Глава 9
Вода в бассейне циркулировала по кругу, очищаясь через целую систему фильтров. Этот замкнутый цикл Матвея волновал мало. Его заинтересовала система полного слива, и, как оказалось, он был прав. Бассейн с рекой действительно связывала труба. Она с уровня дна под уклоном шла через весь участок.
Сначала Матвей нашел слив, затем и люк, через который можно было попасть в трубу. Он находился в зоне отдыха, на нем стояла пластиковая пальма, которая отодвигалась в сторону без особого труда. Люк открылся легко.
Матвей спустился по лестнице, встроенной в стену. Пол вертикальной шахты находился метра на полтора ниже уровня дна. Со стороны бассейна входила труба диаметром не более двухсот миллиметров. Зато к реке из шахты тянулся под уклон целый подземный ход диаметром не менее полутора метров. В случае опасности по нему можно было покинуть дом.
То ли господин Власов сам предусмотрел такую возможность, или же ему предложили это строители, планируя систему полного слива. Действительно, зачем ставить тонкую трубу, когда можно уложить толстую? Разница в смете не существенная, зато к одной функции добавлялась другая, куда более важная.
Но ведь по той же самой трубе можно было пройти и в обратном направлении, тайком проникнуть в дом. Для этого нужно было всего-то справиться с решеткой, которая в двух местах перекрывала вход. В обеих перегородках имелись двери, закрытые на ключ. Замки не самые сложные, но устроены они были так, что, даже имея ключ, лазутчик не сумел бы открыть их со стороны реки. Но он мог бы перепилить прутья решетки, а датчиков на движение в трубе почему-то не имелось. Возможно, охрана и не должна была знать об этой лазейке.
Матвей решил взять этот ход под контроль, установить в нем датчики на движение и видеокамеры. Он обязательно займется этим. Как только руки дойдут.
Он выбрался из шахты, закрыл люк и уже ставил на место пальму, когда появилась Лариса. В одной руке тряпка, в другой – ведро. Все то же форменное платье на ней, но помада на губах блестит куда ярче и каблук повыше. Волосы гладкие, как будто она долго и усердно расчесывала их. Эта особа явно старалась понравиться Матвею. Он задорно улыбнулся, глядя на нее.
Она проигрывала во внешней привлекательности как Наталье, так и Дане, но с ней все должно было сложиться просто и легко. Да и не хотел он завязывать роман ни с той, ни с другой. Все люди равны, но попробуй доказать это той же Натали. Она, конечно, выслушает и даже согласится, но в уме останется при своем мнении.
Да Матвей и не собирался унижаться, что-то доказывать. И с Даной ничего не хотел. Ежу понятно, что роман с ней будет иметь фальшивый вкус. А ему нужно все натуральное, такое же простое и понятное, как Лариса.
– Привет! – Она мило улыбнулась.
Он ответил ей тем же.
– А я тут убираюсь.
– А я бассейн изучаю.
– Зачем? Такой же построить хочешь? – В ее словах угадывалась легкая насмешка, которая показалась Матвею безобидной.
Чтобы построить бассейн, сначала нужно купить участок и поставить дом всего-навсего. Она всерьез думала, что у него ничего такого нет. Ей-то все равно, но раз уж он начал разговор про бассейн, то почему бы не подзадорить ее? Девчонка она простая, возможно, деревенская, и в ее поведении нет ничего удивительного.
– Такой не потяну, а поменьше можно. К баньке пристрою.
– А банька есть?
– Своими руками поставил. Из Сибири лес завез. Стены – во! – Ширину бревна, из которого строгался брус, Матвей показал не пальцами, а охватом рук. – Жар хорошо держат.
– Здесь тоже неплохо. – Лариса кивком показала на дверь в сауну.
Взгляд ее игриво блеснул, а щеки стыдливо зарумянились. И хочется, и колется, и мамка не велит. Хотя она далеко.
– Здесь – чужое.
– Ну да. А ты далеко живешь?
– В Багульеве, рядом. Может, съездим как-нибудь? – Матвей только рад был закрутить с ней роман.
Хорошая она девка, стоящая, работящая. И сладкая. Ему такая хозяйка в дом и нужна.
– Какой ты! – Лариса кокетливо нахмурилась.
– А какой?
– Еще с коня не слез, а уже шашкой машешь.
– Так шашкой с коня и машут.
– Это смотря какая шашка. – Она зарделась.
– Да, шашка может быть стальной или тротиловой. Если интересуешься взрывотехникой, могу рассказать. У тебя когда рабочий день заканчивается?
– Зачем тебе?
– Я мог бы к тебе зайти.
– Еще чего!
– А я зайду, – с гусарской улыбкой сказал он.
Лариса возмущенно открыла рот, но увидела кого-то, смутилась и ничего не сказала.
В бассейн входила Наталья. На ней купальный халат, в руке книга. Наплавается досыта, потом опустится в шезлонг, станет читать и нежиться в лучах искусственного солнца. А может и во двор выйти. Там тоже своя зона отдыха. Погода сегодня хорошая, солнечная. Ей все равно, что муж в морге мерзнет.
– Я вам не помешала? – с осуждением глянув на Ларису, спросила она.
Девушка опустила голову, а Матвей просто ушел. Он не собирался объясняться с женщиной, которой не подчинялся. Качать права, выражать свое возмущение тоже глупо. Зачем подставлять Ларису, которая зависит от Натальи?
Он вышел из павильона, поднялся на второй этаж. Дана была у себя, в игровой комнате бродила по просторам Интернета.
– Все нормально? – спросила она, едва подняв на него глаза.
– Пока да.
– Ну и хорошо, – буркнула она и исчезла в сети.
Матвей улыбнулся, глядя на нее. Красивая девушка, интересная, но чужая. И всегда будет такой. У нее свой круг друзей. В этой компании мажоров Матвею места нет и быть не может. Если вдруг Дана по прихоти своей избалованной души захочет с ним близости и добьется ее, то своей не станет. Он останется для нее таким же далеким.
А она сейчас способна на все. Ни отца у нее, ни матери. Девушка нуждается в родительской заботе и ласке. Если этого нет, то она потянется к близкому человеку, которого ей сейчас заменяет Матвей. Именно заменяет, а не является им. Дана потянется к нему. Он откроет ей свои объятия. Она согреется в них, а потом проклянет его.
Матвей может воспользоваться ее временной слабостью, влюбить в себя и даже стать ее законным мужем. Сначала Дана будет рада этому, а потом возненавидит его.
Нет, они обитатели разных миров. Пусть она ищет родственную душу в социальных сетях, среди золотой молодежи, тусующейся там. Может, барышня сейчас переписывается со своим бывшим или даже настоящим парнем. Хорошо, если этот мажор сможет согреть ее и утешить.
Матвей не чувствовал себя человеком второго сорта. Просто ему не хотелось жить в мире, обитатели которого претендуют на особое к себе отношение и плюют на тех, кого низводят на низший уровень. Они делят людей на сорта с той же серьезностью, с какой душевнобольные считают себя Наполеонами. Да они и есть душевнобольные, и вразумлять их бесполезно. Пусть эти ребята варятся в своем котле, а Матвей будет жить нормальной здоровой жизнью. Для этого у него все есть – дом, работа. А еще появилась Лариса. С ней будет просто и надежно.
– Ничего не нужно? – спросил он.
– Как не нужно? – Дана вынырнула из сети. – Ксения пиццу готовит. Я заказала. Принесешь?
Матвей в слуги не нанимался, но эта просьба его не обидела. Он сам вызвался кормить Дану. И завтрак сегодня ей принес, и обед подал. Отравили ее отца или нет, но лучше перебдеть…
Самойлов спустился на кухню, где колдовала у плиты симпатичная женщина с пухлыми сочными щечками. Ксения Михайловна работала поваром, а по совместительству жила с мажордомом, являлась его законной супругой. Хорошо устроился Антон Викторович, ничего не скажешь. Жена у него уже не юная, но ей и тридцати еще нет, а ему за сорок уже. Приятная тетка. Яркие живые глаза, милая добрая улыбка.
Глядя на нее, трудно поверить, что она могла подсыпать отраву в пищу Павлу Константиновичу. Да и зачем это надо? Ни ей выгоды, ни мужу. А новая хозяйка возьмет да и уволит.
А за хозяйку в доме Дана. Ее слово закон. Сказала, что хочет пиццу, будьте добры бросить все и заняться делом. А Ксения на все руки мастер. Она и голубцы состряпает – пальчики оближешь, и пицца у нее не хуже итальянской. Надо будет, и змею по-пекински запечет не хуже китайского шеф-повара.
– Ты уже здесь? – Женщина вынула из духовки противень и улыбнулась.
– Здесь, – сказал Матвей.
– Я могла бы и сама подать.
– Ничего, я управлюсь.
– Давай. А потом спускайся. Чаю попьем.
Матвей удивился. С чего бы им это чаи распивать? Ксения – женщина замужняя, к тому же супруг всегда-то где-то рядом. Увидит ее в компании с Матвеем, приревнует, а вечером наедине выскажет.
– Лариса будет, – с загадочным блеском в глазах проговорила она.
Самойлов все понял. Хозяева пытаются изображать из себя избранников судьбы, а прислуга – люди простые. Увидела Ксения, что приглянулась Лариса Матвею, и давай сватать. А может, сама Лариса свою симпатию к нему напоказ выставила. Или даже попросила Евстафьеву посодействовать.
Но на чай Матвей не пришел. А вечером, после одиннадцати, он постучался к Ларисе.
Дверь открылась почти сразу. Ничего не говоря, девушка схватила его за руку, втянула в комнату и закрыла дверь на защелку.
– А если кто увидит? – Вопрос прозвучал возмущенно, а в глазах задорный блеск.
Платье на ней вовсе не форменное, нарядное, и сама она сверкает как начищенный пятак. А духи пахнут!..
– А никто не знает? – ничуть не смущаясь, спросил он.
– А кто знает?
– Ксения на чай приглашала…
– А ты почему не пришел? – спросила Лариса вроде бы застенчиво, но смело.
– А что я здесь делаю?
– Сюда тебя никто не звал.
– А я вот взял и пришел.
– А если кто увидит?
– Уже не увидит.
– А если услышит?
– А я заставлю тебя молчать. – Он обнял ее за гибкий упругий стан и закрыл рот поцелуем. Чтобы молчала.
Лариса уперлась руками в его грудь, попыталась оттолкнуться, но Матвей крепко держал ее. Она продолжала дергаться, но с каждыми разом ее рвение слабело. В конце концов Лариса позволила кавалеру уложить себя на постель.
Губы у нее сочные, сладкие, дыхание мятное, а грудь упругая. Соски затвердели, вздыбились, легко прощупывались через ткань платья и чашечки бюстгальтера.
Матвей расстегнул молнию на платье, но Лариса неожиданно с силой оттолкнулась от него и прошептала:
– Не надо.
– А так? – Он снова поймал ее и поцеловал.
Она кивнула и закрыла глаза. Да, так можно.
Матвей положил руку ей на коленку.
Лариса обмякла, позволила ему развести ей ноги, но тут же снова оттолкнула его.
– Хватит!
– Я пойду? – Матвей сел, опустил ноги на пол.
Было у него однажды. И так с девушкой, и эдак, а она все никак. А когда он поднялся, чтобы уйти, она сама набросилась на него, раздела и все такое.
– Не надо! – Лариса схватила его за руку, потянула на себя и снова расслабилась под его долгим затяжным поцелуем.
Он просунул пальцы в декольте, вынул налитую округлость из чашечки, и Лариса даже не дернулась. Но стоило ему потянуться губами к ее соску, как она толкнула его в грудь с такой силой, что он едва не слетел с кровати.
Лариса поднялась, оправила на себе платье, но даже взглядом не показала на дверь.
– Что вы, мужики, за народ. Сразу в постель тащить! – с кокетливым укором проговорила она.
– Мы народ темный, у нас все на инстинктах.
– Вот я и говорю, животные у вас инстинкты.
– А как надо? Научишь? – Матвей нарочно сделал недоумевающее лицо.
– А ты не знаешь?.. Ну хорошо! – Она махнула рукой, призывая его оставаться на месте, а сама вышла из комнаты.
Вернулась Лариса с подносом в руках. На нем чайник и чашки, половина пирога на одном блюде, пирожные на другом. Сахар, мед, варенье.
– Показательно! – потирая ладони, заметил он.
– Это с точки зрения женщины, – весело сказала она, сгружая угощение на стол.
– А с точки зрения мужчины… извини, ничего горячительного у меня здесь нет. – Матвей развел руками.
– Я могу одолжить. – Лариса достала из тумбочки початую бутылку. – Любишь чай с коньяком?
– Люблю все, что с коньяком. Пьяную вишню, например. – Он обнял Ларису, прицелился.
Она попыталась убрать губы, но сама же себя и удержала. А губы у нее вкусные – как вишня в коньяке.
– Чай остынет, – сказала Лариса, нехотя отстранилась от него, наполнила чашки.
Матвей взял пирожное. Хотел всего лишь попробовать, а оно целиком растаяло на зубах.
– Вкусно!
– Ксения постаралась.
– Я знаю, она тебя за меня сватает, – сказал Матвей. Он дурачился и не скрывал этого.
– Скажи, ты всегда такой простой или только со мной? – спросила Лариса, глядя на него с веселой улыбкой, но внимательно.
– С тобой просто и уютно.
– Уютно?
– Очень.
– И все?
– Нравишься ты мне. Могу и утонуть в тебе. Но я пока побарахтаюсь, ладно? А то у тебя жених есть. Вдруг ты только его любишь?
– Если бы у меня был жених, то ты сейчас здесь не сидел бы. – Лариса не пыталась изображать из себя святую невинность, но что-то такое в ней проскальзывало.
– Значит, нет никого?
– Нет.
– А был?
– Ну, может, и был… – Взгляд ее затуманило воспоминание, в котором угадывалась добрая история с дурным концом.
– Не мое дело?
– Не твое дело.
– А сама откуда?
– Из Тулы.
– Я так почему-то и подумал. Чай у тебя вкусный, как будто из самовара.
– Не совсем из Тулы.
– А ты не переживай, меня деревней не напугаешь. Я только за. Чем человек проще, тем лучше.
– Простой – за порогом постой! – Лариса грустно улыбнулась.
– Так не нужно в чужой дом проситься, тогда и за порогом стоять не придется.
– Ты про этот дом?
– Вообще.
– Про этот. А если мне здесь нравится?
– Так я ничего не говорю.
– Не говоришь. Но за Даной увязался.
– Дана попала в беду. Ей угрожают бандиты.
– И сейчас угрожают?
– И сейчас.
– Ты это серьезно или тень на плетень наводишь?
– Серьезно.
– А что за бандиты?
– Из Багульева. Она туда случайно попала.
– Да, я слышала.
– И про Котофея слышала?
– Нет.
– А Дана случайно подслушала разговор про убийство. Сама знаешь, что с опасными свидетелями делают. Она побежала, за ней погнались, я спрятал ее в своем доме. Потом Дана сделала мне предложение, от которого я не смог отказаться.
– Но ты же не профессиональный телохранитель.
– А Алик был профессиональным телохранителем?
– Он прошел специальную подготовку.
– И у меня специальная подготовка. Пять лет в разведке. Рейды по тылам противника, боестолкновения. У меня есть опыт.
– Чечня?
– И Чечня, и Дагестан.
– Пять лет?
– Мало?
– Ну, бывает и больше.
– Так я парень простой. Два года срочной, три по контракту. А потом золото в тайге добывал.
– Золото? – насторожилась Лариса.
– Нет, не под охраной. Не сидел я, если ты так думаешь.
– Да я не думаю. – Лариса слегка смутилась.
– Биография у меня чистая и ясная. Чай вкусный. Только без коньяка.
– Ах да! – спохватилась Лариса, снова налила чай, добавила в него коньяку.
А когда она сделала глоток-другой, Матвей вспомнил про пьяную вишню, потянулся к ней, поцеловал в губы, а потом увлек на кровать. На этот раз она позволила себя раздеть. А чуть погодя раздвинула ноги.
