Глава 21

Блаженный запах наплывал волнами, отгоняя сон. Мне показалось, что всё это — полет в грозу, прыжок со скалы, многие километры, пройденные по лесу и настоящий бой с экипажем патрульного коптера — всё было не больше, чем ночной кошмар. И сейчас дверь в спальню откроется и появится Кроха в крахмальном поварском колпаке и белом передничке. Принесет на подносе утренний кофе в постель и маленькую шоколадку.

В реальной жизни от него такого, конечно, не дождешься. Не то, что колпака с передником, а и кофе в постель — все же он машина, созданная для убийства, защитник и телохранитель, а не прислуга, но ведь это мой сон — могу же я хотя бы во сне немного помечтать, пока запах кофе не развеялся вместе с открыванием глаз?

С этой мыслью и проснулась. Увы, вокруг был все тот же лес, наполненный птичьим гомоном и светом. Потянулась с удовольствием — я опять знатно проспала, и все же не было горечи от сознания, что я не дома. Утром почему-то все напасти видятся в другом свете. Ну и конечно радостно и тепло на душе стало оттого, что Кроха и наяву был в наличии. А вот запах кофе никуда не делся, заставив мгновенно стряхнуть остатки сна и продрать глаза, пытаясь рассмотреть, чем это там занять мой любимый зверь. В попытке сделать это поскорее, чуть не сверзилась из креслица, слишком поспешно отцепив пристяжные ремни. Пришлось вынужденно выполнить сложный акробатический этюд, потом немного передохнуть, приводя в норму пытающееся выломиться из груди сердце, и степенно спуститься вниз к разожжённому костерку.

Зрелище стоило пережитых волнений — Кроха, изображая из себя эдакого многорукого Шиву, действительно варил кофе. Держал руками над углями обычный прозрачный пакет из-под земляники, в котором бодренько закипала, окрашиваясь в коричнево-черный цвет, вода из ручья. Ногами, или э-э… нижними руками… — словом, во второй паре лап — он держал саперную лопатку, положенную в костер. На лопатке как на сковородке бодро поджаривались, приобретая золотисто-коричневый цвет, какие-то корешки, при этом он еще умудрялся мелко потряхивать ручку шанцевого инструмента, заставляя кусочки активно перемешиваться, равномерно обжариваясь.

На меня этот самодеятельный повар внимания практически не обратил, так только, развернул в мою сторону оба уха, да бросил задорный взгляд, на секунду оторвавшись от своего колдовства. Но такое пренебрежение я ему сразу простила — запах экзотического блюда, столь удивительный здесь, посреди этого леса, скорее всего никогда не знавшего ноги человека, совершенно лишал воли.

Но увы, прерывать повара явно не стоило, потому, сплясав от нетерпения вокруг костра австралийский танец ниспослания дождя, я поняла что танцую не только от желания срочно напиться чудесного напитка — после чего удалилась в ближайшие кустики для завершения утреннего ритуала единения с природой. Где с удивлением обнаружила небольшую ямку тридцать на сорок сантиметров — аккуратно снятый дерн лежал рядом, а на нем красовалась стопка примерно из двадцати листиков подорожника. В предназначении таинственного углубления сомневаться не приходилась. Что послужило источником философских мыслей о том, что так ли многое дала нам цивилизация, если и без нее можно прекрасно устроится с комфортом, приложив минимум усилий. Завершив утренние процедуры умыванием в светло-желтой, но изумительно прозрачной воде ручья и мытьем рук песком из него же, с максимальной скоростью рванула к своему кофе.

Чашечка чудо напитка, а в качестве нее Кроха приспособил свернутый металлический набалдашник от той же самой саперной лопатки, дожидалась меня, стоя на столике в виде пенька, на листке лопуха вместо блюдца. Но кто обращает внимание на сервировку — тут самое важное содержимое. Первый глоток прошел «на ура», второй проскочил еще быстрее, а вот третий я задержала во рту, решив посмаковать и заодно понять, чем же меня напоило это чудовище?

Мысль, что отправляясь следом за мной, кадавр просто прихватил с собой пакетик молотого или растворимого кофе, оказалась в корне неверной — вкус заметно отличался, да и запах, если тщательно принюхаться, тоже был несколько другой. Напиток был явно заваренный, тут двух мнений быть не могло. Вкус мало походил на то, что случалось пить в дорогой кофейне, где одна чашка равнялась четверти месячного дохода бедной журналистки, перебивающейся случайными подработками. Да, время от времени, или по рабочей необходимости, я вполне могла себе позволить забыть про желание быть независимой и посибаритствовать за материн счет — в конце концов, глупо отказываться от новых впечатлений из одной гордости.

Так вот, до кофе, который привозили в мешках из натуральной кожи, чтобы защитить зерна и сохранить естественный запах, творению Крохи было далеко. Как, впрочем, и до дорогого растворимого напитка вроде «Пеле». Но вот сравнение с продукцией большинства автоматических кофеварок, или тем, что варили в разнообразных забегаловках, было уже не в пользу последних. А главное было даже не в том. Просто действие этого странного напитка на просыпающийся организм сравнить было, пожалуй, не с чем. Может это, конечно, самовнушение, или влияние свежего воздуха, но от каждого глотка весь организм буквально продергивало, наполняя каждую клеточку энергией. Нечто подобное я испытывала только раз, когда одна большая любительница напоила меня напитком собственного приготовления. Она потом долго смеялась над моим видом и объясняла, что даже из самого дорогого кофе при сушке извлекается кофеин. Так требует закон — слишком велика потребность медицины в этом продукте, и если есть желание почувствовать, за что любили кофе три века назад, то надо пить только такой — из смолотых зеленых зерен, которые избежали этого цивилизованного варварства.

Вот теперь я и размышляла, держа в руке обернутую лопухом металлическую чашечку — где это кадавр умудрился найти зерна зеленого кофе, ведь в этом климате оно кажется не растет. И уж точно — не растет в лесу. Впрочем, те корешки, которые он уже закончил жарить и теперь ссыпал в кулечек, наводили на определенные мысли своим запахом. Ну и бог с ним, пусть это какой-то суррогат, но если он пахнет как кофе, на вкус похож, и уж тем более превосходит по тонизирующему эффекту почти все, что я до этого пила — буду называть его кофе. К слову, надо будет потихоньку подсмотреть, что же за корешки накопал спутник — большинство моих знакомых вряд ли поймут разницу, да и на таком заменителе, наверное, можно заработать неплохие деньги.

Мысль о деньгах среди окружающей природной красоты почему-то оставила неприятный осадок, который пришлось смывать глотком кофе — последним. С сожалением отставила пустую чашку, с вожделением поглядев на еще более чем наполовину полный пакет, из которого Кроха набирал порцию себе. Мне вторую чашку он не предложил, ну да не стоит ожидать от него излишней предупредительности — спасибо хоть за то, что позволил выпить эликсира первой. Или это он так на токсичность проверял?

Слегка в отместку и давая выход бурлящей внутри энергии, начала делать зарядку, вспоминая движения из, казалось, давно забытого комплекса упражнений и стараясь плавно перетекать из одной суставовыворачивающей позы в другую. Все это время чувствовала на себе заинтересованный и удивленный взгляд своего зверя. Может, за такое показательное выступление догадается еще чашечку налить?

Все это рукодрыжество и ногомашество закончилось нетривиально — меня скрутил натуральный приступ голода.

Современный человек с таким практически незнаком. Максимум, что ему известно — это небольшое сосущее чувство, если закрутился и пропустил ланч. Поэтому, когда встречается упоминание «свирепого голода», вряд ли кто понимает, о чем на самом деле идет речь. Как не понимала и я до последнего момента. Казалось, внутри живота возник страшно свирепый зверь, вцепившийся во внутренности, или сами кишки вдруг превратились в ненасытного змея, принявшегося скручиваться внутри в узлы, буквально высасывая все вокруг.

Это, видимо, после действия стимулятора организм вспомнил, что практически сутки ничего не ел, а только бешено сжигал калории в борьбе за выживание. За нервным напряжением до последнего момента о голоде не вспоминалось, но стоило расслабиться и — вот пожалуйста.

Жутко себя чувствовать, когда из цивилизованного человека превращаешься просто в очень голодного зверя, готового вцепиться зубами в кусок сырого мяса. Да что там мяса — готов перегрызть кому угодно горло, чтобы добраться до еды, и даже вид собственной ноги наполняет рот слюной!

— Кроха, миленький, очень кушать хочется. Поймай хоть птичку, хоть рыбку. Я даже на мышку согласна, и вообще на что угодно! — Как можно жалостнее пролепетала я, держась руками за живот, в котором началась нешуточная война. Очень надеялась, что жалобный тон объяснит всю плачевность моего состояния и побудит кадавра тут же найти мне хоть какой-то еды.

Последний расчет оказался верным. Кроха задумчиво и оценивающе изучил мою скорченную фигуру — пришлось изобразить самую жалобную из известных гримасу, кивнул самому себе, явно соглашаясь с какими-то своими тайными мыслями, ободряюще оскалился и бодро рванул к ручью, где что-то быстренько прополоскал. И приволок назад еще один кулечек полный водой.

А вот в кулечке… У меня даже голод прошел от ужаса, который увидели глаза, правда всего на пару секунд, а потом живот снова скрутило, правда, уже непонятно от чего — голода или отвращения.

— Кроха, миленький! Яже не птичка, и не рыбка, — пробормотала я, стараясь отодвинутся от своего благодетеля и страшного кулька. — Ну как это можно есть?! — Кажется, последняя фраза прозвучала несколько панически. Впрочем, кадавр понял ее скорее как вопрос и показал «как это надо есть». Он закрыл одной лапой себе глаза, вторую сунул в кулек и выхватив от туда белесого от воды дождевого червя — без увеличительных свойств воды тот стал гораздо меньше, но я бы не сказала что намного менее противным — и положил себе его на язык. Глотнул, не жуя, и быстренько запил это блюдо «кофием». После чего мерзавец довольно улыбнулся и умильно похлопал себя по выпученному животу, дескать — «вкуснятина, чего ты брыкаешься?».

Как ни удивительно, все увиденное не вызвало рвотного спазма, но я все равно продолжала отползать дальше, упрямо отказываясь от деликатеса.

— Нет-нет! «Это» я есть не смогу…

Кроха грустно посмотрел, как я мотаю головой из стороны в сторону, подобно норовистой лошади, и с тоскливым вздохом лег на спину, скрестив руки на животе, а потом еще и морду набок свернул, вывалив язык до земли для полной убедительности.

Вот негодяй! Смысл пантомимы был совершенно понятен — другой доступной еды все равно нет, так что остается только лечь и помереть.

Некоторое время пришлось разрываться между душевной дрожью и настойчивыми требованиями желудка, но тут наглый телохранитель перестал изображать из себя дохлую тушку и довольно бодренько подскочил ко мне сзади, закрыв лапой глаза. После некоторого колебания рот открылся сам собой и мне на язык положили что-то вроде холодной и скользкой спагетины, которая тут же была проглочена и запита кофе. Как ни странно, но такое надругательство над организмом прошло совершенно без последствий — желудок не сделал ни малейшей попытки вывернутся наизнанку, чего я от него ждала, а вместо этого с довольным рычанием набросился на добычу. Пришлось горестно вздохнуть и, хлебнув для храбрости еще кофе, снова открыть рот.

Удивительно — но с закрытыми глазами дело пошло очень даже неплохо. Где-то с пятого-седьмого я уже сама начала вылавливать добычу из кулька и зажмурившись отправлять «спагеттину» в рот на встречу с желудком, запивая все это хорошим глотком «кофейной» горечи. Слава богу, хоть жевать не требовалось.

Где-то на двадцатом червячке желудок заявил, что, наверное, хватит. В том смысле, что он может быть и съел бы еще чего, но червяков с него точно достаточно. Я была полностью с ним солидарна и допивала вторую чашку, наблюдая как Кроха подметает остаток спагетти, лакая остывший «кофе» прямо из кулька.

Постепенно настроение начало опять подниматься, в конце концов — многие платят совершенно бешеные деньги, чтобы поесть куда более противные на вкус экзотические блюда, а меня сегодня с утра и кофе напоили и накормили до отвала. И все это даром и от чистого сердца. Какого рожна мне еще не хватает!?

После пятнадцатиминутного отдыха я сама себе приказала вставать и собираться в дальнейший путь. Креслице, впрочем, Кроха помог мне снять. Пристроив себе на плечи рюкзачок, я с любопытством уставилась на небольшую поклажу моего спутника:

— Можно мне узнать, что там у тебя? — спросила как можно безразличнее.

Мысли, как бешенные закрутились в голове. А ведь Кроха специально шел меня искать! Может, он захватил что-то полезное? Может, визоры?

Кадавр глянул странно, склонив голову к плечу и, вздохнув, решил удовлетворить мое любопытство, пока я скромно стояла, полностью готовая к отправлению, словно меня не так и сильно интересовало, что там у него.

Минуту покопавшись в своем рюкзаке Кроха вынырнув оттуда выволок на божий свет упаковку гигиенических тампонов и пачку прокладок! Почти пустой вещмешок осел у его ног сдувшимся шариком — видимо, искать в нем больше было нечего. А я стояла напротив, пламенея ушами и не зная, как относится к такому проявлению заботы. Отправляясь в погоню за улетевшим парапланом, звереныш не взял почти ничего — даже средств связи и еды, или котелка! Прихватил только оружие и эту лопатку, хотя может, он ее у патрульных затрофеил? Но про некоторые особенности женского организма он не забыл. Чудеса.

Оставалось только смущенно взять протянутые тампоны и сказать «спасибо». Прокладки он почему-то не отдал, а я не стала настаивать. Только удалившись в густые заросли, призналась себе, как благодарна своему спасителю. Организм и раньше работал как часы, да и сегодня никакой стресс не помешал прийти «счастливым» дням. Какое счастье, что не придется, подобно древним женщинам использовать пучки мха, или еще чего-то в этом роде!

По возвращении назад мой охранник меня снова удивил — заставив снять ботинки и сменить носки, свежая пара чудесным образом обнаружилась в его вещмешке, старую он макнул в золу от прогоревшего костра наскоро прополоснул и пристроил мне на верх снова превратившегося в рюкзак креслица. А вот прокладки он приклеил в мои берцы под стельки, я так и не поняла зачем, но решила попусту не возражать. После этого на место костра и отхожей ямы был положен снятый ранее дерн, и мы двинулись в путь.

Топали до самого обеда, а может и дольше, то срезая приличные куски по степи, едва не теряя из поля зрения полоску леса, то снова углубляясь в чащу. Под конец Кроха таки сдался, он и так уже часа полтора плелся все медленней, не потеряв своей обычной настороженности, но явно сохраняя бодрый вид через силу. Поэтому, когда на очередном заходе в лес нам встретился широкий ручей, он просто плюхнулся в него, по-собачьи лакая воду и загнанно поводя боками. А после не выказал ни малейшего стремления идти дальше.

Видимо, в свой пушистой шубе он сильно перегревался на солнце. Пришлось делать привал, впрочем, особых хлопот это не потребовало — просто скинуть рюкзак и подобрать место для седалища в тенечке. Кроха тоже выполз из ручья и устроился на травке, тоскливо на меня поглядывая и поглаживая свой впалый животик. Вот ведь каков негодяй — это что выходит? Теперь я должна его чем-то покормить? Хорош добытчик, ничего не скажешь!

Нельзя конечно сказать, что он не старался. Еще утром он набрал в ручье голышей и всю дорогу развлекался пулянием ими в снующую мимо живность. Сновать-то она — сновала, на отсутствие жизни окружающий лес не жаловался, но вот только все живое очень четко понимало, на какое расстояние можно подпускать к себе неизвестных пришельцев. Голыши, запущенные Крохой, летели сильно и довольно точно, в отличие от моих. А как же! Чтобы я — да не поучаствовала в развлечении?! Но даже кадавр кидал камешки недостаточно быстро. Мишень вполне успевала осознать, куда направляется брошенный предмет, и удалиться в другую точку пространства.

Подкинула ему одну идею и Кроха соорудил из стропы и куска ткани пращу, камни начали лететь быстрее, и времени на их поиск стало уходить гораздо больше. К слову, с пращей удалось научиться обращаться даже мне — камни начали попадать сильно и точно, но, увы — только по неподвижным мишеням, подвижные же — по-прежнему от наших метких выстрелов уклонялись. Так что, в охоте по ходу передвижения результатов пока не было.

Меня терзали смутные сомнения, что единственной причиной неудач была я. Кроха вполне был способен догнать того же зайца. Сложно недооценить скорость, с которой двигался кадавр, но гнать добычу пришлось бы несколько километров. А за это время, скорее всего, кто-то вполне мог подзакусить уже мной.

Мог он и подстеречь, скажем, белку, но долгое скрадывание было несовместимо с необходимостью двигаться к людям. Да и если быть честным — успеху охоты из засады вряд ли способствовало наличие рядом такого шумного существа как я. Думаю, все эти сложности были преодолимы — в конце концов, приложу все усилия и научусь-таки пользоваться пращей, но кушать хотелось здесь и сейчас. И добывать еду, по мнению этого мерзавца, была моя очередь.

Ну и ладно — могу я, в конце концов, побыть неблагодарной стервой, раз и звезды к тому располагают? Потому пробормотав — «сейчас мой миленький», я под озабоченным взглядом спутника прихватила лопатку и отправилась на берег ручья, вершить свою мстю. К моему возвращению Кроха успел развести костерок и сварить свой напиток — к месту нашей стоянки теперь можно было выйти по одному запаху, к слову, он похоже разнообразил состав корешков, и теперь в аромате явственно чувствовались нотки земляники и еще каких то ягод.

Ну и тут ему пред ясны очи были предъявлены результаты моей «охоты» — полный кулек перемазанных в земле червей — ну а кто еще бегает достаточно медленно? Вот-вот.

Увы, мстя не удалась — увидев мою добычу защитничек радостно подпрыгнул, лизнул меня в ухо, а затем в нос и кинулся вылавливать из кулька самый жирный экземпляр, похожий скорее на маленькую сигару. Он и поступил с ним как с сигарой, в смысле — перед употреблением аккуратно оторвал кончик, портом, правда, выдавил все содержимое, как из тюбика, протянув между пальцами, и отправил слабошевелящуюся плоскую трубочку себе в пасть. Глотнул и, даже не запивая, схватил следующего. Я и глазом моргнуть не успела, как он уполовинил кулечек, откинулся, довольно погладив себя по пузу, выдул залпом чашку «кофию», и с сомнением поглядел в мою сторону.

Тут же решительно забрал кулек и сбегал к ручью, поздновато поняла, с чего бы это он полоскал остальную часть — меховой шарик уже прискакал назад с мытыми от земли червяками.

И тут я полной мерой познала суть поговорки — «не рой другому яму, он сделает из нее окоп». Не доверяя мне столь ответственную операцию, Кроха мигом оторвал кончик от червяка и выжал из него содержимое. Оставалась только зажмуриться покрепче и открыть рот, дабы полной мерой попробовать вкус мести.

В принципе, все вышло не так уж и плохо, видимо, выработалась некоторая привычка. Правда в этот раз червяки шевелились, и приходилось их глотать как можно скорее, но вместе с землянично-кофейным напитком все прошло более-менее благополучно. Сравнивая оба рецепта приготовления нашего основного блюда первого дня, с уверенностью могу сказать, что Крохин вариант был лучше, а мой — быстрее.

Но все же его червяки, после вымачивания в течении пары часов в воде, при употреблении хотя бы землей потом на зубах не скрипели.

Рецепт «кофе» я у него все-таки выведала. И дважды надиктовала на камеру, которая все еще была на мне. Чтобы мало ли, какое слово из рецепта не упустить. Вышел вполне нормальный текст. «Все очень просто — ищете такие желтенькие цветки, на трубчатом стебельке, которые на срезе выделяют белую жидкость. А если они уже созрели — вместо цветочка на стебельке будет такой беленький шарик из парашютиков для семян, их очень весело и забавно сдувать. Это на тот случай, если как истинное дитя асфальта, Вы ни разу в жизни не видели одуванчиков. Выкапываете их вместе с корешком. Корешок моется, чистится и режется. Впрочем, лентяи могут этого и не делать, а потом хрустеть песком на зубах. Кусочки подсушиваются, затем обжариваются до светло-коричневого цвета. Перетереть двумя голышами и заваривать. Для придания вкуса и пикантности напитку рекомендуются прогулки не менее тридцати-сорока километров в день. К слову — помимо похожести на кофе, этот напиток заменяет целую аптечку всевозможных патентованных иммуномодуляторов, которой все равно нет под рукой. Приятного аппетита».

Кроха поглядывал на меня скептически, пока я начитывала это сообщение, разве что пальцем у виска не крутил, а сам колдовал чем-то у костра.

И каково же было мое удивление, когда на листочке лопуха передо мной положили три почерневших крупных и очень ровных камешка. Боясь ошибиться, я смотрела на своего телохранителя с немым вопросом, боясь прикоснуться к подношению, потому что разочароваться страшно не хотелось. Кадавр пожал плечом и развел руками, четко пояснив, что больше нету.

Дурачина, я-то совсем не это спрашивала. Затаив дыхание, я стукнула один из овальных камней, величиной с обычное куриное яйцо — о камень. И о чудо, это и было яйцо, похоже Кроха умудрился обокрасть какую-то птичку.

У меня даже слезы выступили на глазах, когда я ела горячее содержимое. И только доев его до конца, вспомнила о добытчике. Второе яйцо очистила для него, и, несмотря на вялое сопротивление, засунула сама ему в рот, а третье, с общего согласия, оставили про запас.

Видимо удача сопутствует человеку через день. Вчера была светлая полоса в жизни, а сегодня с утра всё как-то не заладилось. Я проснулась на рассвете бодрая и полная сил продолжать путь на восток, но мой телохранитель уверенно потянул меня куда-то вправо. После долгого перехода, перевалив через пару гор, ну или больших холмов, мы вошли в не слишком густой лесок, а буквально через сотню метров деревья расступились, и впереди за полосой заросшего травой пространства открылся вид на далёкую опушку леса, состоящего из широколиственных исполинов. Что-то было неправильное в этом месте, но что — понять оказалось сложно.

На опушке обнаружился приметный пенек. Кроха подошёл к нему и погладил лапой ровный срез. Срез! Это же люди спилили! А рядом — кострище, хотя я с уверенностью бы точно не определила давно оно здесь, или несколько часов. Вот незадача. Встречи с людьми я теперь опасалась не меньше, чем со зверьем.

А спутник мой понюхал остывшие головешки, примятую траву рядом — и видимо что-то учуял. Наверное, все же, кто-то был совсем недавно и что-то тут готовил. Господи, как же жалобно он смотрит. Опять разыгрывает беспомощность, чтобы я его кормила! Похоже, ему понравилась эта игра. Хотя, существо из пробирки, совершенно беспомощное в диком лесу. Создание мира городов и… моря, рыболов. Здесь, вдали от бескрайних просторов солёной воды он двое суток шел ко мне по зову заложенного в него инстинкта и голодал.

Интересно о ком это подумала? О кадавре! О прирожденном убийце, запросто завалившем экипаж патрульного коптера, который сумел среди дикой природы найти, из чего приготовить кофе!

Недаром сказано — привязанность закрывает человеку глаза.

Ладно, раз он хочет, чтобы я искала ему еду, найду. Но потом — его очередь будет!

Я стала оглядываться вокруг, присматриваясь к местности и думая, чем бы его удивить. А углядев на опушке очень приметные кустики, радостно подхватилась. Скорее в черничник, подкрепляться! Ой. Пусто. Какая-то пушистая мышь копошится с краю. Точно, тут есть еще несколько ягод. И вот ещё. Жалкая горсточка на дне ладошки.

— Кроха, поешь, ты, наверное, очень голодный. Зря ты отказался от половинки печеного яйца.

Умилительно благодарный взгляд, один глоток, и все провалилось куда-то внутрь. Кроха фыркнул, лег на землю и выразительно погладил живот, намекая, что неплохо найти что-то посущественнее. Конечно, эта малость не способна насытить такое тело. Хм. Тогда что?

Морковка. Я её вчера видела на привале с теми первыми ребятами. Точно, вот похожая ботва. И запах. Жалко, что я тут не первая хозяйничаю, и кто-то уже вырвал из земли самые крупные корнеплоды. Рядом осталось несколько совсем маленьких, похожих на крысиные хвостики. Крохе их хватило на два хрума. И снова жалобный взгляд.

— О червяках забудь, — строго произнесла я, — невозможно ими питаться постоянно!

Видимо, и Крохе это надоело. Потому что он добродушно кивнул и снова похлопал по животу — ищи, мол, дальше. Вот ведь негодяй!

Я принялась ходить расширяющимися кругами, внимательно глядя себе под ноги и пытаясь оценить съедобность увиденного. Кадавр лениво наблюдал за моими передвижениями, грызя травинку. И о чем думает, интересно?

Вот, какие-то стручки на плетях, опутавших густой кустарник. Похожи на горох, но я не уверена, что это действительно он. Зато, птицы уверены в его съедобности, потому что много расклёванных в лохмотья пустых ошмётков висит тут же.

Вылущила несколько зелёных шариков и отведала. Точно. Самый настоящий горох. Этот вкус мне прекрасно знаком. Неподалеку от моркови. Как интересно! Но сначала — позвала Кроху.

Пока мы «паслись» — Крохе пришелся по вкусу зеленый горошек — я раздумывала над странностями этого места. Пень, овощи, плотно лежащие на земле стволы, в щели между которыми пробивается трава… Так, здесь кто-то когда-то жил, просто сейчас дом сгнил и обвалился, а огород одичал и из последних сил сопротивляется натиску местной флоры. Ну конечно, вот же прямоугольный холм, размерами похожий на сарай, а рядом покосившийся столб забора, который легко принять за обломок отжившего своё древесного столба.

Глаз «ухватился» за местность и «прочитал», где в действительности должны находиться грядки. Как раз здесь закончились гороховые стручки, и я поняла, в каком месте следует теперь поискать пропитания. Увы, ни картошки, ни свёклы тут не оказалось, хотя одно растение с очень мясистыми листьями оправдало мои ожидания — это явно был какой-то родственник салата, который в нашем цивилизованном мире называют Пекинской капустой. Весело похрустели. А голова продолжала рассуждать на продовольственные темы. На опушке леса располагалась ферма, но ведь не для того, чтобы возделывать овощи, жили здесь люди! И рядом отличный свободный от леса ровный участок.

Мы вышли на открытое пространство и обратили свои взоры на траву, которой оно заросло. Среди множества длинных стеблей, ничем не привлекательных с гастрономической точки зрения, встречались и невысокие, по пояс, растения, увенчанные колосьями. Тяжеловесными, тугими, набитыми крупными зёрнами.

Я рвала колоски, а Кроха подставлял лопушки, куда складывалась добыча. Но нас скоро прервали. Кроха вдруг шлепнул меня по мягкому месту, и, не успела я опомниться, как оказалась в густых зарослях. Кадавр ловко взлетел на дерево, подал лапу и помог мне вскарабкаться в ту же развилку, поддержал. А я уже и сама почувствовала опасность. Ждать пришлось недолго. Скоро мы увидели шерстистую гору мяса размером с грузовичок, проследовавшую мимо нас деловитой трусцой. Шерстистый носорог шёл по своим делам, оставляя за собой полосу лежащей травы.

Но чувство опасности никуда не ушло — стая волков следовала по пятам за гигантом. Пара взрослых особей и четыре щенка-подростка то и дело выхватывали что-то из травы. Видимо этот, не побоюсь этого слова, каток, наводил панику на мелкую живность, а «сопровождающие» пользовались кратким периодом неразберихи в мире грызунов, кормясь в момент, когда внимание живности отвлечено.

Зерна из колосьев не выбивались. Я их выдавливала круглой палочкой, действуя ею на манер скалки, заслужив одобрительный взгляд телохранителя. Сами зерна не были твёрдыми, и легко раздавливались, слипаясь в тесто. Когда Кроха умудрился развести огонь и пристроить в пламени плоский камень, я не заметила, но, едва лепёшка у меня оформилась, сразу положила её печься. Чуть погодя перевернула парой прутиков. Одним словом, завтрак, начавшийся спозаранку, мы сытно завершили около полудня. Назвать приготовленный хлеб вкусным — не отважусь. Пустой, пресный, но очень сытный, он пришёлся как нельзя кстати. В награду за труды, Кроха все же заварил нам по чашечке своего чудо-кофе, раздобыв где-то воды.

А потом мы отправились дальше, надеялась, что на восток. Сама я немного терялась в определении сторон света, а вот спутник мой похоже четко знал, куда следует идти. Передвигался на четырёх лапах и был сейчас похож на настоящего и очень опасного зверя. Не медведя, а скорее тигра — ведь и расцветка подходящая.

В городе, среди людей, он чаще ходил на двух ногах, хотя это обычно объяснялось необходимостью иметь хотя бы одну конечность свободной, чтобы сохранить возможность использовать оружие. Здесь же, несмотря на всякие ремни с ножами и пистолетом, он выглядел своим среди дикой природы, обычным зверем. Нет, не обычным. Хозяином. Настолько уверенной выглядела неспешная поступь. Чуткие уши, поворачиваясь в разные стороны каждое само по себе, казалось, слышит клюбой шорох.

Вот он замирает, а я уже сама чую, что туда не стоит ходить.

— Там опасность, малыш, — говорю поспешно, чтобы его опередить. — Не знаю, какая, но лучше её обойти.

Одобрение в огромных глазах пополам с удивлением были приятной наградой. Но хитрец решил видимо отыграться — скрестил руки на груди, выжидая, как я предложу действовать. Мол, если такая умная, говори, что делать, а я погляжу. Надо же, какой мерзавец!

— Э-э, — оглядываюсь вокруг, поспешно выискивая укрытие, — заберёмся на дерево!

Таких, на которые легко взбираться, здесь нет. Но кадавр в два счета вскарабкался вверх по указанному мной гладкому голому стволу и перешел на ветку. Не стал больше выжидать, видимо опасность уже слишком близко. Двигаясь к концу ветки, он заставил её согнуться так, что, подпрыгнув, я смогла ухватиться, отчего опора моя опустилась еще ниже и, оттолкнувшись ногами от земли, взгромоздилась на неё животом. Несколько негимнастично, однако, весело, и непринуждённо. Потихоньку перебралась ближе к стволу, опираясь на который, встала и поднялась выше. Прижатая сильной и мягкой лапой к боку своего охранника, успокоилась. Кажется, нам тут ничего не грозит.

Чуть погодя ниже показался слоносвин. Кошмар, убивший Глеба. Я затряслась и буквально вжалась в плотную шерсть своего защитника. Нет, сидели мы достаточно высоко, но наше дерево показалось мне слишком тонким и гибким. Зверь остановился под ним, принюхался, водя во все стороны свиным рылом, а потом принялся что-то объедать с высоких кустов, которых вокруг полным полно. Нам пришлось полчаса выслушивать скотское чавканье, пока зверюга не отправилась дальше.

Чувство опасности ушло и Кроха позволил мне спуститься. Разглядев, чем подкреплялся гигант, я озадачилась. На высоких травянистых растениях висели гроздья загогулин, размером с половину пальца. Практически все они оказались уничтоженными — только хвостики торчали, но оставшиеся несколько штук видом походили на лилипутские бананы. И вкусом. Мы с Крохой отлично подкрепились.

Вечером, когда мы нашли вполне подходящее место для ночевки, заявила-таки Крохе, что кормить нас теперь его очередь, на что в ответ он мне ясно показал очередной пантомимой, что в таком случае я должна приготовить место для ночевки. Так как подходящих деревьев не было, решила сделать палатку из парашюта. Пока я растягивала купол, формируя укрытие, кадавр пропал. Видимо и правда, пошел добывать еду.

Натаскав сухих листьев для подстилки и сучьев для костра, я вдруг сообразила, что у меня нет зажигалки. На всякий случай перетряхнула сумочку, но ничего подходящего не нашла. Как вчера разводили огонь беглецы с ГОКа, я не видела. Как не видела и того, каким образом разжег костёр Кроха сегодня утром. А мне хотелось поджарить прихваченные лилипутские бананы на ужин. Ну, для разнообразия. Очень боялась, что Кроха опять заставит глотать червяков — с него станется!

Кричать, окликая спутника в притихшем сумеречном лесу не хотелось — сама не пойму, откуда во мне вдруг появилось столько всяких предчувствий, но они меня ещё ни разу не подвели. Оставалось либо ждать, когда кадавр завершит свои дела, либо справиться самой с разжиганием костра, и доказать наглому зверенышу, что я — взрослый человек, в конце концов, и многое умею. Неужели не соображу, как заставить дрова загореться.

Ещё раз перерыла сумочку. Духи-спрей должны легко воспламениться, они ведь на спирту. Только чем высечь искру? Принялась выискивать камни, и постукивать ими друг о друга. Как-то не очень они сверкают при соударениях. Вернее, вообще никак. Говорят, для этого требуется кремень или ещё какой-то специальный минерал. Камень огня. Точно — пирит. Он так и назван. А перстенёк с пиритом — вот же он. И пилочка для ногтей.

Попробовала — отлично. Несколько минут потребовалось на то, чтобы приготовить растопку и приспособиться пшикнуть и высечь искру одновременно. Но духи даже не подумали вспыхивать. Вот не везёт! Зато сноп ярких горячих звёздочек получается отменно. Попробовала воспламенить по очереди носовой платок, бумажную салфетку, пакетик которых нашёлся в сумке, непонятные крошки, вытряхнутые из кармана и труху с древесного ствола. Успех пришёл ко мне, когда я насобирала пух с нескольких крупных одуванчиков.

Едва костёр весело разгорелся, охранничек мой тут как тут. Явился с добычей. Оценивающе оглядел мой костерок и импровизированную палатку и остался доволен. Только потом предъявил на гладком, словно лакированном листе каких-то слизняков.

— Фу, какая гадость! — Вырвалось невольно. А я то думала, что может быть хуже червей!

Заслужила укоризненный взгляд телохранителя и была бесцеремонно отодвинута от костра. Тем не менее, поджаренные на раскалённом камне, пахли они съедобно, и вполне приличны оказались на вкус, а также весьма сытны. Крохе даже уговаривать меня не пришлось, съела как миленькая.

В целях экономии решила, что бананами мы позавтракаем.

Следующий день был одним сплошным переходом. Мы все шли и шли, а в какую сторону, я уже не особо понимала. Доверилась Крохе. Периодически нам приходилось залезать на дерево, точнее мне. Кроха в таких случаях неслышной тенью скрывался в кустах и разведывал обстановку вокруг.

Кроме бананов, с утра во рту не было ничего, но, по крайней мере, мы нашли грибы и набрали целый пакет. Но останавливаться не стали. Все шли и шли, пока кадавр на что-то не набрел в лесной чаще. Меня туда не пустил, заставив обойти это место по широкой дуге. Ну и ладно, любопытства не было, как ни странно. Мечтала я только о скором отдыхе и хоть какой-то еде.

Потом пришлось пробираться через болото, и тут Кроха оказался незаменим. Четко указывал мне, куда ставить ногу. Петляли мы по нему долго, пока к моей радости не оказались на твердой почве.

Идти стало легче, но я уже чувствовала, что надолго меня не хватит. Отдых был нужен, как воздух!

К вечеру, то есть спустя еще часок, мы совсем выбились из сил, когда внезапно вышли к небольшому водоему. Желания готовить ужин не было совсем. Хотелось просто упасть на землю там, где стоишь и заснуть. Кроха, впрочем, так и сделал. А я опустилась на землю на берегу прекрасного лесного озерца, смотрела на закат вдали над пушистыми верхушками потемневшего леса, да просто отдыхала, сидя по-турецки. Даже купаться не хотелось — хотя полдня я только об этом и мечтала. Рядом возвышалась скала, повернувшись к нашей полянке ровным поросшим мхом боком, словно стенкой отгораживая от правой части леса.

Судя по всему, заниматься приготовлением ночлега опять предстояло мне. Ну не то чтобы опять… Скрипнув зубами, бросила взгляд на Кроху, успевшего перевернуться на другой бок, скинула на землю рюкзачок и принялась за дело.

Дерн. Надо срезать. Легко сказать, вообще-то. Забрав лопатку возле бесчувственного тела защитника, пошла рыть ямку для костра. Возилась долго, пока приспособилась, но в итоге всё получилось. Пласт земли вместе с дерном лежал в стороне, а ямка получилась — хоть и кривоватая, но вполне подходящая. Хворост собирала, не углубляясь в лес, благо — сушняка вокруг хватало. Потом сидела возле своей ямки и измельчала щепки — хоть какой-то отдых гудящим ногам. Как уж кадавр не проснулся от этого треска, не знаю. Сложила веточки точно так же, как делал Кроха, из оставшейся кучи сухих веток сделала вполне ровненькую вязанку хвороста, даже перетянула ее веревкой зачем-то.

Все было готово, но я не спешила разводить огонь. Да и потом — что есть-то? Все наши запасы состояли из целого пакета желтеньких грибов. Если не ошибаюсь, в народе их называли лисичками. Что с ними делать, я не представляла, да и можно ли есть — тоже. Так что честно вымыла в озере все грибочки и разложила на просушку, без особой надежды, что придется их отведать.

Быстро темнело, а у меня даже не было готовой постели. А этот предатель все еще спал. Попробовала повторить его финт — привесить рюкзачок в виде креслица на стропах к ветке. Потерпела неудачу, да, к тому же, сорвалась с дерева, хорошо еще, высота была небольшая.

У меня уже слипались глаза, желудок даже не реагировал на воспоминание о еде, так что решила просто сделать палатку из парашюта и наплевать на все. Однако, интересная мысль, заставила оторваться от вынутого уже парашюта и отправится вокруг скалы на разведку. Дело в том, что, когда чуть ранее искала себе местечко для своих неотложных дел, видела издали в нашей скале какую-то щель.

Страшно было огибать скалу, но оно того стоило, совсем близко в камне оказалась трещина, расширяющаяся книзу. В самом низу, стоило отогнуть кусты, можно было вполне проползти внутрь, даже не лежа, а на четвереньках. Жаль, темно было так, что рассмотреть, что там внутри, не представлялось возможным. Колени болели оттого, что пришлось опуститься на острые неудобные камни, устилавшие все вокруг. Да еще Кроха испугал до полусмерти, внезапно появившись сзади.

Отодвинув меня в сторону, он в мгновение ока скрылся в дыре, и некоторое время оттуда слышалось только пыхтение и какой-то перестук. Появившись снова, потянул меня обратно на поляну, где уже весело потрескивал костерок. И опять я не увидела процесс зажигания.

Грибочки были целиком изжарены на лопатке, из громадного кулька вышло их едва по две столовой ложки на брата, зато вкус — просто изумительный. Вместе с напитком на этот раз больше напоминающем лекарственные травы, чем кофе, ужин показался мне все-таки вполне сносным. Даже отсутствие соли не могло испортить настроения.

Кроха еще некоторое время после еды не пускал меня к щели, зато, когда все приготовил, я была вознаграждена за ожидание.

Внутри скалы оказалась вполне вместительная пещерка, а благодаря кадавру — там появилась и мягкая постель — из еловых веток и какой-то мягкой травы. Поверх лежал парашют, делая кроватку еще и похожей на что-то цивильное.

Боюсь, я уснула, едва пристроилась на этом удивительном ложе, предоставив Крохе убирать все после ужина, и заботиться об охране. «В конце концов, он ведь телохранитель», - мелькнула в туманящемся мозгу эгоистичная мысль.