Глава 19
Все-таки грянуло. Все-таки не удержался Гарольд. В том, что именно он спровоцировал конфликт, я не сомневался.
— Как это случилось? — спросил я у Рози. — Из-за чего до такого дошло?
— Из-за Фриши, грязнули этой, — ответила мне она. Вообще-то она была не права, просто у Фриши, уроженки южных пределов Рагеллона, другого цвета кожи быть и не могло. Они там все такие, мне про это Аллан рассказывал. Но Рози очень не любила именно Фришу, та как-то очень хорошо подцепила ее одной шуткой, а подобного моя суженая не забывала. — Фриша перед ужином сцепилась с Амандой, причем тема-то была пустячная, вроде не очень хорошо вымытой посуды. Слово за слово, за Фришу заступились ее приятели, за Аманду наши тут же горой встали, началась ругань, а потом и до мордобоя дошло. Здесь, правда, Фюнц отличился — он первым ударил кого-то из этих… этих.
— Может, все и обошлось бы, — вставила свою реплику Эбердин. — Но кто-то крикнул: мол, передохнете вы все на инициации, и будем мы дальше жить, как и положено благородным. Мол, на этой горе простолюдинам в живом виде делать нечего, так исторически сложилось. Я, правда, так и не поняла, кто это крикнул и что он имел в виду.
— Ну да, — поддержала ее Рози. — Тут Мартин как раз появился, его до этого не было, как поджидал, честно. Ну, он и услышал эти слова. Даже побелел от злости и как заорет: «Мы вас сами всех перережем, так что лучше вам на инициации сдохнуть, меньше мучиться будете». Понятное дело, Гарольд такого стерпеть не смог и взбеленился. Подошел к Мартину, платок свой с узлом достал и в лицо ему стал тыкать. И добавил еще: «Может, мы и сдохнем, но первым будешь ты». Тот даже зарычал, вот как разозлился.
— Понятно. — Я потер рукой лицо. — А Ворон-то куда смотрел?
— В камин, — раздалось справа. Это была Аманда. — В камин он смотрел и молчал. И улыбался невесело. А потом говорит: «Вы еще здесь начните друг друга на ломти строгать. Если терпежу нет, валите на двор, там и деритесь. Но только вы двое и по правилам, понятно? А еще лучше, сходите на улицу и головы в сугробы засуньте, чтобы дурь вымерзла». Очень вовремя он это сказал, все уже за ножи да кинжалы держались, еще немного — и такое бы началось!
— А Аллан где? — повертел я головой.
— Аллан? — Лицо Аманды скривилось в саркастичной усмешке. — Спит Аллан.
— В смысле? — уточнила Магдалена, стоявшая прямо за мной.
— В самом прямом. — Аманда закашлялась, глубоко вдохнув морозный воздух. — Голову на стол, за которым читал, положил и знай сопит носом. А в руке — кубок, и вода по столу разлита. Вот и делайте выводы.
— Он точно спит? — Для Рози это, похоже, тоже была новость. — Он не помер, часом?
— Говорю же — спит, — рассердилась Аманда. — Сонного зелья ему в воду сыпанули, ручаюсь. Я воду, что в кубке осталась, понюхала. Теребила, теребила его — все без толку.
— Не нравится мне все это, — пробормотал Фальк, тоже отиравшийся рядом с нами.
— Как по нотам разыграно, — заметила Рози многозначительно. — Крик из толпы, сонное зелье Аллану, который мог все это остановить. Слишком много для того, чтобы это было совпадением. Знать бы, кому такое понадобилось.
Все так. Я тоже об этом подумал.
— Где Гарольд? — спросил я у Аманды, отцепляя от себя руку Рози.
— Там, — махнула она рукой влево. — У стены. Обещает нашим мальчикам, что сегодня точно подколет кабанчика. Ох, как бы наоборот не вышло! Все знают, что кабаны — дико свирепые и кровожадные животные.
— Что у тебя за язык такой? — не поворачиваясь к ней, произнесла Рози. — И потом, кто это быдло — и кто Монброн, родившийся со шпагой в руке? Ну да, мозгов у Гарольда немного, но силы и опыта хватает с избытком. Дорогой, надеюсь, ты вернешься к нам? Подбодрить друга — это правильно, но когда он прикончит это ничтожество, то неизвестно, как себя поведут его приятели. Кто знает, что взбредет им в голову? Лучше, если ты будешь здесь и, если что, защитишь меня. Ну и остальных тоже.
— Конечно, душа моя. — И я погладил ее руку, чем, по-моему, сильно ее удивил. По крайней мере, ее тоненькие брови вздернулись вверх. — С твоей прелестной головки ни один волос не упадет, клянусь в этом моей честью.
Все было так, как и сказала Аманда. Гарольд стоял в окружении наших ребят и громко рассказывал им про то, как именно станет разделывать Мартина.
— Зачем? — растолкал я парней и встал напротив моего друга. — Зачем тебе это понадобилось?
— Эраст, ты хоть не становись таким, как этот зануда Аллан, — попросил меня он, вращая шпагу. Смотрелось это красиво, не спорю, вот только у меня перед глазами стоял Мартин, ставший одним целым со своей глевией. — Сейчас я его убью, а после пойдем поужинаем. Из-за этой черни мы так и не поели, что очень неправильно. Я лично на пустой желудок уснуть не могу.
Ребята загалдели, выражая свое одобрение.
— Зря, — помотал я головой, понимая, что друга не переубедить. — Не стоит оно того. Ладно, чего уж теперь. Гарольд, навязывай ему ближний бой, не давай ему уйти на дистанцию, в этом случае у него появится возможность маневра.
— Хорошо, — легко согласился Гарольд, подмигивая остальным: мол, то я его учил, теперь он меня учит. — Как скажешь.
— Все шутки шутишь, — не унимался я. — Ты пойми, это не просто селянин какой-нибудь, он на самом деле опасен. Он умеет сражаться и очень хочет тебя убить. Гарольд, я видел, на что он способен.
— Эраст, не волнуйся ты так. Не знаю, как кто, а я желаю еще как следует надраться на твоей свадьбе с де Фюрьи. — Гарольд положил мне руку на плечо и нагнулся к моему уху. — И потом — у нас с тобой есть отличный план по захвату трона Фареев. Без меня тебе с этой семейкой не справиться, поверь.
— Левый бок, — вздохнув, сказал ему я, в ответ кладя ему на плечо свою руку. — Помни о нем. И еще береги ноги. Глевия хороша для того, чтобы их подсекать.
— Время! — заорал кто-то с того конца двора, вроде как насмешник Флик. — Хорош тянуть, благородные. Если у вас это самое делает «жим-жим», то чего тогда мерзнуть зазря? Мы добрые, мы простим. Повинитесь — и всего делов. Можно даже на колени не вставать.
— Наглец какой. Говорил ведь, сразу их всех надо было резать, в кроватях, в первые же дни. Все Аллан, добрая душа, — с ноткой досады произнес Гарольд, схватил своей ладонью мой затылок, приблизил к себе мою голову, и мы стукнулись лбами. — Все будет нормально, дружище. Это разве противник? Так, тля.
Он отпустил меня, перед этим подмигнув, и легкой походкой направился к ярко освещенному квадрату в центре двора. Клинок шпаги, тускло поблескивающий в свете факелов, лежал у него на плече.
— Так-так. — Гарольд вышел в центр, запустил левую руку в карман и достал оттуда платок с завязанным на нем узлом. — Флик, это же ты сейчас орал? Я, после того, как твоего приятеля заколю, словно свинью, вот этот узелок оставлю, развязывать не буду. И знаешь почему? Он будет твой, ты следующий. Только умирать тебе так просто, как Мартину, не доведется, я тебе язык вырежу, чтобы ты своей собственной кровью захлебнулся.
— Самоуверенность — одна из самых больших слабостей человека, — сообщил Мартин, выходя из тени под свет факелов. — И ты, Монброн, получается, круглый идиот. По-другому о человеке, состоящем только из глупости, не скажешь.
Как ни странно, но в этот момент мне подумалось, что они смотрятся рядом очень символично. Гарольд, в белой рубахе с отложным воротником, высокий и плечистый, и не менее крепко сбитый Мартин, одетый в черную безрукавку, не сковывающую движения, и просторные штаны. Они одновременно и отличались, и были чем-то похожи друг на друга. Они напоминали мне двух хищников, готовых к схватке насмерть.
Если до того, как они вышли на площадку, у меня оставалась небольшая надежда, что, возможно, все как-то обойдется, то сейчас я был уверен в том, что в лучшем случае в живых останется только один, по-другому не будет. Они вышли сюда для того, чтобы убивать.
— Как сказал твой свиненок, не будем терять время. — Гарольд изобразил острием шпаги замысловатую восьмерку. — Вечереет, холодает, девочки замерзнут, носами потом шмыгать будут.
— Всегда готов, — крутанул в руке глевию Мартин. — О чем речь.
Тон у обоих был обманчиво дружелюбный, они беседовали так, будто спустя совсем короткий отрезок времени один их них не будет лежать мертвым на этих камнях.
А еще я наконец рассмотрел поближе оружие Мартина. Что в первые дни, что тогда, сверху, его особо не разглядеть было, а сейчас удалось. И оно меня изрядно удивило.
В первую очередь тем, что глевия совершенно не была похожа на те, которые я видел в лавках оружейников, когда мы с Агриппой подбирали мне шпагу. Те были с куда более длинным древком и чаще всего — однолезвийные, а тут — совсем другое дело. Глевия достаточно короткая, где-то мне по плечо, с двумя вытянутыми обоюдоострыми лезвиями-лепестками и древком, отделанным каким-то специальным материалом, чтобы руки не скользили, а может, и защищающим от рубящих ударов. Явно на заказ сделана вещь, и обошлась она в немаленькую кучу золота. Вот только вопрос: откуда эта куча золота взялась у безродного Мартина? Или, как вариант, каким образом к нему попало подобное оружие?
— Эй-эй, — послышался голос Ворона. — Вы ничего не забыли сделать, молодые люди?
— Мастер? — удивился Гарольд.
— Именно. — Маг встал с кресла. — Мастер. Мало того — хозяин этого замка, а стало быть, и прилегающих к нему территорий, в том числе и двора. Только мне позволено разрешать или не разрешать здесь смертоубийство и прочие причуды нынешней молодежи.
— Так вы же вроде уже? — Мартин тоже ничего не понимал.
Слова Ворона вселили в меня новую надежду на то, что поединка не будет. Да и не в меня одного. Аманда, которая стояла рядом со мной, даже губу закусила, глядя на учителя, а Флоренс, непривычно бледная и не сводящая глаз с Гарольда, сжав кулачки, прошептала: «Хоть бы, хоть бы».
— Ну, против того, чтобы вы бодро уродовали себя сталью, я, как и было сказано, ничего не имею, — сообщил им Ворон и тем самым похоронил мои ожидания. — Но это не означает, что все можно делать вот так, неконтролируемо, без спроса. Хотя, если положить руку на сердце, вы вообще не слишком считаетесь с моим мнением в вопросах жизни и смерти. Не хотите вы меня слышать, а жаль. Так вот. Фон Рут, ты вернулся уже? Ты здесь?
— Да, мастер, — откликнулся я удивленно.
— Напомни-ка мне, всем окружающим и своему приятелю Монброну, какие виды поединков есть в Центральных королевствах. С целью защиты чести, своей или прекрасной дамы, не турнирных. Последовательно перечисляй. И не частú!
Вот же. Мне Агриппа про это рассказывал, но вот так поди вспомни, что именно. По крайней мере — все.
— До смерти одного из противников, — отогнул один палец я. — До того момента, пока один из противников не бросит оружие на землю, признавая поражение. До первого кровавого пятна на рубахе, в этом случае победителем становится тот, чья рубаха будет бела как снег.
— Как поэтично, — перебил меня Ворон. — Вот вроде бы о каком паршивом деле идет речь, а поэтично. Продолжай, фон Рут.
Продолжай. Я не помню!
— Оружие, — прошипела Аманда.
— До потери оружия одним из поединщиков, — протараторил я. — Выигрывает тот…
— Это понятно, — кивнул Ворон. — Дальше.
Я успел уловить тихое «время» и продолжил:
— Поединки на время, которое устанавливается по согласию обеих сторон. Победителем становится тот, кто остается в живых. Если по истечении времени живы оба поединщика, то победитель тот, кто останется стоять на ногах. Если оба поединщика лежат на земле, победитель тот, кто остался в сознании. Ну, там еще много вариантов.
— Много вариантов — это хорошо, — одобрил Ворон. — И вообще, мне эта форма поединка понравилась, есть в ней что-то такое, рациональное. Вот ею и воспользуемся. Эй, вы, два… кхм… дуэлянта. Вас это устраивает? Хотя какая разница? Меня устраивает — и ладно. А ну-ка.
Ворон запустил руку под черный плащ с меховым воротником (эту одежду я на нем видел впервые) и через секунду показал нам песочные часы, а после поставил их на подлокотник кресла.
— Вот. Хорошая штука, удобная, точная, отмеряет ровно пять минут, секунда в секунду. Как по мне, достаточно для того, чтобы прикончить друг друга. Флоренс, ты как думаешь, этого им хватит?
— Даже многовато, — немного нервно ответила та. — У вас таких же, но на две минуты, нет?
— Нет, — вздохнул Ворон. — С собой, понятное дело, нет, а так-то есть. Да и не поумнеют они за две минуты, не успеют. А за пять, может, хоть у одного в мозгах просветление наступит. Да и остальные что-то переосмыслят.
Он без особой симпатии обвел глазами двор, и я понял, что он хотел сказать. За какие-то полчаса мы разрушили то, что создавали больше полугода. Рухнул зыбкий мир, было установившийся между людьми. Мы, благородные, столпились в одной стороне двора, они, простолюдины, — в другой, и во взглядах было что угодно, кроме взаимной симпатии. Мы снова были врагами, и понадобилось для этого куда меньше времени, чем на то, чтобы мы стали если не приятелями, то хотя бы людьми, общающимися друг с другом без особой неприязни.
А впереди — поединок. И смерть, которая окончательно все доломает.
— Стало быть, так, — продолжил Ворон. — Как только Тюба подаст сигнал… Ты нашел что-нибудь подходящее для этого, Тюба?
— А как же ж! — Привратник показал не очень большой колокол, весь потемневший от патины и грязи, и даже дернул его за язык, издав мерзкий дребезжащий звук. — Во!
— Хорошая какая штука, — задумался Ворон. — А чего мы его раньше не использовали? Например, для того, чтобы на обед всех собирать или на ужин?
— Так эти оглоеды трапезы и так не пропускают, — справедливо заметил Тюба. — Да и не спрашивали вы про него.
— Ты потом его не убирай, — попросил привратника маг. — Я его к делу пристрою. Только помыть надо бы. Де Орти, завтра займись им — отчистить так, чтобы он блестел, как… Чтобы блестел, в общем.
— Хорошо, мастер, — с печалью глянула на свои руки Мари. — Отчищу.
— Вот и ладушки. — Ворон повертелся в кресле. — О чем я? А, да. Так вот, как только Тюба брякнет в колокол, все, начинайте махать своими железками, и можете это делать до той поры, пока один из вас не отдаст богам душу или пока Тюба во второй раз не брякнет в эту штуку. Второй раз означает конец поединка, независимо от его результата. И сразу предупреждаю — тот, кто не остановится, умрет на месте. Я не шучу, я это сделаю. Есть те, кто сомневается в моих словах?
Когда шутливая интонация ушла из его голоса, я не заметил. Но факт остается фактом — перед нами сейчас был не наш чудаковатый и ироничный наставник, а маг. Настоящий маг, тот, который может свернуть гору на своем пути и сжечь город, даже не заметив этого.
— Мне страшно стало, — прошептала мне на ухо подошедшая Рози и схватилась за мою ладонь.
— Мне тоже, — не покривив душой, ответил ей я.
Впрочем, я больше боялся за Гарольда. Не факт, что он остановится после второго сигнала, он всегда плевал на правила. При условии, что к тому времени он будет еще жив, разумеется.
— Нет, — ответил нестройный хор голосов.
— Не вас спрашиваю, — резко сказал маг.
— Нет, наставник, — произнес Гарольд и отсалютовал клинком Ворону.
— Нет, мастер, — следом за ним подтвердил Мартин, чуть прищурившись.
— Хорошо. — Ворон взял песочные часы с подлокотника кресла. — Тюба, ударишь в колокол, когда я переверну эту штучку. Не до, не после, а ровно в тот момент. Не перепутаешь?
— Так это, хозяин, — обиженно зафырчал Тюба. — Чего ж! Я ж!
— Ты ж, ты ж! — передразнил его Ворон, снова приняв привычное для нас обличье, если можно так сказать. И очень хорошо, уж очень нас всех пробрало. И так момент невеселый, а тут еще такое. — Кто два года назад мою карету разобрал, а обратно не собрал, а?
— А нечего было экипаж южной работы покупать, — сварливо заметил Тюба. — Не для наших он погод. У них тепло всю дорогу и фрукты диковинные растут, а у нас — снега да слякоть.
— Слушайте, вы, двое, — устало вздохнул Ворон. — Может, этого болтуна убьете, да и закончим? Нет? Ну и ладно. Тюба!
Наставник перевернул часы, привратник ударил в колокол, и тут же звякнула сталь о сталь — оба бойца рванули в атаку.
Не знаю, насколько был хорош Аллан, не мне судить, но то, что делал Гарольд, настолько превосходило мои скромные познания в фехтовании, что мне стало стыдно. Он все это время меня жалел в наших учебных поединках, сейчас это я понял предельно точно. И советы мои для него были очень забавны, надо полагать.
А вот Аманда его все-таки недооценила. Знаток, понимаешь, фехтования.
Острие его шпаги мелькало, как жало змеи, совершенно не отставая от лепестковых клинков глевии Мартина. Впрочем, и не опережая их. Всякий раз выпад любого из поединщиков пока не достигал цели, натыкаясь на оружие противника.
Время перестало существовать, я не знал, сколько прошло — секунды, минуты? Над площадью висела тишина, которую нарушали только лязг стали, негромкий шорох шагов, производимый ботфортами Гарольда и сапогами Мартина, да потрескивание огней факелов. Ни криков поддержки, ни азартного перешептывания — ничего не было.
Гарольд отбил очередной выпад, изогнувшись так, что казалось, вот-вот лопнут его мышцы, сделал изящный поворот, шагнув вперед, и щиток его гарды врезался в лицо Мартина, я увидел, как в разные стороны полетели брызги крови из разбитого носа.
Увы, но дагу в ход пустить он не успел. Мартин моментально ушел из-под удара, более того, умудрился краем острия задеть ногу Гарольда.
— Сейчас начнется, — пробормотала Аманда за моим плечом.
«Что начнется?» — хотел было спросить я, но надобность в этом отпала.
До этого поединщики только прощупывали друг друга, а теперь, видно, осознали, что времени мало, а другой возможности выпустить друг другу требуху, скорее всего, не будет. Бой принял совершенно другой характер.
Махи шпагой стали более рискованными, и Гарольд поплатился за пару из них — на его белой рубахе появилось несколько разрезов, стремительно темнеющих по краям.
Но и у Мартина уже текла кровь по предплечью — один из выпадов моего друга увенчался успехом.
Дразг! Сталь в очередной раз столкнулась со сталью, противники на мгновение оказались буквально лицом друг к другу, Гарольд попытался достать Мартина дагой, но безуспешно. Секундой позже он с поворотом ушел в сторону, махнув шпагой на возвратном движении, но Мартин прочитал его действия, и острие глевии со свистом распороло спину моего друга в районе поясницы.
— Умф-ф-ф! — не сдержал эмоций Гарольд.
— О-о-ох! — закусила губу Флоренс.
— Вот! — выдохнула Аманда.
— Так его! — заорал Флик. — Выпусти ему кишки, Март!
Следом за этим раздался звук подзатыльника и недовольное ворчание Жакоба. Надо же, не ожидал, что кто-то из простолюдинов не одобрит такого. Может, не так все плохо?
Гарольд, все так же легко, как будто не получил только что серьезную рану, атаковал Мартина сбоку и таки подловил его. Тот не успел перестроиться на нижнюю атаку, и лезвие шпаги моего друга погрузилось в его живот, причем достаточно глубоко.
— Достал, — услышал я голос Гарольда, и вслед за этим друг застонал. Мартин нанес ему удар в лицо, хорошо хоть вскользь. Кровь брызнула так, что часть девочек инстинктивно закрыла глаза. Мало того, Гарольд не устоял на ногах и отлетел назад, упав спиной на камни двора. Зазвенела дага, выпав из руки, ударившейся о камни.
— И-эх, — свистнуло лезвие глевии, Мартин бил как лесоруб, сверху вниз.
Это было ошибкой. Гарольд успел увернуться от удара и использовал свой шанс, нанеся еще одну рану своему врагу, буквально стоя на одном колене, причем снова в живот, в его левую сторону, да еще и с доворотом клинка.
И на этот раз зацепил прилично, Мартин ощутимо сдал в скорости. Беда была в том, что и Гарольд слабел на глазах. Рана на спине очень сильно кровоточила, да и удар в лицо не прошел бесследно. Хорошо еще, что Мартин распорол ему щеку, а то моему другу точно конец настал бы — кровь глаза могла залить.
Оба бойца слабели, с трудом кружа рядом друг с другом. Новое столкновение и рычание, как будто дерутся нелюди, а звери. Мартин отлетел в сторону от удара ногой, на секунду раскрылся, и Гарольд, явно вкладывая последние силы в выпад, нанес ему удар в грудь.
Только вот сам открылся при этом, и лезвие глевии вскользь распарывает его левый бок.
У меня возникло ощущение, что они уже просто не чувствуют боли. И еще — что на самом деле они еще не боги, но уже и не люди. Я от таких ран точно отдал бы концы, а эти вон на ногах стоят.
Гарольд, держа шпагу двумя руками, попробовал нанести рубящий удар, Мартин отбил его, но при этом не удержался на ногах. Его лицо было бледным, почти белым. Как видно, тот, второй удар, в живот, Гарольд удачно нанес, Мартин прикрывал именно левую сторону, рефлексы не обманешь. Впрочем, мой друг тоже еле стоял на ногах, камни площадки были все в крови, и почти вся она была его.
— Ему конец, — прошептала Аманда. — Даже если он победит, все равно конец.
— Да не каркай ты, — не выдержала Рози. — Вечно дрянь какую-то несешь! Ведьма!
Мартин попытался встать, не сводя глаз с Гарольда, который, шатаясь, снова поднимал свою шпагу, но этого ему сделать не удалось. Более того, как видно, потратив последние силы, он не только не поднялся, а, захрипев, ничком упал на камни.
Его пальцы скребли булыжники, он силился встать, но так и не сумел.
— Вот так, — пробормотал Гарольд, занес шпагу, чтобы воткнуть ее в спину Мартина, но не успел.
Бам-м-м! Пять минут истекли, и Тюба дернул язык колокола.
— Нет! — прорычал Гарольд, с ненавистью глядя на спину врага. — Да что это?
— Монброн! — громыхнул голос Ворона. — Остановись!
Гарольд выполнил приказ и очень отчетливо произнес:
— Если ты не сдохнешь, то я все равно тебя убью, Мартин. А до той поры помни: ты уже один раз лежал передо мной, как паршивая шавка, и я вытирал об тебя свои сапоги. Так было, так есть и так будет.
И он пнул тело Мартина носком своего ботфорта. А потом упал, как срубленное дерево, навзничь, еще и крепко ударившись головой о камни. Но руки, держащей шпагу, не разжал.
— Гарольд! — крикнул я, рванувшись к нему. — Девчонки, надо его перевязать!
— Мартин! — взвизгнула Фриша. — Чего вы встали, он умрет сейчас!
Но первым около двух недвижимых тел оказался Ворон, он посмотрел на одного, на другого и сказал:
— Пожалуй, что все-таки пока ничья. Никто же не умер? Вот если кто из них отправится к небесному престолу, то да, выжившему — победа. Ну или тому, кто помрет последним.
— Мастер, надо ему помочь, — поднял я глаза на Ворона. Я не знал, что делать, кровь была везде, Мартин постарался на славу. — Он же умрет!
— Надо — помогай, — ответил наставник. — Я-то тут при чем?
— Но вы же наш учитель! — взвизгнула Флоренс. — Вы за нас в ответе!
— Да не ори ты. — Эбердин тем временем скинула свою меховую куртку и острым засапожным ножом пластовала нательную рубаху. — Что ж такое, мне скоро надеть будет нечего, каждый раз мое исподнее на тряпки переводим. Не жди ты, Флоренс, раны ему затыкай хоть как-то. Девки, что телимся? Бинты нужны, корпия, если кровь не остановим, то конец ему!
— В ответе, — подтвердил Ворон. — Вот только ответ я держу за тех и перед теми, кто разумен и способен слышать то, что ему говорят. Когда де Фюрьи была при смерти, я сделал все, чтобы она жила. А эти два молодых кочета не хотели меня услышать, так чего ради я должен их спасать? Чтобы они, оклемавшись, продолжили то, на чем остановились? Нет. Если вам нужны их жизни, спасайте сами, вы знаете достаточно, чтобы не пустить их за Грань. Я же и пальцем не пошевелю. Я вообще спать пошел.
И он направился к входу в замок. На пороге, правда, остановился и громко произнес:
— Но вы можете взять любые целебные травы и корни из кладовки. Не зелья, а травы и корни. Я же добрый, не правда ли, мистресс ле Февр?
Гарольд как упал, так больше и не двигался. Дышать — дышал, но и только.
— Надо его срочно нести в замок, — сказал я, когда мы кое-как перетянули его раны. — И там уже думать, что делать.
— Надо сделать мазь, — неожиданно громко сказала малышка Луиза. — Помните, наставник на той неделе нам рассказывал о ней? Ну, которая останавливает ток крови и стягивает…
— Понесли, — скомандовала Рози. — А ты, Лу, в следующий раз не кричи так громко. Ты не только нашему собрату сейчас помогла, но и вон той мрази, которая никак не подохнет. Ишь, уши развесили!
Она с ненавистью, которой я прежде в ней не замечал, глянула на простолюдинов, что толпились вокруг своего лидера и, по сути, занимались тем же, чем и мы.
— Слова выбирай, — взвился как молния Флик, но немедленно замолчал, поскольку сразу не меньше пяти шпаг покинули ножны.
— Еще один звук — и утро в этом замке встретят только обладатели благородной крови, — очень негромко и очень спокойно сообщил Фюнц. — Клянусь фамильным склепом в том, что всю вашу поганую кровь сцежу по капле — и вашу и девок ваших. Пусть меня потом Ворон из замка гонит.
— Я буду участвовать, — поддержал его Фальк, а следом за ним — и остальные ребята.
— Зря ты так, — неожиданно миролюбиво произнес Жакоб. — Ну, поскубались эти двое — так что теперь, нам всем за железки хвататься? Зря, честное слово.
— Молитесь всем богам, чтобы мой друг не умер, — крикнул я, помогая ребятам переносить Гарольда внутрь. — Если это случится, то все будет очень плохо!
— Неправильно говоришь — сказал мне вынырнувший невесть откуда Тюба. — Этот замок — не твой, а мастера Ворона, ему решать, кому будет плохо, а кому — нет.
— Пшел отсюда! — рявкнул я на него. — Не вертись под ногами!
Может, мне и будет стыдно за мои слова и дела, но это потом.
Мы затащили Гарольда в небольшую комнатушку рядом с лестницей, ведущей на второй этаж. Там тепло, и кладовка с травами рядом.
— Мазь. — Я повертел головой и нашел взглядом де ла Мале. — Лу, займись ею. Возьми себе подручных, там же что-то надо растирать, измельчать и так далее.
— Я за корпией и белым мхом, — сообщила мне Рози. — Флоренс, Магдалена — вы со мной. Надо срочно делать отвар из корня двужильника, он восстанавливает кровь. И ты, де Орти, иди с нами, будешь на посылках.
— Чего это? — обиделась Мари. — Я что, дурнее остальных?
— У тебя ноги длиннее, — подтолкнула ее в спину Аманда. — Причем чем у любой из нас.
— Это правда, — успокоилась было она и последовала за соученицами. И тут же из коридора раздалось: — Так я что, дылда, выходит?
— Как хорошо быть дурой, — вздохнула Аманда и покачала головой. — Бинты очень быстро намокают. Если не остановим кровь…
— …то он умрет. — Я зажимал рукой самую опасную рану — на боку.
Та, что на лице, меня беспокоила мало — там кровь подсохла и превратилась в корку, уродуя моего друга до неузнаваемости. А вот бок и спина… Там все было плохо.
— Этого перенесли тоже. — В комнату ввалился мрачный Фальк. — Живой вроде, тварь такая. Тоже лечить думают.
— Фальк, бери Фюнца и де Лакруа, ступай с ними к кладовке, — приказал ему я. — Пока наши девочки не возьмут все нужное, туда никто не должен войти. Если надо, пусть особо настырным объяснят нашу позицию с применением силы. Ответственность за это я беру на себя. Понятно?
— Предельно, — кивнул он и тут же покинул помещение.
— Не люблю банальностей, но тут удержаться не могу, — коротко глянула на меня Аманда. — Не знала, что в тебе столько жесткости и решительности. Я думала, ты куда мягче.
— Не поверишь, сам про себя этого не знал, — не стал врать я.
— Что происходит, а? — послышался удивленный голос от входа. — Чего все бегают?
Повернувшись, я увидел сонного и зевающего Аллана.
