Книга: Рискованный рейд
Назад: Глава 4 Новое назначение
Дальше: Глава 6 «Ревизор»

Глава 5
Боевой выход

Состав боевых троек, определенных еще Томиным, Юдин решил не менять. В головняке, как и раньше, шли три «контрабаса». Сержант Игорь Загоруйко – старший тройки, поджарый, жилистый, широкоскулый и кареглазый, носивший на голове панаму и всегда в виде галстука повязывавший на шею защитного цвета косынку, он двигался первым. Старшина Федор Маркин – чуть выше среднего роста, широкоплечий, разведчик-снайпер, одновременно исполнявший обязанности внештатного сапера, шел вторым. Алексей знал, что его туристический рюкзак всегда забит «Сникерсами». Третьим чапал «по бездорожью» рядовой Аркадий Апраксин – разведчик-пулеметчик, низкорослый, коренастый, с вечно выбивающимся из-под банданы темно-русым чубом. В первой тройке ядра первым, а в общей колонне четвертым ходил рядовой Строчкин. Его имя каким-то непонятным образом все время терялось в сознании Алексея, неоднократно пытавшегося это имя запомнить, но все старания были тщетны. Пятое место в боевом порядке занимал второй номер радистов младший сержант Леонид Шароватов – едва ли не самый высокий из всех отрядных радистов, мощный с виду, но, увы, не обладавший должной выносливостью при длительных переходах. Шестым топал рядовой Роман Кротов – внештатный санинструктор. За ним – старший первой тройки ядра сержант Евгений Спицын – разведчик-пулеметчик, коренастый блондин чуть выше среднего роста, с вечно впалыми щеками и каким-то потухшим, безрадостным взглядом. Восьмым – Виталий Чурсин, разведчик-автоматчик, ничем не примечательный на вид, разве что на лице у него чуть пониже губы чернела едва заметная родинка.
С собственным нахождением в боевом порядке Юдин мудрить не стал, а остался в центре. Вот только оделся, как все, без излишних выпендрежей и наворотов; даже любимый многими командирами групп «АПСБ» брать не стал, взамен прицепив к автомату подствольник и набрав побольше ручных гранат. Сразу же за ним двигался его «нукер» – он же радист номер первый рядовой Кирилл Фролов – медведеподобный увалень ростом метр восемьдесят и весом под девяносто пять, производивший впечатление неистребимой мощи и бывший на поверку совершенно мирным, незлобивым парнем в быту. Одиннадцатым своей размашистой походкой вышагивал Артем Шлеин, рядовой разведчик-автоматчик, старший второй тройки ядра, обманчиво нескладный, но на деле быстрый и сообразительный. За ним – разведчик-пулеметчик Константин Косых – смешливый, черноволосый, немного смуглый, уверявший всех в том, что в его жилах есть примесь крови цыганских баронов.
Тыловая тройка стоила отдельного разговора. Мало того, что все трое были, как братья-близнецы, одинакового телосложения и роста, так еще двое из них носили фамилию Кузнецов, и оба Викторы. Чтобы не путаться, Юдин определил их как Кузнец-один и Кузнец-два. Кузнец-два, разведчик-пулеметчик, шел тринадцатым. Кузнец-один, разведчик-автоматчик, он же старший тройки, шел в замыкании. В центре держался третий «брат-близнец» Семен Артюхин, снайпер от бога, от своих «братьев» отличавшийся лишь угрюмостью или спокойствием характера, смотря с какого бока к этому подойти.
Итак, группа привычно двигалась по лесу, наполненному ароматом новых, омытых ночным дождем листьев. Изредка запах листвы перебивал острый запах давимой подошвами ботинок черемши. Бушевавший всю предыдущую ночь ветер стих, погода разведрилась, и нагреваемый поднявшимся над горизонтом солнцем воздух теплыми волнами опускался вниз, заглядывая под густой полог листвы и обдавая идущих парной духотой насыщенного влагой воздуха. Алексей вывел группу на очередной вставший на пути хребет и, махнув рукой, разрешил небольшой привал. До очередного выхода в эфир оставалось двадцать минут, и пока бойцы в тройках вели круговое наблюдение, ему можно было расстелить коврик и немного полежать, расслабленно вытянув ноги. Может быть, так он и сделал бы, если б не внезапно возникшее желание отойти в близлежащие кустики.
– Чи, – окликнул старлей сидевших рядом, но смотревших в другую сторону радистов. – Я сейчас.
Он знаками показал причину и направление своего ухода, подхватил малую пехотную лопатку Фролова и степенной походкой направился вдоль хребта. Минуя сидевшего в охранении Строчкина, убедился в том, что тот видел его уход, и осторожно начал спускаться вниз, внимательно выглядывая подходящее для его целей, но не слишком удаленное от группы местечко. Наконец оно было выбрано. Старший лейтенант небрежным движением воткнул лопатку в землю и уже собрался приставить автомат к дереву, когда…
Дальше все происходило с быстротой мысли – старлей, увидев выглянувшего из-за ветвей бородача, прыгнул в сторону, стянул вниз предохранитель и, наведя ствол, выдал из своего автомата длинную непрерывную очередь. «Чех», для которого появление здесь русского было полной неожиданностью, не успел сделать и этого – его ствол как висел, так и остался висеть на шее. С расстояния, на котором находились противники, промахнуться целым веером пуль было невозможно, тем не менее Юдин промазал. Посеревший, как смерть, боевик и сам с трудом в это поверил. По крайней мере, старший лейтенант уже прицеливался по новой, когда до «чеха» дошло, что он цел. И вот тогда счастливчик времени терять не стал. В те считаные мгновения, что ему были отпущены судьбой, он упал на землю, откатился в сторону и, вновь вскочив на ноги, задал такого стрекача, что выпущенные ему вдогон пули затерялись где-то в темных ветвях и стволах деревьев.
Тяжело дыша, матерясь и отряхиваясь от налипшей на «горку» грязи, старший лейтенант какое-то время сидел на корточках, вглядываясь в непроницаемую завесу расстилающейся под хребтом листвы. И лишь заслышав звуки шагов со стороны приближающихся бойцов своей группы, он встал, подхватил лопатку и, совершенно забыв о цели своего визита сюда, начал подниматься навстречу бегущим.
– Командир? Все в порядке, командир? – с тревогой оглядываясь по сторонам, спросил двигавшийся первым сержант Спицын.
– Да вот, мать… его… блин… сука… – Признаваться в том, что промазал с пяти метров в стоявшего во весь рост «чеха», было стыдно, но, с другой стороны, не скажешь, что стрелял по птичкам. – «Чех» там, за деревом, гад… мелькнул… поторопился… подождать бы. – Юдин с досады махнул рукой – иметь такой шанс и упустить!
– Один? – Это спросил тоже оказавшийся здесь более опытный Загоруйко.
– Один, – вяло отмахнулся Юдин, и тут же, подняв взгляд: – А ты здесь каким боком?
– Все нормально, командир, ребята бдят, а я тут мало ли что… а то как завертится…
– Иди к тройке, – мягко, но настойчиво потребовал Алексей, и сержант, пожав плечами, повернул вспять.
И только теперь старший лейтенант осознал, что и сам был на волосок от гибели. Ведь появись «чех» на секунду позже… «Черт, – ругнулся он, поминая и сбежавшего боевика, и себя самого, – ведь отдавал же команду бойцам не отходить далеко и делать «дела» под охраной товарища, а сам?» Стало стыдно. Из всей этой истории Юдина радовало только одно: бойцы быстро сообразили, что к чему, и сделали все правильно. Даже то, что к нему подошел лишь старший первой тройки ядра да прибежавший с опозданием Загоруйко, а остальные, рассыпавшись по сторонам, даже не показались на виду, говорило о многом.
«Не знаю, как так получилось, что Томин подорвался на мине, но свою группу он натаскал хорошо. А «чех»… и что с того, что он ушел? Будут еще и другие, ведь командировка только начинается».
О своей встрече с противником в отряд Юдин решил не докладывать.

 

Возможность оправдаться в собственных глазах появилась у Алексея в этот же день. Преодолев узкую, но глубокую расселину, вымытую маленьким ручейком, берущим свое начало в самом сердце раздваивавшегося хребта, группа старшего лейтенанта Юдина поднялась выше и, не взбираясь на самую хребтину, двигалась по его правому скату, сплошь заросшему молодыми побегами орешника. Если верить карте, то хребет этот, уходя на север, в конце концов выводил их к началу квадрата, которому, по требованию комбата, они должны были «уделить особое внимание». Что уж такого в нем виделось подполковнику Викулову, было непонятно; сам же Юдин ничего в означенном квадрате, отличающем его от других, не углядел.
Тем не менее приказ есть приказ, и потому Алексей вел свой маленький отряд именно туда с искренними намерениями прошерстить указанную местность от первого до последнего сантиметра. Когда же Чурсин предостерегающе поднял руку вверх, затем, повторяя движение впереди идущего, опустился на одно колено и, обернувшись, показал знаками о наличии впереди противника, для Юдина это стало полной неожиданностью – ему с трудом верилось, что после утренней встречи удача улыбнется ему так скоро.
– Чу, – едва слышно произнес Алексей и показал так, чтобы его знаки видели и впереди и сзади идущие: «тихо, садимся, наблюдаем». Скомандовал и тут же начал тихонько продвигаться вперед, направляясь к замершему где-то впереди обнаружившему противника головному разведдозору.
«Тихо», – предостерегающе поднес палец к губам распластавшийся на земле пулеметчик Апраксин. Юдин, и до того двигавшийся едва ли не на четвереньках, выставив вперед левую руку, плавно перетек на землю и, тихонечко избавившись от все еще висевшего на плечах рюкзака, юркой змеей заскользил к позициям головной тройки.
Маркин и Загоруйко лежали на краю небольшого (метра три) обрыва, за которым начиналась довольно ровная площадка. Прямо же под ними из глинистого разлома, журча, выбегал небольшой ручеек. За ним начинался заброшенный сад, представлявший из себя скопление когда-то давно посаженных и теперь уже больших, старых яблонь. Еще дальше виднелись несколько еще более высоких, чем яблони, ореховых деревьев, а уже за ними отчетливо выделялись на местности несколько шалашиков, укрытых полиэтиленовой пленкой и замаскированных свежесрезанными ветками лещины. Стояла полная тишина, и можно было бы подумать, что лагерь заброшен, если бы не маячивший чуть в стороне вооруженный «чех».
«Часовой», – решил Алексей и протянул руку в сторону снайпера:
– Дай «Винторез».
Понуждаемый приказом, снайпер скуксился, но повиновался. А Юдин отложил в сторону свой автомат, приник к наглазнику, прицелился и понял, что не может удержать винтовку в неподвижности – руки мелко-мелко подрагивали. И хотя фигура часового все время оставалась под прицелом, центр, куда предположительно должна была прилететь пуля, все время смещался. Алексей никак не мог удержать ствол на одной линии. А желание выстрелить и поразить своего первого врага было велико. «Ведь попаду, наверняка попаду!» – твердил он себе, понимая, что просто попасть в контур цели в данной ситуации мало, нужно попасть так, чтобы часовой умер, не издав и звука.
Промучившись так некоторое время, Юдин оторвал глаз от наглазника и, отказавшись от первоначального решения, передал винтовку Федору, причем сделал это с таким видом, будто так и предполагал с самого начала – то есть понаблюдал в оптику за позицией противника и теперь вернул «ВСС» тому, кто и должен был им воспользоваться. Во всяком случае, у лежавших рядом бойцов других предположений не возникло.
– Не спеши! – напутствовал Алексей снайпера и тихим шепотом скомандовал лежавшему рядом Загоруйко и выползавшему на огневую позицию Апраксину: – Без моей команды не стрелять!
Но все повернулось не совсем так, как хотелось. После выстрела старшины Маркина, когда часовой еще только-только начал падать, из ближайшего шалашика выглянула ошеломленная морда бородатого боевика.
– Огонь! – закричал Алексей, одновременно нажимая на спусковой крючок родного «пять сорок пятого».
Но видевший гибель своего единоверца бандит вовсе не собирался становиться тупой мишенью. Он что-то крикнул, мгновенно исчез из поля зрения разведчиков и, появившись с другой стороны шалаша, открыл ответный огонь. Пули его очереди пролетели много выше лежавших на краю обрыва разведчиков. Затрещал автомат Загоруйко, чуть в стороне – ниже по склону – затарахтел пулемет Апраксина, вновь едва слышно щелкнул «ВСС» Федора.
Алексей сменил магазин, и тут противник ответил таким шквалом огня, что старшему лейтенанту захотелось на метр закопаться в землю или вообще превратиться в маленького червячка и спрятаться среди толстых корней. За пару секунд его буквально завалило листвой падающих ореховых веток.
Старший лейтенант, вжавшись лицом в землю, сполз чуть в сторону и, сцепив зубы, вскинув автомат, дал длинную очередь в направлении столь яростно огрызнувшегося противника. После чего вновь прижался к земле и начал переползать под укрытие толстого дерева, росшего на самом краю обрыва. А огонь со стороны противника не ослабевал. Уже укрывшись за темным стволом, Алексей сообразил, что в своей самонадеянности допустил непростительную ошибку – вместо того, чтобы с самого начала развернуть группу и вывести ее на позицию открытия огня, он, так толком и не определив сил противника, решился атаковать его всего одной головной тройкой.
– Дурак, идиот! – вслух завопил он, высовывая ствол из-за дерева и пытаясь вести прицельный огонь по слишком быстро сориентировавшемуся противнику.
Но новые пули, пролетевшие совсем рядом, с громкими шлепками входившие в дерево, вынудили его отпрянуть и зарыться лицом в разлапистые корневища. Алексею на миг даже показалось, что противник окончательно перехватил инициативу. Бьющемуся в бешеном ритме сердцу решительно не хватало кислорода. Старший лейтенант выстрелил, вновь заменил магазин и, закрыв рот, несколько раз втянул воздух носом, успокаивая пошедшее в разнос дыхание.
– Обломец… – уже почти без эмоций, с оттенком какого-то внезапно нахлынувшего безразличия Алексей подвел будущий итог идущего боестолкновения.
То, что «чехам» удастся уйти и унести бородатого, подстреленного Федором, становилось ясно со всей очевидностью, но в то, что они сумеют отыграться и уравнять счет, верить не хотелось ни в коем случае.
Тем временем боевики никак не желали ослаблять своего напора. Юдин уже задумался над тем, не поторопился ли он со вторым выводом, когда правее и левее позиций, занятых бойцами головной тройки, слаженно заработали «ПКМы», к ним тотчас присоединилось остальное оружие бойцов центральных троек. Второй раз за этот день возблагодарив Томина, Алексей наконец-то вспомнил о своих командирских обязанностях. Перво-наперво он попытался оценить силы противника, затем всмотрелся в панораму боя и вдруг понял одну странность – боевики, находясь за шаткими, казалось, укрытиями из веток, не спешили разбегаться в разные стороны; более того, вонзавшиеся под самое основание шалашей пули, казалось бы, не наносили им никакого урона. И Алексею в голову пришла простая, совершенно очевидная мысль: временные укрытия стояли не просто на скате хребта, а заодно и закрывали собой вырытые в них же окопы.
– Гранатометы к бою! – заорал он, как только эта мысль вызрела в принимаемое решение. – Огонь!
Ухнуло, и первая реактивная граната пошла к цели; следом за ней к соседней дневке устремилась вторая, затем еще одна и, наконец, четвертая, крайняя граната разорвалась на позициях противника. Картина боя тут же повернулась по другому сценарию: «чехи» дрогнули и, беспорядочно отстреливаясь, кинулись в разные стороны. Если бы не густой кустарник, начинающийся сразу за обвалившимися шалашиками, уйти удалось бы немногим.
– Прекратить огонь! – крича во все горло, скомандовал Алексей.
Выстрелы стихли.
– Старшим троек доложить! – не спеша вставать, отдал новую команду Юдин.
– Головняк – все целы, – передал Загоруйко, сидевший где-то за спиной группника.
– Вторая тройка ядра – все на месте, – передали через все того же старшего головного дозора.
– Первая тройка ядра – целы все, – после получения этого сообщения Алексей облегченно вздохнул, и тут как снег на голову:
– Кузнец-два ранен.
– Что? Как? Каким образом?!
Что есть мочи ругаясь вслух, Юдин вскочил на ноги и заспешил к тыловой тройке. Он решительно не понимал, каким боком не участвовавший в активном бою боец мог получить ранение.
«Самострел», – возникла сумасшедшая, невозможная, невероятная мысль, но тут же была отброшена в урну подсознательного мусора. А стоило ему увидеть место, где и сейчас сидел (слава богу, сидел, а не лежал, умирая!) раненый, все сразу встало на свои места. Кузнец-два, выбирая позицию, залег так, чтобы в случае обхода противником быть защищенным от его пуль. Для этого место было действительно удачным – тянувшийся туда-сюда бугорок скрывал от противника и даже давал Кузнецову возможность неплохого маневра. Но вот про пули, летящие с тылу, а ведь для крайней тройки тыл – это общий фронт, он забыл начисто. В итоге одна из них, пролетев сквозь листву, и нашла его правое предплечье. Теперь Кузнец-два сидел перевязанный и с угрюмым выражением лица грыз ноготь большого пальца левой руки, понимая сам, что спорол глупость. От появления группника ничего хорошего он не ждал.
– Болит? – понимая, что разносом в данном случае ничего не исправить, Алексей решил «не добивать» и без того морально убитого пулеметчика.
– Не сильно, – Кузнец-два потрогал напитавшуюся кровью повязку.
– Голова не кружится?
Снова отрицательный ответ.
– Касательное, товарищ старший лейтенант, – подтвердил надежды Юдина прятавшийся все время за деревом Кузнец-один.
– Тогда нормально, – почти успокоился Алексей. – Пока наблюдайте, мы на базу спустимся, досмотрим.
– Вальнули кого? – не удержался от вопроса виновник переполоха.
– Одного точно, – не стал торопить собственные надежды Юдин. – В самом начале Маркин часового положил. – Секунду помедлил и все же не удержался, чтобы не похвастаться: – И я одного, чуть позже. Да и остальные должны были… и из «РПГ» уж точно кого-никого зацепило. Если не утащили, то первый результат есть.
Уже двигаясь в сторону базы, Алексей вспомнил, что совершенно забыл связаться с отрядом, и, подумав об этом, сообразил, что радистов, которые должны находиться при нем неотлучно, рядом почему-то нет.
– Связь, где вы? – рявкнул он, и из кустов тут же выскочил слегка испуганный, но совершенно целый старший радист рядовой Фролов; следом за ним оттуда же высунулся радист номер два – младший сержант Шароватов. – На связь вышли?
– Так вы не приказывали…
– Придурки, идиоты безмозглые, какой, к черту, приказ?! Сколько раз сказано, завязался бой – сразу постоянная связь с отрядом! Что не ясно?
– Выходить?
– Теперь уж спешить ни к чему. Вот досмотрим место боя, тогда и доложим, – и, окинув взглядом место, где располагались его «связюки», ткнул в него пальцем: – Оставайтесь пока здесь, а в следующий раз куда я, туда и вы, понятно?
– Так точно! – тихо, зато слаженно отозвались проштрафившиеся радисты.
А Алексей, спеша увидеть итоги боя, заторопился к базе.
– Что тут? – он опустился на землю подле лежавшего под деревом Загоруйко.
– Тихо, – отозвался тот, не прекращая наблюдения за местностью.
– Головняк – вперед, остальным наблюдать!
Громко отдав команду, Алексей поднялся едва ли не в полный рост и медленно двинулся вдоль обрыва, выискивая подходящее место для успешного спуска. Наконец определившись, он обернулся к приближающемуся Загоруйко и негромко отдал очередную команду:
– Сапера вперед!
Подлететь на мине при выходе к первой же обнаруженной базе желания не было. Но вниз он все же спустился первым и, укрывшись за стволом яблони, стал дожидаться, когда подтянется старшина с миноискателем.
– Не торопись, – напутствовав подошедшего Федора, Алексей вышел из-за дерева и, отпустив сапера на пяток метров, двинулся следом.
Сегодня был точно их день – миноискатель хоть время от времени и попискивал, но реагировал исключительно на всякую ерунду; мин на территории, прилегающей к месту базирования банды, не было. Может, боевики их вообще не устанавливали, а может, Алексею с головняком попалось столь удачное направление? Кто знает.
Предположение Юдина относительно устройства дневок оказалось верным. Обвалившиеся шалаши грудой изломанного, изорванного мусора большей частью лежали во внутренних периметрах дневок, представлявших собой прямоугольные ямы глубиной в метр – самое то для стрельбы с колена или в приседе. А стоило чуть склонить голову, и уже никакие летящие со стороны противника пули не могли достать укрывавшегося в этих ямах-окопах боевика. Кто-то это успевал делать вовремя, но, по счастью для Алексея, не всем «чехам» так везло. В первой же дневке заглянувший туда старшина Маркин обнаружил изуродованный, окровавленный труп, у которого почти начисто отсутствовала лицевая часть головы; в следующем, навалившись друг на друга, лежало сразу двое. Воодушевленный столь обнадеживающим началом, старший лейтенант кивнул Загоруйко, приказывая ему следовать за собой, и двинулся в глубину базы, туда, куда вели многочисленные кровавые следы и сброшенная окровавленная амуниция. Перед третьей дневкой лежал заляпанный грязью и кровью ствол, рядом валялся издырявленный пулями рюкзак, но в самой дневке никого не было. С четвертой произошло то же самое – следы крови, разбросанные вещи и ни одного трупа. В крайней, пятой дневке не было ни крови, ни оружия. Даже поостававшихся везде рюкзаков, спальников и прочих предметов быта в ней не было. Окончательное же разочарование постигло Алексея, когда он, тщательно осмотрев, можно даже сказать, перерыв едва ли не всю базу, так и не обнаружил трупа боевика, сваленного на землю из «ВСС». Как это ни печально было осознавать, но часть своих убитых и раненых боевики вынесли. Бросаться в погоню было бессмысленно и рискованно.
– Игорь! – окликнул старший лейтенант шнырявшего где-то по базе сержанта Загоруйко.
– Здесь, командир! – отозвался тот, появляясь из-за кустов загруженный двумя «чеховскими» до отказа забитыми рюкзаками.
– Игорь! – Юдин покосился на захваченные трофеи, но говорить по этому поводу ничего не стал. По рассказам бывалых он знал, что для «контрабасов» трофеи, или, как их обычно называли, ништяки, – это святое, покуситься на них – все равно что отобрать у малого ребенка игрушку; к тому же хорошему командиру «контрабасы» сами подгонят самое лучшее. К слову, самому Алексею ништяки пока были не интересны. – Игорь, – повторил он, – вытаскивайте трупы, собирайте оружие, боеприпасы. Все, что найдете, – тащите сюда, будем фотосессию устраивать.
– Командир, может, еще троечку подтянем? – предложил Загоруйко, и старший лейтенант неохотно кивнул.
– Двоих из первой тройки ядра, пулеметчик наверху, – уточнил он. – И вот что: пусть Маркин их сюда проведет.
– Федор, – позвал сержант, сразу приступивший к выполнению отданных указаний, – поднимись, проведи вниз Строчкина с Кротовым, а Спица пусть на месте сидит.
– А сам сбегать не хочешь? – предложил Федор, но, видимо не слишком на это надеясь, не дожидаясь ответа, двинулся вверх по склону.
Вызванное «подкрепление» явилось минут через пять и сразу принялось за дело. Юдин только удивился, как совершенно не привычные к подобным картинам бойцы, казалось бы, с абсолютным безразличием сволокли и разложили на траве и окровавленное имущество, и изуродованные, изодранные пулями и осколками трупы.
Только когда все это было сделано, Алексей спохватился, что до сих пор не вышел на связь с отрядом.
– Роман, радистов сюда, ко мне! – доставая фотоаппарат, скомандовал он волочившему искореженный автомат Кротову.
– Угу, – тот безо всякого зазрения совести швырнул оружие на один из трупов и со скоростью сонной черепахи начал подниматься вверх.
– Пошевелись, тебя что, неделю ждать? – легким тычком подбодрил его один из «контрабасов». Роман огрызнулся, но, тем не менее, пройдя еще несколько шагов для самоутверждения все тем же черепашьим шагом, начал ускоряться, и к обрыву, за которым расположился основной костяк группы, добрался довольно быстро.
– Кирилла к командиру! – сообщил он сидящим наверху, после чего снова начал спускаться вниз.
Минут через пять радиостанция была развернута.
– Знаток – Центру, Знаток – Центру, прием, – затарабанил радист, вызывая далекого связиста, что сейчас дежурил в ПВД отряда.
– Центр – Знатоку, перейдите на запасную частоту и сообщите обстановку.
– Знаток – Центру. Обнаружил базу, веду бой, – переключившись на «тайную» отрядную волну и стараясь придать, как приказал командир, голосу нотки волнения, начал докладывать Фролов. – Как понял, прием.
– Какой, на фиг, бой? – Кирилл, до того сидевший на корточках, шлепнулся на задницу, услышав в микрофонах голос комбата, буквально вырвавшего гарнитуру у дежурного связиста. – Старшего мне, живо!
– Тарщ старший лейтенант, – волнуясь, Фролов протянул группнику тангенту, начисто забыв про наушники. – Вас комбат, злой…
«Эх, – подумалось Алексею, – не поверили! И как я не додумался, надо было пострелять, что ли…»
– Знаток для Аметиста на приеме, – отозвался он, внутренне приготовившись к головомойке, но еще не совсем представляя причину столь неожиданного появления комбата.
– Ты какого… не выходишь на связь? – Короткая пауза, не отпуская кнопку тангенты. – У тебя когда крайний выход на связь был? – И не давая возможности на ответ: – Ты вообще на часы смотришь?
Алексей взглянул. Со времени последнего сеанса связи прошло три с половиной часа.
– Бой он ведет… боевик хренов… Живо докладывай, что у тебя случилось. Все целы?
– Так точно! – резво отрапортовал Юдин.
– И то хорошо, а то Шум полтора часа назад доложил, что слышит «двустороннюю перестрелку». – Алексей тотчас сообразил, откуда дует ветер. «Ну, я этому…» Тут он «добрым» словом помянул лейтенанта Валеру Шухова, группе которого и принадлежал позывной Шум. – А от вас ни слуху ни духу. Мы тут икру всем отрядом мечем. Я к тебе на помощь группу Шума зарядил, связист вон охрип запросы орать, а он спокойно появляется в эфире и лепит о все еще ведущемся бое. Какой бой, когда у меня Шум на постоянной связи и сорок минут назад доложил, что выстрелы стихли? В общем, так, Леша, докладывай по порядку: что, как, где? И если, не дай бог, твой доклад мне не понравится… Ты меня понял? Прием.
– Так точно. – Юдин повернулся к радисту, заглянул в его записную книжку и начал докладывать: – В 15.30 обнаружил базу, принял решение на налет, скрытно выдвинулся, атаковал. В результате боя уничтожено… – он снова заглянул в книжечку, где значилось шесть убитых, и решил, что стоит добавить, – восемь боевиков, захвачено четыре автомата, один пулемет, миноискатель и прочее имущество. Один боец в группе ранен. – И тут же, побоявшись комбатского гнева, поправился: – Легко. Как понял меня, прием?
– Ага, – отозвался комбат. – Оружие есть, уже неплохо; а трупы хоть захватил?
– Так точно, – и слегка замявшись: – Три.
– Три… – задумчиво повторил комбат. – Что ж, на первый раз ты прощен. Итак, убавь цифру уничтоженных до шести, переходи на основную и докладывай. Все усек?
– Так точно! – ответил значительно повеселевший старший лейтенант.
– И трупы не забудь сфотографировать, – напомнил комбат.
– Уже! – отозвался Юдин, и подполковник Викулов, вспомнив себя чуть моложе, всепрощающе улыбнулся. Но Лешка этого не видел и во всех своих дальнейших действиях руководствовался в первую очередь желанием не вызвать неудовольствия командира отряда.
Доклад о «ведущемся» бое, о результатах его проведения прошел без сучка и задоринки. А вот по его окончании Юдина ждал сюрприз. Ханкала в категоричной форме приказала вынести трупы противника для опознания.
Получивший эти указания комбат был в бешенстве, обозвал сидящих в верхних штабах му…ками, но подставлять отряд, отказываясь от выполнения приказа, и тем самым доводить конфликт до безумия не стал. Лешка тоже, слегка поершившись, передал дело выноса трупов подошедшей столь провинившейся перед ним группе Шухова и, волевым решением взяв на себя функцию охранения и наблюдения, победным маршем двинулся к месту эвакуации. Бойцы Шухова и он сам если и протестовали, то вяло – спорить с «героями» дня было бы неэтично; к тому же разведчикам…четырнадцатой группы было позволено дособирать оставшиеся на базе ништяки. Они, конечно, потеряли на этом какое-то время, но в итоге все три «чеха», упакованные в «чеховские» же окровавленные спальники и крепко привязанные к ореховым палкам, были водружены на плечи и совершенно не торжественно начали свой путь к процедуре опознания.
Темнело. Совершенно справедливо рассудив, что до темноты к означенному месту эвакуации им все едино не выйти, Юдин, как старший в их маленьком отряде по званию, вышел на Центр и запросил разрешение на организацию ночной засады. К чему было спешить, если по планам до окончания этого боевого задания было еще два дня и рюкзаки практически ломились от несъеденного хавчика?
К пущей радости бойцов, разрешение на организацию засады было дано.
Ночь случилась теплой. Очень теплой. Да что там очень теплой, ночь оказалась жаркой…
Первым пожалели о принятом решении разведчики из группы Шухова. От упакованных в спальники трупов шла непередаваемая вонь, столь густая и «приятная», что бойца шуховской группы, успевшего сперва плотно перекусить, а потом зачем-то приблизиться и наклониться к одному из жмуриков, вывернуло наизнанку. А в целом «приятность» ситуации вскоре осознали все – стоило лишь повеять слабенькому ветерку. Неизвестно, что ели перед смертью убитые, но животы их вспучились, и из отверстий в телах время от времени прорывались газы, наполняя атмосферу непередаваемым «ароматом».
Поняв, что дальше дело будет только усугубляться, Юдин, отложив дело уничтожения консервных припасов до лучших времен, отдал команду на выдвижение. Протестовать никто и не пытался, и через четыре часа группы благополучно прибыли по заданным координатам.
В «Урал» с «чехами» грузиться не захотел никто. А на опознание трупов «заинтересованные лица» так и не прибыли…
Назад: Глава 4 Новое назначение
Дальше: Глава 6 «Ревизор»