Глава 3
— Кого? — Я не стал пучить глаза или в изумлении открывать рот, как это обычно делают очень удивленные люди. Я просто захихикал. — Мага? Из меня? Ладно бы еще менестреля или там портного. Но мага?
— Магами не рождаются, магами становятся, — как-то даже немного обиженно сказал мастер Гай. — Или ты думаешь, что дар передается от отца к сыну, как лавка скобяных товаров? Нет такого, у нас династийность отсутствует вообще. Все маги стерильны, если ты понимаешь, о чем я говорю.
— Не понимаю, — честно ответил я. — Я этого слова не знаю.
— Если ты маг, то о детях забудь, — пояснил мастер Гай. — Или одно, или другое. Как тебя инициировали, так и все, не размножишься больше.
— Эва как… — Я опустил глаза и уставился на пряжку своего ремня. — Только я это дело распробовал…
— Тьфу, дубина ты эдакая! — Маг глубоко вздохнул, чтобы не заорать на меня в голос. — Не путай стерильность и импотенцию. Работать все будет, но последствий никаких, понятно?
— Теперь понятно, — кивнул я. — Но все равно, какой из меня маг, мастер? Это же какие-то умения специальные нужны, навыки… Не знаю даже… Я не в курсе, как отбирают учеников магов, но мне кажется, что не так просто. Что я, приду в этот замок и скажу: «Я барон фон Рут, я буду тут учиться»?
— Не поверишь, но приблизительно так дело и будет обстоять, — расхохотался мастер Гай. — Придешь, постучишь и скажешь. Ну, еще рекомендательное письмо предъявишь, я тебе его потом дам.
Вот же вредный старикан, выдает информацию по кусочкам. Письмо — это же совсем другое дело, письмо удостоверяет мою личность и подтверждает, что я не шантрапа какая-нибудь самозваная.
— Что до способностей… Маг дремлет в почти каждом человеке, у многих есть скрытые силы, — продолжал тем временем вещать мастер Гай. — Вопрос в том, захочет ли человек сделать самый первый шаг и пробудить в себе дар или предпочтет жить спокойно и безбедно. Ну и еще в том, предоставят ему этот шанс или нет.
— Это вы, мастер, что-то странное говорите, — хмыкнул я. — Магам-то живется куда проще, чем простым людям. И денежки у вас есть, и руку вам любой первым подает, если только вовсе ее не целует. Власть, правда, не везде вас любит, но где она, та власть? В больших городах только. И кто же откажется от такого? Даже при условии этой вашей… стерильности.
— Да все у тебя там нормально будет функционировать, — невесело засмеялся маг. — А отказываются многие, поверь. Впрочем, сам все увидишь следующей весной, перед обрядом инициации, если доживешь до конца первого года обучения. Все, что ты сказал, — верно. Но это — только фасад нашей жизни. Вот когда ты увидишь ее изнанку, тогда ты, может, и изменишь свою точку зрения.
Уж не знаю, какая там изнанка, по моему мнению, магам живется куда как хорошо.
— Что до задатков — у тебя они есть. — Мастер Гай поворошил палкой угли костра. — Из того, что заметил, — отличная ментальная сопротивляемость, это важно при магических поединках, цепкая память, хорошая реакция. Огонь тебя любит, значит, заклинания из пламенного арсенала легко будешь усваивать.
— Пламенного арсенала? — Теперь у меня был не просто интерес, теперь эта информация была нужна мне для того, чтобы выжить. — А это что? И какие еще есть арсеналы? И вы тогда, в сарае, сказали что-то про пограничный ритуал. В чем отличие ритуала от заклинания? И…
— Тпр-р-р! — замахал руками мастер Гай. — Сразу столько вопросов — это перебор. Давай я лучше сам тебе расскажу о том, что сочту нужным. Тем более про большинство вещей ты так и так услышишь на занятиях, что на это время сейчас тратить?
— Я бы на твоем месте спросил у мастера о другом, — неожиданно сказал Агриппа. — Я бы узнал у него, как именно ты получил рекомендательное письмо и кем оно было написано. И непременно поинтересовался бы, почему какой-то барон из занюханного Лесного края едет через весь континент именно в эту школу магов. Что, поближе не нашлось учебных заведений? Или она чем-то так прославилась?
В этот момент я ощутил себя идиотом. А ведь верно Агриппа подметил. Про пламенные арсеналы всякие меня в этом Вороньем замке спрашивать не будут, а такие вот вполне логичные вопросы зададут непременно.
— Будем последовательны, — мастер Гай снова поворошил угли, — если уж пошел такой разговор. Вообще-то вопрос с письмом и подробности того, зачем ты мне понадобился, я хотел оставить на послезавтра, но почему бы об этом не поговорить сейчас? Тем более здесь нас точно никто не подслушает.
Я насторожился — эта тема интересовала меня куда больше, чем всякие магические штуки-дрюки. От этого зависело мое будущее.
Но, против моих ожиданий, мастер Гай не стал мне немедленно выдавать подробные инструкции или объяснять, как себя вести с незнакомыми мне пока обитателями Вороньей горы. Он начал издалека.
Маги, с его слов, были плотью от плоти Рагеллона. То есть, по словам мастера, сначала боги создали землю и воду, потом — человека, а затем, практически сразу же, — первых магов. Я в это не слишком поверил, но головой покивал: мол, понятное дело. Маги — венец мироздания.
Впрочем, мне показалось, что он вообще переоценивает роль магов в существовании нашего мира. Если его послушать, так именно они управляли человечеством на протяжении тысячелетий, маленько ослабив удила только за последние лет триста, по известным обстоятельствам. И королей на троны сажали, и Черного Властелина на заре времен извели, и все блага простым людям тоже они подарили — от зерновых культур до ароматических курений.
Впрочем, если отмести в сторону все эти «мы, маги» и «куда без нас», то он рассказал мне немало интересного.
Слова мастера о том, что каждый может стать магом, были не совсем верны. Количество чародеев, проживающих в Рагеллоне, как выяснилось, ограничено самими богами. Когда-то давно они решили: «Если все магами будут, то какой в этом смысл?» Так что к обучению допускается весьма ограниченное число соискателей чародейского посоха, вот какая штука. Сколько магов покинуло этот свет, столько и прибавится, как-то так. Мало того — даже попав в соответствующее учебное заведение, нельзя быть уверенным в том, что ты уже достиг своей цели. К концу первого года обучения отсеивается едва ли не половина студиозусов. Кто-то отбраковывается в процессе инициации, другие уходят сами еще раньше, поняв, что сели не в свои сани. Кого-то отчисляют из-за неспособности усваивать учебный материал, иные просто гибнут. Да, представьте себе, гибнут. Штука в том, что особой жалостью в магических школах и академиях никто не страдает, и условия обучения там максимально жесткие. Никаких снисхождений — жизнь мага не для тех, кто хочет существовать спокойно. И это все происходит только на первом году обучения. Про последующую учебу мастер Гай ничего не рассказывал, но обмолвился о том, что в его выпуске было всего четыре человека, больше никто до торжественной процедуры вручения посоха не дошел. Не знаю, сколько с ним было народу на старте, но наверняка больше десяти человек. Вот такой компот.
Надо заметить, что абы кто учить магии тоже не может, причем получить право на обучение юной поросли работников посоха очень и очень непросто. В первую очередь, потому, что решение принимают не люди, им подобное не дозволено. Право набрать учеников и сделать из них полноценных магов дают боги. К любому из действующих магов в один прекрасный день может прийти человек в плаще с капюшоном. Открыв футляр, обтянутый красной кожей, он достает из него короткий скипетр с вделанным в навершие драгоценным камнем. Это значит то, что боги выбрали мага наставником молодежи, и теперь он вправе набрать себе учеников. Никто не знает, по каким принципам происходит подобный отбор, почему боги обращают свой взор на тех или иных магов, но дело обстоит именно так. Только так, и никак иначе.
Правда, не всякий чародей пользуется дарованной привилегией, поскольку не каждому она нужна. Ученики — это почетно, удобно и иногда даже прибыльно, но очень хлопотно. Кто-то сразу отказывается от скипетра, и посланец, не говоря ни слова, покидает дом такого чародея, кто-то принимает дар богов, но учеников не набирает. В этом случае скипетр в какой-то момент просто пропадает из дома этого мага, чтобы через какое-то время снова оказаться в руках посланца богов.
Бывает и так, что боги признают свою неправоту, осознав, что не тому доверили молодежь Рагеллона и что этот наставник ничему никого не научит. Или наоборот — научит, да не тому, чему следует, как это случилось две тысячи лет назад. Некий маг Виталий в своей школе подготовил аж дюжину чародеев, ставших его ближайшим окружением и основной военной силой после того, как он провозгласил себя новым Черным Властелином, идейным наследником того, что был в древние времена. Надо заметить, что без подобных сподвижников Виталий вряд ли смог бы завоевать половину континента и довольно долго бороться со всеми магами Рагеллона (что примечательно — боги в эту свару не ввязывались). Кончилось, правда, для него все плохо, это факт. Учеников потихоньку перебили — кого в бою, кому в спину стрелу пустили или сонному по горлу ножом полоснули (маги от подобных вещей мрут точно так же, как и обычные смертные, как я и говорил. От ядов — нет, тут они покрепче, чем простые люди, а вот от стали и им не уберечься), а после и его самого захватили, кстати, приблизительно в этих самых местах, недалеко от Западного океана. Захватили и спалили на горе Штауфенгрофф, знаменитой тем, что именно с ее вершины боги некогда обозревали сотворенную ими землю. Горел маг долго, проклял и своих бывших коллег по цеху, и тех, кто его не понял и предал, и даже по богам прошелся мелким гребешком, прекрасно осознавая, что посмертие у него будет такое, что не позавидуешь. Впрочем, насколько я понял, у магов со смертью особые отношения, именно по этой причине чародеи очень не хотят умирать.
Что примечательно — именно после сожжения Виталия маги перестали быть, как выразился мастер Гай, «узкими специалистами». В старые времена чародеи делились на воздушников, огневиков, целителей и много кого еще. Виталий, к слову, был магом смерти, промышлял некромантией и прочими неприятными вещами. Из своих учеников он подготовил отличных специалистов, которые со знанием дела поднимали с кладбищ мертвецов, насылали на своих противников чуму и прочие гадости, кидали налево и направо проклятия. Они вообще оставили след в истории магического Рагеллона, эти двенадцать парней и девушек.
Уже на следующее утро после аутодафе каждый чародей континента с удивлением осознал, что совершенно не помнит какие-то заклинания из тех, которые были в его арсенале, зато у него в голове появились новые, из разных областей познания.
Сначала была жуткая путаница, особенно убивались целители и погодники, потерявшие верный заработок, но сменилось поколение, потом еще одно — и такая универсальность стала нормой вещей. Хотя какие-то рудименты (забавное слово, интересно, что оно означает?) от старых времен остались — одним лучше дается огненная магия, другие успешно борются с болезнями и проклятиями, третьи охотно принимают участие в локальных войнах, орудуя боевыми заклинаниями. Но никто не может похвастаться тем, что в совершенстве изучил ту или иную область магии, это отныне чародеям неподвластно.
И количество наставников уменьшили до пяти как раз после того, как Виталий заявил права на весь континент, до его демарша их было куда больше. Теперь же скипетров всего пять, и школ магии тоже всего пять, не больше. Меньше — бывает, если, например, наставник не оправдал доверия богов или пребывает в раздумьях о том, надо ему это или нет.
— А если скипетр у наставника отобрали посреди учебы? — перебил я мага. — Что тогда с учениками будет?
— Наиболее талантливых разберут другие наставники, а остальным… Им просто не повезло, так и останутся недоучками, — пояснил мне мастер Гай. — Если это случилось на первом году учебы, то вернутся по домам и будут жить, как смогут. А если после инициации, то все не так уж плохо. Базовый набор знаний у этих бедолаг будет неплохой, так что не пропадут. В деревнях осядут или в небольших городках. Посоха им не видать, но патент на целительство или что-то в этом роде получить можно.
— Мастер, вы вот эту инициацию все поминаете, — осторожно спросил я. — Про нее мне рассказать можно или это тайна какая-то?
— Да какая тайна, — засмеялся маг. — Этот обряд каждый из нас прошел, но никто не знает, какова его истинная суть. Мага инициируют не люди, но боги. Если ты доживешь до весны, то в десятый день мая, за час до заката, вас всех выведут в замковый двор для проведения ритуала. Наставник коснется лба каждого из вас тем самым скипетром. Вот тут и выяснится, кому куда. Кто-то еще до заката покинет школу, кто-то станет подмастерьем, а кто-то умрет.
— Прямо — умрет? — шмыгнул носом я.
— Я не слышал, чтобы хоть одна инициация обходилась без этого, — подтвердил мастер Гай. — К примеру, из стартовых шести десятков моего набора в майский день на площадь замка Тиретс вышли тридцать восемь человек. За пиршественный стол после ритуала село двадцать три подмастерья. Ну а сколько нас покинули школу, получив посох, я тебе уже сказал.
— И что, пятнадцать человек погибло? — ужаснулся я.
Да и вообще — из шестидесяти человек осталось четыре.
— Конечно нет, — засмеялся маг. — Умерло только трое, причем двое — сразу, они были первыми, кого коснулся скипетром наставник Кай. Пятеро в самый последний момент, уже выйдя на площадь, решили вовсе не проходить инициацию, а остальных просто не приняли боги, вот и все.
— А как становится понятно, что боги… Мнэ-э-э… — Я не знал, как выразить свою мысль. — Ну, как понять, что тебя инициировали?
Маг расстегнул камзол, распахнул рубашку и ткнул пальцем в искусно выполненную татуировку на груди. Я никогда не видел такой тонкой работы.
— Вот это появилось у меня почти сразу после того, как скипетр прикоснулся к моему лбу. По ощущениям — жутко было до невозможности, а еще — очень больно. Меня как будто молнией прошило с ног до головы. Я так думаю, что у тех, кто умирает, просто сердце не выдерживает, другой причины не вижу. Это как тест на выживание — сдюжишь или нет? Маг должен быть сильным и выносливым, это тяжелая работа. Хотя в школах все на это нацелено. Нас четверо осталось не только потому, что остальные сами ушли или что-то в этом роде. Запомни — там нет друзей, там есть противники и соперники. Кровь двоих из моего потока — на моих руках, я своих сокурсников лично убил. Но если бы я этого не сделал, то они забрали бы мою жизнь. Только запомни: если будет доказано, что ты убил кого-то просто так, без оснований, тебе будет плохо, очень плохо. Так что либо делай это официально, поскольку поединки между студиозусами не запрещены, либо обставь смерть врага как несчастный случай. Или свали на кого-то другого, это тоже допустимо.
— Ишь ты. — Я все разглядывал небольшую круглую татуировку на груди мастера, понимая, что человек такое сделать точно не смог бы — очень уж тонкое плетение узоров. — А причины такой нелюбви друг к другу — они в чем?
— Причин много, но первая из них — знания, — коротко ответил маг. — В какой-то момент наставник отбирает тех, с кем ему работать интереснее, чем с другими, они и получают львиную долю знаний. А остальным — что останется. Стало быть, чем учеников меньше, тем тебе лучше. Вторая причина — личная неприязнь. Маги тоже люди, могут кого-то не любить, с кем-то враждовать, и иногда это ведет к взаимной ненависти. Больше скажу: эта ненависть порой растягивается на века, что очень раздражает. Я вот в свое время одну вздорную девчонку пожалел, не добил — и вот результат, вторую сотню лет она мне пакостит.
Это он, наверное, о той магистрессе Эвангелин говорит, которую Агриппа в сарае упоминал. А может, о магистрессе Виталии? Разве его поймешь?
— Еще — будущее, — продолжил маг. — Вы ведь не в никуда уходите из школы, на каждого из вас ближе к концу обучения будут поглядывать разные влиятельные особы. Формально мы, маги, при королевских дворах находиться не должны, только иные венценосные персоны давно на этот запрет плюют. Да и богатые торговые дома охотно берут на службу молодых и амбициозных магов. Только вот таких мест всегда меньше, чем желающих туда устроиться. В один прекрасный момент может выясниться, что наниматель просто не знает, на чьей кандидатуре остановиться, — твоей или одного из твоих приятелей. И все — сначала дружба врозь, а потом одного из бывших приятелей закапывают у замковой стены.
Сдается мне, что это он часть своей биографии мне поведал.
— А вот у меня вопрос, — решил я воспользоваться паузой. — Ну, понятно, что до судьбы таких, как я, дела никому нет. А благородные? Вряд ли их родители обрадуются, узнав, что их чадо на тот свет отправилось?
— Всякий родитель, отпуская чадо в подобное учебное заведение, готов к тому, что своего отпрыска, возможно, больше не увидит, — пожал плечами мастер Гай. — Это плата за то, что их ребенок может взлететь очень высоко, она определена богами, а с ними никто спорить не станет. Раз вошло твое чадо в ворота чародейского замка, чтобы постигать магические премудрости, то все, претензии не принимаются. А если ты попробуешь их высказать или чего похуже — готовься, открывай бедам дверь. Пожары, королевская немилость, поветрие — много чего может произойти. И все это знают, а потому наследников в такие места не отправляют. Туда едут третьи сыновья, племянники, дочери-дурнушки, бесприданницы, то есть те, кому ничего особо в этой жизни не перепадет. Иногда их туда даже специально запихивают, чтобы со своих плеч ношу сбросить. Ну, когда ребенок не от мира сего или просто не слишком нужен родителям по каким-то причинам. Жизнь — это штука такая, сложная.
— Ишь ты, — удивился я. — А простолюдины туда как попадают? Как вообще разносится весть о том, что где-то чему-то учат?
— Случайно, — ответил маг. — Весть разносится случайно, но тот, кто должен ее услышать, обязательно услышит. Это невозможно объяснить, просто поверь мне на слово — кто в учебное заведение должен попасть, почти наверняка туда попадет. Конечно, есть какой-то процент неудачи, но мизерный. Вот как с твоим… предшественником. Погиб, бедолага. Но кто знает — может, он как раз погиб потому, что именно ты и должен был попасть в школу. Согласен?
— Все очень непросто, — вздохнул я. — И эти убийства и остальное…
— Много нюансов. Да ты сам скоро все поймешь. — Маг захихикал и застегнул камзол. — И мне очень хочется верить, что ты как минимум дойдешь до инициации. А может, и дальше продвинешься. Ты парень крепкий, на ногах стоять умеешь, удар тоже держишь хорошо, и разумом тебя боги не обделили. У тебя есть все шансы на то, чтобы уцелеть.
— И везучий, — вставил свое слово Агриппа. — Ты должен был сдохнуть либо в том сарае, либо на улицах города, так или иначе. Ты был грязь с мостовой. А судьба дала тебе шанс, который выпадает одному из… Даже не знаю, из скольких. Ты получил возможность изменить свою судьбу, пойми это. Такой подарок очень дорого стоит.
— Да я понимаю, — кивнул я. — Только, мастер… Зачем это все? Для чего вы нашли того барона… Меня то есть. Не просто же так вы это делаете, из каких-то добрых побуждений?
— Конечно, не просто так. — Мастер Гай выпрямился. — Мне нужны глаза и уши в этой школе. Свои, те, которые будут мне преданы до конца и не станут молчать или врать. Ты — это они.
А у меня была такая версия. Угадал я.
— Видишь ли, Эраст… — Маг говорил очень размеренно, явно желая, чтобы я хорошенько усвоил его слова. — Замок на Вороньей горе впервые распахнет свои ворота, чтобы принять студиозусов, и это очень беспокоит меня и кое-кого из моих коллег. Его владелец, твой будущий наставник, — мой старый знакомый, он только этой весной получил скипетр, причем подобного никто не ожидал, поскольку более неподходящую для наставничества кандидатуру надо еще поискать. Его вообще не очень любят в нашей среде за высокомерие, крайнюю жестокость, даже по нашим меркам, и чрезмерную экспансивность. Самое же главное — мы не знаем, чего от него ожидать, поскольку он непредсказуем. Чему он будет учить молодежь? Для чего он принял этот скипетр, ведь раньше он не выказывал желания наставничать? Не получим ли мы нового Виталия? Ты будешь за ним следить и докладывать мне обо всем, что узнаешь.
— И барон на это согласился? — удивился я. — Он же из благородных, им наушничать законы чести не позволяют. Мне-то это ничего не стоит сделать. Но тот-то Эраст, который помер, — как он на такое пошел?
— Родился бы ты третьим сыном в семье барона из глубинки — понял бы, — ответил Агриппа вместо мага. — У него перспектив было немного — либо наемником к соседу идти, либо в вольные охотники. Как восемнадцать бы стукнуло, так его из дома пинком бы папенька вышиб. По законам Лесного края…
— Все достается первому сыну, — покивал я. Ай, мне же про это говорили, забыл.
Но я убиваться бы точно на месте этого Эраста не стал. Лучше быть третьим сыном барона в глухомани, чем бездомным воришкой в большом городе. Хоть голодным спать не ляжешь.
— Потому он недолго сомневался, когда я ему предложил эту работу, — вновь перехватил инициативу маг. — Перспектива, вид на жительство в приличном королевстве и хорошее жалованье — чего еще надо юноше из глубинки? А моральные принципы… Кто о них вспомнит, если впереди — большие города, доступные женщины и мешок золота?
— С этого места поподробнее, — оживился я. — Мешок золота?
— Это ему было обещано, — веско сказал мастер Гай. — И он был барон.
— Я — это он, — нагло и громко сказал я, сам себе поражаясь. — Вы сами так говорили.
— У тебя, дружок, свой гонорар. — Маг достал мензурку с разноцветной пылью внутри. — Вот он. Я заплачу тебе твоей жизнью.
Ну да. Барону — золото, а грязи с мостовой — просто жизнь. Все правильно. Все по-честному.
— Не печалься. — Мастер Гай подмигнул мне. — Если все закончится хорошо, внакладе не останешься, обещаю.
— Хорошо бы, если так, — вздохнул я. — Мастер, и еще вопрос. А откуда я узнал, что этот, ну, высокомерный, учеников набирает? Где Лесной край — и где замок на Вороньей горе? И про письмо вы мне так и не рассказали.
— Молодец, — одобрил мой вопрос маг. — Не забыл. Тебе про это все поведал некто Фратин Сивый, маг. Он все время по всяким закоулкам Рагеллона слонялся, искал приключений на свою задницу, так что сомнений это не вызовет никаких. Вот и занесло его в дом твоего папаши, веселого барона Йохима фон Рута. Там он свел знакомство с тобой, ты пришелся ему по душе, увидел он в тебе перспективу. А может, просто пожалел. Потому и написал рекомендательное письмо своему старому приятелю Герхарду Шварцу по прозвищу Ворон, который как раз сообщил ему, что будет набирать учеников. Письмо настоящее, так что ты можешь ничего не опасаться.
— А Фратин? — поинтересовался я. — Который Сивый. Если они приятели с этим самым Герхардом, он же может в его замок притащиться, по старой дружбе. Повидаться там и все такое?
— Не притащится, — заверил меня мастер Гай. — Он умер еще в середине весны. Так сказать, скоропостижно скончался. Маги, увы, тоже смертны. Возраст, знаешь ли. Да и образ жизни он вел очень неправильный.
Ну да, образ жизни. Небось как письмо написал, так и окочурился. Надо думать, вы его и того… То-то вон Агриппа ухмыльнулся.
— Вы мне его хоть опишите, — попросил я мага, и не подумав озвучить свои мысли. — Должен же я знать, с кем общался. Внешность, привычки… Может, у него какие словечки были, которые он все время употреблял?
— Само собой. — Агриппа подбросил в костер немного хвороста. — Все расскажем, все объясним.
— И вот еще что. — Мастер Гай снова уставился мне в глаза. — Это очень важно, запомни крепко-накрепко. Никогда, ни при каких обстоятельствах не упоминай, что знаком со мной. Вошел в ворота замка — и забыл меня до той поры, пока я тебе сам о себе не напомню.
— Хорошо, — кивнул я. — Понял. А что, этот Герхард вас не любит?
— Скорее, я его, — проворчал маг. — Причем очень давно. Дорогу он мне как-то раз перешел, глиста долговязая. Он про это, может, и забыл уже, а вот я — нет. Впрочем, не я один к нему счет имею.
— Понятно, — усмехнулся я.
— Ничего тебе не понятно, — неожиданно зло сказал мастер Гай. — Личная неприязнь — это одно, а безопасность нашего цеха — совсем другое. Если бы я хотел всего лишь ему насолить, я бы не стал проворачивать подобные комбинации, я бы нашел другие методы и способы. Все, что я сейчас делаю, — это насущная необходимость. Ворон — неконтролируемая личность, он опасен. Никто не хочет повторения событий трехсотлетней давности, никто. Маги, которые учили когда-то меня, эти смелые, умные люди, знающие и умеющие невероятно много, куда больше, чем мы, нынешнее поколение, способные даже остановить ненадолго ход времени, пусть и в ограниченном пространстве, так вот — даже они бледнели, вспоминая те костры. Мальчик, на этих кострах за пару лет сгорело три четверти всех представителей нашей профессии! Три четверти! Безумный Виталий — и тот нам так не насвинячил.
— Да уж, — поддакнул магу Агриппа. — С Ворона станется кашу заварить!
— То-то и оно! — Гай всплеснул руками. — Как ему скипетр наставника дали, я не понимаю? О чем боги думают? А орден Истины только и ждет того, чтобы развязать новую резню, это не секрет. Только теперь они не остановятся до тех пор, пока нас всех не спалят. А проклятый Герх наверняка будет делать из вас не просто магов. Он не станет вам преподавать простые дисциплины, как положено, он уже изобрел что-то эдакое, какую-нибудь новую методу или иную дребедень, которую нормальный маг даже за теорию не примет, поверь мне. Мне ли его не знать!
— Да понял я. — Мне стало не по себе. Вон как мой старичок разошелся, как бы ему карачун не пришел. — Все ясно. Буду следить, если что — доложу. Только вот еще одно. Чего же вы тогда со мной через половину Рагеллона бок о бок ехали? А если ему про это кто расскажет?
Вопрос был не пустячный — мастеру Гаю ничего в этом случае не будет, а вот я запросто могу под раздачу попасть.
— Да не волнуйся ты. — Маг скривился. — Герхард не любитель дальних поездок, соглядатаев же у него нет. Он слишком брезглив и щепетилен в подобных вопросах. Если бы я был уверен в обратном, то тебя бы сейчас сопровождали совсем другие люди.
— Хорошо, коли так. — Я посопел и задал следующий актуальный вопрос: — А как мне вам информацию-то передавать?
— В деревне Кранненхерст есть корчма. — Агриппа посмотрел на разошедшегося мага, который все еще что-то бормотал и махал сухенькими кулачками. — Обычная деревенская забегаловка, без изысков. Корчмаря зовут Йоганн Литке, его ни с кем не спутаешь — рожа круглая, будто по ней сковородой ударили. Если у тебя будет, что нам сообщить, — шепни ему: мол, барон имеет сказать пару слов Агриппе. Только приватно говори, чтобы не слышал никто.
— И? — поторопил я его.
— На следующий раз, когда туда придешь, он тебе объяснит, что к чему, — пожал плечами Агриппа. — Ну там в каком доме меня найти или еще что. Имей в виду, может быть такое, что он тебе от нас привет передаст и какое-нибудь поручение.
— А оно точно от вас будет? — засомневался я. — Знаю я этих корчмарей, то еще жулье.
— Оно будет не на словах. — Маг вроде успокоился и протянул ко мне руку. — Вот, смотри.
Чего там смотреть? Я этот перстень-печатку давно приметил, даже первые дни против своей воли прикидывал, как бы такую красоту умыкнуть.
— Пергамент с посланием тебе будет запечатан сургучом, — пояснил мастер Гай. — На нем непременно должен быть оттиск этого перстня.
— Так надежней, — признал я. — Просто не верю я корчмарям…
— И правильно делаешь, — одобрил Агриппа. — Сволочи они, через одного. А те, что не сволочи, еще хуже.
— Слушайте, — подавил зевок я. — А кто меня вообще в корчму отпустит, а? Я же вроде как студиозус буду.
— Воскресный день — твое свободное время. — Маг хихикнул, видно, что-то вспомнив. — В воскресенье всех отпускать на волю будут, кто захочет, понятное дело. Да и не станет вас Ворон в замке держать, я в этом уверен. Набегаешься ты там по окрестным деревням, чую, по полной. Как бы ноги тебе до колен не стоптать.
— Оно и хорошо, — обрадовался я и снова зевнул. — Не люблю в четырех стенах сидеть.
— Спать давайте, — сказал маг. — Скоро светать уже будет, а мы не отдохнули совсем.
Оставшиеся два дня пролетели незаметно — сказалось и ожидание того, что скоро мне предстоит отправиться в школу магии (это одновременно и пугало и притягивало), и то, что мастер Гай с истории мира перешел к рассказам об истории магии. Он сразу обозначил, что лишнего я не узнаю: мол, ненужные знания вредны. Но все равно поведал массу интереснейших вещей.
Кстати, пограничным ритуалом оказалась волшба на стыке двух или трех видов разной магии. В моем случае это была магия жизни, магия смерти и магия огня. Не знаю, насколько трудно провести этот ритуал, но звучит очень внушительно. И мрачно. Не очень приятно знать, что в отношении тебя использовалась магия смерти, согласитесь?
