Глава 9

— Ну ничего себе. — В ожидании Ворона и наших лидеров Гелла развлекалась тем, что то и дело заставляла плясать на своей ладони язычки пламени. — И совсем несложно.

Самое забавное, она ни капельки не старалась нас поддразнить. Гелла вполне искренне радовалась этому маленькому чуду и призывала нас сделать то же самое.

Мы же сидели за столами, слегка пришибленные как сегодняшним уроком, так и его завершением. Сложно сказать, чем больше, хотя лично меня сильнее всего впечатлило то, как умело Ворон вывел на чистую воду Михаэля. Причем на чистую воду в прямом, а не в переносном смысле.

— Не знаю, что там ночью будет происходить, но сдается мне, что эту сволочь мы больше не увидим, — нарушила тишину Аманда.

— И не хотела бы я поменяться с ним местами, — поддержала ее Фриша, впервые на моей памяти не уколов словами в ответ благородного. — Ни за какие коврижки!

— Получилось! — радостно взвизгнула Флоренс, показывая нам свою ладонь с маленьким и чахлым огоньком на ней. — Все-таки получилось!

И даже то, что он тут же погас, ее не расстроило.

— Да огонь — это ладно, — махнул рукой Жакоб, крепко сбитый парень из Бивхерста, города на окраине Айронта. До школы он был подмастерьем у золотых дел мастера — и это было завидное место. Но он оставил его, как только прознал, что в Вороньем замке будут учить магии, и в одиночку пешком добрался сюда. Упорный парень, неконфликтный, и во всех столкновениях, включая самое первое, еще на площади, он не стремился пустить кому-то кровь. Он хотел учиться, а не враждовать, и тем был мне симпатичен. — Вот вода… Как Ворон это сделал, а? Такому бы у него научиться.

— Я ничего не помню, — негромко сказала Агнесс, которая с самого начала пристроилась у горящего камина и грела около него руки. — Вообще. Все, что в памяти осталось, — шепот в ушах, похожий на то, как река по камням течет, да еще как Ворон сказал: «Открой мне свой разум».

— Ничего такого он не говорил, — в унисон заверило несколько человек.

— Я это слышала сама, — твердо заявила Агнесс.

— Использовал он тебя, — уверенно сообщила Магдалена и толкнула меня локтем в бок. — Я про такое читала!

— Он всех нас использует, — послышалось с соседнего стола. — По полной. И как хочет.

— На то он и наставник, — встал на защиту Ворона Жакоб. — Знаете, как меня мой мастер гонял? Этот хоть не дерется. И кормит.

— О кормежке: я есть хочу. — Гарольд потянулся. — С холода аппетит такой — быка бы съел. Кто сегодня готовит ужин?

— Мы готовим. — Ромея упрямо таращилась на свою ладонь. — Сейчас наставник вернется — пойдем на кухню. Мало ли что ему еще в голову взбредет?

— Ничего не взбредет, — донесся из коридора голос Ворона. — Идите, готовьте. Даже такой изувер, как я, не станет оставлять голодными учеников после столь насыщенного дня. Да добавь в кашу побольше мяса — обед-то мы пропустили.

— Хотелось бы, чтобы все дни такими были, — неожиданно для себя самого заявил ему я. — И по насыщенности и по кормежке.

— Я всегда иду навстречу ученикам. — Ворон стянул с плеч шубу и тряханул ее, во все стороны полетел снег. — Ох, там и завьюжило, вовремя закончили. Так вот, я — «за». К тому же одно неразрывно связано с другим. Продукты у меня не бесконечны, денег за учебу я с вас брать не могу, это запретили боги, так что пора вам, ребята, самим начинать их добывать.

— На охоту пошлете, что ли? — озадачился Гарольд.

— Или побираться? — Сарказм в голосе Флоренс был, по меньшей мере, неожиданностью.

— Ни разу не угадали. — Ворон сел в кресло, сплел пальцы в замок и с симпатией обвел взглядом наши настороженные лица. — У меня на вас другие планы.

Тем временем в зал вошли Мартин и Аллан, и не скажу, что у них был радостный вид. Уж не знаю, что они там увидели, в подвале, но оптимизма им это не добавило.

— Вы по-прежнему мыслите категориями обычных людей, — уже привычно начал Ворон свою речь. — Вы маги. Пока еще ученики, даже не подмастерья, но маги. И зарабатывать должны как маги и никак иначе, а то я вас обратно в замок не пущу. Но об этом — позже.

— Так мы же ничего не умеем! — снова синхронно сказало несколько человек. — Вообще!

— А я научу, — обрадовал нас наставник. — Все, предварительная подготовка кончилась, азы того, как вам надо сосуществовать, я преподал. Умные сделали выводы, дураки, каковых среди вас, надеюсь, нет, все равно ничего бы не поняли. Простые деньки закончились, начинается по-настоящему веселое время. До Нового года — еще месяц, на этот период у меня харчей хватит, а как отпразднуем, так и начнете добывать еду для себя и всех остальных.

— Это были «простые деньки»? — приложила руки к щекам Магдалена. — Боги мои, что ж дальше-то нас ждет?

— Ничего не поняла, — неизвестно кому пожаловалась Жаклин Бюссе, красавица из королевства Перт. — Я, наверное, очень глупая.

— Наверное, — согласился с ней Гарольд. — Даже точно. Но ты не печалься, я тоже ничего не понял. Да это и не важно, мастер же потом все объяснит, когда время придет?

— Само собой, — подтвердил Ворон. — Так, кормить нас сегодня будут? У моего повара нынче выходной, я с вами собираюсь поужинать, за компанию. Агнесс, дитя мое, иди сюда и выпей вина, тебе сейчас это не будет лишним.

— А мы? — Гарольд облизнулся. По его словам, именно из-за отсутствия вина он тут страдал сильнее всего. — И нам хотелось бы!

— А вы ждите кашу, — погрозил ему пальцем Ворон. — Она это заслужила, а ты — нет. Ты даже не старался огонь зажечь, разгильдяй этакий. Я все видел!

— Обижаете, наставник, — для порядка возмутился Гарольд.

За разговорами ожидание еды было не очень тягостным, да и наловчились наши девчонки уже готовить достаточно быстро.

И еще мы все ждали вечера, когда пойдем в спальню. Нам очень хотелось знать, что именно произошло в подвале.

— Ну? — в едином порыве выдохнули мы, как только ввалились в помещение с кроватями. — Чего было?

— Было, — проворчал Мартин, плюхаясь на свою койку и стягивая сапог. — Наш наставник — лютый дядька.

— Но справедливый, — отметил Аллан, расстегивая пояс. — Он и на самом деле предоставляет всем равные шансы. Нам — стать или не стать магами, Михаэлю — попробовать остаться живым.

— Я дома очень любила играть в шарады с нашим шутом, — сообщила всем очаровательная Рози де Фюрьи из Асторга. — Он был страшненький, но очень умный, и здорово их выдумывать умел. Но никогда не перегибал палку, делая их слишком сложными, поскольку понимал, что если я их не отгадаю, то разозлюсь. А если я разозлюсь, то ему будет плохо.

— Аналогия понятна. — Аллан потер руками щеки. — Вот только ты не дома.

— Не тяни, а? — не выдержал я. — Он просто запер его в подвале с Труди, чтобы тот подумал о содеянном, или как?

— В каком-то смысле так и есть, — произнес Аллан и обменялся взглядом с Мартином. — Только добавь к этому тот факт, что Труди, упокой боги ее душу, сама вольна выбрать наказание для него.

— Это как? — охнула Флоренс.

— Он ее воскресил, — утвердительно сказала Магдалена. — Я так и подумала. Но это же магия мертвых?

— Плюс магия крови, — кивнул Мартин.

— Он провел этот ритуал на ваших глазах? — недоверчиво спросил Жакоб. — Да? Если это так, то наш наставник — очень и очень рисковый мужик. Я и раньше это знал, но не думал, что настолько.

— На наших глазах, — подтвердил Мартин. — Он прочитал какое-то заклинание, после резанул кинжалом ладонь Михаэля и смазал его кровью губы трупа.

И его передернуло, как будто в ознобе.

— Когда Труди открыла глаза, я подумал, что обмочусь, — признался Аллан. — Знаете — мне даже не стыдно вам об этом рассказывать. Мне довелось кое-что повидать — и казни и смерти на поединках, да я и сам убивал не раз. Даже в сражении одном участвовал, так что я вроде как знаю, что такое смерть. Но как вспомню взгляд Труди… Сначала ее глаза были как слепые, а потом изменились. Что-то в них вернулось из-за Грани, оттуда, но не поручусь, что именно душа этой девочки.

— Какая душа? — Мартин засопел. — Какой девочки? Это было что-то такое, чему и названия нет. Она когда на нас глянула, у меня колени задрожали. Я вообще никогда ничего и никого не боялся, может, кроме своего папаши, да и того опасался до той поры, пока силу не набрал и его не отвалтузил. Но это…

— Ну да, — согласился с ним Аллан. — Так вот, она сначала глазами поморгала, потом на ноги встала и на Ворона смотрит. А он ей и говорит: «Вот тот, кто забрал твою жизнь. Я тебе его отдаю на одну ночь — с момента захода солнца до его восхода. Сама реши, нужны тебе его кровь и душа или нет». Труди кивнула и на Михаэля уставилась. Но с места не тронулась.

— И что дальше? — поторопили мы.

— А дальше мы оттуда ушли. — Аллан сел на кровать. — Когда выходили за дверь, Ворон на небо глянул и говорит этому дураку: «Этот подвал очень большой, он под всем замком идет. Солнце почти село, но немного времени у тебя есть. Беги и прячься, если сможешь, может, и доживешь до утра. Если тебе это удастся, то я сдержу свое слово и отпущу тебя». И закрыл дверь. На замок.

— Спрятаться от мертвеца невозможно, — покачала головой Агнесс. — У нас в Анджане есть нехорошие места, там много крови пролилось, сами знаете, с кем мы граничим. Так вот, случается, что восстают из мертвых люди, в основном на местах сражений. Их можно или сжечь, или на куски изрубить, но по-другому от них не спрячешься. Мертвый если выбрал себе добычу, за ней по дну моря дойдет, нюх у него как у ловчего пса.

— Еще их можно упокоить, — заметила Ромея.

— Можно, — согласилась с ней Агнесс. — Вот только кому это делать? У нас не сильно жалуют магов вообще, а уж про тех, кто практикует магию мертвых, и говорить нечего. На костер — и все тут.

— А как же ты тогда сюда попала? — удивился я. — Если у вас магов не жалуют?

— Отец велел, — пожала плечами та. — А ему приказал король, он таким образом решил проучить моего деда, главного казначея королевства. Дед осмелился поспорить с нашим королем, и это было не слишком благоразумно, поскольку правитель в тот же день приказал отправить меня сюда, зная, что я дедушкина любимица. И еще мне было рекомендовано не возвращаться домой до той поры, пока я не стану полноправным магом. То есть можно-то можно, но вот боком это мне выйдет запросто.

— А если ты не доучишься и не получишь посох, ты не имеешь права возвращаться вообще, — невесело улыбнулась Миралинда. — Смахивает на изгнание.

— Мало того… — Агнесс шмыгнула носом. — У меня нет уверенности в том, что моя жизнь будет легкой и долгой даже в том случае, если я получу посох. Кто гарантирует, что меня не сожгут на главной площади, если король снова разгневается на нашу семью? Прямо хоть домой не возвращайся.

Этот рассказ снова заставил меня задуматься о том, что мы все здесь оказались неспроста. У меня такое ощущение, что судьба сама выбрала тех, кому суждено было прийти в этот замок. Именно те, кто должен был услышать новость о том, что Ворон набирает учеников, ее и услышали. Или не услышали, а, как я или Агнесс, были лишены выбора. Нас просто притащили сюда за шиворот — и все.

Я никогда раньше не задумывался о таких вещах, как судьба или рок. Но теперь начинаю в них верить. Как и в то, что мы уже кем-то, кто сильнее и умнее всех людей на свете, поделены на живых и мертвых, на тех, кто дойдет до конца, и тех, кто не доживет даже до лета.

И это все мне очень и очень не нравится. Невероятно не нравится. Нет, моей судьбой всегда кто-то распоряжался: графиня, которая купила меня у моей собственной матери для того, чтобы я был живой игрушкой для ее сына, а после выбросила на улицу; мастер-вор, который меня подобрал, а потом требовал покорности и смирения в оплату за то, что он меня учит премудростям мастерства; государство, которые было вправе меня убить за то, что я нарушал закон; и даже мастер Гай, который, по сути, забрал мою жизнь.

Но у меня хотя бы оставалось право на то, чтобы им всем не подчиниться и как-то изменить свою судьбу. Хоть как-то.

А тот или те, кто собрал нас тут всех вместе, мне даже этого не оставил. Я не знаю, что это за сила такая, хотя и могу предположить, что она родственна той, которая выдает магам право на обучение, но я ее уже не люблю. И не исключено, что со временем я ее возненавижу. Вот только сделать с ней ничего не сумею. Никогда. Потому что муравей не может убить быка.

— А я и вовсе домой не вернусь никогда, — сказала тем временем Миралинда невозмутимо. Впрочем, ее голос звучал выше, чем обычно, так что это было напускное спокойствие. — Когда я сказала про то, что еду сюда, сначала меня пытались отговорить, потом приказывали забыть такие мысли, а под конец посадили под замок и отправили гонца к виконту Фориньяку с подтверждением того, что мой отец готов выдать меня за его сына. Папенька все тянул со свадьбой до этого момента, сомневался, подходит ли нам семейство Фориньяк по родовитости, а тут прямо сразу решился на этот шаг. А я взяла и сбежала.

— И что потом? — заинтересованно спросила Фриша, которая даже рот приоткрыла от любопытства.

— Потом меня разыскал начальник охраны отца, — рассказывая, Миралинда расчесывала свои рыжие волосы. — Он передал мне кое-какие вещи, дал кошель с золотом и сказал, что отец проклял меня, лишил права наследования, и все, что мне осталось, — только мой титул. Он бы и его отнял, но такое не в его власти. Так что мне теперь идти некуда.

— С жиру вы, благородные, беситесь, — махнула рукой Фриша. — Были бы у меня дом и жених, разве я бы…

Ее слова оборвал исполненный животного страха вопль, он раздался откуда-то снизу и был, наверное, очень громким, если пробился через перекрытия подвала и каменный пол спальни.

— Вот и все. — Аллан растянулся на кровати. — Мертвая забрала жизнь живого.

Судя по всему, убийца был наказан, страшно и беспощадно. И, как показало следующее утро, это на самом деле было так. Все, что Тюба вынес из подвала, — несколько обглоданных костей и окровавленные тряпки, которые некогда были одеждой Михаэля. А что случилось с телом Труди, точнее, с тем, кем она стала, мы так никогда и не узнали.

— И все-таки. — Жакоб повертел головой. — Магия крови и магия мертвых. Как ему не страшно? Ворону в смысле.

— На самом деле мы должны были бы сообщить о подобном ордену Истины, — негромко сказал Виктор Форсез, худощавый парень с изящными черными усиками, который, как правило, всегда избегал общих споров. Он был вторым сыном губернатора вольного города Макхарта, что на побережье Закатного океана. — И не просто должны — обязаны. Это запретная магия.

— И кто сообщит? — резко спросил у него Мартин. — Не ты ли? Лично я этим заниматься не собираюсь.

— Я упомянул об этом гипотетически. — Форсез стал говорить еще тише. — Но мало ли? А если он и нас начнет обучать такому? Что тогда?

— Искренне надеюсь, что он именно это и станет делать. — Мартин даже привстал на кровати. — Я хочу научиться всему, чему только возможно, понятно? И если среди вас есть те, кто побежит в орден Истины, я повторю специально для них. Я и мои лю… друзья — мы все возьмем у Ворона столько знаний, сколько он нам даст. Потому что нам они нужны.

— Зачем тебе они? — спросил Аллан. — В таком объеме и такого, скажем так, диапазона. Магия мертвых, магия крови. Зачем?

— А вот это уже не твое дело, — грубовато ответил Мартин и скомандовал: — Всем спать. Ночь на дворе.

А ведь я с Мартином солидарен. Я тоже буду забирать все знания, до которых смогу дотянуться. И магия крови меня очень и очень интересует, даже больше, чем все остальное. Не знаю уж, какие у этого простолюдина цели, а вот у меня они весьма четкие. Если мою душу связали с помощью магии крови, так, может, я и обратно этот узелок развязать смогу с ее помощью? С богами я спорить не сумею, но вот с людьми — попробую.

И еще — на месте Аллана я бы Мартина осадил. Нельзя позволять с собой таким тоном безнаказанно говорить, тем более если ты лидер. А он смолчал.

Увы, увы, Ворон более этих тем не касался. Или, может, пока не касался, не знаю.

Зато он, как будто компенсируя некоторый простой в начале учебы, усиленно начал вбивать в наши головы то, что называл азами магических наук. Мы учились концентрировать внимание на одной цели и, напротив, работать с несколькими задачами одновременно. Он заставлял нас заучивать наизусть простейшие магические формулы, позволяющие на примитивном уровне работать со стихиями, и магический алфавит — на их основе мы должны были со временем научиться плести свои собственные заклинания. До этого было далеко, но через пару недель зажечь огонь на ладони мог уже почти любой из нас.

Мы начали изучать чары, которые поначалу принимали за магию. Оказалось — нет, чары — это не она, это всего лишь несложный набор умений, который позволяет магу упростить себе жизнь, главное не слишком увлекаться. Как выяснилось, чары — очень энергозатратное дело. Например, когда мне удалось в первый раз с их помощью изменить свою внешность, я чуть не вычерпал свои силы до донышка, хотя сумел лишь немного удлинить свой нос. А Аманда и вовсе упала без чувств, создав морок, который до судорог напугал Фришу в замковом переходе. Между этими двумя пробежала черная кошка, и при каждой возможности они старались усложнить друг другу жизнь. Хорошо хоть Аманда была не одна, в компании Агнесс, и подруга привела ее в себя.

Но все же чароплетением мы занимались очень охотно — это ведь была практика. Кстати, именно чары отсеяли еще пятерых из тех, кто пришел в замок, причем четверо благородных. Остальные показывали хоть какие-то результаты, а эти пятеро остались на той же ступени, где и были с самого начала. Ворон ничего им не говорил и относился ровно так же, как и к остальным, но самолюбие — это такая вещь… Кому охота чувствовать себя ущербным? А здесь дело обстояло именно так. И за неделю до Нового года в нашей спальне появилось еще несколько пустых кроватей.

Дни летели быстро, поскольку были заполнены учебой и делом. Нет, кое-какие мелочи не слишком радовали, например, мысли о том, что после праздника Ворон собирается подложить нам какую-то свинью или походы в лес за дровами (ох, сколько же снега выпало этой зимой!), но все это было не слишком критично.

Добавляло ералаша в нашу жизнь и то, как именно Ворон делился с нами своими знаниями. Никто из нас даже догадаться не мог, о чем он будет рассказывать на следующий день. Сегодня он мог объяснять о том, как отличить ведьму от обычной женщины и обезвредить ее, завтра — рассказывать о том, в каких зельях и как именно использовать корень мандрагоры, а еще через день поведать о правильном распечатывании древних гробниц. «А что, может, кому и понадобится», — отвечал он при этом на наши вопросы вроде: «Нам-то это зачем?» Каждый новый день приносил новую тему занятий.

Хотя мне это нравилось. Во-первых, не скучно. Во-вторых, не знаю, кто как, а я таким образом все запоминал куда лучше. Одно на другое не падало, а наоборот, в голове по полочкам раскладывалось.

В таком плотном течении жизни был еще один плюс — практически затихла скрытая вражда между нами и простолюдинами. Нет, о серьезном сближении речь не шла, и тот вечер в спальне, когда мы вроде как нормально общались друг с другом, ничего не изменил. Но вот напряженность, которая то и дело могла закончиться кровью, спала, сменившись неким соревновательным духом: мол, кто лучше усвоит материал? Да и не было особо времени на взаимную ругань и выяснение отношений, Ворон нам его не оставлял.

Правда, оружие в специальную комнату, которую нам показал маг, так никто и не сдал, предпочитая держать все при себе.

Новый год мы встретили весело, наш наставник, как выяснилось, любил этот праздник. Мы даже нарядили елку, которую припер из леса Тюба, и поводили вокруг нее хороводы.

В качестве подарка Ворон позволил нам посетить Кранненхерст, как он высказался, чтобы мы проветрились. И еще по-отечески посоветовал молодым людям не слишком нахально вести себя с селянками, чтобы не быть битыми, а девушкам — соблюдать скромность, ибо если кто из них понесет, то он отдаст распутницу нам на расправу, в качестве подопытного кролика. Шутить-то он шутил, но глаза у него были серьезные.

Сразу всех он не отпустил, разбил нас на три группы, причем мне повезло — я попал в первую, которая на третий день нового года, отменно солнечный и морозный, отправилась в деревню за нехитрыми развлечениями. Проще говоря — попить пивка и поесть жирной пищи, мы очень по этому всему соскучились. Да и прогуляться, это ведь очень важно для молодых людей — просто пошататься без дела, ведя пустые разговоры.

Простолюдины шли впереди, мы — чуть поодаль, но потом Флоренс запустила снежком в спину Мартина (она, в отличие от остальных наших девочек, почему-то совершенно его не боялась), тот не остался в долгу, и в деревню мы вошли все в снегу, но одной толпой. Увы, но она распалась в центре деревни. Мы отправились в «Голову вепря», ту самую, где корчмарем был приснопамятный мордатый Йоганн Литке, а наши не слишком кредитоспособные друзья пошли дальше, к совсем уж убогонькой пивной «Кружка и тарелка», которая была не в пример дешевле.

Флоренс было открыла рот, чтобы предложить им свой кошелек, из которого она оплатит их счет, но я, поняв, что у нее на уме, не дал ей этого сделать.

— Что тут такого? — напустилась она на меня. — Мы почти поладили!

— Вот поэтому я и не дал тебе за них заплатить. — Меня поразило то, как она недогадлива. — Это оскорбило бы их. Кто-то непременно вякнул бы: «Богатые угощают», — и понеслась ругань. Пусть идут, куда идут.

— Как это все глупо. — Флоренс покачала головой. — Там из одного котла едим, тут никак определиться не можем. Агнесс, пошли к тетушке Марте, надо тебе носки теплые купить.

Бедняжка де Прюльи все так же мерзла, особенно по вечерам, и ждала лета, когда будет тепло. Потому она тут же кивнула и зашагала за Флоренс. Еще две наши девушки, подумав, направились за ними, пообещав скоро присоединиться к нам.

В результате в «Голову вепря» мы ввалились впятером — я, Гарольд, Фрай и еще двое ребят из Восточных королевств — Робер де Лакруа и Анри Фюнц. Они были знакомы еще до прибытия в Вороний замок и всегда держались вместе.

— Корчмарь, лучшего вина! — прямо с порога рыкнул Гарольд и затопал ногами. — И еще свинины, хорошо прожаренной, с картофелем и луком.

— Гуся, — в один голос сказали Робер и Анри. — Жирного. С кашей.

— И пива с колбасками, — попросил я, переглянувшись с Фраем, который согласно кивнул. — Пива побольше, и колбасок — тоже. И гороху моченого давай.

Надо заметить, что благородные, которые дома от подобной пищи, скорее всего, брезгливо отвернулись бы, тут проявляли редкостное единодушие. Голод не тетка.

Впрочем, Гарольд наверняка и дома такое ел. Он брал от жизни все и даже сейчас, еще не дождавшись выпивки и еды и только плюхнувшись за стол, уже строил глазки грудастой селянке, наплевав на то, что рядом с ней сидит ее муж. Оно и понятно — если даже ничего не выйдет с селянкой, от драки Гарольд тоже не откажется.

— Эта, — к нам подошел пузатый корчмарь, — милсдарь. Да, вот вы.

Он обращался ко мне, а чтобы я не сомневался, даже дернул меня за рукав.

— Эта, вам бы со мной пройти, почтеннейший. Колбасок-то у меня много разных. Вам какие подавать?

И тут он мне подмигнул, причем так ловко, что, кроме меня, этого никто не заметил.

Я задавил реплику: «Всех и побольше», — смекнув, что все это неспроста. Стало быть, прорезался мастер Гай, напомнил о себе. Кончилось мое беззаботное учение.

— Ага, — поднялся я из-за стола. — Идем. Еда — это серьезно.

— Да ты, Эраст, гурман, — заметил Гарольд, белозубо улыбнувшись крутобедрой красавице с румянцем во всю щеку. — Я бы всех заказал. И побольше.

— Э нет. — Я хохотнул и помахал пальцем. — Мы с Фраем абы что есть не будем, да?

— Мне, признаться, все одно, — не согласился со мной Фрай. — Я сейчас стол грызть начну, так кушать хочется.

— Эта… — Йоганн потянул меня за собой. — Идем, а то подгорят колбаски-то!

— Вина неси! — потребовал Гарольд. — А то я захочу полакомиться напитком под названием «Благочестивый корчмарь»!

— Никогда о таком не слышал, — заинтересовался Йоганн. — Это что же такое? Вино или же пиво?

— Если через пять минут передо мной не будет стоять мой заказ, узнаешь, — пообещал Гарольд и нехорошо улыбнулся.

Я эту улыбку уже знал и потянул Йоганна за собой, приговаривая:

— Пошли, колбаски горят.

— «Благочестивый корчмарь», — бубнил он, шагая впереди. — Эта, не слыхал про такое даже.

Заведя меня в кухню, он оглянулся, шуганул поваренка, который крутился у плиты, и повернулся ко мне.

— Эта, вы же Эраст фон Рут, все верно? — пытливо глядя мне в глаза, спросил он. — Я вас давно приметил.

— Верно, — подтвердил я.

— Маленький вопрос. — Корчмарь вытер руки о засаленный фартук. — Какое у вас было раньше прозвище?

— Жучок, — помедлив, ответил я.

С таким человеком мне не хотелось откровенничать, но без этого, как видно, никуда.

— Все верно, — облегченно вздохнул Йоганн и протянул мне запечатанный пергамент. — Ф-фу. Ох ты ж! Колбаски и впрямь горят!

Он бросился к плите, я же убедился в том, что оттиск перстня не поврежден, взломал печать и развернул документ.

Ну да, ну да. Это же так просто — уйти из школы. И никому нет дела до того, что Ворону с его мировоззрением плевать — воскресенье на дворе или вторник, у него свой календарь, личный.

— Эта, прочли? — уточнил у меня корчмарь. Я кивнул, он тут же вырвал у меня пергамент и отправил его в огонь, который полыхал в плите. — Вот и славно.

Ну да. Тебе, может, и славно.

— Все, идите к вашим друзьям, — помахал рукой Йоганн. — Сейчас подам колбасок с пивом, а после — свинину вашему приятелю. Гуся, правда, придется подождать. Да, вот еще что. Дружок ваш, эта, пусть на Гретхен так не пялится. С ней брат ить сидит, а не муж. Муж ее сейчас занят, но, эта, скоро подойдет. Он кузнец наш, так что если красавчику вашему зубы дороги и остальные кости в теле — тоже, то лучше бы ему, эта, просто выпивать и закусывать.

Грохот из зала подсказал мне, что предупреждение запоздало. Явно началась потасовка.

Оно и к лучшему — никому ничего не придется объяснять. Например, тот факт, почему у меня настроение испортилось. Да и кулаками я сейчас с удовольствием помашу, главное, чтобы Гарольд никого не убил.