1
Вот ведь взяли моду – то и дело ругают молодых наследников. Никакого понятия у людей, до чего трудно подобраться к наследству богача. Кора выскочила замуж за миллионера, когда ей не сравнялось еще и двадцати. И мы, конечно, обе постарались, насколько хватило таланта, чтобы она как можно скорее овдовела. Богатство Коры основывается на смелости, изобретательности и уверенности во мне, решительной подруге-единомышленнице, которая всегда поможет.
Как-то накатило на нее, и в приступе благодарности она призналась:
– Да я без тебя никуда!
К чему, однако, громкие слова. Мы такого вместе натворили, что теперь связаны намертво. А я все-таки в глубине души опасаюсь, как бы наши тайные грехи не превратились в нашу же манию.
В прошлом году в июне во Флоренции стояла жара. Однажды в душную субботу мы решили обкатать наш новый «Феррари» и поехали за город. В наилучшем расположении духа мы покинули городской дом Коры, а с нами наша заботливая, как мать родная, подруга и экономка Эмилия, ее друг-заика Марио и мой сын Бэла. Кора мчала нас по шоссе в сторону тосканской жемчужины – Сиены. Там мы собирались купить вина, оливкового масла, заодно вкусно поесть, короче, отдохнуть как следует.
В Кастеллине, в хорошо нам знакомом ресторанчике «Кьянти» мы взяли жареных цесарок и ньокки под соусом из руколы. К вечеру в нашем любимом заведении стало, как всегда, шумно и весело. За соседним столиком живо обсуждали внезапную гибель одного англичанина и скорую продажу его дома. К разговору присоединялись все новые участники. Неожиданно рядом с Корой возник молодой парень, по виду рабочий, и настойчиво зашептал ей, что у него, мол, есть ключи от усадьбы несчастного англичанина. Когда, наслушавшись его сказок, мы уже совсем умирали от любопытства, он глухой ночью повез нас в имение по дороге среди освещенных луной безлюдных романтических холмов Тосканы. Поскольку у нас с Корой было твердое намерение посетить опустевший дом и переночевать там, то Эмилия, Марио и Бэла были отправлены на нашей машине обратно во Флоренцию.
Вскоре открылись автоматические ворота, под колесами зашуршал гравий.
– Шикарно! – заметила Кора.
В темноте мы взошли на террасу, еще теплую от солнца, и заслушались пением соловьев в сопровождении хора лягушек и сверчков. В лунном свете мерцали виноградники, последние светлячки поблескивали в листве и на изгороди, воздух сладко пах жимолостью и лавандой. Дино – так звали этого сладкоголосого парня – предложил поплавать в бассейне, мы отказались. Знал же, хитрец, что купальников мы с собой не взяли.
– И почем продается? – Кора указала пальцем на дом. Услышав ответ, она в задумчивости щелчком отправила сигаретный окурок за парапет террасы. – Это почти даром за такие угодья, – обратилась она ко мне по-немецки, – наконец-то у нас будет бассейн, Майя. Флоренция летом – это чума. В городе от жары свихнуться можно.
Итальянец, к счастью, ее не понял.
– Милый паренек, – продолжала Кора, – ждет, наверное, что из благодарности одна из нас пойдет с ним в постель. Не желаешь?
Дино привел нас в гостевые комнаты.
– Мы с Корой можем спать на двуспальной кровати, – предложила я, – будь добр, Дино, отвези, пожалуйста, нас завтра пораньше на автобусную остановку.
Между тем мы узнали, что он электрик. Нашу идею насчет одной кровати он явно не одобрял, у него на то были свои стратегические причины, но виду старался не показывать. Его юное личико только слегка омрачилось. Он, наверное, в детстве, без этой козлиной бородки, был похож на барочного ангелочка. Особенно были хороши ресницы – длинные и густые.
Он объявил, что устал и что тоже ночует здесь, завтра воскресенье, рано не вставать. Завтра он покажет нам усадьбу при свете дня, а потом доставит обратно во Флоренцию, хоть к самому порогу. Поцеловал Кору, мимолетно приобнял меня и удалился в одну из спален.
Когда мы от него отделались, Кора предложила опробовать бассейн. Ночь была лунная, светлая, бассейн на ухоженном газоне нашли легко.
Вот черт: бассейн оказался затянут пластиковым покрытием, и сколько мы ни бились – снять его не смогли. В чем мать родила мы бились над механизмом, открывающим пластиковые ламели, и вдруг – прожектор. Дино врубил внешнее освещение и напугал нас до смерти, как фавн трепетных нимф.
– Тут ключик надо направо повернуть! – И он шагнул к каменной стене, открыл защитную крышку и указал на скрытый выключатель. Еще издевается, подлец!
Волшебная сила электричества привела механизм в движение: покрытие медленно и бесшумно свернулось в рулон, как крышка банки с сардинами. Вода! Теплая!
Втроем мы проплыли несколько кругов.
– Пока он не взорвался от похоти, проучим его, что ли, – предложила Кора.
Что за радость глядеть, как парень мается, не знаю. Бог знает, что Кора затевает. Может, ей хочется с моей помощью продержать его под водой подольше, чтобы испугался до полусмерти.
– Он до нас еще не дотронулся даже, – воспротивилась я.
– Что значит – нас? – заявила Кора. – Я-то уже удостоилась такой чести.
– Ну испарится он отсюда, и что? Останутся две тетки на лоне природы.
Кора согласилась. Выйдя из бассейна, она приказным тоном отослала слегка остывшего Дино спать, и тот повиновался без возражений.
Я проснулась ни свет ни заря. Восстала с двуспального ложа, которое делила ночью с Корой, натянула белье и выскользнула на террасу. Какой вид! Бог ты мой! Дух захватывает! Вот это рай! Настоящий рай – у моих ног! Тоскана! На горизонте зеленые горы сливались с бледно-голубым восходом. Повсюду виноградники, крестьянские усадьбы, кипарисы у каждых ворот. Воздух пряный, едва движется. Дом стоял на вершине холма, здесь гулял легкий ветерок.
Роса на траве мерцает. Босиком по траве! Солнце еще толком и не взошло, а денек-то, как видно, будет жаркий. Что там Кора вчера мечтала – купить это все? Ммм, как розы пахнут! Бабочки, кругом бабочки! Сюда бы моего Бэлу! Вот ему будет раздолье в этом саду! Вот страна чудес для ребенка, и никаких забот!
Только вот бассейн, да, его опасно оставлять открытым. Придется открывать его, только когда мы вместе с малышом идем плавать. Может, пора научить его плавать? Или мал еще?
Что же, интересно, случилось с прошлым владельцем? Как он погиб? Дом все-таки уединенный, не опасно ли для двух молодых дам? А впрочем, когда мы с Корой вместе, нам сам черт не страшен!
Ой, что-то зябко. Пойду залезу снова под теплое одеяло и посплю еще, время раннее, и семи нет.
Не тут-то было. Мое место уже оказалось занято! Рядом с Корой, точнее на ней, оказался Дино. Она его позвала или он сам пришел, я так и не поняла. Только оба были так заняты, что меня вообще не заметили. Да что там, мне к подобному не привыкать. С Корой это часто случается. Я подхватила покрывало, соскользнувшее с кровати, и расположилась в зимнем саду в шезлонге. Но теперь мне было уже не до сна. Грустно стало, лишняя я какая-то на этом празднике жизни. Резвятся там, благо мое место пустует, повторяют мое имя и хихикают! Конечно, разве меня можно сравнить с Корой!
Ничего нового, обычное дело: когда Кора рядом, мужчины на меня вообще не смотрят. Конечно, у нее рыжая львиная грива, а у меня – тощий белесый хвост. У нее зеленые глаза, а у меня – бледно-серые. Для меня наивысшим комплиментом будет «мал золотник, да дорог», а Кору называют «мечтой» и «богиней». И одевается она в яркие, агрессивные цвета – розовый, оранжевый, желтый, сине-зеленый, черный. А над моим стилем она смеется и зовет его «ванильно-карамельным», потому что я люблю цвета ванили, карамели и корицы. Издалека меня, должно быть, вообще не видно.
Ага, Дино уехал! Его машина прошуршала по гравию. Кора выросла перед моим лежаком в зимнем саду, пару раз жеманно потянулась и спросила:
– Обиделась?
– Что, свинтил твой Ромео? – злорадно откликнулась я.
– Он собирается приготовить нам достойный завтрак, обещал, – заявила Кора.
И ведь не обманул! Через час примерно Дино угощал нас поджаренным пресным тосканским хлебом, который сначала обмакнул в масло и натер чесноком, и вполне сносным эспрессо. На кухне у своей матери он захватил овечий сыр пекорино, помидоры, а базилик нарвал в саду.
– Ой, глядите, что я нашла в книжном шкафу! – крикнула Кора из библиотеки, пока я, как примерная домохозяйка, несла с террасы на кухню грязную посуду. – «Декамерон»! Должно быть, 650 лет назад Джованни Боккаччо был от этих мест в таком же восторге, как и мы!
Кора прочла нам из книги с кожаной обложкой и золотым обрезом, как во время чумы группа молодых аристократов покинула Флоренцию и уединилась на природе. «Семеро дам и их кавалеры столь были восхищены садом, что единодушно признали: земной рай, будь он возможен, был бы так же прекрасен, как этот сад, и никакие красоты в мире не смогли бы сделать его еще великолепнее…»
Мы согласно закивали. Кора прочитала еще:
– Вилла в «Декамероне» «возвышалась над равниной на небольшом холме», – возможно, Боккаччо описывал именно эту усадьбу.
Ну вот это вряд ли, решили мы с Дино: в Тоскане почти все виллы стоят на холме.
Наконец Дино показал нам все имение: крытую парковку на три машины, три спальни, три ванные, отдельный домик для гостей («Для Эмилии и Марио», – решила Кора), превосходно оборудованная кухня и восхитительный зимний сад с видом, как и терраса, на горы.
Обойдя все это великолепие, мы рухнули в плетеные кресла.
– Откуда у тебя ключи? – спросила я Дино.
Оказалось, что его дед служит в этой усадьбе садовником. Он-то и подкинул внуку доходное место: следить за электричеством и техникой в поместье, проверять, исправны ли ворота, в порядке ли покрытие бассейна и гидромассаж. Дино с гордостью показал нам пульт управления с множеством кнопок и программ. Англичанин любил технику и позволял себе разные сумасбродства. Он обожал свой компьютер и жутко убивался, когда его любимая игрушка начала барахлить. Дино же ничем не мог ему помочь: он был толковым электриком, но в вычислительной технике ничего не смыслил. В итоге приезжал специалист из самого Милана, хотя в округе полно компьютерных магазинов. После гибели британца следователь, к сожалению, конфисковал компьютер, видимо, как вещдок, надеясь найти на жестком диске или в электронной почте покойного улики или хоть намек на причину его смерти.
– Что еще за улики? Сколько ему было лет? Семья у него была? И как он вообще погиб? – загорелась Кора.
Ну, лет пятидесяти с небольшим, был ответ, семьи не было, только друг. Ну, у него была связь с мужчиной, и этот мужчина иногда навещал его здесь, в Тоскане.
В деревне британца прозвали бароном. Он был щедр, хорошо платил своим работникам и не скупился на чаевые. Интеллигентный человек, любил искусство, много читал, спортом занимался, следил за собой. Каждое утро плавал в бассейне. Гибель его потрясла всех, кто его знал. Однажды утром Умберто, дед Дино, открыл бассейн, чтобы почистить дно, и нашел в воде мертвого хозяина.
– Но не сам же он себя закрыл, – тут же встряла я, – до выключателя из воды не дотянуться.
– Ишь ты какая умная, – ухмыльнулся Дино. – Полиция уже сообразила. Бог знает, что там надумал следователь из Сиены, прессе он не сообщает. Полиция перерыла его домашнюю аптечку и все забрала с собой. Ходят слухи, при вскрытии обнаружили следы снотворного. Может, барон принимал седативы и потерял сознание в бассейне, кто его знает. В темноте не заметили в воде беспомощного человека и случайно закрыли крышку. Пока считают, что это несчастный случай.
– Нет, его убили! – заспорила Кора.
– Да, тут тоже многие так думают, – кивнул Дино. – Особенно всем интересно – кто закрыл бассейн? И почему наследник, племянник покойного, так скоро выставил имение на продажу? Подозрительно как-то. У племянника ведь железное алиби. Но, говорят, дом, где произошло убийство, всегда проклят, нечисто место, кому такой нужен. Естественно, от него хотят поскорее избавиться.
– О да, тяжкое проклятие лежит на этом доме, и только две девственницы с Севера могут снять злые чары, – Кора никогда не лезла за словом в карман.
– Или две ведьмы, – пошутил Дино в ответ. – И откуда только у одной из них столько денег?
– Ну, слушай, – отозвалась Кора, – дисциплина. Дисциплина прежде всего! Вот мой секрет. Кто рано встает, тому бог подает. Терпенье и труд все перетрут. No sex, no drugs. И все в дом, все в дом, ничего не выбрасывать, ни сухой корки, ни ржавой скрепки. Оглянуться не успеешь – ты миллионер, и не только в лирах. – Она алчно поглядела вдаль. – Где граница с соседним поместьем?
Два кипариса по углам по традиции означают границу фаттории, то есть виноградника или крестьянской усадьбы – объяснил Дино.
Кора что-то черкнула в блокноте и тупым концом карандаша почесала комариные укусы на своем роскошном декольте. Дино не сводил с нее глаз.
Мне вспомнилась одна поговорка, я слышала ее от Эмилии, и теперь мне захотелось уколоть Кору побольнее:
– Спишь с собаками – встаешь с блохами.
Она метнула на меня гневный взгляд, и я, оставив ее наедине с ее борзым кобелем, ушла в библиотеку.
В библиотеке было много альбомов с репродукциями итальянских мастеров, английских классиков, детективов и большая коллекция музыкальных компакт-дисков. Несколько вариантов исполнения мадригалов Монтеверди. В музыкальном центре оставался один диск, я нажала на «play». Какая полилась музыка! Сердце защемило. Ренессанс. И два волшебных голоса, играя музыкальными причудами пьесы, воспели крылатые стрелы Амура и полет птиц: «Addio, Florida bella». Я прочла по-немецки, что это влюбленные прощаются в час рассвета.
И тут я расплакалась. Очевидно, каждая новая интрижка Коры обостряет ощущение моей собственной ущербности. Пять лет назад во время летних каникул в Тоскане я познакомилась с Йонасом, деревенским парнем из Шварцвальда, он и стал отцом моего сына. Теперь Тоскана навевала грустные мысли. Конечно, я его очень любила, как только можно любить в семнадцать лет. Жаль, что наш брак оказался несовместим с бытом. А мне так хотелось ласки!
Кора уже нашла меня.
– Ты точно не хочешь развлечься с моим херувимом? – она обняла меня. – Разве ты не любишь блох, так же, как я?
Я лишь покачала головой.
Мы решили остаться тут до понедельника. Кора собиралась попасть в Сиену, чтобы на месте обговорить с маклером все условия покупки имения. Позвонила по мобильному Эмилии и объявила ей о своем решении. Потом достала свой альбом для набросков, и Дино целый час работал натурщиком. Остаток дня провели у бассейна, а потом отправились ужинать в Кастеллину.
Чудесный маленький городок с центральной площадью, традиционной «пьяцца», церковью и остатками крепости. Лежит на вершине холма между реками Арбия, Эльза и Пеза. За «английским супом» снова речь зашла о смерти англичанина.
– А что, – спросила я, – племянник приехал сразу после смерти дяди и выставил имение на продажу?
– Сразу же. Неприятный тип. Платит по-прежнему моему деду, но только потому, что засохший сад никак не продать по цене цветущего, однако моментально отказался от телефона и рассчитал Лючию.
– Кого рассчитал?
– Домработницу. Вы же не думаете, что барон сам себе стряпал? – Дино с сомнением поглядел на Кору: если она и вправду богата, как говорит, ей ли не знать обычаи миллионеров.
– Ну, расскажи еще, – не отставала я. – Значит, племянника тут не жалуют. А он что, часто бывал у дяди в гостях?
– Не замечал такого. Он, кстати, сразу же упаковал и вывез в Англию коллекцию. Там он ее, конечно, продаст, без всяких сантиментов.
– Какую коллекцию? – спросили мы с Корой хором.
– Ну вы даете! – Дино был разочарован. – Такие умные и такие ненаблюдательные! Не заметили пустых витрин? Лючия украсила их пустыми птичьими гнездами, а то совсем голо смотрелось. Жаль. Было как в музее прямо!
– Что он собирал? – Мне барон нравился все больше, и становилось все интереснее.
Дино, кажется, впервые всерьез обратил на меня внимание и набрал полные легкие воздуха.
– Кукол! Старинных, ценных, дорогих кукол из Франции, таких, с фарфоровыми головами. И только мальчиков, ни одной куклы-девочки. Лючия то и дело стирала матроски, протирала лица ватными палочками, но ей это было в радость. Довольно дамская коллекция, я бы сказал. Мужчины ведь собирают оружие, монеты, трубки…
– Почтовые марки, – встряла Кора.
– Как-то раз один его друг решил его разыграть, – продолжал Дино, – и тайком подсунул ему среди его фарфоровых мальчиков одну девчонку, современную такую, с бюстом, все дела. Барон шутку не оценил, барби эту убрал с отвращением, а я хохотал до слез, когда мне Лючия об этом рассказывала.
Вечером, после всех событий, я пошла спать в гостевую комнату, оставив мою рыжеволосую подругу одну на двуспальной кровати.
В понедельник пришлось встать непривычно рано, что делать – дела, дела, но в Сиену ехали бодро и с удовольствием. Дино вез нас проселочными дорогами через леса и поля, где крестьяне, несмотря на ранний час, уже убирали сено или пропалывали виноградники на маленьких тракторах.
Дино высадил нас перед воротами Сиены и откланялся. Идти к маклеру было еще рано, и мы пошли завтракать в кафе. Попивая капучино с пирожками, мы с Корой вспоминали лето накануне окончания школы, когда мы здесь же флиртовали с хорошенькими итальянцами. Мы очнулись, когда мимо нас проехала женщина с уборочной машиной.
– Смотри, мы сорим – а ей за нами убирать, – заметила я. – Даже как-то стыдно: мы ведь тоже вечно кидаем мусор мимо урны.
– Сидела бы ты лучше со своим Йонасом в этом вашем Шварцвальде, – сердито сказала Кора, – пошли, надо найти автовокзал, билеты домой купить.
Едва мы пустились в путь, как небо потемнело.
– Бежим в собор! – скомандовала Кора.
Пока дождь барабанил по крыше, я занималась моим любимым делом – шаг за шагом изучала великолепный разноцветный узорчатый пол. Фриз из черного, белого, красно-коричневого мрамора – красота! Старый как мир оптический обман: ступеньки, выложенные мозаикой, ведут то ли наверх, то ли вниз. Кора же развалилась на скамье.
Когда мы вышли, дождь еще накрапывал, все такси как сквозь землю провалились. Один только торговец-разносчик продавал разноцветные клеенчатые дождевики, которые хоть и липли очень противно к ногам, но с задачей своей справлялись. Туристы укутывались в голубые, розовые, зеленые коконы, присоединились к ним и мы.
Маклер разложил перед нами планы. В усадьбе всего десять лет назад прошел капитальный ремонт и благоустройство владений по строгим тосканским строительным законам. Снаружи сохранился исторический фасад, внутри дом разобрали, обновили, перестроили, используя самые качественные и благородные материалы, и напичкали самыми современными и дорогостоящими коммуникациями.
– Если и в самом деле желаете купить это поместье, не медлите, – посоветовал маклер, – за такую цену дом и участок улетят, ахнуть не успеете. Кроме вас есть еще несколько солидных покупателей. Один крупный промышленник из Болоньи, известный пластический хирург из Рима.
Кора пыталась сбить цену: в Кастеллине поговаривают, дом проклят. Проклятый дом, конечно, за такие деньги не купят.
– Вы не похожи на женщину, которая верит во всякий суеверный вздор, – улыбнулся маклер.
– Не верю, – Кора одарила риелтора приветным взглядом. – А вы разбираетесь в людях. Я просто подумала, как к дому отнесется персонал. Местные наверняка будут обходить это место стороной.
– Я вас умоляю, – обиделся маклер, – за кого вы держите тосканцев? Мы же не дикари лесные, ей-богу. Мы уже много веков люди культурные и просвещенные!
Тут пришлось вмешаться мне: не сердитесь, не сердитесь, куда нам, германцам, до вас, тосканцев, мы в эпоху Ренессанса только начали осваивать наскальный рисунок.
Кора сгребла копии архитектурных планов и документов в свою соломенную сумку и обещала срочно связаться со своим банком. Маклер проводил ее любопытным взглядом. Должно быть, думал: «Откуда у нее деньги?»
– Какие они тут обидчивые, а! Ты подумай! – возмущалась Кора. – Мы что, тоже такие?
– Не сомневайся, точно такие же, – заверила ее я, – что бы ты сказала, если бы немцев назвали нацией преступников?
– Вот наглость! – вознегодовала она. – Неполиткорректное, расистское и женоненавистническое заявление! Надо говорить: «Немцы – нация преступников и преступниц».
Мы переглянулись и покатились со смеху.
Если Кора и влюбилась в поместье, она все же ничего никому не обещала и не подписывала никаких документов, а после разговора с финансовым консультантом уже и не так рвалась завладеть усадьбой.
– Как думаешь, Майя, стоит ли вкладывать весь капитал в один проект? Я могу купить эту усадьбу, а потом умру там с голоду. Ну и как же ставить все на одну карту?
– Всегда можно потерять все, что имеешь, – отвечала я. – А если ты вдруг приглядишь себе какую-нибудь асьенду в Аргентине или свиноферму на Меконге, что тогда? Прощай, Италия?
– Аргентина! Меконг! Тоскана! Меня вообще не спросили, захочу ли я там жить. – Это Эмилия, которая принесла новый кофе. – В такой глуши можно достать свежие устрицы?
– Ой, я сейчас заплáчу, – загундела Кора. – Продается лучшее в мире поместье, а Эмилия сомневается, хорошо ли ей там будет.
– Ерунда! Я не это хотела сказать, – обиделась Эмилия, – вечно ты извращаешь мои слова. В конце концов, я уже не девочка. Прибирай тогда сама в своем поместье!
– А уборки там как раз мно-о-о-о-го, – холодно заявила Кора и посмотрела на меня.
Тут и мой энтузиазм значительно поубавился.
Вероятно, из-за меня и Эмилии Кора немного сомневалась и целую неделю взвешивала за и против. Наконец она позвонила в Сиену, чтобы дать согласие.
– Прошу прощения, – сказал маклер, – но десять минут назад я этот объект продал.
– Как? Почему? Кому? – растерялась Кора.
Выяснилось, что некая американка предложила на пять процентов больше, и они, разумеется, сразу оформили сделку, не оповестив остальных претендентов.
– Тут уже ничего не поделаешь, – сказала я с облегчением.
В жизни не видела Кору в таком дурном настроении.
– Это все вы! Вы виноваты! – негодовала она. – Маклер же предупреждал, чтобы я не копалась! А вы! Сбили меня с толку и рады. Ты со своей вечной перепродажей! Разумеется, когда перепродают, теряют кучу денег. Это я и без тебя знаю. Эмилия со своими идиотскими сомнениями: устрицы ей подавай, понимаешь! Да в Кастеллине устрицы не хуже, чем во Флоренции, их там навалом. Чтоб их! Мой дом! Десять минут назад ушел! Увели из-под носа! Вот черт! Эмилия! Какого черта ты не разбудила меня раньше? Все, пропала мечта всей жизни!
Мне жаль было Кору, конечно, но с какой стати ей все в жизни должно доставаться с такой легкостью? Вот мне же ничего само не падает. Об имении в Тоскане я даже мечтать не могу. С тех пор как потеряла работу – я водила экскурсии на немецком в Италии, – у меня даже на карманные расходы денег не было.
Кора скоро утешилась: завалилась в один дорогущий бутик и оставила там целое состояние, а заодно в покупательском угаре и меня одела с ног до головы. И во время примерки, когда я в облегающем платье стояла на табуретке, а портниха подкалывала подол, Кору вдруг осенило: она хочет заниматься скульптурой.
Не успели мы вернуться домой, как снова налетела летняя гроза. Эмилия поставила Бэлу перед собой на подоконник, и они наблюдали, как дождь заливает террасу. Мой сын обнаружил огромную паутину, точно бриллиантами, сверкающую каплями дождя.
– Природа! Никакие шмотки, даже самые роскошные, с ней не сравнятся, – грустно констатировала Кора.
О поместье в Тоскане я скоро забыла, я – да, но не Кора. Моя подруга не умеет проигрывать, а я и забыла.
