Глава 32

В Малеевку я приехал вечером. Я оказался в небольшом пыльном поселке, состоящим из нескольких улиц, застроенных преимущественно деревянными домами. И только в самом центре расположились несколько каменных строений. В том числе и гостиница, хотя для нее больше походило определение: «постоялый двор». Однако к моему изумлению, когда я сунулся туда, то оказалось, что свободных мест нет. Это пояснила мне служительница этого заведения, судя по ее виду она тоже не понимала, что же такого удивительного тут происходит, если в этом клоповнике оказались занятыми все койки.

Несколько обескураженный, я пошел по поселку в надежде найти где-нибудь себе ночлег. Я шел по пыльной улице и смотрел по сторонам. От всего, что я тут видел, несло нищетой, как квашенной капустой; этот запах ощущался буквально по всюду. Однако очень скоро мое внимание привлекло одно странное обстоятельство, я стал замечать припаркованные иномарки. Судя по номерам, почти все они были зарегистрированы в Москве. Что же это за странное паломничество?

Я насторожился. Этот парад иномарок не мог быть случайным, по-видимому, встречать прибывающий утром эшелон прибыло достаточно многочисленная публика. Неужели там так много товара? Сумеют ли Коротеев и его люди перехватить этот страшный груз? При такой расстановки сил может возникнуть настоящая бойня. Надо бы предупредить его.

Я отыскал укромный уголок и достал телефон. Стал набирать номер, но не успел до конца это сделать, как кто-то сверху бросился на меня. Если бы не натренированная реакция я был бы тут же повержен. Но я успел прыгнуть на другое место и нападавший задел меня только по касательной, выбив из рук аппарат.

Я не стал ждать, когда мужчина займет боевую стойку, а что со всей силы ударил носком ботинка ему в подбородок. Тот опрокинулся прямо в устилающий землю густой слой пыли.

Но в этот момент я убедился, что праздновать победу еще рано. Откуда-то вынырнули два бугая и стали надвигаться на меня. Освещенные полной луной их лица выглядели очень свирепо. Вдобавок в руке одного сверкнул нож.

Ситуация становилась угрожающей. У меня не было уверенности, что удастся с ними справиться. Я решил, что пора приступать к дипломатическим переговорам.

– Ребята, вы чего? Давайте выясним, может быть, нам вовсе не обязательно драться. Вам нужны деньги. Нет проблем. Всегда готов поделиться с ближним даже последним. – Я сделал вид, что лезу в карман за бумажником.

Однако парни к дипломатии были нерасположены, наоборот, они стали окружать меня по всем правилам военной науки. Одни шел прямо на меня, другой – попытался пробраться мне за спину.

Я решил, что нет смысла ждать, когда моя позиция окажется крайне невыгодной и совершил ложный выпад в сторону идущего на меня с ножичком парня. Тот попался на мой крючок и сделал широкую отмашку своим лезвием. На эту ошибку я и надеялся.

Перехватив его руку с ножом, я с силой дернул ее вниз. Нож упал, а парень завыл. Я знал, что для этого есть все основания; боль была сильная. Не исключено, что я сломал ему кость. Но он сам виноват, не надо размахивать холодным оружием перед моим носом. Оно существует совсем не для этого.

Я отпустил парня, который буквально рухнул на землю и повернулся ко второму противнику. После того, что я сотворил с его напарником, он явно сомневался, стоит ли на меня нападать. Он стоял в нерешительности, не зная, как поступить. Такие ошибки я не привык прощать, в подобных поединках опытные бойцы так себя не ведут, тут надо не думать, а действовать с точностью автомата.

Я двинул кулаком в направление его лица, тот отпрянул и в этот миг немного потерял равновесие. И тогда упав на одну ногу, другой я подсек его. Парень повалился словно сноп. Я прыгнул на него и заломил руку назад. Тот заскрежетал зубами.

Вот теперь действительно можно было праздновать победу и откупоривать шампанское, если бы оно у меня было бы. И в этот момент я получил сильный удар по голове.

Очнулся я, наверное, через пару минут. Двое мужчин куда-то меня волокли. Рядом шли еще двое.

Спина и шея волочились по земле, в них то и дело впивались, словно осы, острые камешки, Так что было по-настоящему больно уже мне. Но у меня было чувство, что если я начнут протестовать, вырываться, будет еще больней.

На мое счастье все это продолжалось не долго, меня втащили в какой-то двор и там отпустили. Я лежал на земле, боясь встать. Кто знает, что задумали эти люди?

– Вставай, – сказал один из них, – и иди в дом.

Мне не оставалось ничего другого, как выполнить приказ.

Я оказался в довольно просторной комнате, в которой расположились несколько человек. Они сидели за столом и ели. Конечно, до разнообразия и обилия угощения в доме Фрадкова здесь было далековато, однако выбор закусок тоже производил хорошее впечатление. Все это явно привезли из Москвы, в местном магазине вряд ли можно купить такое.

Один из сидящих за столом обернулся, и я узнал Костомарова. Тот внимательно смотрел на меня…

– Вот, обнаружили. Хотел куда-то позвонить. А это его мобила, – доложил один из моих конвоиров.

– Он протянул начальнику службы безопасности мою трубку. Тот нажал на повтор. Я замер. Но телефон ни с кем не соединился, слава богу, я все же не успел набрать целиком номер. Это же понял и Костомаров.

– Идиоты, не дали ему набрать номер, – вдруг заорал он. – Сейчас бы знали, кому этот господин звонил. – Он с остервенением бросил мой телефон, который ударившись о стену, не выдержал такого грубого с собой обращения, и разбился.

Мне вдруг стало жалко своего аппарата, мы были вместе с ним не меньше пару лет и побывали в самых разных переделках. И он делом доказывал мне свою преданность. А вот сегодня его славная жизнь завершилась.

Почему-то это обстоятельство привело меня в ярость. Не контролируя больше себя, я бросился на Костомарова. Не знаю, чем бы завершилось дело, если бы его опричники тут же не сбили меня с ног. Я не сопротивлялся, даже обрадовался этому, иначе все могло бы завершится куда хуже.

Костомаров молча наблюдал за этой сценой.

– Дозволено ли будет мне узнать, чего вы тут делаете, Леонид Валерьевич? – вдруг отменно вежливо, как на светском рауте, спросил Костомаров, когда я немного успокоился. – Меня никто не предупреждал о том, что меня тут поджидает такое большое счастье, как встреча с вами.

– Это вопрос не ко мне. По крайней мере я не обязан вас информировать о своих передвижениях.

– Как знать, милейший Леонид Валерьевич. – задумчиво произнес Костомаров. – А можно узнать, кому же вы все-таки звонили в столь поздний час?

– Я мог бы мог и не отвечать, но так и быть, только из уважения к вам отвечу. Звонил своей любовнице, хотел сообщить ей, что благополучно доехал, а так же спросить, как она поживает.

– Это вы говорите об Ольге Несмеяновой?

– А вот это уже не ваше дело.

– Вы так полагаете. Все, что происходит в концерне и вокруг него – мое дело.

– Я не обязан отчитываться перед вами о своих любовных похождениях.

– Какой же вы все-таки несговорчивый. Знаете, однажды эта ваша черта вас погубит. – Костомаров вдруг стал, потянулся, разминая застывшие мускулы. Потом подошел почти вплотную ко мне. Он смотрел на меня и улыбался. Затем внезапно сильно ударил меня в солнечное сплетение.

– Удар был произведен мастерски, чувствовалась рука, вернее кулак профессионала. Я согнулся пополам и стал ловить ртом воздух. Боль была такая сильная, что какое-то время я почти ничего не соображал.

Наконец я слегка оклемался и выпрямился. Костомаров стоял на том же месте, на его лице была все та же улыбка.

– Когда я вас вижу, мне всегда очень хочется вас ударить. Вы не знаете, почему?

– Не знаю, – хмуро сказал я. – У меня нет ни малейшего желания читать в вашей душе. Там уж слишком все черно, а потому ничего не видно. А это вредно для глаз.

– Вы хотите сказать, что вы совсем не любопытный?

– К вашей душе – да. Не желаю портить себе настроение, читая то, что там написано.

– Экий какой вы нелюбезный. Но я вас прощаю. Только вы мне так и не сказали, зачем пожаловали сюда?

– По поручению Михаила Марковича. Он хочет из прибытия состава сделать пиар-акцию.

– Очень странная может получится пиар-акция, – усмехнулся Костомаров. – Я обязательно проверю вашу информацию. И если она окажется ложной, уж не обессудьте.

– Проверяйте, сколько хотите. А сейчас я бы хотел откланяться.

– Не смею задерживать столь важную персону.

Не совсем доверяя Костомарову, я направился к двери. Но никто мне не препятствовал покинуть комнату. Возле выхода из нее я остановился.

– Вам придется возместить мне стоимость телефона.

Костомаров громко расхохотался.

– А вы шутник. Я ведь могу и передумать. Сегодня этот поселок со всеми его жителями и приезжими в полном моем распоряжении.

Угроза была столь недвусмысленная, что я решил больше не искушать судьбу и поспешно вышел.

Примерно через полчаса я нашел себе пристанище на ночь. Какая-то бабуся впустила меня в дом. И хотя он больше напоминал развалюху, она заломила такую за ночлег цену, словно это был хороший отель где-нибудь на морском побережье. Судя по всему, в самое последнее время цены тут за постой подскочили неимоверно.

Я сильно опасался, что Костомаров не позволит мне провести ночь спокойно и захочет продолжить выяснение, с какой целью я тут оказался. Но когда я проснулся, то за окном уже было совсем светло, а солнечные лучи, словно насекомые, скользили по моей груди.

Я поспешил на станцию. И едва попал туда, как понял, что состав уже пришел и началась разгрузка. Из вагонов доставали какие-то ящики, грузили их на электрокары и увозили на склад.

Но меня интересовал, где находился главный груз, тот самый, ради которого и была затеяна вся эта многоходовка. Пока я не совсем ясно представлял, каким образом его обнаружить. Не могу же я обыскивать все вагоны.

Я огляделся вокруг. Но ни Костомарова, ни его людей не увидел. А если они уже выгрузили его и сейчас едут с ним? Если я прав, то я пропустил этот важный момент, потому что элементарно проспал. А это уже не просто рядовая оплошность, а полная профнепригодность. И тогда мне пора искать другую профессию.

Я бросился назад в поселок. Между ними и станцией было примерно около километра. Я пожалел, что оставил машину на прежнем месте.

Когда я оказался в поселке, то, как я и ожидал, иномарок уже нигде не было. Я помчался к своей машине, попытался ее завести, но ничего не получалось. Я был уверен на все сто процентов, что это дело рук ребят Костомарова, это они сломали мой автомобиль.

Мимо проезжал на таком же старом, как у меня «Жигуленке» местный житель. Я бросился почти под колеса.

Тот резко затормозил, выскочил из автомобиля и покрыл меня с ног до головы матом.

– Слушай, друг, – миролюбиво сказал я, – мне до зарезу надо уехать отсюда. Я заплачу хорошие деньги. Ты знаешь, в каком направлении помчался кортеж из иномарок?

Услышав про деньги, тот сразу же остыл.

– Да я их встретил, вот по той дороге и поехали, – показал он рукой направление движения. Да больше и ехать некуда.

Я достал бумажник и протянул ему несколько весьма крупных купюр.

– Это задаток.

Сумма произвела должное впечатление, и он не стал ни о чем спрашивать. Просто открыл дверцу машины.

Автомобиль был старый, но судя по тому, как резво он набрал скорость, в хорошем состоянии. И все же было крайне маловероятно, что нам удастся догнать людей Костомарова прежде чем…

Дальше я даже боялся продолжать мысль. Теперь я понимал, насколько опрометчиво мы все поступили, не продумав до конца все возможные обстоятельства этой операции.

Мы проехали уже километров пятнадцать, но пока так их не догнали. Но я знал, что оставалось совсем немного до того места, где все должно и случиться.

Мы проехали еще несколько километров. На этом участке шоссе поднималось в гору, которая закрывало видимость. Внезапно раздался какой-то треск. Хозяин машины удивленно посмотрел на меня.

– Что это? – спросил он.

Я прекрасно понимал, что это за треск, в свое время я достаточно наслушался этой музыке. И мог без проблем на слух различить пистолетные, ружейные и автоматные очереди. Пока палили из пистолетов.

Не знаю, – чтобы его не пугать, сказал я. – Сейчас увидим. Жмите на газ.

Машина легко преодолела подъем. Когда мы достигли верхней его точки, нам стало хорошо видно, что происходит внизу.

Буквально в метрах пятистах от нас все машины, в которых находились люди Костомарова, сгрудились в одном месте. По ним велся огонь из росших по обеим сторонам дороги кустов. Те отстреливались.

Мой водитель затормозил.

– Я дальше не поеду, возвращаюсь назад, – решительно произнес он. – И не надо мне ваших денег. Жизнь дороже.

Мне не хотелось лишаться машины. Без нее в этих обстоятельствах я становился абсолютно беспомощным.

– Мы здесь в безопасности, – стал уговаривать его я. – Просто понаблюдаем. Я удваиваю сумму.

– Что тут происходит? – нерешительно спросил он.

– Ничего особенного, кто-то на кого-то напал. Обычные бандитские разборки. К нам они не относятся.

Мужчина покосился на меня. Он явно подозревал, что и я каким-то боком принадлежу к одной из банд.

Между тем стрельба не утихала. Я заметил, как минимум, одного раненного. Он лежал возле машины, держась за ногу, и жестом и пронзительными криками призывал к себе на помощь. Но никто то ли не обращал на него внимания, то ли все боялись к нему приблизиться, так как этот участок сильно обстреливался.

Я заметил, что нападавшие усилили огонь. Я стал искать глазами Костомарова и вскоре обнаружил его. Он лежал на дороге и отстреливался. В отличии от остальных своих людей, которые палили в основном беспорядочно, он каждый выстрел старался посылать прицельно.

Я подумал, что, если бой будет продолжаться в прежнем ключе, то он способен затянуться довольно надолго. Тем более, вряд ли кто-нибудь вмешается в события. Место для засады мы с Коротеевым выбрали не случайно, это был пустынный отрезок дороги с крайне слабым движением. До ближайшего населенного пункта было никак не меньше тридцати километров. Так что стрелять в свое удовольствие можно было еще немало времени.

Однако за какие-то несколько секунд положение кардинально изменилось. Вдали показалась колонна джипов. Она быстро приближались к месту столкновения.

Внезапно из джипов был открыт ураганный огонь из автоматов. Сидящие в них люди стреляли и в тех и в других. Я видел, как двое из команды Костомарова были прошиты очередями.

Быстро подавив сопротивление сотрудников охраны концерна, новые участники этой кровавой сцены перенесли всю силу своего огня на придорожные кусты. Я увидел, как оттуда в сторону находящегося в метрах двести леса побежали человек десять. Но добраться до спасительного убежища удалось не всем, трое остались лежать на земле.

Я взглянул на хозяина машины и увидел, как от ужаса у него почти вылезли орбиты из глаз. Внезапно несколько то ли случайных, то ли посланных в нас специально очередей раскрошили асфальт всего метрах в десяти от капота нашего автомобиля. Мужчина посмотрел на меня и трясущими руками стал заводить мотор. Развернувшись, он помчался в сторону поселка. Я не стал ему препятствовать, хотя мне очень хотелось узнать, что это за люди, которые вмешались в это дело и чем оно кончится. Но я понимал, что оставаться дальше тут крайне опасно. Это явно не тот случай, когда стоило идти на поводу у своего любопытства.

Однако мы опоздали с нашим маневром, его заметили, И тотчас же вдогонку за нами понеслись двое джипов. Каким бы не был мощный мотор под капотом «Жигулей», соревноваться с этими скоростными машинами было бесполезно. Они быстро поравнялись с нами и дали несколько предупредительных выстрелов. Владелец автомобиля резко нажал на тормоза.

Джипы тоже остановились по обе стороны от «Жигулей», Из них вышло по двое крепких парней, вооруженных короткоствольными автоматами. Я с удивлением смотрел на их лица, вернее на то, что они были скрыты за масками.

Они наставили на нас автоматы и жестами приказали выйти из машины с поднятыми руками.

Мы вышли из машины и нас тут же затолкали в джипы. Каждого в свой. И сразу они же помчались к месту основного боя.

Впрочем, бой уже практически завершился. Отряд Костомарова в полном составе, включая его командира, лежал на асфальте с руками на затылке. И только один лежал на спине, Возле его головы растеклась большая лужа крови. Я невольно отвел глаза от мертвого лица.

Я внимательно наблюдал за происходящем. Из одной из машин, принадлежащей команде Костомарова, извлекли пару мешков и погрузили в джип. И как только это произошло, все тут же сорвались с места и помчались в том направление, откуда и появились, оставив Костомарова и его людей лежать на земле.

Я сидел между двумя вооруженными автоматами парнями и даже не пытался что-то предпринять. Оценив мощь и вооружение противников, я пришел к выводу, что шансов вырваться отсюда у меня почти нет. Зато шансы оказаться подстреленным, более чем высоки.

Мы ехали не меньше часа в сторону Москвы. С каждым новым километром движение становилось все интенсивней. Впереди показался пост ГАИ. Джип сбросил скорость. Невольно у меня мелькнула мысль каким-нибудь образом привлечь внимание милиционеров к машине. Но судя по всему точно такая же мысль появилась и у моих конвоиров, потому что они переглянулись, и один из них приставил дуло автомата к моему животу. Это сразу же избавило меня от подобных намерений.

Мы проехали еще с десяток километров. Внезапно один из парней навалился на меня всей своей огромной массой, другой же схватил меня за шею. Я подумал, что они хотят меня задушить, и попробовал трепыхнуться. Но не тут-то было, удар кулака в живот лишил меня всех сил к сопротивлению.

Впрочем, я больше и не пытался это сделать, так как через несколько мгновений понял, что их намерение вполне безобидные, они всего лишь хотят завязать на моих глазах повязку.

По тому, как запрыгала, словно попав н полосу препятствий, машина, я понял, что мы свернули с главной магистрали и теперь едем может быть даже по проселочной дороге. Это обстоятельство вызвало у меня прилив дополнительной тревоги; не захотят ли они пристрелить нас и закопать где-нибудь в лесу. И никто и никогда не узнает, что со мной произошло.

Полоса препятствий, как внезапно началась, так же внезапно и закончилась. И почти сразу же мы остановились. Меня больно толкнули в плечо, затем выволокли из джипа. Затем толчками в спину заставили идти вперед.

Так как повязку с глаз никто не удосужился снять, я мог ориентироваться лишь на запахи. Пахло же явно не городом, воздух был слишком свежим и приятным. Так что скорей всего мы находились где-то по близости от леса.

Я споткнулся о ступеньку и довольно больно ударился лицом. У меня возникло ощущение, что я рассек бровь и оттуда льется кровь. Я попытался сорвать повязку, но тут же сильно получил по почкам. Так как идти я дальше не мог, то меня поволокли, затем бросили куда-то на пол. По характерному скрипу я определил, что закрылась дверь.

Я сорвал повязку. Я находился в абсолютно пустой комнате с голыми деревянными стенами и с окном с железной решеткой. Я верно определил, что нахожусь в лесу, он высился всего в нескольких десятков метров.

Я провел рукой по виску, и она оказалась вся в крови. Я понял, что рана весьма глубокая. Достав платок, я приложил его к ней.

Я сидел, прислонившись к стене, и ждал продолжения действия. Я почти ни о чем не думал, то ли из-за того, что устал, то ли из-за того, что сильно саднила бровь. Почему-то я был уверен, что долго мое одиночное заключение не продлится. Какой смысл меня здесь держать, меня надо либо отпускать, либо убивать.

Мои предположения оправдались весьма скоро, дверь отворилась, и на пороге появилось несколько парней все с теми же короткоствольными автоматами.

– Идем, – сказал один из них.

Меня ввели в довольно просторную комнату. За столом, заполненным закусками и бутылками сидели несколько мужчин. В одном из них я сразу признал Галанова. Вот где нам во второй раз довелось свидеться.

Я огляделся и заметил, что в уголке приютился владелец «Жигулей». Ему тоже досталось, на лице ярко пламенели несколько совсем свежих ссадин. Было видно, как сильно он боится.

– Ба, какая неожиданная, а от того вдвойне приятная встреча, Леонид Валерьевич, – широко улыбаясь, как старому другу, произнес Галанов. – Льщу себя надеждой, что вы меня тоже знаете. – Он был явно в хорошем настроение и все происходящее доставляло ему удовольствие.

Я ограничился молчанием.

– Молчание – знак согласия, – интерпретировал мое поведение Галанов. – Что же вы делали на той дороге, где мы с вами так счастливо встретились?

– Как и вы, ехал.

Мой ответ вызвал дружных раскат смеха у всех присутствующих.

– И куда же вы ехали?

– На работу, в концерн. Мне надо там быть как можно скорей.

– Нет, таких дел, которые не могут подождать, Конечно, кроме смерти, – почти философски заметил Галанов. – Надеюсь, вы не за этим делом так спешите?

– Нет, не за этим.

– А я боюсь, что за этим. Не вовремя вы отправились в дорогу, Леонид Валерьевич. Ну и увидели то, что совсем не предназначалось для ваших глаз. Вот в чем проблема-то. Вы человек опытный, в органах работали. Как там у вас поступают с ненужными свидетелями?

– По-разному, – неохотно проговорил я.

– Лукавите вы, отлично ж знаете, что их ликвидируют. Так что сами понимаете, при всем нашем желание, но другого выхода у нас нет. – Галанов кивнул в сторону окна. – Здесь хороший лесочек, воздух чудесный. Так что должно радовать, что вас прикончат в экологически чистых условиях. – Ведите их туда, – приказал он.

– Постой, Галан, – внезапно вмешался в ситуацию сидящий рядом с ним средних лет мужчина. – Это ответственный шаг. Нужно посоветоваться. Позвони.

Галанов недовольно посмотрел на него.

– Мы можем сами принимать такие решения.

– А если это нарушит нашу договоренность. Зачем рисковать. Позвони.

Галанов несколько секунд молчал.

– Хорошо. – Он встал и вышел из комнаты.

Вернулся он через минут пять, Хотя может и через десять или через пятнадцать. Точно определить этот промежуток времени между жизнью и смертью я не смогу никогда, его привычный ход нарушился. Каждая секунда казалась вечность и пролетала мгновенно.

Галанов прошел через всю комнату и занял свое прежнее место. По его лицу невозможно было ничего определить. На меня он почему-то не смотрел. Какое-то время он молчал. Если он сознательно держал паузу, то Станислаский был бы от него просто в восторге. Затем предводитель бандитов все же повернул в мою сторону голову. По его губам заструилась усмешка.

– Тебе повезло, как выяснилось, твоя жизнь представляет еще какую-то цену. А я уж было решил, что она больше не стоит ничего. Но предупреждаю, если ты когда-нибудь и кому-нибудь вякнешь о том, что увидел, считай, что ты уже труп. Ну а покуда живи.

Признаюсь честно, у меня вдруг задрожали колени. Мне стоило немалых усилий, чтобы не упасть. Галанов заметил мое состояние, так как его усмешку стала еще сильней. Внезапно меня словно ударили палкой.

– А что будет с ним? – кивнул я на владельца «Жигулей, который с ужасом наблюдал за происходящим.

– Тебе что за дело, он же не твой родственник.

– Неважно. Мы были с ним вместе, и вы отпустите его вместе со мной. Я один не уйду.

– И не надо. Сейчас мы тебя пристрелим, как я и обещал, в экологически чистом уголке леса. И весь разговор.

Я решил идти ва-банк. Это был единственный шанс спасти этого человека.

– А тот, кому ты звонил, что он скажет?

Галанов с сомнением посмотрел на своего соседа по столу, который заставил его позвонить по телефону. Тот кивнул головой.

– Ладно, черт с тобой. Бери эту падаль. Слушай ты, – обратился он к моему напарнику по смерти, – если ты скажешь хоть слово, я тебе повешу на первом же суке.

Владелец «Жигулей» внезапно вскочил и тут же упал на колени.

– Христом Богом клянусь, никогда и нигде. – Он вдруг лихорадочно полез за ворот рубашки, достал оттуда крестик и стал неистово его целовать.

Братва во главе с Галановым молча наблюдала за это сценой.

– Отвезите их подальше и выбросите, – приказал он.

Тут же мои глаза завязали какой-то вонючей тряпкой, толчками и пинками погнали к выходу. Я больно ударился головой о дверной косяк, прежде чем меня вытолкнули из комнаты.

Нас бросили в машину. Ехали мы минут сорок. Затем джип остановился, и меня выбросили из автомобиля. Я уже в какой раз больной ударился головой, на этот раз об асфальт.

Сорвав повязку, я обнаружил, что лежу прямо посереди дороги. Рядом со мной громко стонет хозяин «Жигулей». Я помог ему встать и снял повязку с его глаз.

Он огляделся и, увидев, что опасность ему больне угрожает, переменился прямо на глазах.

– Это вы во всем виноваты, нас едва не убили эти бандюги.

– Охваченный яростью, он попытался меня ударить. Я едва уклонился от его кулака. Хотя поведение мужчины было в данной ситуации нелепым, я не мог на него сердиться, по большому счету он был прав.

– Хватит, – прикрикнул я на него. – Нам надо отсюда выбираться. – Я ощупал свои карманы и убедился, что бумажник бесследно исчез. Верней, где он примерно находился, я представлял ясно, но забрать его оттуда не было никакой возможности. – У вас есть деньги?

Тот полез в карман, и его лицо сразу же исказилось.

– Эти мерзавцы украли мой кошелок!

– Зато оставили жизнь. Радуйтесь этому. Вот только как нам отсюда выбраться без денег. – Я оглядел окрестности. В километрах пяти смутно виднелось какое-то село. – Придется нам идти туда, – показал я рукой направление движения. – На этой дороге можно стоять долго. Да и без денег, кто подвезет.

– П что делать в селе? – кисло спросил мой товарищ по несчастью.

Я задумался.

– Наверное, там есть отделение милиции, скажем, что нас ограбили, Будем надеяться, что помогут нам добраться до дому. Только упаси вас боже говорить, что с нами случилось в действительности. Помните, вы клялись на кресте.

– Не хуже вас понимаю, – едко буркнул он. – И зачем я польстился на ваши деньги. Все равно их украли.

Он так и не понял, что родился сегодня во второй раз и может отныне по праву отмечать в этот день свой второй день рождения. Только чудо спасло нас. Хотя очень интересно было бы узнать, кто же им оказался?

– Пойдемте. – Кстати, как вас зовут?

– Всеволод.

Наконец-то я узнал его имя.