ПОДМЕТНОЕ ПИСЬМО
Как тонки, легки одежды весной,
как прохладны они;
Слышу, по листьям шуршит шелкопряд
за галереей, в тени.
Под вратами Юймынь – волна лепестков,
это персик цветет.
Аромат от цветущей кассии
по Лунному залу плывет.
Птица пэн обитает
в далеком море Бэйхай,
Приют волшебного феникса –
горный восточный край.
Меч или книга в руке твоей
сулят дорогу одну:
День настанет, и ты вознесешься
в заоблачную вышину.
Но достойны насмешек те, что спешат
в небесную эту страну.
В сорока пяти ли к северу от столицы страны Чанъани стоял уездный город Сяньян. В свое время здесь проживал человек по фамилии Юйвэнь, а по имени Шоу. Как-то он покинул родные места и отправился в стольный град на экзамены. Надо вам знать, что Юйвэнь уже трижды экзаменовался, но судьба не была к нему благосклонна. Жена Юйвэня, по фамилии Ван, чтобы как-то пронять супруга, сочинила стихотворение под названием «Вдаль смотрю и вижу Южноречье», в котором шутливо намекала на фамилию мужа – Юйвэнь. Вот оно, это стихотворение:
Мой господин удручен –
До великого древа
не смог дотянуться он.
Помнишь, как у Западных Врат
мы расставались с тобой?
А сейчас узнала: лишь осенью поздней
ты возвратишься домой.
От этой вести недоброй
хлынули слезы рекой.
Ныне, ученье презрев,
объятый глубокой тоской,
В утлом челне
возвращаешься ты ко мне.
До щита Дракона и Тигра
не сумел дотянуться рукой.
От жизни устал,
не рад ничему –
Век скоротать собрался
в убогом дому.
Госпоже Ван показалось, что ей не удалось полностью выразить свою мысль, и тогда она сочинила еще одно стихотворение:
Мой муж, ты должен быть счастлив –
талантом ты выше всех.
Но почему ежегодно
минует тебя успех?
Отныне при неудаче
постыдишься взглянуть мне в лицо –
Лучше уж ночью темной
всходи на родное крыльцо!
Это стихотворение действительно задело Юйвэня за живое.
– Если снова провалюсь на экзаменах, домой не вернусь, – в сердцах сказал он.
Но неожиданно получилось, что в следующем году он добился успеха и прославился на ученой стезе. И все же домой он поехал не сразу, а остался на некоторое время в Чаньани. Жена, конечно, поняла, в чем причина. «Я обидела его своими стихами, вот он и решил задержаться», – подумала она и решила написать мужу письмо. Позвав слугу Ван Цзи, она ему повелела:
– Это письмо свези господину. Ехать придется тебе сорок пять ли.
Послание начиналось обычными церемонными словами, после которых следовало стихотворение, сложенное на мотив «Нанькэ»:
Повсюду разносится
веселый гомон сорок,
В полночь расцвел
в лампе фитиль-цветок.
Наконец-то домчалась громкая весть
до самого края земли:
Со славою едете вы домой –
успеха добиться смогли.
Брови хмурить в печали
теперь не придется мне.
Лик молодой осветила
радостная заря.
Сомнения душу терзали,
но печалилась, верно, зря –
Думала, муж в беспутстве погряз,
остался в чужой стороне.
После этих стихов следовали такие строки:
Неподалеку от наших мест
Чанъань – столичный град,
Красота и пышность построек
приезжего удивят.
Мой господин так молод,
повеселиться не прочь;
Где же он, захмелевший,
коротает сегодня ночь?
Юйвэнь Шоу, прочитав стихи, воскликнул:
– Ах, негодная! В прошлый раз ты дала мне ясно понять, чтобы я приходил к тебе только темной ночью. А сейчас, когда я сдал экзамены, ты вдруг торопишь меня с возвращением!
Он велел слуге гостиницы принести ему письменные принадлежности и сочинил стихи на мотив «Ступаю по болотной траве».
Всхожу по ступеням,
что ведут в облака,
К кассии – древу бессмертных –
протянулась моя рука.
Первым выдержал я экзамен –
нету меня славней!
Скачут гонцы – имя Первейшего
спешат сообщить поскорей.
Нынче со мною пышная свита,
сверкает сбруя коней.
Кончается праздник,
скоро в путь,
В квартал певичек
спешу заглянуть.
Ныне я счастлив, как никогда, –
стали явью мои мечты.
В башню феникса весть посылаю,
туда, где томишься ты.
Муж твой теперь – праздный гуляка,
не вернется до темноты.
Юйвэнь Шоу взял лист цветной бумаги и сложил его, чтобы переписать заново стихи. Растирая тушь, он сделал неосторожное движение – камень для растирания дрогнул, и несколько капелек брызнули на бумагу. Лист пришлось заменить. Наконец с письмом было покончено, и он передал его Ван Цзи.
– Скажи госпоже, что столичные экзамены я выдержал с блеском, но домой вернусь лишь ночью. Быстрей отправляйся и не забудь доложить ей все так, как я сказал: раньше ночи, мол, он не вернется.
Ван Цзи сразу же тронулся в путь и, проехав ровно сорок пять ли, добрался до дома.
Между тем Юйвэнь, отослав слугу, отправился почивать, поскольку особых дел у него не было, а время было уже позднее. Едва он смежил веки, как сразу же и уснул. И вдруг ему почудилось, что он уже дома, в родном Саньянском уезде. Смотрит – и видит слугу Ван Цзи, который, сбросив соломенные туфли, моет ноги возле ворот.
– Эй, Ван Цзи, ты давно вернулся? – спросил он. Ему пришлось повторить свой вопрос несколько раз, но слуга не отвечал. Юйвэнь закипел от возмущения. И тут он заметил свою супругу, госпожу Ван, которая со свечою в руке шла в дом.
– Жена, я приехал! – бросился к ней Юйвэнь, но женщина не обратила на него ни малейшего внимания.
«Может быть, мне все это снится?» – подумал Юйвэнь и пошел вслед за женой. Вошел в дом и видит: госпожа Ван поставила свечу на стол, достала его письмо и золотой шпилькой, которую она вынула из волос, вскрыла конверт. Странно, но в нем лежало совсем не письмо, а чистый лист бумаги. Усмехнувшись, госпожа Ван взяла кисть и написала на листе такие строки:
Золотою шпилькой вскрыла письмо,
уняв дрожанье руки.
Предо мной чистый лист бумаги –
и на нем ни одной строки.
Поняла: ты хочешь вернуться,
чувства твои глубоки,
Без меня так сильно тоскуешь,
что не смог описать тоски.
Написала, вложила послание в новый конверт и шпилькой стала снимать нагар со свечи. Тут шпилька случайно уколола Юйвэня в щеку, он в испуге отпрянул… и проснулся. Оказалось, что все это время он спал, а свеча успела уже догореть до конца. Взгляд его остановился на столе, на котором он увидел свое письмо. Значит, он отправил домой не его, а чистый лист бумаги. Юйвэнь взял листок и записал сочиненные накануне стихи.
На следующее утро слуга Ван Цзи принес письмо от жены. Вскрыв послание, Юйвэнь обнаружил те самые четыре строки, которые видел во сне. Юйвэнь тут же сложил вещи и отправился домой.
Случай, который мы здесь рассказали, можно назвать историей о письме, с которым произошла ошибка. А сейчас мы поведаем другую – о письме, посланном со злым умыслом. Речь пойдет о некоем господине, который однажды сидел с женой дома, и тут один человек передал супруге записку. Именно из-за нее произошла та удивительная история, о чем мы и хотим поведать в нашем рассказе. А покуда послушайте стихи:
Как будет всегда клубиться пыль
под копытами скакуна –
Так с сердцем связан любой поступок
на вечные времена.
А вот еще одно стихотворение, написанное на мотив «Куропатка». В нем воспевается некая красавица:
Гребень в неубранных волосах,
подкрашены брови слегка;
Ныне не радует сердце ее
даже вышивки тонкий узор.
В укромной беседке сидит одиноко,
за окном плывут облака…
Пишет письмо и, на миг замечтавшись,
вдаль устремляет взор.
Как нежна ее красота!
Как она непорочна, чиста!
Ликом, словно бессмертная дева, –
в мире такая одна.
Кажется, с нежным цветком мэйхуа
можно ее сравнить.
Но только взглянешь – сразу поймешь:
ни с чем не сравнима она!
В восточной столице Кайфыне, в Финиковом переулке, проживал господин по фамилии Хуанфу, а по имени Сун, служивший вестовым в левом приказе дворца. Было ему от роду двадцать шесть лет, а жене, по фамилии Ян, – двадцать четыре года. В доме жили только они вдвоем, если не считать, конечно, тринадцатилетней служанки по имени Инъэр. В то время, о котором идет речь, Хуанфу только что вернулся с границы, куда он отвозил одежду для солдат. Приехал он к Новому году.
У входа в Финиковый переулок стояла крохотная чайная, хозяина которой звали Второй Ван. Был полдень, и торговля уже кончилась.
Вдруг в чайной появился человек. Его облик можно описать так.
Брови – вразлет,
Большие глаза,
Нос, как обрубок,
Огромный рот.
Высокой шапкой, словно кувшином,
покрыта его голова,
Ватный халат странно широк,
необычной длины рукава.
Под халатом надето белье,
как носит приличный люд,
Чулки на ногах, и в чистые туфли
незнакомец обут.
Когда незнакомец уселся за стол, хозяин чайной Второй Ван, поприветствовав гостя, поднес ему чашку чая.
– Я посижу здесь немного, подожду знакомого! – проговорил мужчина, отхлебнув из чашки.
– Милости просим! – ответствовал хозяин.
Через какое-то время у чайной появился парень-торговец с блюдом.
– Пирожки-перепелочки! Продаю пирожки-перепелочки! – заголосил он.
– Эй! – посетитель в чайной сделал ему знак рукой. – Иди сюда, я покупаю!
Торговец Сэнъэр, что значит Монашек, вошел в чайную и, поставив на стол блюдо, стал нанизывать пирожки на бамбуковую палочку.
– Отведайте, господин! – Монашек высыпал на стол щепотку соли.
– Сейчас попробую… У меня будет к тебе одна просьба…
– Да, господин?
Мужчина показал на четвертый дом в переулке:
– Знаешь, кто там живет?
– Как не знать? Там живет Хуанфу, вестовой из дворца. Он отвозил амуницию на границу и только вернулся.
– А кто у него еще в доме? Сколько у них человек в семье?
– Кроме вестового, его жена, да еще девочка-служанка.
– Жену его знаешь?
– А как же! Я ведь бываю у них. Сама-то она почти не выходит, но иногда зовет меня в дом, когда хочет купить товар. А зачем она вам?
Мужчина вынул из-за пояса украшенную золотом коробку и вытряхнул на блюдо около пятидесяти монет. При виде денег Сэнъэр чуть не задохнулся от радости.
– Приказывайте, ваша светлость, что надобно сделать! – воскликнул он, почтительно сложив руки у груди.
– Дело вот в чем. – Незнакомец вынул из рукава халата чистый лист бумаги и стал завертывать в него пару серег, две короткие золотые шпильки и записку. – Все эти вещи вместе с запиской отдашь женщине, о которой мы с тобой говорили, но только не передавай хозяину. Встретишь ее, скажи, что некий, мол, господин дарит ей эти вещи и надеется, что она их примет. Ну, иди, а я подожду тебя здесь.
Сэнъэр поставил блюдо на прилавок и со свертком в руках направился по проулку к нужному дому. Подойдя к жилищу Хуанфу, он раздвинул занавес из темных бамбуковых трубок и заглянул внутрь. В это время вестовой сидел на стуле как раз напротив двери. Заметив, что парень, едва заглянув в комнату, испуганно отпрянул прочь, Хуанфу сердито крикнул:
– Чего тебе, парень?
Его окрик был столь грозен, что его можно выразить лишь такими словами:
Чжан Фэй на мосту Данъянцяо
сражается, как герой:
Грозным криком поверг врага –
проиграл Цао Цао бой.
Торговец что-то ответил и быстро пошел прочь. Хуанфу в два прыжка догнал его и, схватив за полу халата, спросил:
– Эй, парень! Почему ты, едва увидев меня, вдруг убежал? Отвечай!
– Один господин просил передать вещи вашей супруге… а вам отдавать не велел.
– Что за вещи?
– Не спрашивайте, все равно больше ничего не скажу!
Хуанфу изо всей мочи треснул парня кулаком по макушке.
– А ну, давай по-хорошему! – заревел он.
Получив затрещину, Монашек тотчас вытащил из-за пазухи сверток.
– За что меня стукнули? – недовольно проворчал он. – Мне приказано отдать жене, а не вам!
Хуанфу вырвал у парня сверток, развернул и увидел пару сережек, две золотые шпильки и письмо. Вестовой развернул письмо и прочитал: «Преисполненный трепета, я вновь с поклоном обращаюсь к молодой госпоже. Сегодня, когда весна только вступает в свои права, я с почтением желаю вам всякого благополучия. Несколько дней назад я был осчастливлен приглашением на чарку вина, и воспоминания об этой сладчайшей минуте с тех пор ни на миг не покидают меня. Однако сейчас одно мелкое и неожиданное дело не позволяет навестить вас. Вот почему я пишу небольшое стихотворение под названием «Излияние чувств», которое преподношу вам, уповая на то, что вы милостиво его прочтете.
Я узнал неожиданно, что ваш муж
с границы вернулся домой,
Отчаянье рвет мое сердце,
исполненное тоской. Прошу, вместе с этим письмом
примите подарок мой:
Не отвергайте серьги и шпильки –
я шлю их с чистой душой!
С тех пор, как расстались,
Я потерял покой,
Один за холодным пологом
Век коротаю свой».
Вестовой Хуанфу, прочитав письмо, выпучил глаза.
– Кто тебе велел его передать? – крикнул он и даже заскрежетал зубами.
Сэнъэр показал рукою на чайную Вана Второго.
– Один господин приказал отдать эти вещи молодой госпоже, только не велел передавать вам… У него густые брови, большие глаза, приплюснутый нос и рот – вот такой широченный.
Хуанфу, схватив парня за волосы, потащил его к чайной Вана.
– Сидел вон там, внутри, на топчане… – проговорил Монашек, указывая рукой. – Он и велел передать письмо… только не вам, а госпоже… За что бьете?
В чайной никого не было.
– Проклятье! – выругался вестовой. Не спросив ни о чем хозяина, он потащил парня обратно.
Войдя в свой дом, Хуанфу закрыл за собой дверь, чем поверг парня в трепет. Затем он вызвал из внутренних комнат молодую жену, прекрасную, как цветок.
– А ну-ка, взгляни на эти вещи, – проговорил муж.
Молодая женщина, ни о чем не догадываясь, спокойно подошла к стулу и села. Муж показал ей письмо, украшения, однако женщина, прочитав письмо, ничего не поняла.
– С кем ты распивала вино эти три месяца, пока меня не было дома?
– Я обручена с вами с малых лет! С кем же еще я могла пировать?
– Тогда объясни, кто их тебе прислал?
– Не знаю…
Муж изо всей силы ударил жену по лицу. Молодая женщина вскрикнула и, зарыдав, убежала в свою комнату, закрыв лицо руками. Хуанфу позвал служанку Инъэр. Подойдя к стене, он снял связку бамбуковых прутьев, что идут на изготовление стрел и, положив их на пол, подозвал девчонку поближе. А надо вам знать, что Инъэр была такова:
Очень короткие руки,
Словно лютня, изогнуты ноги,
Может дров нарубить без труда,
В дом воды натаскает всегда,
Сытную любит еду,
С чувством справляет нужду.
Вестовой снял с вешалки пояс, связал служанке руки и подвесил Инъэр к балке.
– Отвечай, с кем моя жена распивала вино, пока я был в отлучке? – Он взял в руки прут.
– Не было здесь никого! – ответила служанка.
Хозяин поднял прут и принялся стегать ее по ногам. Инъэр завизжала, как поросенок. В конце концов девчонка, не выдержав побоев, проговорила:
– Когда вы, хозяин, уехали, она каждую ночь спала с одним человеком.
– Так! – проговорил Хуанфу и развязал ей руки. – С кем спала? Говори без утайки!
– Не стану вас обманывать, хозяин, – служанка вытерла слезы. – С тех пор как вы уедали, хозяйка действительно спала с одним человеком… только это была я…
– Ах ты, соплюшка! – Хуанфу выругался. – Но знай, меня не проведешь!
Он вышел из дому и запер снаружи дверь. В конце переулка за углом он нашел четырех постовых стражников, из тех, кто «вяжет руки»: Чжан Цяня, Ли Ваня, Дун Чао и Сюэ Ба. Вестовой повел их к своему дому и, открыв ключом замок, распахнул дверь.
– Хочу потревожить вас, почтенные. Возьмите этого негодяя. – Хуанфу вытащил из дома продавца пирожков.
– Начальство дает приказ, наше дело его исполнять! – ответили служивые.
– Стойте! Здесь для вас есть еще кое-кто! – Вестовой вытолкнул служанку Инъэр и жену. – Отведите их тоже!
– Нет, начальник, твою госпожу мы не смеем! – воскликнул один из стражников.
– Трусите! – взорвался вестовой. – А вы знаете, что дело связано с убийством?
Напустив на постовых страху, он приказал отвести всех троих в управу начальника Кайфынской области.
Поклонившись правителю области Цяню, он передал челобитную. Как только Цянь прочитал бумагу, он тотчас приказал вызвать чиновника ямыня Шань Дина, который и приступил к допросу. Начал он с торговца Сэнъэра.
– В чайной сидел какой-то мужчина, такой глазастый, с густыми бровями, широченным ртом и приплюснутым носом, – сказал парень. – Он велел мне передать письмо молодой госпоже. Хоть убейте, я говорю сущую правду.
Допросили Инъэр.
– Никто из посторонних не приходил к моей госпоже и не распивал с ней никакого вина. Что до письма, то не знаю, кто его мог послать. Верьте не верьте, только все это чистая правда!
Очередь дошла до молодой женщины.
– С тех пор как я еще в юные годы стала женой моего господина, никто из посторонних мужчин, даже родственники, не переступал порог моего дома. Вот так вдвоем мы и жили все это время. Что до письма, то я просто ума не приложу, кто мог его послать.
Шань Дин, взглянув на молодую женщину, подумал: «Какая она хрупкая и слабая! Как ее пытать? Она не выдержит пытки!»
В этот момент двое тюремщиков вывели из внутренних помещений преступника, внешность которого можно описать такими словами:
Кости, как сучья,
на лице задубела кожа,
Высокие скулы
выпирают резко и грубо,
Вправду, наружность его с
дьявольской схожа,
Где ни появится он,
людям приходится туго.
Это был известный главарь разбойников по кличке Владыка Цзиншаньских гор. Молодая женщина, едва взглянув на преступника, в страхе закрыла руками глаза, представив мучения, которые его ожидали.
– Ну, что вы там тянете? – крикнул Шань Дин тюремщикам.
Они повернули кангу, так что голова преступника сразу опустилась книзу и, схватив батоги, принялись что есть мочи его колотить, пока разбойник не запросил пощады.
– Людей убивал?
– Убивал!
– Поджоги устраивал?
– Устраивал! – признался злодей.
Шань Дин приказал стражам отвести преступника в тюрьму.
– Видела? – спросил он, повернувшись к жене Хуанфу. – Разбойник не выдержал и нескольких ударов, сразу сознался в своих злодеяниях. Советую тебе во всем признаться. Ведь все равно не выдержишь пытки.
– Господин начальник, я не смею ничего скрывать! – Из глаз женщины брызнули слезы. – Берите бумагу и кисть, я все расскажу. С тех пор как мы поженились, я не виделась ни с кем из посторонних мужчин, не встречала даже никого из родни. Кто послал мне это письмо, я не знаю. А если все ж я в чем провинилась, пусть нас рассудит сам правитель области.
Сколько чиновник ни допрашивал молодую женщину, она отвечала все то же. Прошло уже три дня, а Шань Дин так и не разобрался в запутанном деле. Он стоял у ворот окружного ямыня, погруженный в свои мысли, когда его окликнул вестовой Хуанфу. Поклонившись, вестовой поинтересовался, как ведется расследование. Он уже стал подозревать, что оно идет не так, как надо. Может быть, тот, что послал письмо, дал в ямыне взятку, и дело хотят замять?..
– Господин вестовой, как вы собираетесь поступить с женой? – спросил Шань Дин.
– Прогоню ее, и все!
Вечером Шань Дин доложил о ходе следствия правителю Цяню, и тот вызвал к себе Хуанфу.
– Разве можно обвинять жену, не имея никаких доказательств? – спросил правитель. – Ты что, не знаешь поговорки: чтобы осудить грабителя, надо найти краденое, чтобы наказать любовников, надо схватить обоих.
– Все равно я домой ее не возьму! – стоял на своем вестовой. – Хоть увольняйте!
Правитель Цянь постановил: «Кончить дело сообразно решению супруга». После того как Хуанфу ушел, стражники вызвали заключенных. Торговец Сэнъэр и служанка пошли по домам. Жена Хуанфу, узнав, что муж от нее отказался и бросил на произвол судьбы, горько заплакала.
– Что мне делать, куда податься? Никого из родни у меня нет, а муж бросил, – рыдала она. – Лучше мне умереть!
Выйдя за ворота ямыня, она поднялась на Мост Млечного Пути и с тоскою посмотрела на золотистые воды Бяньхэ, которые в этом месте преградила полоса дамбы. Молодая женщина хотела было броситься вниз, как вдруг чья-то рука схватила ее за одежду. Она увидела перед собой незнакомую старуху.
Брови будто присыпал
свежевыпавший снег.
Словно из нитей
свита ее коса,
Глаза мутнее,
чем воды осенних рек,
Белей облаков в Чушаньских горах
седые ее волоса.
– Дитя! Зачем искать смерти! – сказала старуха. – Ты знаешь меня?
– Нет, не знаю, бабушка…
– А ведь я твоя тетя. Когда ты вышла замуж, мне, старой нищенке, уже несподручно было приходить к тебе в дом, поэтому я и не появлялась/На днях до меня дошли слухи, что у вас с мужем будто бы суд. А нынче я узнала, что вы разошлись… Грустно, конечно, но зачем же топиться?.. А ведь я тебя уже несколько дней здесь поджидаю!
– Что же мне остается делать? Нет у меня ни крыши над головой, ни клочка земли под ногами. Муж меня бросил, родственников, которые бы меня приютили, у меня нет. Чего мне еще ждать от жизни?
– Пойдем ко мне, пока поживешь у меня, а там видно будет.
Молодая женщина подумала: «Не знаю, кто в действительности эта старуха: тетка моя иль чужая, но деваться мне все равно некуда. Пойду я за ней, а там само собою решится…» И она отправилась вслед за старухой. Жилье старой женщины оказалось небогатым, но сносным. Постель прикрывал светло-синий полог, в комнате стояли стол и скамьи да несколько стульев.
Прошло два-три дня. Молодая женщина сидела за столом и ела, когда снаружи раздался громкий мужской голос:
– Эй, старая, вещи мои продала, а деньги почему не вернула?
Услышав сердитый голос, старуха заволновалась. Она выбежала навстречу гостю, провела его в комнату и посадила на скамью. Жена Хуанфу взглянула на незнакомца.
Брови – вразлет,
Большие глаза,
Нос как обрубок,
Огромный рот.
Высокой шапкой, словно кувшином,
покрыта его голова,
Ватный халат странно широк,
необычной длины рукава.
Под халатом надето белье,
как носит приличный люд,
Чулки на ногах, и в чистые туфли
незнакомец обут.
«По описанию Сэнъэра, это как раз тот человек, что послал мне письмо», – пронеслось в голове молодой женщины.
Тем временем незнакомец, усевшись на скамью, с недовольством проговорил:
– Бабка! Сегодня истек месяц, как ты взяла у меня вещи для продажи – на целых триста связок монет. Но денег я покамест не видел.
– Вещи у людей, а деньги они еще не отдали, – засуетилась старуха. – Как отдадут, сразу верну, достопочтенный!
– Если взял вещь или деньги, полагается вернуть без промедления… Учти, как только получишь, чтобы мигом мне возвратила! – сказал гость и, поднявшись, удалился.
Проводив его, старуха вошла в комнату.
– Что мне теперь делать? – запричитала она.
– А что случилось? – спросила молодая женщина.
– Это был господин Хун, бывший тунпань из Цайчжоуского округа. Сейчас он, правда, не служит, а промышляет торговлей редкими каменьями да всякими украшениями. Как-то он попросил меня продать кое-что из ценностей, а меня обманули. До сих пор не могу вернуть ему денег. Понятно, что он беспокоится. Этот Хун в свое время просил меня устроить для него одно дельце, только я отказалась…
– Какое дельце? – поинтересовалась женщина.
– Просил подыскать ему наложницу покрасивей. Если найду ему такую ладную, как ты, он сразу сменит гнев на милость… Послушай, красавица, а почему бы тебе не пойти за него? Муж все равно от тебя отказался. Давай, я тебя просватаю. Коли выйдешь за этого господина замуж, не промахнешься. Да и я, старая, найду в жизни опору. Что скажешь?
Повздыхала-поохала молодая женщина, но другого выхода не нашла и в конце концов согласилась. Старуха тут же сообщила господину Хуну, а через день-другой он взял молодую женщину в жены.
Быстро ли медленно, пролетел год, и подошел первый день первой луны. Надо вам сказать, что, с тех пор как вестовой Хуанфу отказался от своей молодой жены, для него настала безрадостная жизнь. Верно говорят: время – что пламя на ветру, оно растопит даже ледяное сердце.
«Каждый год в первый день первой луны мы с женой отправлялись воскурять благовония в храм Первого Вельможи в нашей округе, – думал вестовой. – А в нынешнем году сижу дома один как перст и не знаю, где сейчас моя жена…» Из глаз его невольно полились слезы, а сердце объяла тоска. Накинув лиловый халат, он взял серебряную коробочку с благовонным порошком и отправился в храм на богомолье. Покончив с воскурениями, он собрался было уже уходить, как вдруг взгляд его упал на каких-то мужчину и женщину. У мужчины были густые брови, глаза навыкате, приплюснутый нос, широкий рот. Женщина, стоявшая рядом, оказалась его бывшей женой. Взгляды бывших супругов встретились, но с губ не сорвалось ни единого звука. Мужчина и женщина вошли в храм, а Хуанфу остался у ворот, объятый печалью. И тут ему на глаза попался паломник, собиравший деньги на свечи и благовонное масло. При виде мужчины, шедшего с молодой женщиной, паломник в сердцах воскликнул:
– Вот где ты попался, проклятый! Много горя ты мне причинил! – Паломник большими шагами устремился вслед за парой.
– Соблюдающий Пять Запретов! – окликнул его вестовой. – Почему ты за ними погнался?
– Вы не представляете, сколько горя причинил мне этот злодей! До сегодняшнего дня не могу опомниться! И все из-за него!
– А женщину знаешь?
– Нет, а что?
– Она моя жена.
– Почему же тогда она с ним?
Хуанфу рассказал историю с письмом и разводом.
– Ну и дела!.. А вы знаете, кто этот человек?
– Понятия не имею.
– В свое время он был монахом в храме Фаньтайсы, что у восточной стены столицы, а я в этом храме был вроде прислужника. Наш учитель – настоятель храма принял его постриг и нарек младшим учителем. Надо вам сказать, что у нашего настоятеля водились немалые деньги. Так вот… С год назад этот негодяй стащил в храме серебряную утварь на целых двести лянов и дал деру, а вся вина пала на меня. Меня избили, выгнали из храма, даже подаяние негде было просить. К счастью, один знакомый монах из храма Первого Вельможи разрешил мне собирать подношения на благовонные масла. И вот сегодня я, наконец, встретил злодея. Теперь он от меня не уйдет!
Едва он произнес эти слова, как в воротах храма показалась пара, о которой шла речь. Паломник, подобрав полы халата, собрался было броситься на врага, но вестовой его удержал. Оба они спрятались возле ворот.
– Сейчас его бить не стоит! – сказал Хуанфу. – Лучше проследим за ним, узнаем, где живет, и подадим в суд.
Они незаметно пошли следом.
А теперь мы поведем наш рассказ о Хуне и женщине. Когда бывшая жена Хуанфу увидела супруга, на глаза ее навернулись слезы. Едва сдерживая рыдания, она вошла в храм, поставила свечу…
– Жена! Стоит ли плакать о нем! Знала бы ты, сколько трудностей я преодолел, чтобы тебя заполучить!.. – сказал Хун, когда они вышли за ворота. – Помню, однажды я проходил мимо вашего дома и увидел тебя. Ты тогда стояла возле двери, прикрытой занавеской. Твоя красота поразила меня, и душа моя затрепетала и устремилась к тебе. Очень трудно мне было добиться тебя, но в конце концов ты стала моею…
Незаметно они подошли к дому и вошли в ворота.
– Кто же тогда послал мне письмо? – спросила женщина.
– Теперь, пожалуй, можно тебе рассказать!.. Это я велел торговцу Сэнъэру передать письмо. Твой муженек попался на удочку и мигом от тебя отказался.
Услышав эту новость, женщина зарыдала. Стенания и крики испугали Хуна. Он схватил ее за горло и стал душить. В это время Хуанфу и его спутник, которые шли следом за Хуном, оказались возле дома. Они видели, как бывший монах и женщина вошли в дверь, а вскоре из дома послышались крики. Хуанфу и паломник бросились внутрь и увидели Хуна, душившего женщину. Они схватили злодея и потащили его к правителю Кайфынской области Цяню. Вы спросите, как выглядел этот сановник? Его внешность можно описать такими словами:
Едва за ворота выйдет –
рядом стража с плетьми.
Только в усадьбу приедет –
услужить ему каждый готов.
Род его издавна славился
знатнейшими людьми,
И он – их гордый потомок –
достиг высоких постов.
Цянь, правитель обоих Чжэ,
его почтенный отец.
Князю У и Юэ доводится внуком
этот вельможа-гордец.
Правитель Цянь занял свое место в присутственной зале, и ему доложили о деле вестового Хуанфу. Когда вестовой рассказал о том, что случилось, правитель пришел в ярость. Он приказал стражникам надеть на преступника самую тяжелую кангу, отмерить ему сто ударов батогами по ногам, а после этого отправить в следственный приказ. После расследования Хуанфу взял госпожу Ян обратно, и они снова стали мужем и женой, а нищий паломник получил небольшое вознаграждение. Наконец все подробности злодеяний бывшего монаха всплыли наружу. Его преступления не подходили под статью о блуде, обмане или убийстве, поэтому его подвели под другой закон, по которому полагалась смертная казнь через битье батогами. Старуху за соучастие в мошенничествах Хуна и за ее лицедейство приговорили к ссылке в соседний округ. В тот день, когда объявили приговор, некий сочинитель тут же в зале суда написал стихи на мелодию «Южная деревня». Послушайте их:
Гласит молва,
что некий монах
пред судом сознался во всех злодеяньях
и наказан – другим на страх.
Был забит батогами
злой блудодей,
Казнен при огромном стеченье людей,
Умер у всех на глазах.
И слышал собравшийся
у дороги народ,
Как молитва в честь Гуаньинь-бодисатвы
небу вознесена.
Защищает богиня закон и счастье –
в благости руки сложила она.
И веруют все,
что отныне злодей
Не будет больше, подобно Цзиньгану,
жизни лишать людей.
Назад: ЗАКЛЯТИЕ ДАОСА
Дальше: УТАЕННЫЙ ДОГОВОР
