Глава 10

Я поставил машину на автостоянку. Мои скромные «Жигули» выглядели на фоне роскошных «Мерседесов». Фордов» «БМВ» и других престижных марок, как бедный родственник в доме богатого дяди. Выйдя из машины, направился в сторону старинного особняка, отделенного от улицы высоким непроницаемым забором.

Показав охраннику приглашение, прошел во внутрь. И тут же словно бы перенесся назад в прошлое. Я очутился совсем в другом мире. Здесь в самом центре огромного современного мегаполиса царил другой век. Просторная лужайка была украшена скульптурными изображениями древних богов и героев. Из чаш били фонтанчики. Для полноты картины не хватало только появление патрициев в белоснежных тогах.

Впрочем, в патрициях и патрицианках недостатку тут не было. Только были они одеты в дорогие костюмы, а дамы – преимущественно в длинные в вечерние платья. Эта новая аристократия, разбившись по парам, медленно фланировала по дорожкам и тропинкам с бокалами вина и сока в руках.

Я почувствовал некоторую растерянность, так как при первом взгляде на собравшихся не увидел ни одного знакомого лица. Вернее, знакомые лица были, они принадлежали известным политикам, бизнесменам, артистам, но ни с кем из этих представителей сливок общества знаком я не был.

Ко мне бесшумно подкрался официант с подносом, уставленным всевозможными напитками. Я выбрал первую попавшуюся рюмку. Сделал глоток, по вкусу определил, что это шампанское. Очень изысканное. Впрочем, скорей всего тут подают только такие напитки.

Где-то невидимый негромко и ненавязчиво заиграл оркестр. Но никто не обращал на его игру внимания, все продолжали медленно прогуливаться по территории усадьбы. Я же по-прежнему не знал, что мне делать в этой ситуации. Стоять неподвижно, подобно статуям богов, с шампанским в руках казалось столь же нелепо, как и бесцельно фланировать по тропинкам в полном одиночестве.

Прошло, наверное, уже не меньше десяти минут, а на меня по-прежнему никто не обращал внимания. Мельком я видел Кирикова, увлеченно беседовавшего с известным депутатом, затем появился быстро семенящий Фрадков, Но этим господам было явно не до меня, здесь присутствовало слишком много очень важных персон, чтобы уделить хотя бы чуточку внимания скромному руководителю департамента общественных связей.

В таком случае, что я тут делаю, задал я себе вопрос. Никакой пользы от моего присутствия на этом роскошном приеме скорей всего не будет. Не стоит ли в тогда удалиться? И вообще не принимать, если они последуют, более подобных приглашений? Для каждого человека существует свой уровень, и если он попадает по воле обстоятельств туда, где он никому не интересен, то чувствует себя чужим и лишним. Вот как я сейчас.

Но эти мысли гостили в моей голове ровно до того момента, пока рядом со мной не раздался голос:

– Леонид Валерьевич, вы, кажется, скучаете?

Я обернулся и увидел перед собой Царегородцеву. Выглядела она великолепно: черное, строгое длинное платье без всяких украшений очень эффектно подчеркивало стройную довольно высокую фигуру. На шее сверкало бриллиантовое колье. В руке, как и я, она держала бокал с шампанским. Она смотрела на меня и улыбалась.

– Есть немного, тут слишком много незнакомых лиц, – признался я.

– Петр Олегович, заметил, что вам тут не слишком весело и попросил меня составить компанию вашему одиночеству.

– Выходит, вы выполняете поручение руководства, а не действуете по собственному желанию.

– А у вас никогда не бывало, что собственное желание совпадает с указаниями руководства?

Я улыбнулся, показывая тем самым, что оценил тонкость ответа Царегородцевой.

– В таком случае я спокоен, так как не стану для вас источником внутреннего конфликта.

– Не станете, – согласилась она. – Может быть, немного пройдемся. Это очень приятное место. Когда-то давно тут гуляли графы и князья, говорят, что в эту усадьбу к хозяевам запросто заезжал сам государь. Правда, не помню какой. Но это, думаю, и не важно.

– Теперь тут прогуливаются другие хозяева, – заметил я. Судя по лицам, сегодня тоже собрался высший свет. И часто наш концерн собирает такую публику.

– Не очень часто, но случается. Не мне вам объяснять, как близко соприкасается бизнес и политика. А это прекрасная возможность завести полезные знакомства в самых разных сферах, в неформальной обстановке обсудить важный вопрос. Между прочим, после таких приемов у концерна не раз появлялись весьма выгодные контракты. Кстати, видите представителей этой славной восточной страны, мы сейчас ведем с ними переговоры по поводу весьма перспективной сделки. Если она выгорит, то не исключено, что мы можем в скором будущем оказаться в этом государстве, на берегу океана, среди пальм. Вас не вдохновляет такая перспектива?

– Вдохновляет, особенно если вы будете моей спутницей к пальмам.

– Будем считать ваши слова дежурным комплиментом. Хотя такую возможность совсем исключить нельзя. Вы на хорошем счету, руководство вами довольно.

– И в награду послало вас меня развлекать.

Царегородцева засмеялась.

– А вам не нравится награда?

– Наоборот, я бы не променял ее даже на орден Почетного легиона. Не говоря уж о других отличиях.

– Вот вы какой. С вами надо держать ухо востро.

– Наоборот, я на самом деле очень покладистый, особенно рядом с красивыми женщинами. Я становлюсь почти как воск. Из меня можно лепить все что угодно.

– Что-то не очень верится. Вы производите впечатление человека, который любит навязывать другим свою волю. Да и репутация ваша, как журналиста, о том же свидетельствует.

– В какой-то степени это так. Но женская красота делаем меня другим, гораздо более покорным. Можно сказать, ручным, как хорошо выдрессированный медведь.

К нам подошел официант. мы поставили свои опустевшие бокалы на поднос и взяли новые. Я посмотрел на Царегородцеву и почувствовал волнение. Она была очень красивой и нравилась мне с каждым новым шагом, который мы делали по этим проложенным много веков назад тропникам, все больше. Но меня волновал еще и другой вопрос, мне до жути хотелось узнать содержание ее последнего разговора с Дьяченко. И вообще, как можно больше об их отношениях. Но спрашивать об этом я не решался, так как совершенно не представлял ее возможную реакцию. А вдруг она немедленно сообщит о моем интересе Кирикову или Фрадкову. А то и Костомарову. Нет, придется подождать.

Царегородцева сделала глоток из бокала.

– Ручной мужчина. Вы меня интригуете. Какая женщина не хочет иметь такого человека где-нибудь поблизости. Жаль, что проверить ваши слова нет возможности.

– Почему же, я готов к любой проверке.

– Если я вас правильно поняла, вы приглашаете меня на свидание.

Я почувствовал, как заколотилось мое сердце.

– Как сейчас любят выражаться, я был бы рад встретиться с вами в неформальной обстановке.

Несколько секунд мы шли молча. Царегородцева внезапно остановилась и повернулась ко мне.

– Я подумаю над вашим предложением. Если его приму, то извещу по электронной почте. А теперь, извините, будем считать, что задание руководства мною успешно выполнено. Тем более вот-вот начнет фуршет.

Царегородцева хотела уже удалиться, как внезапно застыла на месте. Ее лицо мгновенно преобразилось, от приятной улыбки не осталось и следа, оно вдруг приобрело испуганное выражение. Она не спускала глаз с идущего нам навстречу молодого мужчины.

Я тоже внимательно посмотрел на него. На вид ему было лет тридцать или около того, высокий, статный, спортивного телосложения. Лицо немного грубоватое, но не более, никаких следов вырождения я не обнаружил. Мужчина без всякого выражения скользнул взглядом сперва по женщине, затем по мне и направился дальше.

Я взглянул на Царегородцеву, она тоже посмотрела на меня и попыталась улыбнуться. Но улыбка явно вышла натянутой. Кажется, она это поняла, так как быстро отвернулась.

– Извините, – проговорила она и стала быстро удаляться.

Что это за мужчина и чем он так напугал мою прекрасную собеседницу, задал я себе вопрос. Но в этот момент показался мажардом и громко пригласил всех в дом на фуршет.

Столы были накрыты в прекрасном старинном зале, стены и потолок которого были сплошь украшены лепниной. Несмотря на внешний лоск и изысканность все устремились к закускам. Причем, мужчины весьма решительным образом отталкивали дам, пробивая себе путь к яствам и напиткам. Вряд ли такое разрешали себе их предшественники.

Мне стало как-то неприятно, и я решил не торопиться. Одно лицо из присутствующих мне показалось знакомым. Зрение меня не обмануло, это был тот самый Хорунжий из Фонда имущества, о котором я совсем недавно поведал Фрадкову. И вот он уже здесь, Да, эти ребята работают оперативно.

Внезапно кто-то положил мне руку на плечо. Я повернул голову и не без удивления обнаружил, что меня дружески обнимает сам Кириков.

– Вы что-то не очень веселы, Леонид Валерьевич? – поинтересовался он. – Я даже для поднятия настроения послал вам прекрасную даму. Но вижу, она не справилась со своей крайне ответственной миссией.

– Марина Анатольевна с ней справилась прекрасно, просто здесь много людей, как говорили раньше, не из моего круга.

– Понимаю, но привыкайте вращаться в таком обществе. Почему бы вам со временем не войти в этот круг. Поверьте, ничего невозможного не существует. Нам нравится, как вы работаете. Первая пресс-конференция прошла с большим успехом, все газеты напечатали о ней отчет. Если дело и дальше так пойдет, то почему бы не повысить ваш статус. Мы давно намеревались ввести новую должность – вице-президента, который бы курировал внешние связи концерна, формировал бы его положительный имидж внутри страны и за рубежом. И тогда вы по праву будете занимать место за этим столом со всеми этими людьми. Как вам такая перспектива?

– Весьма.

Кириков рассмеялся.

– Вот точный ответ журналиста. Знаете, не исключено, что скоро вам придется поучаствовать в одном интересном проекте. Вы же знаете восточные языки?

– Кончил институт восточных языков.

– Пока больше ничего вам не могу сказать. Ешьте, веселитесь.

Внезапно перед нами вырос тот самый молодой мужчина, при виде которого несколько минут ранее Царегородцева изменилась в лице. Он остановился перед нами, посмотрел на Кирикова. И к своему удивлению я заметил, что и у него с лицом приключилась примерно та же картина. Кровь из носа, но мне надо как можно быстрее выяснить, что эта за таинственная личность, которая наводит на всех такой ужас?

Мужчина, не сказав ни слова, отошел от нас. Но у Кирикова явно пропало желание продолжать наш диалог.

– Кстати, после ужина для любителей будут поставлены столы для игры в карты. Как в старину. Если у вас есть желание, милости прошу.

Он напоследок хлопнул меня по плечу и направился к следующему гостю. Я машинально проследил за Кириковым. Теперь он беседовал с весьма известным депутатом по фамилии Ильюк Вячеслав Георгиевич. Я его неплохо знал, несколько раз брал у него интервью. Про него ходили разные слухи, в том числе и не слишком лестные, о том, что он свои депутатские полномочия превращает в весьма выгодный товар. Но никаких доказательств в обоснованности подобных обвинений никто ни разу не предъявил. Зато он совершенно справедливо слыл человеком компетентным и умным. И кроме того очень богатым, хотя источники его состояния были покрыты мраком, так как никаким бизнесом по крайней мере официально он никогда не занимался. И мои беседы с ним подтверждали это мнение. Странно, что я его не приметил раньше, иначе бы непременно поговорил с ним. Скорей всего он только что приехал.

Полночи я просидел за столом, играя в преферанс. К великому моему удивлению моим партнером оказался Фрадков. Я быстро понял, что он весьма опытный и искусный преферансист. Мы почти не разговаривали друг с другом, но я постоянно ловил на себе его внимательнейшие взгляды.

Встали мы изо стола далеко за полночь. Наш дуэт выиграл весьма солидную сумму. И потому, несмотря на усталость, я чувствовал приятное возбуждение. Я направился к выходу в предвкушение, что через полчаса буду дома и довольный проведенным вечером растянусь на кровати.

Я уже сел в машину, как ко мне неожиданно подскочил один из телохранителей Фрадкова.

– Извините, но Михаил Маркович просит вас пересесть в его автомобиль.

Я почувствовал беспокойство. Почему-то ко мне пришла мысль, что это приглашение не предвещает ничего хорошего.

Я сел в бронированный джип Фрадкова на заднее сиденье рядом с ним.

– Леонид Валерьевич, вы не очень устали? – спросил он.

– Нет, я в порядке.

– Вы не будете возражать, если я приглашу вас к себе домой?

Предложение было настолько неожиданным, что я не сразу нашелся что ответить.

– С большим удовольствием приму ваше приглашение.

– Тогда поехали.

– А как быть с моей машиной?

– Не беспокойтесь, дайте ему ключи, – показал он на сидящего на первом сиденье телохранителя. – Он поедет на вашей машине за нами.

Я отдал ключи. Тревога не проходила, наоборот, усиливалась по мере того, как мы, не обращая никакого внимания ни на дорожные знаки, ни на огни светофоров мчались по ночному городу на бешенной скорости.

И уже совсем скоро мы выехали за пределы кольцевой, и теперь неслись в полной темноте. Я потерял все ориентиры, и мне ничего не оставалось делать, как отдаться на милость судьбе.

Впрочем, это ночное ралли длилось не слишком долго. Мы въехали в какой-то огороженный высоким забором поселок и остановились возле одного из дома. Даже в темноте я сумел заметить, какое это большое строение.

– Приехали, Леонид Валерьевич, – произнес первые за всю дорогу слова Фрадков.

Телохранитель открыл дверцу, и я вылез из джипа. Фрадков последовал за мной.

– Проходите, – бросил он мне перед дверью.

Фрадков поднимался впереди меня по лестнице на второй этаж. Я смотрел на его приземистую фигуру с короткой шеей и продолжал гадать, зачем он меня позвал к себе? Он ввел меня в какую-то комнату и зажег свет. Я огляделся вокруг и понял, что нахожусь в небольшой картинной галерее. Картин висело немного, не более десяти. Примерно половина из них принадлежали кисти Модильяни, стиль его работ спутать было даже при большем желании крайне трудно. Но меня гораздо больше радовала не возможность лицезреть полотна великого мастера, а то, что я наконец понял, зачем меня сюда пригласили; хозяин этого великолепного особняка хотел похвастаться своей коллекцией. А значит надо без промедления изображать восторг.

Я стал ходить от одного полотна к другого и около каждого издавать восхищенные междометия, по возможности разные. Наконец осмотр окончился. Я подошел в Фрадкову.

– Это замечательно, как вам удалось собрать такую коллекцию. Каждая картина стоит огромных денег.

– Вы правы, вот это последнее мое приобретение обошлось мне в пять миллионов баксов, – с гордостью показал он мне на мужской портрет. – Я купил его на аукционе в Лондоне. Увел прямо из рук какого-то арабского шейха. Он был просто не в себе от ярости. Видели ли бы вы в тот момент его бородатую физиономию. – Фрадков неожиданно довольно хихикнул.

Я представил себе разъяренного бородатого шейха и тоже издал смешок.

Фрадков стал рассказывать мне о каждой картине, причем, говорил с большим знанием дела. Я, вспоминая прочитанные совсем недавно страницы монографии о художнике, вставлял, как мне казалось, вполне дельные замечания. И по реакции Фрадкова видел, что он доволен моей компетентностью. Ему явно нравилось, что он имеет показывать свои сокровища не дилетанту, а знатоку вопроса.

Экскурсия завершилась, Фрадков выключил свет, затем запер свою домашнюю галерею.

– Вы хотите кофе или чаю? – вдруг спросил он.

Я хотел спать, шел уже второй час ночи, но я мог сделать выбор только из двух напитков. Я остановился на чае.

– Пойдемте, – сказал Фрадков.

Мы спустились по лестнице, прошли каким-то длинным коридором и оказались в просторном помещении, судя по всему кухне. От всех других кухней, в том числе моей, она отличалась лишь размерами, которые были сопоставимы со всей квартирой, в которой я живу.

– Садитесь, я приготовлю чай.

Я сидел на стуле и не мог поверить своим глазам: председатель правления крупного концерна, руководитель одного из самых больших отечественных банков, один из самых богатых людей страны готовит мне чай.

Было от чего прийти в ажиотаж. Даже расхотелось спать.

Фрадков разлил чай по чашкам, достал печенье, конфеты, расставил все это на столе и сел напротив меня. Я все еще никак не мог прийти себя от изумления, во всей этой сцене заключалось что-то сюрреалистическое. Продолжая художественную темы можно было бы сказать, что эта сцена вполне достойна кисти Сальватора Дали.

Мы пили и молчали. Причем, с каждой минутой молчание давило все сильней. По крайней мере на меня, не знаю уж как на Фрадкова. Я решил спросить первое, что пришло в голову.

– Вы один живете в этом доме?

Фрадков посмотрел на меня своим непроницаемым взглядом и внезапно засопел.

– Один.

– А ваша семья живет в другом месте?

Фрадков засопел еще громче, я же почувствовал тревогу. Не ломлюсь ли я в запретную для расспросов зону?

– Моя семья живет в другом месте. В Париже. Так нам удобней, – пояснил он после небольшой паузы.

– Наверное, жить одному в таком большом доме одиноко?

И снова я услышал ответ только после паузы.

– Он не такой уж и большой. Всего триста пятьдесят квадратных метров.

– Мне всегда хотелось иметь свой дом, но все как-то не получалось, – заметил я.

И снова последовала очередная пауза, прежде чем я дождался очередного ответа.

– На самом деле все это получить не так уж и сложно. Я даже не думал, что это на самом деле так легко.

– Честно говоря, я даже не знаю, с чего начать.

Хозяин особняка помешал ложечкой в чае.

– Не важно, с чего начать, можно начинать с любого дела. Гораздо важней, чем все это закончится.

Я сделал последний глоток из кружки и снова почувствовал растерянность. Когда я пил чай, то был, по крайней мере, при деле. Теперь же я не представлял, каким должен быть мой следующий шаг.

Мои сомнения развеял Фрадков. Он посмотрел в мою опустевшую чашку.

– Вы можете ехать домой. Ваша машина находится тут, рядом. Он встал и направился к выходу из кухни. Мы дошли до того места, где начиналась лестница, и остановились. Я гадал, подаст ли он мне руку на прощанье. Но он лишь кивнул головой.

– Вас проводят.

В это же самое мгновение, как из-под земли, возник телохранитель.

– Пройдемте, за мной, – сказал он мне.

Я было двинулся к выходу, как был остановлен голосом Фрадкова.

– Сегодня вы можете прийти на работу на два часа позже.

Я вышел из дома. В нескольких метрах от него стояла моя машина. Я попросил телохранителя пояснить мне, как выбраться из этих мест. Из его рассказа я понял, что нахожусь совсем недалеко от кольцевой. Ну а дальше добраться до моего скромного жилища не представляло большого труда.

Я ехал по ночной дороге и гадал, что же означает это позднее чаепитие у Фрадкова? Может быть, он просто очень одинок, несмотря на все свои миллионы и ему захотелось с кем-то поговорить? Правда можно ли считать состоявшийся у нас разговор разговором – это еще вопрос? Но не исключено, что по другому он не умеет общаться? Или он хотел по лучше приглядеться ко мне?

Эти и другие вопросы я задавал до того момента, пока не затормозил возле своего дома. Я поднялся к себе и сразу же лег. И последняя моя мысль была благодарность к Фрадкову за щедрый дар в виде двух часов, которые я могу присовокупить ко сну.