Эпилог

— Эй, ты снова там уснула, энке?

— Не называй меня так, — разозлилась Лория и стукнула братца по вихрастой голове.

— Энке, энке, — заорал Рэн.

— Я не энке! — завопила девочка и понеслась за убегающим мальчишкой, колотя его по спине альбомом для рисования. Тот уворачивался, хохоча, а потом убегать ему надоело, и он, развернувшись, стукнул сестричку по рыжей макушке.

Я встала с кресла-качалки и решительно направилась к расшалившимся деткам.

— Я не энке! — орала Лория, повалив брата и пытаясь стукнуть его лбом об землю.

— Ты дикая вирххарка! — обзывался Рэн.

— Прекратите немедленно! — возмутилась я. — Лория, слезь с него!

Дочь сделала вид, что не услышала, продолжая возить Рэна лицом по траве. И тут… Руки мальчишки на глазах стали увеличиваться, когти отрастать и чернеть, а на спине рубашку разорвали шипы.

— Ах, ты так! — разошлась Лория и выгнулась, обращаясь.

Я рванула в сторону, потому что два маленьких обратившихся дракончика вполне могли зашибить ненароком свою мамочку.

— Линтар! — заорала я, опрометью кидаясь к дому. Муж выбежал из дверей и прыгнул, обращаясь в полете. За девять лет я так и не привыкла к этому зрелищу и снова впала в ступор, наблюдая превращение. Черный дракон осторожно отодвинул меня в сторону и подлетел к детям. Рыкнул, клацнул зубами, растаскивая их. Лория и Рэн мигом успокоились и прижались к земле, как напроказившие щенки, испуганно молотя хвостами и поднимая клубы пыли. Отца они боялись, как огня. Впрочем, и жить без него не могли так же.

Я со вздохом опустилась на ступеньку. Все-таки непросто быть единственным человеком в семье драконов. Дети застыли, пока Линтар смотрел на них. Я знала, что они мысленно общаются, но, конечно, не могла их слышать. Зато после такой беседы наши шалуны на несколько дней становились смирными и ласковыми. Правда, потом все начиналось заново.

Первый оборот в дракона произошел у Лории, год назад. Признаться, я тогда жутко испугалась, хоть и готовилась к этому. Рэн страшно обиделся, что сестра обернулась раньше него, и от злости тоже начал перекидываться. Подобные выкрутасы дома были строжайше запрещены, но дети пока плохо контролировали превращение и могли обернуться из-за сильных эмоций. В наших близнецах сплелись воедино сила созидающих и огонь драконов, такими качествами обладали лишь Первые Драконы, пришедшие из иной реальности. Не знаю, для меня Лория и Рэн были просто детьми, шумными, проказливыми, бесконечно любимыми и регулярно доводящими меня до желания их прибить. В этом мы ничем не отличались от других семей.

И, кстати, нам не понадобился медальон созидающих, чтобы они появились на свет. Наша реальность изменилась окончательно.

Линтар закончил воспитательную беседу, и близнецы, поджав хвосты, потрусили к реке. Летать они пока не умели, крылья окрепнут лишь годам к пятнадцати. Черный дракон фыркнул, посмотрев им вслед, и двинулся ко мне. Подошел уже человек, так что я только снова удивилась, как у него это получается. Арманец остановился, чуть склонил голову, рассматривая меня.

— На тебя одежды не напасешься, — буркнула я, стараясь скрыть участившееся сердцебиение. Но по тому, как дрогнули его губы, складываясь в улыбку, поняла, что он все услышал. Снова. Вот из-за этого драконьего слуха мне хотелось и его прибить. Иногда. Гордо вскинув голову, я направилась к террасе и не услышала его шагов. Лишь ахнула, когда арманец подхватил меня на руки.

— Линтар, куда ты меня тащишь?

— А ты как думаешь? — хмыкнул он.

— Опять? Ты уже тащил меня… утром!

— Не могу удержаться, когда ты так на меня смотришь.

— Я на тебя вообще не смотрела!

— Смотрела. И облизывалась при этом. Словно дикая кошка. Ты специально меня провоцируешь!

— Линтар! Дети увидят…

Он дошел до террасы и ногой открыл дверь.

— Нет, до кровати не дотерплю, — выдохнул муж и прижал меня к стене, совершенно бесцеремонно задирая мое светлое платье и терзая мой рот жадным поцелуем. И когда я уже потеряла голову от его ласк, оторвался на миг, чтобы заглянуть в глаза, а потом прошептать мне на ухо: — А чего хочешь ты, моя дикая принцесса?

Он спрашивал так всегда, хотя мне вопрос в данный момент показался откровенным мошенничеством!

— Ты мухлюешь! — возмутилась я, рвано дыша, потому что его пальцы плясали на моем теле свой огненный танец, а губы обжигали.

— Да, — выдохнул он. — Так каков ответ? Чего ты хочешь?

— Тебя, — простонала я. Впрочем, как и всегда.

Потом пришлось спешно приводить себя в порядок и прятаться в купальне от Кармели, которая звала обедать. Нянюшка теперь присматривала за нашими близнецами и, кажется, была весьма довольна жизнью в Ранххаре. А вот Тара осталась в Идегоррии и теперь учила детей Люка и Хлои. Наставница не смогла забыть произошедшего с моим отцом, но я ни разу не увидела в ее глазах осуждения или упрека. Но уехать со мной она отказалась, пояснив, что ее помощь нужна Люку.

Сам Люк смирился с моим выбором, тем более, теперь он понимал, что такое истинная пара. Или истинная любовь.

Вредная Хлоя до сих пор отрицает, что хоть что-то испытывает к своему мужу, но это не мешает ей пытаться порвать любую фрейлину, которая по ее мнению слишком пристально смотрит на короля Идегоррии.

Арвиэль действительно стал хорошим правителем. Способствовал развитию науки и искусства, ввел множество реформ. Они с Люком возобновили былую дружбу, и я была этому рада. Правда, королева в Оэр так и не появилась. У каждого своя расплата за сделанный выбор. И год назад Пять Объединенных Долин даже начали сотрудничество и торговлю с Первородными.

Опальный посол фойров избежал казни за предательство, но был отправлен в пожизненную ссылку в свое поместье, туда, где не было моря. А его дочь вернулась в Марену.

Аярну же… выдали замуж. За лорда снежных перей, властителя холодного севера и льдов, сурового снежного барса. Я немного побаивалась этой расы, их порядки строги, а мужчины слывут суровыми и сильными воинами. У таких не капризничают… Их делегация приезжала в Ранххар и одного взгляда на мужчин с черными косами, в которые вплетены ядовитые иглы и с медвежьими шкурами на плечах, мне хватило, чтобы даже на миг пожалеть Аярну. Но лишь на миг. Линтар, как повелитель Пяти Долин и сопредельных земель до Моря Штормов имел право выбрать жениха принцессе. Он и выбрал, заключив брак, который связал перий и арманцев кровью будущих наследников.

А еще в пяти долинах стали рождаться дети. Много детей, и улицы городов наполнились смехом и голосами. За прошедшие годы еще несколько драконов обернулись, встретились истинную пару среди арманцев, людей и даже Первородных. Драконы снова вернулись в мир, и мир принял их.

Я не спрашивала об этом, но Линтар сам настоял на всех обрядах бракосочетания и всевозможных подтверждениях нашего брака. Кажется, он готов был жениться на мне по обычаям всех рас на земле. Но это не требовалось. У нас была одна аура на двоих, а когда я волновалась, на моем теле змеились огненные дорожки, образуя затейливые завитки. Это была связь, которой не нужны обряды и церемонии и которую невозможно разорвать.

Что я чувствую к нему?

Это невозможно рассказать.

И потому я его рисую.

… я так и не сказал ей, что соврал в тот день. Соврал, когда сказал, что уйду навсегда, если она скажет «нет». Никуда бы я не ушел. Так и таскался бы раз за разом, теряя остатки гордости. Какая гордость? Я закопал ее самолично, пытаясь выползти из своего зашоренного сознания и осознать, что не могу сделать так, как хочу. Я хотел просто забрать ее и заставить любить меня. Но что-то изменилось там, на скале, когда она стояла в этом изодранном грязном платье и смотрела на нас. Такая хрупкая и маленькая, слабая, но готовая до конца бороться за то, что ей дорого. За жизнь и свободу. Вот за что боролась Ева. Как и я. Только я хотел жизни и свободы лишь для своих. А она — для всех.

А потом мстительный Хром выпустил в нее серебряные стрелы, и я чуть не умер, поняв, что могу ее потерять. И во мне что-то изменилось.

Много лет назад ее отец создал Цветок Тлена, изменив реальность. Он принес много бед и смертей, посеял зерна ненависти, которые проросли. Но в мире все находится в равновесии, Энгер Арвалийский знал, что и за это решение придется платить. Самым дорогим, что у него есть — своими детьми и своей жизнью. Наследников созидающих мироздание сделало парами для потомков драконов. И уже от наших решений зависит, какими будут наши судьбы. Цепочка событий началась от глупого решения забрать с собой из вражеского дворца красноволосую дикарку, а привела к изменению нашего мира и реальности. И к изменению меня. Я не только обернулся драконом, я изменился внутренне, осознав вещи, о которых раньше даже не задумывался. Это было непросто, но я понял, что не все можно решить силой.

Так сказал мне Ринос, когда я привез его в Ранххар. Правда, я плохо слушал мудрого Ао.

До сих просыпаюсь по ночам и не могу сдержаться, прижимаю Еву к себе, чтобы убедиться, что она рядом. Моя дикарка сопит во сне, но терпит мои объятия, лишь фыркает, если я сжимаю слишком сильно. И я снова засыпаю, успокоившись. Рядом с ней сняться чудесные сны.

Иногда она вспоминает тех летающих драконов, что теперь охраняют летнее поместье в Идегоррии, а я делаю вид, что не понимаю, о чем она. Надеюсь, моя принцесса не узнает, каким дураком я себя чувствовал, пытаясь найти способ оживить эти проклятые статуи. Даже мне затея казалась идиотской, что уж говорить об окружающих. Но ничего более умного я придумать не смог. Ориан предложил прилететь и изобразить изваяние, даже согласился обмазаться глиной и украситься камушками для правдоподобности. Издевался. Хранители трясли малиновыми наростами, пытаясь донести до меня сколь глупо такое безрассудное растрачивание силы. И предлагали просто подарить девушке украшения. Или спеть песню под окном… вроде, девушкам такое нравится.

Нет, все остались живы, но от советов теперь воздерживаются.

Я выяснил, что воевать все-таки легче, чем пытаться понять женщину… Мужчины предпочитают войну. Но Ева хотела летающие статуи, значит, они полетят, чего бы мне это не стоило!

Они полетели, и я надеялся, что весь двор созидающих не начнет хохотать, как помешанный, увидев этот полет. Если честно, я бы начал.

А Еве понравилось… Да, воевать легче.

Что я чувствую к ней?

Это невозможно объяснить.

И тут я тоже соврал. Не знаю насчет драконов, но я без моей дикарки просто не живу