Урок второй — Психология

Рассвета он дождался с большим трудом, и едва посветлевшее небо начало раскрашивать горы мягкими красками, не выдержал. Вышел в коридор, миновал тринадцать дверей по правую руку от себя и толкнул четырнадцатую. Комнаты студентов не запирались, исключений из этого правила не было. Парень подошел к окну и рывком отдернул штору.

Макс огляделся и мысленно присвистнул. Обучение в пси-академии было бесплатным для всех, этот закон ввел один из первых императоров, и его потомки отступать от него не собирались (к великому разочарованию министра экономики). Платили студенты только за место в общежитии, да и то не все. Для таких, как он, всегда находилась бесплатная койка без тумбочки в общей комнате. Но студентам с тугим кошельком непременно предоставляли кое-что получше. Раньше повода заглянуть в комнаты «золотой» молодежи академии у него не было. Просторная метров двадцать спальня, с широкой кроватью, стенным шкафом и полноценным рабочим местом и дверь в санузел, тогда как Грош пользовался удобствами «на этаже».

Артем приподнялся, сонно похлопал глазами, нахмурился и с удивлением посмотрел на Макса.

— Надо поговорить, — обрадовал того парень.

— Что, совесть проснулась?

— Шутишь, она умерла в страшных мучениях много лет назад, — Грош присел на подоконник и скрестил руки на груди. — Но тюрьма не входит в мою образовательную программу.

— Не преувеличивай. Ты не брал этот куб, да и факт кражи еще надо доказать. Покосятся пару дней с подозрением, тебе не привыкать.

— Ты не все знаешь, — Макс почесал запястье и стал рассказывать.

Через пятнадцать минут Артем уже ходил босиком по комнате и задумчиво хмурил лоб.

— Призрак, которого к тебе привязали, и тот, что исчез из хранилища — это один и тот же блуждающий?

— Хватит шутить, отличник. Я понятия не имею, какой куб исчез.

— Не дергайся, двоечник, — в тон ему ответил сокурсник. — Но в совпадение, в двух бесхозных призраков поверить очень сложно.

Ответить на это Грошу было нечего, он и сам не раз думал об этом ночью.

— Допустим, что это так, — стал рассуждать Самарский. — Что это нам дает? — Макс пожал плечами. — Тому, кто украл куб, очень нужен ты! Не скажешь, зачем?

— Нет. Хотят вышибить из академии? Так я и сам бы с удовольствием ушел, но не пускают, — парень развел руками.

— Логично. Убрать тебя отсюда можно лишь в двух случаях: объявить психически недееспособным или осудить по уголовной статье.

— Прекрасные перспективы, — парень одернул манжет на зудящем запястье.

— Уверен, что тебя не опознают, — Артем остановился и посмотрел на Грошева.

— Уверен, но форму я засветил. Искать будут здесь. Плюс следы, — он поднял ногу с армейским ботинком, — сорок четвертого размера, это сузит круг до мужской половины учащихся.

— Значит, с утра стоит ждать гостей, — Самарский перевел взгляд на ладони Макса и вдруг рявкнул. — Покажи руки!

Грош задрал рукав. Там, на светлой коже, алым браслетом выделялся след от привязки. Точно, как картинка в учебнике о несовместимости мертвого и живого.

— Так, — зловеще протянул отличник. — Если они догадаются провести сканирование на предмет соприкосновения с блуждающим…

Он еще не договорил, а по зданию уже разнесся сигнал побудки.

— На двадцать семь минут раньше, — Макс посмотрел на часы. — Не к добру.

— Я что-нибудь придумаю, обещаю, — кивнул Артем.

— Ты не обязан.

— Нет. Но мне нужен вор, вору нужен ты, значит, придется потерпеть меня рядом.

— Переживу, — Грош направился к двери.

— Ты в первый раз обратился за помощью, — сказал ему в спину сокурсник, и в его голосе не было ни грамма насмешки.

— Иди ты, отличник.

До сканирования Нефедыч созрел еще до обеда. То, что в лагере все не так, как обычно, заметили все. Ранняя побудка, изменения в графике практикумов, озабоченные лица преподов. Слухи поползли сразу после завтрака, убийство в Некропольском держали под большим секретом, и потому студенты обсуждали его на каждом углу, на лекциях, полигонах, столовой.

Старший был готов на все, чтобы снять подозрения с лагеря, поэтому сканирование учащихся, подходящих под описание очевидцев, началось еще до прибытия следственной команды. Первая же проверенная группа растрепала об этом, едва за их спинами закрылись двери диагностического центра.

Их курс должен быть следующим. Вишня на полигоне сразу разделила их на десятки, максимум через полчаса его тоже ожидала эта сомнительная честь. В ожидании этого их заставили бегать. Более глупое занятие сложно представить. По полигону то тут, то там были «расставлены» блуждающие, вернее, зарыты кубы с их останками, к которым привязаны вернувшиеся. Ни одного свободного. Обычный тренинг. Задача студентов — пробежать всю полосу, не заступив за линию привязки. Это имело смысл для первых бегущих, остальные легко ориентировались по оставленным на песке следам.

Макс поймал обеспокоенный взгляд Артема и дернул плечом. Выхода не было. Мелькнула мысль найти Арчи и рассказать все самому. Этот, по крайней мере, выслушает. Но Грошу претило идти к тому, кому три года назад в запале пообещал, что скорее сдохнет, чем попросит о помощи.

Они бежали, и время продолжало мчаться вместе с ними. Макс попытался представить, что будет после того, как на его запястье обнаружат энергетический след, но фантазия на этот раз буксовала.

Парень обогнул очередное «плохо пахнущее» место и едва не налетел на того, кто бежал впереди. По закону подлости это оказался Сенька Соболев, но сегодня тому было не до мести. Сокурсник смотрел куда-то вперед, туда, где раздавались раздраженные выкрики:

— Что ты делаешь?

— Нельзя!

— Настя, стой!

Парни посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, побежали. Начало представления они пропустили, но домыслить было не трудно. Лисицына вляпалась в привязку. На экзамене это означало бы автоматическую пересдачу, на тренировке же — максимум нагоняй от Вишни, а, учитывая ситуацию в лагере, и вовсе можно было надеяться замять инцидент. Но Настя то ли от злости, то ли по дурости резанула энергией по нити. Дала, что называется, сдачи мертвому существу. Призрак получил свободу. Девчонка не была полной дурой и попыталась ухватить его в петлю, но тут подоспели сокурсники, зашумели и она сбилась. Блуждающий вырвался.

Вернувшийся отшатнулся от студентов, рванулся назад, и в этот момент вперед вышел Самарский, рыцарь без страха и упрека.

Вчера Макс удивился, встретив отличника в компании Косы, потому что девушкой Артема всегда числилась Лисицына. Но, видимо, что бы не произошло между голубками, это уже или было улажено, или улаживалось сейчас.

Парень шагнул вперед и замер, погружаясь в мир энергий, запахов и ощущений. Глаза для работы с силой не нужны, они необходимы для того, чтобы не врезаться в стену и не попасть под машину. Их сила невидима. Артем выбросил петлю, Грош ощутил сильное изящное движение гибкой нити. Энергия захлестнула вернувшегося, и отличник рывком затянул ловушку. Блуждающий, не собираясь сдаваться, дернулся, не давая концам нити соединиться и связать его. Патовая ситуация: псионник тянет в одну сторону, блуждающий — в другую.

Грош бы на месте Самарского раскрыл петлю, отпуская призрака, одновременно закрутив нить силы в противоположную сторону, и захлестнул противника обратным ходом. Сокурсник пришел к этому же выводу с опозданием в несколько секунд.

Нить раскрутилась, призрак стал уходить, но не в сторону, а вверх. Артем скорректировал направление энергии, и это решило все. Один конец, как и ожидалось, обвился вокруг вернувшегося, на этот раз не оставляя тому ни тени шанса. Но отличник допустил ошибку: чтобы не дать блуждающему уйти, он слишком сильно дернул петлю на себя и не удержал свой конец нити. Нет, он не потерял контакт с энергией, и она не рассеялась в пространстве. Она проскользнула сквозь его руку дальше. Теперь Артем держал нить не за конец, а за середину. Модификация «посох» (определил парень). Не самая удачная для петли. Призрак в очередной раз дернулся, свободный конец энергии хлестнул в сторону зрителей. И за мгновение до того, как все случилось, Макс понял, что намеревается сделать Самарский, что он придумал для него.

Парень силой заставил себя оставаться на месте, хотя все инстинкты кричали о надвигающейся опасности. Он заставил себя стоять, даже когда рядом кто-то предупреждающе закричал. Он только поднял зудящую руку, будто бы в защитном жесте. Свободный конец чужой петли обвился вокруг запястья. И тогда Артем отпустил нить. Она перестала принадлежать человеку, он подарил ее призраку, предварительно завязав бантиком на руке Грошева. Канал, соединивший мертвого и живого, налился яростью. Именно так и делаются точечные привязки. Второй раз за двадцать четыре часа к нему приковывают потустороннее существо. Самарский поставил ему еще один след (прямо поверх первого) и сделал это на глазах у всего курса. Вряд ли теперь у кого-то возникнут вопросы, где он заработал украшение.

Подобные соединения можно сравнить, например, с теплогенератором, от работы которого счетчик потребления энергии крутится, как сумасшедший. Каждый миг соединения блуждающий высасывал из псионника энергию. Это не больно и практически не ощутимо, но когда она закончится, призрак перетянет его по этой нити в свой мир. Самарский чертовски рисковал — с его-то совестливостью.

Макс почувствовал, как сознание уплывает куда-то во тьму — сказались бессонная ночь и недавний удар по голове. И прежде, чем ткнуться носом в песок, он успел услышать тоненький смех. Кому-то очень понравилось, как лучший ученик проучил худшего.

Очнулся Грош в лазарете, вздрогнул от боли в руке и открыл глаза. Седовласый доктор как раз выпрямлялся, держа в одной руке шприц, а второй прижимая остро пахнущую вату к сгибу локтя.

— Сколько пальцев видишь, — мужчина приблизил раскрытую пятерню почти к самому носу парня.

— Примерно сотню.

— Шутник, — раздался знакомый голос.

Макс повернул голову — на соседней койке сидел серьезный Арчи. Парень подтянулся и сел. Доктор тут же попросил его посмотреть на молоток и поводил из стороны в сторону: то приближая, то отдаляя.

— Головокружение? Тошнота?

— Нет.

— Если появятся — немедленно известите, — врач выпрямился, кивнул преподу и вышел из палаты.

Студент спустил ноги на пол, мимоходом заметив, что запястье обработали и туго перебинтовали.

— Что вы там устроили? — спросил Арчи.

Макс пожал плечами, продолжая зашнуровывать высокие ботинки.

— Мне сейчас на сканирование? — спросил парень, выпрямляясь.

— Тебя уже осмотрели, — мужчина задумчиво кивнул на дверь, за которой скрылся врач. — Не забудь взять заключение, иначе компенсацию не получишь.

— Что?

— Самарский у всех на виду привязал к студенту призрака, что нанесло твоему нежному организму непоправимый вред и заставило испытать моральные страдания, — ухмыльнулся Андрей Валентинович.

— Где Самарский?

— В карцере.

— Черт, — Макс взъерошил волосы. — Скажите, что я не имею к нему претензий, пусть выпускают.

— Эвоно как, — Арчи привстал, вглядываясь в лицо парня. — Похоже, док поторопился с выводами, ты явно не в себе.

— Да, блин, я и так ему обязан за то, что он рассказал про хранилище, а ведь мог бы и промолчать.

— Как сделал бы ты, — согласился препод. — Не хочешь быть обязанным. Уже лучше. Но скажи, пожалуйста, когда тебя в старшие произвести успели?

— Что?

— А то, что по твоему распоряжению мы вдруг должны выпустить студента, совершившего грубое нарушение техники безопасности, которое поставило под угрозу жизнь другого студента?

— Черт.

— Он самый. У тебя шишка на голове.

— Упал.

— Я почему-то так и подумал, — преподаватель встал и пошел к выходу. — Если бы ты во что-то вляпался, ты бы мне сказал, так?

— Куда бы я делся, — развел руками парень.

Макс покинул лазарет, выждав минуть пятнадцать после ухода препода. Но, как оказалось, его все равно ждали. Стоило парню показаться в общем коридоре, как от стены отделилась женская фигурка. Лиса невозмутимо взяла его под руку и пошла рядом.

Он мог собой гордиться, потому что сбился с шага всего один раз, да и тот от неожиданности. Настя Лисицына, еще один представитель «золотой» молодежи империи, ее присутствие в Инатарских горах никого не удивляло по той простой причине, что здесь был Самарский. Интересная пара — парень, словно сошедший со страниц журнала для женщин, и невысокая хрупкая девушка с простым личиком и короткими вьющимися волосами. Если Артем был «всего лишь внуком» профессора, то эта студентка выходила из рода придворных псионников. Тех, кто на протяжении веков хранил венценосную семью от блуждающих. Не удивительно, что отличник и его семья ухватилась за эту партию обеими руками.

— Тём просил передать, что порог компенсации, которую его отец выплачивает без вопросов — шесть тысяч, — парень едва заметно дернулся, а девушка невозмутимо продолжала. — Не скрипи зубами, принципиальность проявишь в другом деле, а деньги потребуешь уже сегодня, если не хочешь, чтобы о вашей неожиданной и нежной дружбе шептались на каждом углу. Когда закончим играть в сыщиков, сводишь нас в ресторан.

Макс хотел было поинтересоваться, что это за ресторан, в котором можно прогулять шесть тысяч за раз, но вовремя опомнился, потому что другие ее слова вызывали куда более серьезные вопросы.

— Вас?

— Нас, нас, — ответила девушка. — Он все мне рассказал. Или ты думаешь, я призраков каждый день на волю отпускаю?

— Так ты специально?

— Конечно. Тёму закрыли на сутки.

— Черт.

— Он знал, на что идет, — она покачала головой. — Больно уж ты совестливый для твоей репутации.

— Да пошла ты!

— Вот, уже лучше. Сегодня мы с тобой заступаем на ночную вахту в хранилище, — она отпустила его и пошла дальше по коридору, теперь уже ему пришлось догонять девчонку и хватать за руку.

— Поясни, — потребовал он.

— Пришлось попросить кое-кого об услуге и изменить график. Надо выяснить: куб какого именно из блуждающих исчез и как технически была осуществлена кража.

— Но почему МЫ? — он выделил голосом последнее слово.

— А кто? — она выдернула локоть.

Баек о спецхранилище в Инатарских горах он наслушался до отрыжки еще в детстве. Стоило бате с соседом Костычем принять на грудь грамм н-дцать, как Макса тут же окидывали многозначительным взглядом, и начинался вечер сперва страшных, а потом и очень страшных историй.

В горах добывали камни. Кристаллы (по структуре своей), способные ограждать разумы людей. Минералы были здесь всегда: и в периоды мертвых веков[1], и в десятилетия стремительного развития прогресса, и урбанизации. Кад-арты были хранителями живых и защитниками от мертвых. Лет пятнадцать назад они обзавелись электронной начинкой. Грош плохо помнил детали денежной и идентификационной реформ. Одно несомненно — камни с электронной начинкой или без нее создавали вокруг носителя нулевое поле, пусть и не очень сильное, и оно в разы ослабляло психические атаки призраков.

А если этих камней много? Если первичные месторождения тянутся через весь хребет? Чем станет такое место для блуждающего? Могилой? Или тюрьмой? Горы успели побывать и тем, и другим. Века два назад здесь хоронили всех без исключения жителей империи. Но результативность этих мер оказалась в разы меньше ожидаемой. Глубина залегания жил везде разная: где-то они генерировали поле, где-то нет. Плюс постоянная и непрерывная добыча минералов, новые шахты, туннели, мосты. Покойников приходилось часто перетаскивать с места на место. Потом кто-то предложил кремацию, и дело пошло куда как веселее.

Пока один из императоров (Макс не помнил, какой именно) не понял, что бесконечно так продолжаться не может — горы не резиновые. Тогда-то и были основаны Ворошки[2]. С того момента и по сегодняшний день усопшие находили место последнего приюта на равнине.

Поначалу решение не нашло отклика в народных сердцах. Оставлять призраков без сдерживающей силы гор улыбалось не всем. Но перезахоронения прошли на удивление гладко. Вернувшиеся как атаковали своих обидчиков, так и продолжали заниматься любимым делом. Никаких массовых убийств и террора от мертвых не последовало. Живые стали осмотрительней, и прежде чем дать наглецу соседу в глаз, задумывались: а не допьется ли он завтра до уютной метр на два могилки, и не заглянет ли к вчерашнему собутыльнику, свеженький покойничек, не вспомнит ли про подбитый глаз? В свете этого заповедь «возлюби ближнего своего» приобрела совсем другой, весомый, нежели другие постулаты, смысл.

Макс миновал полигоны, обозначенные в поздний час тихонько покачивающимися фонарями, половина из которых не горела, и стал взбираться по тропе вверх, к каменному выступу, на площадке которого находилась массивная железная дверь. Ходили упорные слухи, что Старший уже третий год обещает построить подъемник. Над входом в инатарское хранилище, где содержались те, кто как раз и мог устроить массовую бойню, тревожно мигала желтом светом одинокая лампочка.

Призраки ненавидели живых и мстили за пустяковые обиды. Не сложно представить, какие драмы разворачивались, когда происходило убийство. Если уж обычное оскорбление раздувалось до вселенской несправедливости, которую надлежит исправить, что уж говорить о лишении жизни. Виновника от мести вернувшегося не спасал и кад-арт. Атака свыше десяти онн, проецирование собственной смерти в мозг убийцы — и тот либо труп, либо растение.

Впрочем, убийца мог обратиться в службу контроля пси-активности, к псиооникам, подписать чистосердечное признание, получить защиту специалистов и со спокойной совестью отправиться отбывать положенную судом десятку в те же шахты по добыче камней. Другие варианты всегда заканчивались смертельно.

Но иногда призраки «сходили с ума», начиная выжигать мозги направо и налево. Ученые академии даже выводили какие-то законы и параллели, путанную суть которых Макс так и не постиг. Кроме одной: останки таких людей сжигались, заваривались в кубы и запирались здесь, в старом могильнике.

Грош поднялся на каменный язык, вытащил свой пластиковый кад-арт и вставил в порт пропускного терминала. Лампочки на панели сменились с красных на зеленые, замок мягко щелкнул. Войдя в хранилище, парень оказался в просторном и абсолютно пустом помещении, так называемой переходной капсуле, в стенах которого столько драгоценных минералов, что где-нибудь там, за восточными пустошами, вполне можно купить себе дворец с гаремом. Вторая дверь открылась ровно через три минуты после того, как закрылась первая.

Грош шагнул в бункер. Настя уже была там, весело болтая с одним из дежурных, которых им предстояло сменить. Стандартный пост: стол, стулья, кушетка с клетчатым одеялом (почему-то в единственном экземпляре), пузатый сейф в углу, стеллаж с книгами, в основном философского и псионнического содержания, на средней полке вместо потрепанных томиков — чайник и коллекция кружек разной степени немытости.

В дальней стене вытянутой комнаты была другая дверь, рядом с которой весело помаргивала лампочками еще одна электронная панель. Там начиналось хранилище, место, о котором слухов ходило не меньше, чем о полигонах смерти. Макс вспомнил трепет первого дежурства и его разочаровывающую обыденность.

— Кто старший смены? — спросил высокий блондин с широким лицом. Макс смутно помнил его по практикуму, парень учился на год старше.

— Я, — пока он раздумывал над ответом, Лиса вставила свой кад-арт в панель.

Блондин последовал ее примеру. Весь ряд огоньков так и остался нейтрально белым, личные коды приняты, ни одного нарушения не зафиксировано.

— Пост сдал, — сказал парень.

— Пост принял, — ответила девушка.

Второй студент молча подхватил со стула куртку и толстый томик «Нефизических величин»[3] профессора Мантурова, который снился в кошмарах всем студентам без исключения, и направился к выходу. Блондин подмигнул Насте и последовал за ним.

Смена закончилась, смена начиналась.

Они провели в молчании минут десять, чтобы убедиться, что парни на самом деле ушли и не вернутся за забытой второпях любимой кружкой и выращиваемой в ней плесени.

Лиса кивнула, снова вставляя свой муляж в панель и набирая код. Внутренняя дверь, не такая массивная и впечатляющая, как входная, открылась. В уходящем вдаль коридоре автоматически зажегся свет.

Придется написать объяснительную, по кой черт их понесло в хранилище. Не очень трудная задача — по инструкции дежурные обязаны проверять бункер по множеству причин: от мигания датчика температуры до банального «мне послышалось, там кто-то ходит», которым злоупотребляют младшие курсы.

[1] Мертвые века — период с 1524 по 1703 гг., ознаменованный нашествием первых блуждающих, характеризуются территориальной раздробленностью, разобщенностью, отсутствием единовластия, непогрешимой верой в загробную жизнь и несопротивлением власти призраков. Человеческие потери по самым скромным подсчетам варьируются от 1 млн. до 3,5 млн. человек. (История Империи Камней. Учебник рекомендован для школьной программы 7 класса имперским образовательным корпусом).

[2] Ворошки — национальное всеимперское кладбище, на сегодняшний день площадь захоронений насчитывает более 35 тыс. гектаров (Имперский реестр используемых под захоронения площадей, их учет и обслуживание, по состоянию на май 20.. года).

[3] Справочник сводных таблиц по нефизическим величинам, под редакцией профессора Мантурова Е. Ф. (рекомендован как учебное пособие школьникам старших классов, абитуриентам пси-академии, объем 1430 с., тираж 20 000 экз., типография Тиррен, Заславль).