ГЛАВА 3
Не буду перечислять, чем я только в следующие три месяца не занимался. Какие-то товары рекламировал, какие-то билеты распространял, диспетчером на телефоне сидел – как довольно скоро выяснилось, бесплатно: фирма разорилась и её хозяева свалили, не заплатив. Но в конце концов вариант всё-таки нашёлся. Проходя не далеко от дома мимо только-только открывшегося универсама, я увидел доску объявлений: требуются… Требовалось много чего. Некоторые должности, вроде «менеджер зала», были мне не понятны, я решил не вникать в подробности, а зашёл и у первой попавшейся женщины в симпатичной, новой, с иголочки, форме спросил, к кому следует обратиться насчёт работы.
– К Владимиру Игоревичу, – сказала она, с любопытством оглядев меня, – а вы какую работу ищете?
– Пока и сам не знаю, – честно ответил я, – посмотрю, что предложат. Может, подойдёт.
– Идите в тот угол, там у него, ну, что-то вроде кабинета. Удачи, а то у нас с мужчинами плохо. – И она кокетливо улыбнулась.
Владимир Игоревич оказался представительным мужчиной не намного старше меня, весьма симпатичным, только вот глаза его мне не понравились: холодные и такие, как будто в чём-то тебя подозревают. Подождав, когда он оторвался от телефона, я сказал:
– Я насчёт работы…
– Работники нам нужны, – отозвался он, – а что ты умеешь делать?
– Да всего понемножку. В общем, школа, армия плюс курс института. – Прибавил я себе несколько месяцев учёбы.
– А чего бросил, или выгнали?
– Жить-то надо. А стипендия, сами понимаете…
– А в армии где служил?
– В Афганистане.
– В Афганистане, – повторил он, – я афганцев уважаю. Ну что ж, подберём тебе что-нибудь поприличнее. Ты прошёл по залу, как он – производит впечатление?
Зал действительно производил впечатление, причём, сильное. В западных магазинах я не бывал, но представлял себе их именно такими. Изобилие продуктов, к тому же не просто наличие колбасы или там ветчины, а так, как здесь – тридцать-сорок сортов того и другого, десять сортов маслин – в коробках и на развес, красная и чёрная икра – тоже нескольких сортов, горы фруктов – от яблок до никогда не виданных мной ранее, даже названий их я не знал. Отделы готовых продуктов. Кулинария, всякая химия для чистки и уборки – и всё это блестит, сверкает и пахнет, вернее, благоухает… особенно бакалея – до одурения.
– Производит, – ответил я на вопрос, – ещё как производит.
– Значит, начнём вот с чего. Продукты нам поставляют десятки фирм. Ты получишь список тех, что будут закреплены за тобой. Тебе звонят, ты встречаешь машину. Где, я тебе покажу. Проверяешь документы. Выгружать – не твоё дело, на это есть грузчики. А вот когда они выгрузят, ты будешь раскладывать эти продукты на отведённые им места. Работа не трудная, хотя, не буду скрывать, хлопотливая. И требующая внимательности. Перепутаешь места, займёшь чужие – кажется, пустяк, но начнётся такая неразбериха, что придётся возиться несколько часов. А время, как ты понимаешь – деньги.
Работа оказалась и впрямь нетрудной и действительно хлопотливой. Но если работать расторопно и не ленясь, свободного времени тоже оставалось немало. Я с интересом приглядывался и к порядку в магазине и к коллективу. А коллектив вызывал неподдельный интерес: не считая грузчиков, которые были как все грузчики, разве что одетые чисто и пили только в конце смены, остальной контингент был подобран тщательно и даже хотелось сказать – с любовью. В зале постоянно находилось восемь-десять девушек, одетых в кокетливые фартучки поверх темно-синих платьев, заканчивающихся значительно выше колен, позволявших посетителям любоваться стройными ножками обслуживающего персонала. Пять девушек постоянно сидели за кассами, две были продавщицами в отделе кулинарии и у маленького кофейного автомата, а три свободно перемещались по залу, помогая посетителям выбрать товар и ненавязчиво рекламируя богатый ассортимент магазина. С одной из них – именно она встретила меня, когда я пришёл наниматься – я познакомился первой, и уже через десять минут мы с Иркой, так она отрекомендовалась, были «на ты и за руку». Ирка была общительна и словоохотлива, поэтому максимум через три дня я знал всё обо всех.
– Зойка, – это вон та, чёрненькая, сейчас базарит с той бабой – девка хорошая, толковая и работает хорошо. Начальство её ценит. Её – тут надо заметить, что для обозначения интимных отношений Ирка решительно не признавала глагол «трахаться», а пользовалась тем, который и мы употребляли в армии – так вот, её е… Пётр Евгеньич, менеджер зала со шмотками. Гад ещё тот, понятное дело, женат, но к Зойке явно неровно дышит, задаривает подарками, короче, терпеть можно. Машка – вон та, в кулинарии, тоже девка нечего. Её е… Сашка – грузчик. Дура, не могла найти кого-нибудь поприличнее.
– А вон та? – спросил я про несомненно первую в отделе красавицу, которая как раз сейчас разговаривала с менеджером зала Владимиром Игоревичем.
– А! – сказала Ирка, – разглядел. Это Настя. На неё все сразу западают. Только ты губу не раскатывай, никому ещё не обломилось.
– Её, значит, никто не е…? – употребил я любимый Иркин термин.
– Да у неё что-то не в порядке по женской части. Ей нельзя. Подробностей не знаю. Сам понимаешь, в такие дела лезть…
Через какое-то время я перезнакомился со всеми и с Настей тоже. Она действительно была необыкновенно красива. Безупречная фигура с развитыми бёдрами и высокой грудью. Длинные стройные ноги и прелестное лицо с чуть раскосыми карими глазами, обрамлённое крупными кудрями того темно-красного, почти коричневого цвета, который мне нравился больше других. Я легко болтал со всеми, но когда Настя бывала в зале, не мог отвести от неё взгляда. Она это, конечно, заметила. Как и все. Поэтому я иногда ловил на себе сочувственные взгляды девушек, а бойкая на язык Ирка прямо сказала: – Ну что ты на неё пялишься, только время теряешь. Ты посмотри, какой цветник вокруг. Выбирай любую. Да хоть бы меня…
– Спасибо, Ирка, – сказал я, – ты, конечно, первый сорт, но у меня уже есть…
– Подумать только, – сказала Ирка, – есть ещё, оказывается верные мужчины, если, конечно, не врут… Ладно, снимаю свою кандидатуру.
С Настей я тоже время от времени разговаривал, стараясь, чтоб в моих глазах она не разглядела сочувствия, которое я испытывал почти всегда, когда с ней встречался. Через пару месяцев общения я набрался храбрости и как-то раз сказал: – Ты знаешь, у меня товарищ, мы вместе учились, так у него отец врач, ну по этим, женским болезням, все говорят – светило, на приём не попасть… Я могу с ним, ну, то есть, с Толей, поговорить, он попросит отца…
– А, вот ты о чём, – рассмеялась Настя, – ну, спасибо. Нет, честно, спасибо. Только дело в том, что у меня со здоровьем всё в порядке. Я когда пришла, ко мне сразу стал клеиться наш Владимир Игоревич. А я таких, как он, не люблю. Лощёный и… фальшивый, что ли… И спать с ним не хотела и работу терять. Такие работы сейчас на дороге не валяются. Я ноги пооббивала, пока эту нашла. Ну я и выдумала и слушок пустила. А слушок у нас пустить просто. Если понадобится – шепнёшь пару слов Ирке, и через день все всё будут знать. Только обязательно надо сказать, что это по секрету. А секреты у неё держатся самое большое десять минут.
Наверное, после этого разговора мои взгляды на Настю сделались красноречивее, хотя я и старался это скрывать. Но однажды, когда я был свободен, а у неё был перерыв, она взяла меня за руку и отвела в маленькую подсобку, почти полностью заполненную какими-то мешками.
– Андрей, – сказала она, – мне кажется, что я тебе нравлюсь. Ты тоже мне нравишься. Если я не хотела с этим… – она кивнула в сторону зала, – это не значит, что я сделана из дерева. Просто я не хочу, с кем придётся… И я подумала, что хватит томить и тебя и себя. Здесь в мешках иногда мука, иногда сахар. Девочки называют её сахарная комната. Думаю, ты понимаешь, почему. – Откуда-то из угла она достала свёрнутую белую простынку. – Не беспокойся, она чистая.
Потом закрыла дверь на ключ, погасила свет и подошла ко мне.
Надо ли говорить, что теперь Настиных перерывов я ждал с нетерпением, а на свои выходные смотрел, как на наказание. Через некоторое время я заметил, что мой напарник, которого все называли Витёк, обслуживающий другие фирмы, частенько не только получает от них какие-то продукты, но и сам тайком, было заметно, что он старался делать это скрытно, отправляет с ними какие-то картонные ящики. Тут не о чем было долго думать – мой напарник явно подворовывал. Не могу сказать, что я очень уж болел за процветание нашего магазина, но мне было ясно, что если пропажи продуктов обнаружатся – должен же быть в магазине какой-то учёт – то под подозрение попадём мы оба. И вовсе не факт, что он, как человек, работающий здесь дольше меня, не свалит вину с себя на меня. Несколько дней я размышлял о том, что делать. Хищения могут вскрыться в любой день, так что медлить с разоблачением Витька было опасно. Поэтому я пошёл к Владимиру Игоревичу. Чувствовал я себя прескверно. Стучать на напарника было противно. Но другого выхода я не видел.
– Молодец, Андрей, – сказал Владимир Игоревич, – мне и самому казалось, что там не всё в порядке. Работай спокойно. Меры я приму. – Не знаю, что он имел в виду под мерами, но всё продолжалось по-прежнему. – В конце концов, – решил я, – я предупредил, а дальше дело не моё. И выкинул это из головы.
Спустя неделю, когда я пришёл на работу, как всегда, раньше на двадцать минут, магазин гудел, как растревоженный улей.
– В чём дело? – схватил я за локоть пробегавшую мимо Ирку.
– Телевизор вчера не смотрел? – Нашего хозяина убили.
– Как? Что, действительно убили? Насмерть?
– Нет, на время, – огрызнулась Ирка. – Около дома вышел из машины, а в него из пистолета – бабах!
– И не во дворе, а в парадном, – вмешалась в разговор Люба, симпатичная маленькая блондинка, работавшая кассиршей. – Дали ломом по голове и всё, много ли человеку надо… Он, к тому же, и вообще был больной.
Хозяина я видел один раз, когда он с женой зашёл к нам в магазин. Так, как его встречали, я видел только по телевизору, когда встречали особ королевской крови. Владимир Игоревич согнулся так, что стал даже меньше хозяина, не отличавшегося высоким ростом. А его жена смотрела на окружающих так, как обычно смотрят на неодушевлённые предметы, к тому же, не вызывающие интереса. Несомненно, в своём кругу она считалась красавицей. Она и была красоткой – из тех, кого показывают по телевизору на тусовках богемно-финансовых воротил. При этом если бы её и других спутниц этих мужчин поставить в ряд, не знаю, отличили бы они своих от других, настолько эти красотки были «типовыми», как будто сошли с одного конвейера. Разве что по платьям.
– Ой, девочки, – сказала подошедшая Вера, тоже, как и Люба, кассирша. – Как бы нам теперь работу не потерять…
– С чего это? – сказала Ирка, – не магазин же взорвали, а хозяина. С магазином всё в порядке, значит и хозяин найдётся. Бесхозным не останется.
– А за что его, интересно? – снова вмешалась Люба, – он же такой тихий был. Помните, иногда приходил, ни на кого не кричал. Всем «вы» говорил.
– Да за что их всех убивают, – опять затараторили Ирка, – за собственность. Чтоб их денежки себе прибрать.
– Значит, кто-то его заказал. Интересно всё-таки, кто? – продолжила Люба. Ну, застрелил, понятно, киллер, ну, это кто стреляет. А вот кто заказ ему сделал?
– А вот кто у нас новым хозяином станет, тот, скорее всего, заказ и сделал, – не то шутя, не то серьёзно сказала Зоя. – Ладно, девочки, пора по местам, а то от начальства получим. Месяца через полтора менеджер нашего зала Владимир Игоревич ушёл куда-то на повышение, а на его месте я обнаружил… своего бывшего напарника Витька.
– Чего глаза вылупил, – спросил он. Изумление, наверное, отчётливо читалось на моём лице. – Привыкай к новому начальству. Сервелат с «Факела» привезли?
– Привезли.
– А бекон?
– Бекон, сказали, завтра.
– А обещали сегодня, бляди. Ну, я им щас хвоста накручу.
Он взялся за телефон, а я пошёл на своё место.
– Не могу понять, сказал я Насте, которой ещё раньше рассказал про своего напарника и разговор с Владимиром Игоревичем. – Сказал, приму меры. Ему что, наплевать, воруют у него в зале или нет? Витька на своё место – это ведь как козла в огород.
– Ну, с новой зарплатой он по мелочам воровать не станет, – сказала Настя, – так что в его назначении смысл есть. А вот хозяина мне, в отличие от наших девчонок, ни капельки не жалко. Ты не знаешь, он этот магазин точно так же получил. У его фифы был другой муж, богатый и старый. Все тогда говорили, что наш его заказал, а потом женился на наследнице. Меня от них от всех воротит. Я даже киллеров лучше понимаю: наёмные работники. На грязной, конечно, работе, но настоящие убийцы – это те, кто их нанимает. Вот где самая грязь.
А ещё через пару месяцев в магазине появился Владимир Игоревич, причём, появился в новом качестве – хозяина нашего универсама.
– Он, я думаю, нашего хозяина-то и заказал, – шепнула всезнающая Ирка, – и шлёпнул его не иначе как наш Витёк, за это и получил место. Я когда только пришла в магазин работать, был грех – с Владимиром Игоревичем месяца два прое… Он мне тогда и рассказал, что, когда работал в милиции, прихватил Витька не то на наркоте, не то на чём-то ещё – на чём, не помню. Ну, и взял его на крючок. С тех пор Витёк у него как шестёрка.
– Да будет тебе, – сказала оказавшаяся рядом Маша, – получается, что наш Витёк убийца?
– Да ты на рожу его посмотри: такой убьёт и фамилии не спросит. Это у тебя все ангелы, начиная с твоего Сашки-грузчика.
– А чем он плох? – обиделась Маша, – тем, что грузчик?
– Девочки, по местам, – вмешалась всегда серьёзная Зоя. – Вон, Витёк уже в нашу сторону смотрит.
Не знаю, чья это была идея – самого Витька или нового хозяина, но я почувствовал, что из магазина меня начинают выживать. То Витёк устроит разнос за что-нибудь, в чём я не виноват, то окажется, что я продукты не так расставил, хотя я был твёрдо уверен, что накануне они стояли на своих законных местах. Короче, стало мне ясно, что надо уходить самому, иначе всё равно выгонят. Что я и сделал.
С Настей мы встретились ещё несколько раз. Пару раз ей оставила ключи подруга, один раз мои укатили к каким-то знакомым на дачу с ночёвкой. Однажды мы с ней шатались по городу, сначала побродили по набережным, потом перешли Марсово Поле, зашли в сад с обратной стороны Русского Музея. Утоптались страшно, на Невском я предложил ей зайти в кафе «Север», где пару раз бывал ещё до армии. Когда нам подали меню, я помертвел и должно быть, покраснел, как рак: цены были такие, что об ужине не могло быть и речи. Настя, видимо, всё поняла, потому что быстро сказала: – Есть не хочу, только кофе и, может быть, мороженое. – И расстегнула свою сумочку.
– Ну-ну! – наигранно бодро сказал я, – Гусары денег с женщин… – и замолчал, устыдившись явной пошлости. На кофе с мороженым денег, что у меня были с собой, хватило, но хватило в обрез. Я понимал, что ничего унизительного в той ситуации, в общем-то, не было, но после этого случая мне почему-то стало неудобно, вроде как стыдно встречаться с Настей, и наша связь понемногу сошла на нет.
Найти новую работу оказалось непросто. Тем более, что я весьма избаловался на прежней. Ни в грузчики, ни продавцом в киоск мне не хотелось. Случалось, что-то предлагали, но всё это было не то. Нарвавшись в нескольких приличных местах на отказ, я всё чаще стал вспоминать Лёхино предложение. Только вспоминать… Последней каплей, изменившей мою жизнь, стал довольно мелкий, на любой взгляд, случай. Устав от беготни по офисам, конторам и объявлениям, я решил отдохнуть, как крутой мэн, так сказать, оттянуться по полной программе. Благо, деньги, заработанные в магазине, плюс выходное пособие позволяли посетить что-нибудь не рядовое, например, ночной клуб. Вечером я приоделся и, не мудрствуя лукаво, направился к ближайшему к дому ночному клубу. Подошёл к одиннадцати вечера, смотрю, реклама гоняет по фасаду тысячу огоньков, музыка гремит, за квартал слышно, у входа иномарок, как сельдей. У двери, как положено, качок.
– Ты, – спрашивает, – куда?
– Не видишь, – говорю, – сюда.
Оглядывает он меня этак внимательно-презрительно:
– А по-моему, – говорит, – парень, ты ошибся адресом, тебе, я думаю, не сюда.
Тут открывается дверь и выходит молодой, весь лощёный, в смокинге и бабочке – сразу понятно, что здешний администратор.
– Погоди, Толик, – говорит качку, – я сейчас разберусь.
Подходит ко мне и тихо спрашивает:
– Клиента ищешь?
– Какого, – говорю, клиента?
– Не строй из себя дурочку, – говорит лощёный, – очком зарабатываешь?
– Да за кого ты меня… – говорю, – ты чего?…
– Ладно, – говорит смокинг и охраннику:
– Толик, объясни…
– Слушай сюда, – говорит довольный Толик, – сейчас обойдёшь здание слева, там есть вход, человек пять уже наверное собрались, ждут. Ты их узнаешь по прикиду. Как у тебя, с того же турецкого базара.
– Чего ждут? – спрашиваю я тупо.
– Ждут, когда им вынесут опивки, что остаются от гостей. Иногда на рыло грамм по триста выходит. Эти люди бомжами называются. Тебе, я думаю, как раз туда, к ним.
Вот так. На жопомордого Толика я не обиделся: какой смысл обижаться на быдло. Но там и тогда я понял одну важную вещь. Не то я делаю, не по той дороге иду. Значит, надо менять и походку и дорожку.
На следующий день я пошёл к Лёхе.