Глава 23
Очень дикий Запад

Связываться с девчонками у Степана нет ни малейшего желания. Ну не может он проявлять жестокость по отношению к представителям прекрасной половины человечества. Что же касается лучшей половины… хм! Надо посмотреть, что можно для них сделать.

Растолкал парней, едва забрезжило, и повел завтракать. Те трое, что его обматерили и остались в постелях — да как хотят. Проголодаются ведь. Остальных вооружил электрокосилками и — в поле. Пояснил, что надо делать и как. Траву ведь не просто подсечь нужно, а размолотить в труху, и для этого срезать её следует в два прохода — она здесь высокая. То есть, сначала макушки посбивать, а уж потом и под корешок срезать вращающейся леской.

Четыре девчонки с ружьями подтянулись к их команде, встали по углам поляны, а то косарю-то по сторонам смотреть некогда, и без охраны в этих необжитых местах никак нельзя. Да и парни эти вряд ли себя уберегут, даже если будут поминутно озираться — никто их ещё не научил правильно бояться, опять же вооружить этих юношей решительно нечем.

И пошла работа. Триммер — такая штука, что с ним в руках от дела не сильно-то поотлыниваешь. К полудню делянку они выкосили. Потом повариха притащила два ведра: с кашей и с холодным чаем. Сели кружком и принялись за еду. Всемером из одного котла таскать тесно, так что сразу видно, кто локти расставляет, а кто вытягивает руку во всю длину, повернувшись бочком, оставляя место остальным. Потом и девчата-охранницы подзаправились, хватило и им, пока Степан посматривал за окрестностями.

Подкатила тележка, запряжённая в мотоблок. Разгрузили мешки с посадочным материалом, картошку они сегодня сажают. Инвентарь — заострённая палка и сума через плечо. Девчата, что оберегают огородников, ещё шнурок через поле натянули и переносили его каждый раз, как шеренга проходила ряд. Правда, сажальщиков только шестеро, одному приходится семенной материал подтаскивать, поскольку расходуется он стремительно: тычок палкой оставляет в рыхлом грунте глубокое отверстие, куда и вбрасывается картофелина. А потом края лунки обрушиваются просто от нажима ногой рядом с углублением.

Полдник стрескали, аж за ушами трещало, и снова принялисьза работу. К вечеру четверть гектара засеяли. Упеткались, но за ужином никто сонным не выглядел, над вопросом насыщения работали энергично и вдохновенно, за что были сопровождены к ручью для омовения, после которого Стёпа благословил своих подопечных на сон грядущий, отвёл в спальню и уложил баиньки. Ребятишки покачивались от усталости.

Отметил, что трое сачков уже почивают на своих местах в спальне, и при этом слегка забинтованы.

— Фань, что эти трое Гавриков поделывали нынче? — это к поварихе вопрос.

— А, считай, всё, что ты мне с утра и обсказал, — Фаня, как и большинство здесь, молода и пригожа. — Проснулись за пару часов до обеда и сразу ко мне, требовать завтрака. А его уже, считай, полдня прошло, как съели. Велела им ждать, когда все сядут за стол. Обед помощницы мои в поля унесли, работников кормить, так что пролетели ребята и во второй раз. В полдник история повторилась, так они от огорчения улеглись в тени на травку ужина дожидаться. Задремали даже от огорчения. Тут землерои их и погрызли. Я ранки перекисью обработала и вкатила им, чего положено внутримышечно. А там же снотворного подмешано для обезболивания. Так что до утра проспят.

— Это, выходит, маковой росинки у них во рту не было?

— Котёл, в котором кашу варила, они помыть напросились, только не уверена, наскреблось ли в нём хоть по ложке на брата.

Утром все десять Стёпкиных подопечных встали по команде.

Страдное нынче время, так что приходится обходиться без сиесты. Когда сев и стройка идут одновременно, да ещё и народ прибывает, и грузы подвозятся, тут уж не до щадящего режима.

Постепенно среди времянок — клеток для укрытия людей от хищников — росли толстые саманные стены капитального дома. Угадывался окруженный двухэтажной в будущем постройкой внутренний дворик, брёвна, заготовленные для перекрытий, ускоренно просыхали в натянутой на обручи колбасе вакуумного тоннеля, и в канавы, вырытые для коммуникаций, укладывали пластиковые трубы. Сооружение обещало стать похожим на дом арбузоводов. И вот неожиданно для себя Стёпа отметил, что его всё чаще используют на посылках. Сгоношить народ на разгрузку подошедшего транспорта, собрать заявки на крепёж для плотников или специи для кухни и многое ещё, где нужно кого-то организовать, воодушевить или направить.

Он ведь уже не ребёнок, чтобы капризничать или упрямиться. Старался, как мог. Случались и неудачи, скажем под его руководством однажды ящик с противоураганными профилями заложили мешками с мукой. Или две группы, работавшие на соседних делянках, по его распоряжению охраняли две группы девчат с ружьями, когда за глаза хватило бы и одной четвёрки. Тем не менее, загружать мелкими руководящими функциями его не переставали, и он быстро сориентировался, что реальным командиром здесь является бывший полицейский, который именно в этот момент потихоньку перекладывает свои головные боли на бедную Стёпкину бестолковку. Не такую, прямо скажем, тупую. Решил выждать, продолжая плыть по течению. Дело в том, что до сих пор люди, с которыми он связался, ничем его не огорчали. Да и ощущение, которое сейчас возникло в глубине души, было тревожным, но представляло оно из себя не предчувствие опасности, а что-то вроде беспокойства, возникающего в начале интересного путешествия, от которого ждёшь приключений.

— Ну что, Кузьмич! Поматеримся, как большие мужики? — это за ужином, когда вся, считай, уже сотня насельцев, рассевшись на брёвнах и ящиках, вкушает вечернюю трапезу, поставив миски с изрядно надоевшей перловкой на колени. Обратился к Стёпе Захар — тот самый бывший полицейский, что недавно, но из-за обилия случившихся событий кажется, что в другой жизни, «отмазал» его от обвинения в «порче чужой собственности» в далёком-далёком Ново-Плесецке..

— Дельное предложение, Петрович, — Стёпка уже догадался, о чём пойдёт речь. И еще сообразил, что сейчас будет разыгран некий этюд со всей прямотой, которую он так ценит в аборигенах.

— Уйдем мы от вас с Игорёхой. Тесно здесь становится и для арбузов земли переувлажнены. А всего-то в двадцати километрах, да на пятьсот метров выше, имеется участок с прекрасными почвами под лучшие сорта сахаристого и масличного направлений. Однако будем там ещё одну фазенду ставить. Это я к тому, что тут кому-то нужно распоряжаться. Осилишь?

— Не, ну ты и спросил! Это ж заранее никому знать не дано. Пробовать надо. Хотя, ребята из нового пополнения уже освоились с орнаментом бытия, так что, должно получиться, — понятно, что старшой заберёт с собой большинство «настоящих» аборигенов, а Степану оставит основную массу недавних детдомовцев. Они ведь по большей части в этих диких местах даже за себя постоять неспособны, куда уж тащить их на совсем-то необжитое место!

С уходом трёх десятков человек, ничего страшного в строящемся поселении не произошло. Наготовленные саманные блоки досыхали и укладывались в стены. Выдержанные в тепле при сниженном атмосферном давлении брёвна расстались с влагой, и пошли на распиловку — площадь перекрытий прибывала с заметной скоростью. Степан старательно поддерживал состояние дел, достигнутое его предшественником, и изучал обстановку. Попросту говоря, внимательно прочитывал новости, что принимали со спутников на тарелку параболической антенны. Полноценной двусторонней связи здесь не было, да и вещательные программы шли далеко не все. Работы с возведением ретранслятора никто не форсировал — есть немало дел поважнее.

А вести из внешнего мира тревожили. Поднятие цен на продукты питания отмечалось с завидным постоянством. Кто-то, пытаясь нажиться, расшатывал ситуацию на их тихой, захолустной планете. Горожане и работники ГОКа всё чаще и чаще высказывали по этому поводу свою обеспокоенность. Особенно волновались неквалифицированные работники из кампусов строителей — им еще и зарплату почему-то задерживали, а в столовых начались перебои с подвозом круп и макарон, не говоря уже о мясе или молокопродуктах. Неладное что-то творилось там, где разворачивалось крупное добывающее предприятие, призванное качественно изменить жизнь их планеты.

В портовом районе Ново-Плесецка и на предпрятиях, что сосредоточены на южном берегу бухты пока никаких признаков беспокойства не отмечалось. Видимо оттого, что времени прошло немного, а люди тут живут более зажиточные или запасливые, чем новосёлы долины реки Белой. В Белом Городе тоже никаких волнений не происходило, зато целый ряд торговых предприятий, конторы которых расположены в Сити, испытывал трудности со сбытом скоропортящихся товаров.

А ещё, из общения с посёлками, из которых сюда подвозили провизию, материалы и оборудование у Стёпы складывалась картинка повального бегства аборигенов в места ранее необитаемые. В частности их переселенческая группа оказалась не первой и не единственной. Севернее, на западном побережье материка в глубокий залив Ястреба впадает река Жёлтая, так вот, по ней, оказывается, уже два года тому назад начали проникать вглубь материка аналогичные группы молодых аборигенов численностью около трёх десятков человек каждая. Некоторые из них добрались от западного побережья до восточных склонов Большого Хребта, где и основали поселения, к настоящему моментууже вполне благоустроенные. Именно из-за того, что путь туда по рекам и морю очень длинный, и принялись Ново-Плесецкие корабелы за разработку быстроходного мелкосидящего кораблика, способного выдержать переход по океану, а потом пробраться через несколько тысяч километров извилистых и мелководных речных русел.

Вот уж у кого действительно развёрнутая программа колонизации, так это у старожилов. А еще в сотне километров к северу на их же плато только что прибыла аналогичная команда. Такая же группа поднялась вверх по левому притоку Жёлтой, а затем также, как и они, вскарабкалась по склонам гор на противоположный край этого самого относительно ровного участка местности. Устраиваются сейчас в сотне примерно километров на северо-северо-запад от их стройки.

Итак, налицо массовое отселение молодняка со старых хорошо обустроенных ферм. И из города уехала заметная часть и без того немногочисленных представителей «коренного» народа, ранее обосновавшихся там.

Повариха Фаня дирижировала хозяйственной частью деятельности их маленького сообщества. Она ведь всегда в лагере и то, что в нём происходит у неё постоянно на виду. Стройку ведёт деда Кеша — единственный пожилой человек среди зелёной поросли, брызжущей неуёмной энергией и любопытством. Степану же досталось самое непредсказуемое — взаимоувязка и транспортные коммуникации. Через их едва оформившееся поселение струится ручеёк людей и грузов, становящийся всё полноводнее день ото дня.

То коптер Яги забросит мешанину разнокалиберных ящиков, то легкомоторный самолётик привезет в своём тесном грузовом отсеке пару-тройку детишек. По Чёрной подойдёт паром с полудюжиной коров. И, вроде людей в Стёпкином распоряжении много, но по большей части они недавние старшеклассники, не обученные действиям в этих опасных местах и даже невооружённые. Деллка всего-то часок-другой в день и выкраивает для занятий с ними, но это до обидного мало. Правда собрали ещё два грузовика, водителями которых работают Костян и Настёна, тоже перебравшиеся в эти места из окрестностей Большого Хребта. Вторыми членами экипажа у них теперь новички.

И всем этим надо руководить, избегая накладок, исправляя оплошности, стараясь ничего не упустить. Вот группа молодых семей следует через посёлок, у всех груднички. Правда, папы и мамы у них люди самостоятельные и продукты, из которых варят детские кашки, везут с собой. Но о коровьем молоке позаботиться надо заранее.

С грустью вспомнил своё недавнее диспетчерское прошлое. Как было просто действовать, когда круг решаемых проблем более-менее стабилен. Сел, призадумался. Интересные пироги получаются. С одной стороны он имеет достаточно подробный перечень решаемых задач, график их выполнения и постоянное поступление средств, которые для этого необходимы. То есть кто-то всё спланировал и организовал.

С другой стороны, эти первоначальные планы явно меняются на ходу, то есть переселение приходится проводить быстрее, чем первоначально рассчитывали. И ещё. Из него и здесь готовят управленца, то есть папенькино намерение воплощают другие люди. Уфф! С крепежом совсем худо дела обстоят. Считай, каждый гвоздь на счету. И кровельный материал задерживается.

Прибыла пятёрка парапланеристов. Одного из ребят Стёпа встречал у дяди Ляпы. Это охотники. Их задача улучшить обстановку вокруг посёлка, разобраться с тем, какая живность в этих краях обитает и кого тут следует опасаться в первую очередь. Парни несколько дней кружили над окрестностями, бродили по перелескам, лежали с биноклями в скрадках и снимали информацию со скрытых камер, что натыкали повсюду. А потом отчитались.

Оказывается, здесь живёт несколько прайдов мегакотиков, которые, собственно, и определяют положение дел на плато. Во-первых эти поджарые твари размером с дога охотно едят мелких грызунов, подстерегая их или выкапывая из нор. Мыши, крысы, суслики, кроты несут на себе бремя кормления этих созданий, от чего численность их ничтожна. То есть землерои в этих краях чувствуют себя вольготно и земля, пронизанная из ходами родит просто отлично — растения из неё прут, как на дрожжах.

Естественно, котикам приходится кушать и другую пищу, а, поскольку живут они стаями, то справляются практически с любой добычей или соперником, который тут же обретает статус продукта питания. Два обстоятельства обратили на себя внимание зоологов и охотников. Эти существа ни разу не были замечены в драках между собой или уличены в нападении на человека. Даже в период спаривания, когда от мява зовущей самки леденеет в жилах кровь, ни разу никто не видел, чтобы самцы проявляли признаки соперничества, хотя и собираются они большими группами на призыв соплеменницы, но в результате каждый получает своё.

Известно, что особенно большие потери в стаях происходят как раз в моменты нападения на крупных животных: гигантских кабанов, шкуру которых очень тяжело прокусить, фурий, серых амфиционов — то есть мегакотики ведут постоянную борьбу за неприкосновенность своих угодий и несут в ней заметные потери. Зато никогда не нападают на шерстистых носорогов, с которыми просто не в силах справиться потому, что прокусить их толстую шкуру не в состоянии. А за саблезубыми тиграми охотно доедают остатки добычи, хоть бы и тех же носорогов или буйволов.

Так вот, место, где сейчас основывается их посёление, «обслуживают» три прайда или стаи — пойди, пойми, как называть эти группы этих самых мегакотиков. То есть, вероятность нападения хищника в этих краях весьма невелика. Просто не следует лишний раз тревожить здешних хозяев, что, в общем-то, не трудно. Они весьма скрытны и осторожны, на глаза не лезут и пока, вроде, не безобразничают. Хотя, считаются тварями любопытными.

Наконец перекрыли второй этаж. Тридцать шесть спален сразу — это очень здорово. Постоянное население сразу оказалось неплохо устроено и немного жилья про запас осталось свободным. Пошло изготовление кроватей и шкафов, столов и лавок — наконец-то появились признаки комфорта.

А что было делать? Люди — не животные, для которых и хлев, и конюшню пришлось строить в первую очередь. Они разумные существа и могут потерпеть, понимая, что если не наладить как следует быт коров, то в борще не появится сметана, а если нет крепких стойл для лошадок, то брёвна придётся таскать самим.

Беглецы с ГОКа немного пообтёрлись, привыкли к порядкам а после лёгкого поста, устроенного Стёпкой самым ленивым, перестали демонстрировать неповторимость своих душевных свойств. Собственно, каждому, кто пытался выразить неудовольствие по поводу негуманного отношения к «венцам творения», то есть к ним, драгоценным, было четко указано на то, что их тут никто не держит.

Один засобирался было назад, так ему выдали припаса на дорогу и отправили с паромом, возвращающимся к устью Белой после разгрузки. Вот из этого устья парень и вернулся, встретив там таких же, как он, только не отважившихся на побег ребят, приехавших сюда по контракту. Провизию у него отобрали, а в ответ на возражения под глаз поставили синяк. Так что юноша явился обратно на судно и принял активное участие в погрузке на него листов кровельного пластика. Пересмотрел человек приоритеты.

Круглоголового мегакотёнка-подростка нашли возчики рядом с буртом турнепса. Уж очень жалобно, бедолага, мяукал. Как он умудрился сломать заднюю лапу, этого достоверно установить не удалось. Парни его аккуратненько подцепили двумя лопатами-контарками, и уложили поверх груза. Что интересно, лошадка восприняла нового пассажира без опаски, а вот люди его боялись, во всяком случае, протягивать руки туда, куда достают когти или зубы хищника, никто не решился. Не убедил никого беспомощный вид этого грозного существа. Поди, разбери, что у него на уме.

Врачиха намочила чем-то ватку и на ручке швабры подпихнула её под нос раненому. Тот пытался отвернуться, но, как лежал на боку, так с места и не стронулся. В конце концов, надышался паров остропахнущего снадобья и отрубился. Тогда только и переложили его на стол и занялись медицинским облуживанием. Пришлось не только лапу ремонтировать, но бок зашивать. А потом зверь некоторое время жил в деревянной клетке и выздоравливал. Вёл он себя спокойно, ел со всё возрастающим аппетитом и, поскольку никто не пытался просунуть руку сквозь прутья и погладить киску, то и эксцессов не происходило.

Врачиха иногда беспокоила пациента ручкой швабры, но без жестокости. Просто лёгкими тычками заставляла встать, чтобы осмотреть, хотя бы издалека. Пару раз котика усыпляли, чтобы сделать перевязку. Он уже не сильно шарахался от пахучей ватки, так что это получилось без особого труда, и не пришлось стрелять в него шприцем. В общем, выздоровело животное, и ушло, как только открыли дверцу клетки, привезённой к тому самому месту, где нашли его раненым. Утром дело было.

А вечером этот ещё не вполне взрослый пятнистый ужас сидел рядом с дверью медпункта на своей опустевшей клетке и молча ждал. Творожка. Ему каждый день давали, чтобы косточки лучше росли. Естественно, все обходили это место по дуге солидного радиуса и позвали, кого бы Вы думали? Конечно Степана. Он ведь нынче тут самый главный.

Впереди в паре метров сидит кот. Он ещё далеко не взрослый, но размером уже значительно превосходит обычную домашнюю кисоньку. Килограммов на десять, пожалуй, потянет. То есть, если такой бросится — будет очень больно. Но нападения, судя по всему, не планируется. Это существо не боится людей — привыкло оно к ним за время лечения. И ещё — не считает их пищей, что тоже неплохо. Так что не особенно сильно он рискует, приближаясь к дикому зверю с мисочкой творога.

Взгляд только у просителя нехороший. Пустой, ничего не выражающий. Холодный и безразличный. Вот, пожалуй, в чём причина неприятия этих животных другими людьми. Их начинают опасаться, едва увидят глаза. Грязно-рыжий, запылённый окрас с бесформенными, как на корове, пятнами более тёмного тона. Неказист этот зверь на взгляд эстета. Его круглая голова с относительно маленькими острыми кошачьими ушами, невыразительная морда. Несимпатичное это существо. Короткошерстное, нескладно-долговязое.

— Ты творога хочешь?

Хлопок веками.

— Ты меня слышишь?

Хлопок веками.

— Ты меня понимаешь?

Хлопок веками.

Поговорили.

Мисочку с творожком, в который повариха привычно накрошила зелени, Степан поставил прямо перед передними лапами «собеседника», и отошёл. Зря торопился, этому существу он ни капельки не интересен. Оно уже ест. Спокойно и неторопливо, поглядывая по сторонам и не смущаясь стечению публики, собравшейся поглазеть на происходящее — не так много интересного происходит в этих краях, так что люди подтянулись к месту событий. Можно разглядеть зубы — мелкие резцы и небольшие острые клыки, производящие неприятное впечатление.

Трапеза завершена. Котик вернулся на крышку своей клетки, улёгся и коротко сыто вздохнул. Здесь он намерен поспать. Отпад!

— Видите, какое дело, если мы этого кота не будем беспокоить, то и он не станет нас огорчать, — во взглядах зрителей нет единодушия. Никто не в восторге от того, что дикий зверь из дикого леса будет расхаживать сам по себе там, где они живут. Но лидер дал вводную, исполнить которую они способны. Как-то за последнее время обитатели этого посёлка привыкли выполнять Стёпины распоряжения.