. Но я тебе сделаю скидку, потому что с капитаном вовремя не справились. Я законы знаю и слову своему верен.

– Это дело. С тобой приятно работать. Партия, как вчера?

– Меньше. Но интереснее.

– Я жду твоего звонка.