Урок одиннадцатый — Политология
Тема: Принуждение, убеждение и манипуляции
Они вышли затемно, когда желтый диск солнца еще не поднялся из-за Великой. Три фигуры в черной полевой форме перелезли через забор и направились вверх по склону.
Макс обернулся на лагерь и поправил лямки рюкзака.
— Не отставай, — поторопил парня Игрок.
Идея, которую они воплощали, граничила с безумием. Но иногда выбора просто нет. Его не было у Самарского. Надежда, которую вернула ему карта, снова сделала парня похожим на того отличника, которого они знали. Он вспомнил не только Лису, но и список из десяти фамилий, поверх которого в лагере так никто и не решился повязать траурную ленточку.
Его не оказалось у Игрока, когда Макс вломился к нему поздней ночью и рассказал то, что мог. Леха был нужен Грошу в этой авантюре. Нужен тот, кто умел ходить по горам, кто понимал их.
Сам же Грошев просто шел, не задаваясь вопросами и не мучаясь сомнениями. Его в любом случае не оставят в покое, ему в постановке отведена главная роль.
Парню вспомнился фильм об извержении вулкана, который им показывали еще в школе. На экране люди беспорядочно разбегались от вулканических бомб. Географичка тогда сказала, что беда в том, что они бегут бездумно. А если б хоть на минуту остановились, подняли глаза к небу, чтобы понять, куда летит очередной сгусток лавы, а только после этого убегали, то жертв было бы меньше.
Грош не хотел бежать вслепую. Он будет смотреть и смотреть внимательно, откуда летят «бомбы», и кто их кидает.
— Когда нас хватятся? — спросил Игрок.
— Третий день тестирования, — ответил Грош. — К обеду поймут, что мы не просто прогуливаем.
Семнадцатый маршрут большей частью пролегал по западному склону и пересекался с одиннадцатым лишь в Солнечном, которого больше не существовало. Сель грязным языком прошелся по земле, стирая с нее все призраки цивилизации. Потом влага уйдет, оставив после себя пористую жижу, которая рано или поздно высохнет и будет по крупицам растаскана ветрами.
Они хотели повторить путь первой группы, не особенно на что-то надеясь, ведь это уже сделали поисковые отряды. Но карта уцелела. И это нельзя было никак объяснить.
— Я записку оставил, — сказал Артем. — В своей комнате, не на виду, но если будут искать, то найдут.
Никто ему не возразил, не выразил недовольства, потому что в глубине души ни один из них не верил, что к вечеру они вернуться в лагерь.
До распадка дошли в полном молчании, утренняя прохлада успела смениться мягким теплом. Тогда Игрок впервые обернулся. Но ничего не сказал.
Первые следы прошедшей группы они нашли через километр. На каменистой поляне, судя по всему, устраивали привал, оставив после себя несколько оберток от пайков и пустую пластиковую бутылку. Самарский не поленился все собрать.
За следующий час они прошли около трех километров. Впереди показалась каменистая насыпь, отмеченная на карте, как «нос инта», рядом темнел узкий провал полукруглого лаза. Тропа маршрута проходила в ста метрах от скального образования, большего похожего на бородавку на теле уходящего ввысь склона.
— В таких норах очень любят ютиться росомахи и рыси, — сказал Игрок. — Видите клочки шерсти на камнях?
— Значит, подходить не будем, — Артем развернул карту. — Тут тропа раздваивается, надо решить… Макс, ты куда?
Грошев с разбегу взобрался на каменистое образование. Из-под ботинок посыпались мелкие камушки. На одной из ноздреватых стен был нарисован знак. Он провел пальцами по линии, ощутив чуть липкую поверхность еще не просохшей серой краской. Тот же крест и та же елочка, но только с правой стороны.
— Снова эта хрень, — Игрок взобрался следом. — И не лень людям извращаться.
— Значит, не лень. Знак свежий, — он показал испачканные пальцы, отступил на шаг и склонил голову. — Мне эта штука что-то напоминает, но никак не могу вспомнить что.
— Найди клад.
— Что? — Грош обернулся, позади стоял Самарский.
— Вы что, в детстве в пиратов не играли?
— Э-э-э, — Игрок и Макс переглянулись.
— Даже не знаю жалеть вас или завидовать, — отличник подошел ближе. — Отец мне на каждый день рождения игру устраивал. Подарки еще предстояло найти по знакам, похожим на эти. Стрелка — это направление поиска, крест — сам клад. По идее, его можно заменить и на квадрат, и на круг, и на сердечко.
— Тогда почему нельзя оставить одну стрелку? — спросил Леха.
— Часто клад ищут две или даже три группы, у каждой свой знак, чтобы они не увлеклись и не нашли чужой.
— Не похоже это на место для детского развлечения, — оглянулся Макс.
— На меня не смотри, — открестился Игрок. — Я впервые слышу об этой эксплуатации детского труда.
— Стрелка указывает на северо-запад, — добавил Артем. — Группа Ильина ушла туда же, но тут две тропы.
— Предлагаешь сменить? — спросил Игрок. — Поискать полкило карамелек и сушек.
— Предлагаю. Ты против? Что-то не так со второй тропой? — уточнил отличник у Лехи, но смотрел он при этом на Макса.
Грош знал, о чем он думает, видел отражение собственных мыслей в глазах Самарского. Они уже нашли один клад, стоимость которого сложно переоценить. И труп пацана — тому лучшее доказательство.
— Нормальная тропа, — пожал плечами Игрок и для наглядности спустился и пару раз подпрыгнул.
Разговаривать, когда дорога все время поднимается в гору — удовольствие на любителя, поэтому они шли в тишине. Из этого второго перехода Макс запомнил только одно — Игроков обернулся. Два раза. Но снова промолчал.
Второй знак нашелся через два километра, дети обычно на такие расстояния не бегают, не похоже на игру. С каменного образования с вольготно раскинутыми по уступам колючими кустами и высокой травой у подножия на парней смотрел все тот же размашистый серый крест. Справа стена расходилась широкой трещиной, а в монотонность коричневого камня вплетались мерцающие темные прожилки — верный признак того, что где-то рядом находятся залежи кристаллов.
— И что дальше? — спросил Макс, разглядывая крест (без каких-либо дополнений).
— По идее, это обозначает, что клад мы нашли, — пояснил Самарский.
Все произошло совершенно беззвучно, как в немом кино. Только что они стояли и разговаривали, а через секунду Игрок упал на колени, зажимая плечо рукой, между пальцами проступила темная кровь. Второй выстрел, выбивший каменную крошку из скалы, вывел Гроша из ступора, и он повалился в траву, прикрывая голову руками. Инстинктивный, но абсолютно бессмысленный жест. Самарский растянулся рядом. Еще одна пуля прошла через рюкзак на его спине. Две чиркнули по кресту над головой Игрокова.
Леха поморщился, разжал пальцы, кровь пропитала ткань, и чуть приподнял голову, едва не схлопотав в нее очередную пулю.
— Это что за горные рейнджеры? — прошептал он, и испуга в его голосе было гораздо больше, чем злости.
— Пойди спроси, — предложил Макс.
Но их опередили.
— Эй, студенты, вылезайте!
Голос раздался с восточной стороны, там, где каменная стена пещеры сходила на нет, окруженная густыми зарослями лебеды. Они прошли мимо этого места несколько минут назад.
— Идеи? — шепотом спросил Артем.
Игрок указал глазами на трещину в скале.
— Давайте-давайте, — раздался второй голос. — Ничего мы вам не сделаем.
«Интересно, — подумал Грош, — они на самом деле думают, что мы поверим и выйдем».
Самарский кивнул и пополз первым. Расщелину частично скрывали кусты и трава, и отличник быстро скрылся в темноте. Грош кивнул Лехе, и тот нырнул следом, оставив на каменном полу смазанный отпечаток ладони, которой зажимал рану.
— Пацаны, мы долго ждать не будем. Гранату швырнем и пойдем на обед.
Грош заработал локтями, переваливаясь через каменный порог. Возможно, он излишне старался, но жгучее чувство направленного в спину оружия заставляло невольно ускорять движения. Наверняка он что-то задел, слишком сильно приподнял голову, или ему не повезло, и стрелок посмотрел на трещину именно в этот момент.
Он почувствовал, как пуля просвистела возле уха, ощутил ее тепло. Почти без паузы — второй выстрел, из каменной стены во все стороны полетела крошка, обжигая ему щеки и лоб. С кустов посыпались сбитые листья. И он не выдержал, вскочил, готовый в любой момент ощутить жгучую боль, и бросился во тьму.
Их увидели, и пещера из укрытия превратилась в западню, в которой их перестреляют как уток. Только если трещина не сквозная, а впереди не будет выхода.
«А он должен быть, — повторял про себя Макс, как можно быстрее пробираясь следом за парнями вглубь расщелины., — Где-то там, за границей видимости, должен быть выход. Темнота чуть развеется от заглядывающего в темное нутро трещины солнца. По-другому и быть не может, вот сейчас…»
Они не преодолели и трехсот метров.
Грош налетел на Игрока, внезапно вставшего посреди дороги и раскинувшего в стороны руки, словно один из пророков на картинке в книге, названия которой он не помнил.
Дыхание Самарского слышалось с другой стороны.
— Запах чувствуете? — спросил Леха.
Макс вдохнул сухой и какой-то терпкий воздух пещеры. Здесь не было ни одного призрака, мало того, здесь не было ни малейшего следа его недавнего присутствия.
Но едва он открыл рот, чтобы сказать об этом парням, произошли сразу две вещи. Во тьме напротив зажглись два желтых глаза. И кто-то приставил к его спине пистолет.
С секундным опозданием Макс все понял. Он так привык к потусторонней вони, что отвык искать подвох в обычных ароматах. Вокруг терпко пахло мокрой шерстью.
Парень подался назад, но незнакомый голос, не скрывая насмешки, произнес:
— Дернешься — пристрелю.
Во тьме послышалось тихое рычание. Острое чувство опасности, от которого волосы встают дыбом, хлынуло со всех сторон.
— В стороны, — заорал Игроков.
Макс дернулся. Неизвестный нажал на курок. Но чуть опоздал, и это спасло падающему парню жизнь. Зверь прыгнул. В серой темноте Грош успел разглядеть лишь гибкое стремительное движение звериного тела.
Макс рухнул на каменный пол. Тот, что стоял за спиной, успел нажать на курок еще раз, посылая пулю в темноту, прежде чем хищник приземлился всеми четырьмя лапами ему на грудь.
Кто хоть раз слышал, с каким звуком рвется плоть, расходится кожа, лопаются сухожилия, тот никогда его не забудет. Он не услышит ни рычания, ни мягкого, словно камешек в воду уронили, звука выстрела. Возможно, вздрогнет от стона, который будет подобен крику. Последний звук умирающего, последний судорожный и очень громкий вздох.
Макс вскочил на ноги, обернулся и не увидел ничего, кроме очертания тела.
— Это логово, выхода нет, — скомандовал Игрок: — Назад!
Они бросились обратно. Зрение сконцентрировалось на клочке света впереди. И потому удар прикладом в грудь стал для Макса полной неожиданностью. Голоса было два. Уже падая, вспомнил он. Кто-то последовал за ними, кто-то остался у входа. Рядом захрипел Леха.
— Набегались? — уточнили у них.
Когда цветные пятна перестали скакать перед глазами, Грош увидел двоих с винтовками, Игрока, сплевывающего на землю зуб, и пытающегося сделать вздох Артема.
— Что с Вартом? — спросил тот, что стоял ближе к отличнику, его соломенные короткие волосы стояли дыбом.
— Подрала его кошка, наглухо, — раздался новый голос. Из темноты пещеры показался полностью лысый мужик, лет на десять старше остальных.
Парень поднял голову — в пяти метрах от входа лежала на боку пепельно-бежевая кошка. Рысь с развороченным выстрелами брюхом. Округлые бока судорожно вздымались. Животное было еще живо.
Им связали руки за спиной, отобрали рюкзаки и обыскали. Макс лишился складного ножа и таблички, которую он до сих пор таскал в кармане. Нож почему-то было жальче.
Но времени для сожалений им не оставили, подняли на ноги и тычками отвели куда-то в лес. Леха снова получил в зубы, стоило ему открыть рот и позвать Макса. А Самарский схлопотал пинок, когда, по мнению конвоиров, недостаточно быстро переставлял ноги.
Далеко не потащились. По ощущениям Грошева, не дальше полукилометра. А там…
Там их без лишних слов поставили на колени и приставили к затылками оружие, заставляя склонить головы. Все было так просто, так быстро, словно никто не видел ничего особенно в происходящем, словно они делали это каждый день, а каждое действие превратилось в рутину.
Дуло показалось Максу очень твердым. Других ощущений не было, кроме одного — всепоглощающего страха. Он поднялся откуда-то из глубины и затопил все.
Игрок странно всхрапнул и тут же под нажимом оружия замолк. Артем лихорадочно смотрел то на него, то на Гроша, не в силах остановиться на ком-нибудь одном. Макс едва сдерживал крик. Слушал шутки стоящих над ними мужчин и думал лишь о том, чтобы не заорать от страха. Каждую секунду, нет, даже каждую долю секунды, ожидая услышать выстрел. Или не услышать, если все кончится быстро.
Именно в этот момент жизнь показалась Максу не столь поганой, как он привык считать. Даже совсем наоборот, он хотел продлить ее пусть на один удар сердца, на один вдох. Он всегда видел лишь одну опасность, одного врага — блуждающих. Не будь мертвых, жизнь была бы куда веселее. Но здесь, на поляне в лесу, ее готовились отнять совсем не призраки, ее собирались оборвать люди, которых его учили защищать.
Винтовка чуть сильнее уперлась в затылок. Зажмуриться, стиснуть зубы, удержать рвущийся крик — на большее Макса не хватит. Иногда время милосердно, иногда — безжалостно. С каждой секундой, с каждым отдающимся в голове ударом сердца все сильнее и сильнее хотелось открыть рот, попросить или даже умолять оставить им жизнь. Но он лишь крепче зажмурился.
— Так-так, — раздался знакомый голос.
От неожиданности Грош открыл глаза и качнулся, за что тут же получил удар в спину. Парень снова склонил голову к земле, к траве, к подорожникам и одуванчикам. Сердце билось в горле, в висках — везде.
— Они терлись возле знака, — отчитался блондин. — Вот, что мы нашли у этого.
Макс снова почувствовал удар в плечо и едва не повалился вперед. Блондин явно продемонстрировал найденную у него пластину.
— Длинного ко мне. Остальные не нужны, — распорядился голос за спиной и спустя один удар сердца добавил. — Если не вернемся через десять минут, уберите.
Макса рывком поставили на ноги. Он еще успел поймать полный паники взгляд Игрокова, прежде чем его потащили в сторону.
Тилиф прищурил голубые глаза и кивнул одному из мужчин. Максу тут же освободили руки. Стоило отойти от той спрятанной в перелеске поляны, как они перенеслись в другую реальность. Стояли палатки, горели костры, в котелках готовилась еда. С другого конца лагеря раздался задорный девчачий смех, от которого Грош непроизвольно вздрогнул.
— Я должен был догадаться, что ты сунешь нос с мои дела, малой, — лениво проговорил Шрам. — Но все же надеялся, что ты умнее, — мужчина покачал головой.
Макс сделал вдох и едва заметно поморщился от удушающего запаха гниения. Хвосты Тилифа были здесь, рядом с ним.
— Ты не мой отец, так что лирику можно опустить и перейти сразу к вариантам.
Макс смотрел, как двое мужчин деловито спорили о чем-то у костра, как еще один двигал в сторону зеленый ящик, а худенькая девушка в сером спортивном костюме передала ему бутылку воды. Даже не верилось, что все это происходило в двух шагах от места, где им приставили пистолеты к затылкам.
— Ты всегда мне нравился: не ханжа, не идеалист, не дурак, — рассмеялся Раимов, — но чувства не стоят ни онна, — улыбка, еще больше кривившая его лицо, исчезла. — Буду честен, раз уж ты умудрился влезть в это дело, — он подкинул на ладони табличку, — вылезти обратно не получится. Выбор прост: либо со мной, либо против меня.
— С тобой, — быстро ответил Грош, он бы сейчас и Нефедычу пообещал отличником стать.
— Я рад, — мужчина вытащил из-за пояса пистолет и протянул парню, — но придется доказать делом.
Оружие показалось парню неожиданно холодным и тяжелым. Девушка у костра скользнула по нему взглядом и отвернулась, предпочтя ничего не заметить.
Очень хотелось поднять ствол и упереть его в голову Шраму, как совсем недавно ему самому. Но вместо этого Макс вытащил и показал Тилифу пустую обойму.
— Старый трюк. Оружие мне положено только через год, но это не значит, что я не умею с ним обращаться.
— Тогда в открытую, — мужчина демонстративно вставил два патрона, вернул обойму в пистолет и повторно протянул парню. — Те двое — свидетели. И не уйдут в любом случае. Две пули — два трупа. Или три, если считать тебя. Решай, малой. Два выстрела — и ты свободен, как ветер, — Тилиф повернулся к нему изуродованной стороной лица. — Возвращайся в Академию, устрой панику по поводу пропажи парней, вызови спасателей… Их не найдут, даю слово. Учись спокойно, я тебе даже стипендию положу, имени Раимова, — Шрам изогнул бровь, и его глаз с опущенным уголком показался парню гротеском резиновой маски, — или ее сразу твоей матери переводить, ты же ей все деньги отсылаешь? Ну, — рука с оружием требовательно качнулась. — Все у тебя будет. Мы найдем тех, кто убил твоего отца, и от души станцуем на их трупах.
Грош взял оружие и поднял на Тилифа глаза.
— Ну, давай, — подначил его мужчина. — Сделай то, что хочется. Пристрели меня. Ни тебя, ни тех двоих это не спасет — парни знают, что делать при любом исходе, но хоть душу отведешь. Пора делать выбор, малой. Настоящий выбор.
Макс перехватил в повлажневшей ладони пистолет и, ни слова не говоря, пошел обратно к поляне, до последнего ощущая испытывающий взгляд оставшегося на месте Шрама.
Всего два десятка шагов — и он снова смотрит на Игрока, а тот не сводит взгляда с оружия в его руке. В голове шумело, и парень не сразу понял, что говорит белобрысый, и почему, хлопая по плечу, уступает место за спиной отличника.
Такое наверняка проделывали не в первый раз. По идее, где-то должна быть камера, запись с которой навсегда привяжет его к Раимову. Он вспомнил, как несколько минут назад отвернулась девушка. Здесь много дрессированных зверей, и ему предстоит стать одним из них.
— Не тяни, — посоветовал лысый, что держал на прицеле Леху. — Только хуже будет. Отстрелялся и свободен, — и они с белобрысым заржали.
Грош поднял оружие и приставил к голове Самарского.
— Макс, — простонал Игроков, схлопотал пинок и замолчал.
Грошев замер, вспоминая, как на стрельбище старательно целился мимо мишени, как качал головой инструктор, как снова и снова возился с ним, не понимая, что именно этот студент не стоит усилий.
Вдох. Выдох. В чем дело? Он же гаденыш, вредитель. Пора, наконец, соответствовать, стать тем, кого в нем видят. Самарский не замечал Гроша, пока не начались все эти странности. Правда, о Лехе такого не скажешь.
Макс задержал дыхание, как молитву повторяя про себя: «По мишеням, по мишеням», резко вскинул руку, послал первую пулю в голову лысому. Она вошла над правой бровью и вышла вместе с половиной затылка. Инструктор был бы доволен — почти десятка.
И сразу разворот, парень схватился за дуло винтовки, не давая белобрысому прицелиться, и дернул вверх — пуля ушла в небо. Самарский повалился на бок. Макс выстрелил снова, практически в упор. Попал в шею. Кровь брызнула веером на него, на траву, на винтовку, на белые головки одуванчиков. Как сказал Шрам: «Две пули — два трупа».
— Бежим, — заорал Игрок, вскакивая на ноги.
Артем протащил руки через ноги вперед. Макс отбросил пистолет. Отличник схватился за измазанную в крови винтовку и выдернул ее из рук белобрысого. Того такие мелочи уже не волновали. Пять-десять секунд на все.
Они бросились в лес. Леха бежал первым со связанными за спиной руками, неловко вскидывая ноги и едва уклоняясь от хлещущей листвы и перепрыгивая поваленные стволы. За ним — отличник с винтовкой, которая цеплялась за каждый куст, за каждую ветку. И Макс, внутри которого все звенело. И кричать почему-то хотелось еще сильнее, чем под дулом пистолета.
Парень слышал, как позади перекликаются преследователи, как трещат сучья. Они оторвались на несколько сотен метров, не больше. Грош думал о том, что они не могут бежать вечно. Но пока они бегут, они живы, пусть дыхание и рвало грудь, а стволы деревьев сливались в одну сплошную пелену.
Вечность кончилась быстро, минут через десять, когда Игрок споткнулся и полетел головой вниз. Отличник по инерции пробежал еще пару метров, остановился и быстро присел за куст, пытаясь совладать с винтовкой связанными руками. Макс прислонился спиной к стволу в метре от них, сдерживая шумное дыхание, которое, казалось, слышал каждый в этом лесу. Леха не шевелился.
Хрустнула ветка. Макс вглядывался в зеленые заросли и гадал, каково это будет, когда пули войдут в тело. Больно? Хреново? Или так быстро, что он не успеет ничего понять? Сломалась еще одна ветка, на этот раз правее. Он показал отличнику два пальца. Преследователей, как минимум, пара.
Самарский вытянулся на земле, пристроив винтовку на сучковатую корягу, палец лег на спусковой крючок. Время замерло.
Они вышли из-за стволов очень тихо, мужчины в пятнистом камуфляже, с пистолетами в руках и уверенностью на лицах, словно гонять по подлеску пацанов для них — привычное дело.
Клацнул затвор, отличник, не мешкая, спустил курок. Первый тут же повалился на землю, зажимая рукой бедро и ругаясь. Второй развернулся, поднимая пистолет. Макс в один прыжок сбил его с ног, не давая взять на прицел Самарского. Мужчина кувырнулся, по закону подлости не напоровшись ни на один из сучков, и сразу же стал на ноги. Спокойные глаза, точность в движениях — так отличали его от тех, что караулили их на поляне. Грош понял: времени на второй бросок у него не будет, а Самарский не успеет выстрелить, не хватит времени своими связанными руками переместить винтовку и прицелиться.
О, где же вы, герои боевиков, легко справляющиеся с толпами вооруженных врагов Империи голыми руками?
Мужчина, лицо которого оставалось все таким же равнодушным, поднял оружие и наверняка что-то почувствовал, потому что вместо выстрела начал разворачиваться. И, схлопотав удар по затылку, упал к ногам молодого и совершенно незнакомого парня. Невысокий, в сером спортивном костюме, с корявой палкой в руках и внимательными карими глазами. Секунду они с Грошем смотрели друг на друга, пока незнакомец не бросил корягу и кинулся в сторону, скрываясь с глаз в густой растительности.
— Макс, — позвал Артем. Парень обернулся, только сейчас поняв, что раненый матерится вслух, щедро перемешивая ругательства с угрозами.
— Да мы вас… щенки, …что б вы… твари!
— Посмотри, что с Лехой, — отличник встал, удерживая на прицеле раненого и не давая прикоснуться к валяющемуся рядом пистолету.
Грош подошел как раз в тот момент, когда Игрок, промычав что-то нечленораздельное, сел. Из-под волос по виску текла кровь.
— Ты как?
— Нормально, — прохрипел он, пока Грошев помогал ему подняться. — Наверное, — Игрок качнулся, но удержал равновесие, — надо торопиться, могли послать кого-нибудь еще.
— Я сам вас из-под земли достану!
— Макс, помоги, — попросил Самарский.
Макс принял у того винтовку, взял раненого на прицел и почувствовал отвращение, граничащее с тошнотой. Находиться по эту сторону оружия ничем не лучше, чем по ту. Но иногда ничего другого просто не остается. Глядя ему в глаза, мужик тут же замолк, позволив Самарскому забрать у себя нож, пистолет и две запасных обоймы.
— Уходим, — скомандовал Артем, в три приема разрезая веревки на руках Игрока и передавая ему нож.
— Вы покойники, — все-таки не удержался раненый.
Игроков разрезал путы Самарского, приблизился к мужчине, задумчиво посмотрел на него и убрал нож в карман.
— Скажи «спасибо», что ты — нет.
И снова были бег, мельтешение стволов и жгучее желание оказаться как можно дальше от скалы с крестом, от поляны — от всего. Трудно сказать, сколько они пробежали и когда бы остановились, если бы бежавший первым Самарский неожиданно не вывалился на открытое пространство и не ухнул по грудь в черно-коричневую жижу.
— Сель, — выдохнул Игрок, цепляясь за ближайшее дерево. — Спокойно, — он склонился вперед, и было непонятно, кому он это говорит: себе или Самарскому, который вроде и так не дергался, лишь приподнял над головой винтовку. — Это не болото, ниже уже не провалишься, если не упадешь. Сейчас вытащим, нужна лишь палка.
Макс смотрел на танцующие золотисто-алые язычки костра. Спички в кармане Игрокова не очень интересовали вояк Раимова, и парни смогли развести огонь.
Голова Лехи выглядела более или менее нормально, хотя бы потому, что была на месте. Рана на руке чуть опухла, но пуля прошла навылет, и они перевязали ее платком. Ничего, кроме воды из ручья да пары десятков диких яблок, которые они стрясли, наткнувшись на яблоню, у них не было. Ни карты, ни рюкзаков, ни фляг. Только нож, пистолет и винтовка.
— Жаль, что мы второго обобрать не успели, — посетовал Игрок, втыкая лезвие в землю и передавая Максу половину яблока.
— Думаешь, он сухпайки или шоколадки в карманах таскает, чтобы голодных студентов подманивать? — Самарский, сидящий в одних трусах напротив, покачал головой. Форма, растянутая на рогатинах, висела рядом. — Предлагаю радоваться малому. Если б не тот парень, — он покачал головой и посмотрел на Гроша, — я даже его не разглядел, а ты?
Макс промолчал, не зная, что отвечать. Парня он разглядел. Да что толку?
— Кто-то шел за нами от самого лагеря, — неожиданно вставил Игроков, а когда Макс, пожав плечами, отвернулся от яблока, откусил его сам.
— Почему раньше не сказал? — удивился Артем.
— А смысл? Что мы бы с ним сделали? Подкараулили и свернули башку? Идет и идет. Я даже не уверен, что прав. Просто взгляд спиной чувствовал. А потом подумал, это кто-то из наших увязался, Дан или Молчун.
— Н-да, — отличник подкинул в костер веток. — Макс, ты чего молчишь? Давай, рассказывай.
— Что рассказывать?
— Кто был тот тип с головорезами?
Грош продолжал смотреть на огонь.
— И не ври, что не знаешь. Он назвал тебя «длинный», а мы, между прочим, на коленях стояли, почти носами в землю. Да и оружие тебе, а не мне или Лехе выдали…
— Блин, Темыч, чего ты до него докопался, — Игрок швырнул огрызок в кусты. — Не видишь, ему хреново. Помнишь, как Владос на задержании того типа с Нечаевки пристрелил? Его потом по кабинетам психологов таскали. А Макс — ничего так, держится… Ты куда? — спросил он, когда Грош поднялся.
— Блевать, — лаконично ответил парень.
