Зыбкий полусвет зарождающегося утра за окном — пора вставать. Ярн прекрасно выспался. В последние годы ему достаточно пяти часов, чтобы не клевать носом и чувствовать себя бодрым. Правда, покемарить часок после обеда — это тоже вошло в привычку, возраст, однако, даёт о себе знать.

Полежал минутку-другую, чувствуя, как сердце помаленьку разгоняет по жилам кровушку — ну не любит он резко вскакивать — а заодно перебрал в голове заботы грядущего дня. Неплохие перспективы, ничего скучного. А, главное, Яга должна заглянуть, завезти продуктов.

Всё, теперь его долговязое костлявое тело готово к подъёму. Спокойно опустил ноги в мягкие пластиковые тапочки и сделал шаг вперёд к окну. Спальня в его вагончике крошечная — топчан да широкий подоконник, заменяющий стол, и длинные полки по всему периметру стен под самым потолком. Не так уж много предметов требуется одинокому мужчине для жизни, большая часть которой прошла в палатках лагерей геологических экспедиций. Балок, поставленный в самом широком месте обширного разветвлённого каньона с избытком вмещает всё, что ему требуется.

Щелкнул выключателем чайника и, пока он грелся, достал последнюю булочку и пластиковое корытце плавленого сыра, уже наполовину пустое. Из крошечного холодильника, размещённого под топчаном, извлёк разовую упаковку сливок — тоже последнюю. Ложку растворимого кофе и пару кусочков прессованного сахара залил кипятком, размешал и подбелил для вкуса. Булочка разрезана вдоль и намазана остатками содержимого последней же упаковки богатого белками и жирами тягучего вещества, на этикетке которого голубыми буквами выведено «Волна. Сыр плавленый». Всё, продуктовые запасы на этом были исчерпаны.

Заправившись сам, Ярн заправил постель, убрал пустые упаковки и вытер подоконник. Утренний долг перед организмом исполнен, а обедать он будет уже продуктами, что привезёт сегодня Яга. Через тамбур вышел наружу — пластмассовый умывальник на дереве и полотенце на сучке, рядом в развилке торчит стаканчик с зубной щёткой и тюбиком пасты, а ниже — брусок мыла цепляется магнитом за вбитый прямо в ствол гвоздь. Чтобы вода при умывании не лилась на ноги, он приладил вертикально лист пластика, и ковшик по соседству подвесил, чтобы было чем зачерпнуть из родника, что прямо за спиной струится из-под земли в устроенную для этого земляную чашу всего в одном шаге от умывальника.

Солнце уже взошло над равниной, но сюда, в каньон, его лучи проникнут только через два с половиной часа, а пока в тени крутых склонов на зелёной траве лежит обильная роса и прохлада приятно щекочет тело, одетое только в тапочки. Умылся, поплескал на себя ковшиком студёной водицы, растерся, как следует. Вот теперь можно и за косилку браться. Коптер Яги как раз расшвыряет плотными воздушными струями труху в которую превратит сваленную траву его косилка, так что не одна будет польза от визита подруги, а несколько.

Спецовка, сапоги, триммер — вот и вся экипировка. Электродвигатель почти не слышен, только свист лески и летящие во все стороны искрошенные стебли и листья. Как раз к приходу солнышка управился. Выпил чая, присев на крылечко и подставив лучам солнца и без того загорелое лицо. А тут и Яга заявилась — её старенький коптер прилетел с юга, завис над дном долины и опустился прямо на прокосиво, подняв короткую зелёную вьюгу.

— Ты жив ещё, старый медведь? — двигатели остановлены, а винты, вращаясь по инерции, уже не заглушают человеческий голос. Яга — баба в самом соку и даже через ткань мешковатого комбинезона её женские прелести выглядят очень привлекательно. А вот дальше у вас пошел нечитаемый, голимый бред. Времени не теряют — сразу забираются в вагончик и — на топчан. Они — давние любовники. Ярн никогда не спрашивал, есть ли у этой женщины кто-нибудь кроме него там, в большом мире, но почему-то кажется, что нет. Не то, чтобы он хорошо знал женщин или располагал какой-то информацией, но просто по тому, насколько она всегда рада их встречам, и по тому, как торопится каждый раз… У них действительно всегда мало времени, и она очень любит запах свежескошенной травы, которым сейчас пропиталось его исхлёстанное зеленью тело. А от неё пахнет машинным маслом. Кажется — нотки циатима на этот раз угадываются. Ему нравится.

— Ярн, а ведь я нынче к тебе с сюрпризом.

— Уж не рожать ли от меня собралась, — хотя голос «старого» бобыля не выдал никаких эмоций, но чувствовалось, что где-то там, внутри, он очень даже не против.

— Уймись, охальник, — Яга, кажется, слегка порозовела. Добрый признак, может быть, есть ещё надежда? — Хватит, отрожала я своё, внуков теперь стану дожидаться. А тебе вообще готовую внучку привезла. Сидит в кабине, ждёт пока я тебя к этой новости «подготовлю». Ну, не могла же я ей объяснить, почему ей не надо пока сюда идти.

— Откуда бы взяться у меня внучке? — Ярн ещё не принял новость всерьёз и предполагает, что это просто недоразумение, потому что разыгрывать его это женщина не станет.

— Ты лучше с ней сам потолкуй, бирюк. Смотрел бы хотя бы изредка сообщения, всё бы уже давно знал. Ну да ладно, это потом. Елки! А как мы прощаться будем? Она же наверняка повсюду станет крутиться!

Точно. Нет у Яги никого, кроме Ярна, потому она и озабочена так делом честным. Раньше-то кроме них двоих тут никого не бывало, и ни о каких приличиях заботиться нужды не возникало. А тут — явно привезла кого-то. Надо разбираться.

— Давай, долдон, иди знакомься со своей внучкой.

Внучка безучастно сидела в кабине, опустив на глаза визоры. Что-то смотрела в записи — сетки-то в этой долине нет. Вернее, тарелку, что хватает стационар, Ярн держит выключенной, а низкие орбитальники за крутыми стенами каньона видны редко и ненадолго. То есть связь возможна только случайно, да и то неустойчивая. Это, понятно, если пользоваться обычной бытовой аппаратурой, не глядя по сторонам, что среди нынешней молодёжи обычно и происходит. Они принимают удобства большого мира как данность и пользуются ими так, что завидки берут.

После открытия двери кабины девушка… или девочка повернула голову и посмотрела на Ярна ничего не выражающим взглядом. — Хотя… скорее, это презрение, но не яркое, а привычное. Так смотрят на оплошавшую прислугу. На вид ей было лет двенадцать, худосочная и не особенно симпатичная. Удлинённое лицо, невыразительные, чуть водянистые глаза. Не вырастет из неё красавицы.

— Бьярн Матвеевич Коноплемянников?

— Да.

— Аделаида Ланская, ваша внучка, девочка вдруг словно сдулась и напряженным голосом отчеканила явно заранее заготовленную фразу: — Если Вы не примете меня под свою опеку, я попаду в сиротский приют, поскольку родители мои осуждены, а других родственников органы по контролю над опекой несовершеннолетних не могут или разыскать или признать найденных дееспособными.

Вот это ребёнок! Надо же, как формулирует!

— Идем в дом, Делла, — Ярн был даже слегка заинтригован. — Подключимся к тарелке и посмотрим документы.

Все вещи новоявленной внучки оказались в одном средних размеров рюкзаке, так что и доставленные этим же рейсом припасы сразу притащили в вагончик. Вместе с продуктами Ярн и Яга перенесли их в балок.

— Всё в двойном количестве, — ответила Яга на вопрошающий взгляд. Понятно, она уже смотрела бумаги и знает, чем всё закончится. То есть в его реакции уверена на все сто. Ну да, давненько знакомы.

Щелчок тумблером, и старинное табло на стене доложило о готовности к работе. При его виде девчонка не высказала удивления, возникло ощущение, что с подобными музейными экспонатами она раньше работала. Быстро и точно вывела изображения метрических записей, из которых следовало, что более тридцати лет тому назад Галина Алексеевна Рыбакова произвела на свет ребёнка женского пола, отцом которого назвала его, Ярна. И небезосновательно, надо сказать. Именно она учила его, четырнадцатилетнего, как надо обращаться с женщинами. Как раз экспедиция хорошо отметила завершение «поля» и перед возвращением народ расслабился на всю катушку.

Вот тогда-то, когда мужики попадали лицами в тарелки, тётя Галя и обратила свой неверный взор в сторону малолетнего рабочего, который весь сезон был самым главным по вопросу «подай-принеси», а сейчас пытался маленько прибраться среди наступившего разорения. Кстати — хорошо ведь научила. А потом они больше никогда не встречались. Непонятно, почему, но эта женщина сохранила ребёнка, зато понятно, почему ничего не сообщила Ярну — он ведь по возрасту вполне ей в сыновья годился.

— Баба Галя погибла в экспедиции под грязевым потоком во время ливня, — безучастным голосом пояснила Делла. Однако какая-то нотка сквозь эту невыразительность прорезалась. Девчонка тщательно контролирует себя, однако, мала ещё, не получается это у неё. Но попытка засчитана.

Информация о родителях оказалась грустной. Наркоторговцы, причём — мелкие, каких презрительно зовут пушерами. То есть на дозу и более-менее обеспеченную жизнь зарабатывали, но великих капиталов не скопили. Когда попались — всё пошло под конфискацию. Естественно — ребёнок в такой ситуации вряд ли избежит приюта, но эта малявка, а ей всего двенадцать, сумела вывернуться, разыскать его, добраться до Прерии и даже очаровать собой Ягу.

Ярн связался с Юриком. Вообще-то, имя его Соломон Пантелеймонович Засецкий, но он с детства юрист, так что в дружеском кругу старожилов Прерии все зовут его только этим прозвищем, целиком и полностью отражающим профессию. Не подвёл, старый крючкотвор, быстро по своим каналам проверил, что к чему, раскопал и следы счёта бабы Гали, которым внученька пользовалась с момента её гибели — там ещё прилично денежек оставалось. Так что, понятно, как эта несовершеннолетняя оплатила билет и себе, и следовавшему с ней взрослому, а то бы на борт рейсовика ей ни за что не попасть. Разумное целеустремленное юное существо по-прежнему старательно сохраняло беспристрастное выражение лица и не раскрывало рта, если могло этого избежать.

— Вот что, Делла, — лукаво усмехнулся Ярн, — гнать тебя отсюда я не собираюсь, но, прежде чем принимать на себя обязанности опекуна, должен точно знать, что ты тут у меня не завоешь от тоски и не запросишься обратно, хоть бы и в детский дом, но только бы в лоно цивилизации. А посему — бери переломку, то есть то ружьё, что слева от двери и выметайся на три часа куда глаза глядят. Осмотрись, как следует, загляни во все щели и возвращайся. Если скажешь, что остаешься, оформим бумаги и отпустим Ягу. Марш отсюда! Ну!

Несмотря на столь нелюбезное предписание, малолетка с видом, как будто только что облегчилась после длительного запора, вылетела из двери чуть ли не вприпрыжку. Ясно. Переволновалась на счёт того, возьмёт ли на себя этот абсолютно чужой человек хлопоты по присмотру за ней. Вот откуда эта маска на лице. А сейчас она словно крылья обрела. Ну-ну! Пусть сначала осмотрится. А у них с Ягой действительно много дел.

Коптеры здесь на Прерии — абсолютно незаменимый транспорт. Хотя ландшафт материка и равнинный преимущественно, но это не значит, что колёсный транспорт может свободно повсюду разъезжать, да и расстояния, как ни крути, солидные. А взлётно-посадочных полос в большинстве мест ещё не построили, как, впрочем, и дорог. Так что всё просто — винтокылы рулят.

Аппарат Яги принадлежит к славной плеяде машин, на которых полвека тому назад первые исследователи перевозили бивачное имущество — средних размеров рабочая лошадка. Собственно, и не коптеры это а старинные вертолёты, построенные по соосной схеме. Умелые руки здешних мастеров не раз возвращали к жизни его насквозь изношенные механизмы. Собственно, главный реставратор всяческого «железа» на Прерии — Ярн. Сегодня у него по плану замена нескольких деталей механизма перекоса несущего винта. Кто не знает — это такая штуковина, благодаря которой летательные аппараты вертикального взлёта, собственно и управляются.

Как раз часа на три работы для двоих. Подтащили и собрали леса, подвели опоры под лопасти и зазвенели гаечными ключами. Тут — трах-тибидох — тугие резьбы. Кто не знает — счастливчик. А новые рычаги и толкатели, устанавливаемые взамен старых, способны прослужить ещё десятилетия. Кто его разберёт, какие изменения произошли с ними за почти полувековой срок эксплуатации. Просто нужно всё сделать аккуратно. Так они аккуратно и делали. Потом Ярн подключился к сетке и, введя номер своей лицензии, изменил гарантийный срок в формуляре аппарата Яг-А за номером 1618. Всё, теперь любимая женщина легко продлит разрешение на полёты, да и у него на душе будет спокойней. Через пару недель он в движок новые плунжеры поставит, и, считай, с полгода коптер будет как новенький.

Поскольку Делла так и не появилась, а время Ягу уже поджимало, любовники наскоро попрощались, и женщина улетела. Связался с Юриком — он тут же оформил опекунство. А куда тянуть — раз не примчалась девчонка с истошными воплями: «Увезите меня отсюда немедленно!», — значит останется. А на обед у них сегодня шашлык, так что пора мангал раскочегаривать, а уж на запах девчонка примчится, даже если её медведь в малиннике вздумает задержать — вырвется и прибежит на ароматы жареного мяса. Яга его прекрасно маринует, да и кусочки нарезает в самую плепорцию. Явно ведь ещё дома с утра пораньше расстаралась, чтобы он порадовался. Заранее знала, хорошая, что улетит до того, как дойдёт дело до приготовления — балует она его.

Не ошибся, как только блюдо стало «доходить», кусты зашевелились, и из них показалась… хм! Такую довольную физиономию надо видеть. Описывать бесполезно. А потом пред его ясны оченьки явилось и всё остальное. Мокрое ниже пояса, причём ещё и уляпанное в болотной тиной с характерными штрихами озёрной ряски. Правая щека вымазана малиновым соком, а левый рукав располосован вроде как когтями, но следов крови не видно. И всё это в целом покрыто трухой, извлечённой и старого насквозь прогнившего пенька. Из ружья выломана антабка, отчего конец ремня волочится по земле.

— Вы всегда готовите пищу на открытом огне?

— Только в хорошую погоду. Кстати, не выкай, дедом зови, — Ярн нарочно отвечает резковато, чтобы не упасть от распирающего его смеха. Поэтому, вместо того, чтобы послать ребёнка привести себя в порядок, он сунул ей в одну руку шампур, в другую помидор и показал глазами на бревно.

Сели. Вкусно. Делла, ничего не спрашивая, берёт со стоящего между ними на земле блюда овощи, откусывая прямо от целого плода, а потом и второй шампур. Зачем спрашивать? Видно же, что на двоих. Есть у ребёнка здоровые задатки.

— Опекунство я оформил, — буркнул Ярн, когда последний кусок оказался проглочен. — Правильно ешь, без объедков, так что пошли нары для тебя делать.

Девчонка заметно смущена. Она изрядно угваздалась еще и за обедом — всё ведь на весу, ни стола тебе, ни вилок — но никто не отправляет её ни умываться, ни переодеваться. Да уж, дедуля у неё нестандартный, хотя, Ольга Петровна не зря поглядывала не неё с сочувствием.

К склону горы пристроен просторный навес, крытый, линолеумом. Вернее, его разномастными и разноразмерными кусками. Здесь разыскиваются несколько досок. Ярн, отчеркнув нужную длину, выдал внученьке ножовку и велел отпилить. Пока она корячилась с незнакомым делом, приготовил пару брусков и гвоздей. Со всеми этими материалами они направились в вагончик. Здесь, в спальне мужчина прибил бруски к противоположным стенам и водрузил на них настил, тоже прихватив гвоздочками. Сверху положил лист поролона и кусок льняного полотна.

— Обшей матрас тканью. Постельное бельё на полке, вот в этом бауле, а из чего сделать подушку — сама придумай. Ужин в восемь, нажарь котлет — фарш не заморожен — и макарон отвари, тех, что короткими трубочками на косой срез. Меня не тревожь пока, я вздремну часок, а потом в ростовую уйду до вечера.

Ужин оказался съедобен, хотя и небезупречен. Котлеты, чуть сыроватые, но жуются. Макароны отварены сносно. Матрас обшит криво, лохмато, но крепенько. А еще девчонка отыскала закуток в тамбуре вагончика, где можно согреть воды и помыться. Её отполосканные от тины и ряски тряпки болтаются на растянутой между деревьями… чём? Тросик переносной антенны приспособила. Вместо подушки пристроен завёрнутый в полотенце надувной индюшонок, приспущенный для мягкости. Ну что же, возможно, она тут и выживет. В том смысле, что он не пришибёт её в ответ на глупый вопрос. Не попросит она у него никогда ни совета, ни разрешения, а пойдёт путём собственных ошибок, как и полагается в её возрасте всем приличным детям.

— Дедушка! Ты абориген?

— Да.

— Но ведь на Прерии нет аборигенов.

— Как посмотреть. Этим словом называют тех, кто родился здесь, в этой местности. Так вот и я появился на свет в одном из изыскательских лагерей. Родителей не помню, они разбились на коптере. Я тоже был с ними, но даже ранений не получил. А потом жил при кухне и всем мешал. Детских домов тут тогда ещё не было, отправить меня на Землю почему-то не получалось, а люди вокруг были разные. Так что вот так по геологическим да ботаническим партиям я и рос. Посуду мыл, в лагере прибирался. Подрос — начал на маршруты выходить. До старшего коллектора дослужился.

— А кто тебя читать научил?

— Все учили, кому не лень. И читать, и в минералах разбираться, и геологическую структуру по внешним признакам рельефа определять. Так уж вышло, что западные склоны хребта я облазил, наверное, на две трети. В нефтяные районы мы не ходили, но это на самом юге. Зато на север отсюда почти до самого моря пробрёл. Спи, давай, егоза. Хотя, если хочешь, можешь почитать, только молча. Я старый уже и у меня режим.

— Ольга Петровна считает, что ты мужчина в самой поре.

— Яга вообще хорошо ко мне относится. Мы с детства знакомы, я её и к горшку приучал и присматривал, чтобы не уползала далеко. Мне ведь всякое поручали.

— Она тоже аборигенка? Как ты?

— Не как я, у неё родители до сих пор живы-здоровы в Ново-Плесецке обитают. А вообще нас старожилов Прерии несколько сотен, многие отсюда родом. Скажем, Юрик тоже абориген. Мы часто друг другу помогаем, да замолчишь ты, наконец! — Ярн недоволен собой. Ишь разговорился, старый пенёк! А что на девчонку цыкнул, так в том для неё вреда нет.

— Дедушка, а ты сделаешь мне настоящий эльфийский лук?

— Нет.

— А как же тогда я научусь стрелять?

— Ружьём сначала пользоваться научись, как следует, а я пока кулачковые зажимы под перекладиной приспособлю.

— Зачем зажимы?

— Чтобы ты могла прикрепить к ним верхнюю часть ушей и висеть, пока не станешь остроухой.

— Ой, дедушка, а разве от этого ушные раковины вытянуться?

— Точно не знаю, надо пробовать.

Делла долго молчала, напряжённо размышляя. Наконец продолжила:

— Это ты так пошутил. То есть злишься на меня и издеваешься. Почему?

— Из-за книжек про эльфятину-гоблинятину, которые ты одну за другой глотаешь.

Опять пауза. Такое впечатление, что в пространстве между двумя розовыми девичьими ушками пощелкивают костяшки счет. Внученька умеет соображать, просто нужно ей подсказать, что пора этим заняться, а то она частенько забывает подумать, поддавшись желанию или внезапному порыву. Ага. Сообразила.

— Где лежат порох и капсюли, я знаю. А пули двадцать четвёртого калибра закончились.

— Свинец найдёшь под верстаком. Отлей.

— Дедушка, а в какую школу я пойду осенью?

— А тебе это обязательно нужно?

— Считается, что все должны учиться в школе и необходимо её закончить. А только потом начинается настоящая взрослая жизнь, когда получен аттестат. Ведь без него никуда на работу не примут.

— Да уж, Делла, наговорила ты разом столько, что внешне оно выглядит правильно, а на самом деле — одни сплошные верования и обычаи. Боюсь, нам придётся подробно разобраться в этом вопросе, — Ярн впервые почувствовал, что речь зашла о важном, о таком, что может повлиять на дальнейшую жизнь этого маленького человека. — Итак, разумное существо учится всю жизнь. Как только этот процесс прекращается, считай и разумность закончилась. Согласна?

Ребёнок притих, помолчал и выдал:

— Жизнь — это процесс познания, — понятно, что из какой-то книжки выдернула, но к месту.

— Угадала, внученька. Теперь — о школе. Ты хочешь переехать в интернат в Ново-Плесецке? Или поселиться там же у Яги?

— Не хочу. Но ведь можно летать туда на параплане каждый день.

— Четыреста километров при скорости шестьдесят километров в час это около семи часов в дороге, — Ярн не продолжает. И так всё ясно.

— А как же быть? — недоумевает Делла, но Ярн показывает глазами на тумблер, которым подключается тарелка вынесенной на горку антенны. — В сети всё есть, и школьная программа, и… а кто будет проверять домашние задания и заставлять меня делать уроки, — малявка уже сообразила, что ей предстоит не только полная самостоятельность, к чему она здесь уже привыкла, но и абсолютная свобода выбора, и все последствия, которые наступят в результате этого самого выбора, тоже выпадут на её долю. — Дедушка! Ты меня что, взрослой считаешь?

— Важно то, что считаешь ты. И перевяжи, наконец, свою эльфийскую рогатку, она же вправо тянет.

— Дедушка! А что ты делаешь в своей ростовой?

— Предметы. Собственно, раз ты заинтересовалась, пойдём, покажу.

Делла давно не носит одежду. Не в том смысле, что расхаживает голяком, а просто на ней всегда рабочий комбинезон. Первоначально это был один из застиранных балахонов из числа тех, в которые наряжается Ярн. Естественно, рукава и штанины приходилось подворачивать, а в районе талии устраивать глубокую горизонтальную складку, для чего использовались сразу два брючных ремня.

Потом девушка пофантазировала с иголкой и ножницами, да и Яга ей подобрала в городе подходящий по размеру спецовочный комплект. Летом мокасины, в холодный сезон, когда на дворе сыро — ботинки. Всегда готова хоть в путь, хоть в бой, хоть на приключения. Так что встали и пошли.

Под навесом, где хранится разный хлам, имеется дверца прямо в скале. Это вход в пещеру. Фонарик у внученьки всегда с собой вместе с некоторым количеством безумно полезных предметов, в числе которых кроме обязательного в их местах ножа только щипчиков два вида — плоскогубчики и бокорезки, ну да не о них речь. Двести метров узким туннелем под уклон и они в просторной подземной пустоте. Тут всегда одна и та же температура и настолько много места, что большой шатёр, подсвеченный изнутри, выглядит более чем скромно, а ведь под его укрытием — целая фабрика.

— Вот в этих боксах живут бактерии. Они извлекают металл прямо из минералов. У каждого вида свои предпочтения — они ужасные привереды. Ни за что не станут трескать то, чего не хотят. А сверху образуется плёночка, похожая на плесень, вот она и поступает в электролизёр, — Ярн многие годы подбирал композиции нужных организмов и отрабатывал техпроцессы. Собственно — этим он занят и по сей день — тут работы на века. Но есть уже, чем похвастаться.

— А вот в этом бачке, из которого откачан воздух, сейчас происходит напыление металла на поверхность рычагов, это хорошо видно с монитора. Или лазерная плавка идёт в атмосфере неона, видишь, как происходит прирастание. Тут, конечно, компьютерная программа всем руководит, но можно и перехватить управление.

А здесь, пожалуй, самое простое, углеродное волокно синтезируется в пламени горелки, — Ярну есть что показать девочке. И ей явно всё это ужасно интересно.

— Дедушка, а какие науки нужно знать, чтобы всем этим пользоваться?

— Для начала — химию и физику. Ну и в электронике разбираться приходиться, программировать роботов, которые смогут здесь управляться. А вот смотри, это тебе наверняка окажется намного интересней, — он подвёл внучку к обычному горну и наковальне. — Тут иногда приходится немного исправлять те вещички, при программировании изготовления которых я ошибся.

— Ой, это же блэдиа! — Углядела ящик под верстаком, куда он складывает эти поделки, выращенные из расплава. Они считаются драгоценными камнями и ужасно ценятся за редкость, но о них девочке знать пока рановато. Хотя, раз уж увидела… — Ты пока забудь про это и никогда их не трогай. Это что-то вроде страховки на чёрный день. На очень-очень чёрный.

— Так ведь, дедушка! Если продать хотя бы один из них, то сразу разбогатеешь! И сможешь купить себе всё, чего пожелаешь, и поехать в путешествие.

— А без этого тебе что-то мешает путешествовать? — Ярн опять чувствует, что разговор коснулся важной для ребёнка темы.

— Ничего не мешает, — действительно, Делла ходит куда захочет, или летает с Ягой на её коптере хоть к скотоводам, где скачет на лошадке, гоняя стада подрастающих бычков, хоть к земледельцам, которые позволяют ей кататься на тракторе с бороной или с сеялкой. Или в город на недельку может смотаться, там рыбаки её охотно берут собой на промысел, потому что она ловкая, всё умеет и еще, в конце концов, пара бесплатных умелых рук под непустой головой — это нигде не бывает лишним. А уж на параплане она свободна в трёх измерениях. Готовится к перелёту на запад, продумывая, как управиться с этой задачей при минимальной экипировке, но пока в дорогу не пускается — никак не может решить задачу с заправками в пути. Не хватает нескольких посёлков, как ни выбирай маршрут.

— Может быть, у тебя нет чего-то такого, без чего жить на свете горько и обидно? — Ярн возвращается к обсуждению вопроса о перспективе разбогатеть.

— Эльфийского меча, — вот ведь засранка! Далась ей эта железяка! А ведь лук она себе, всё-таки, соорудила. Пятый вариант её устроил, и пулять из него она более-менее приловчилась.

Активировал горелки горна, сунул в пламя первую попавшуюся железку и, как только она раскалилась, чёткими ударами превратил её в клинок кинжала. Из полосы это немногодельно. Делла смотрела на процесс, как завороженная.

Если раньше внученька радовала дедушку царапинами, синяками, ссадинами и шишками, то теперь к упомянутой номенклатуре добавились термические и химические ожоги. И электрическое поражение было, но только один раз — видимо запомнилось хорошо. Девочка колдовала то с пробирками, то с реостатами, и даже вынашивала план изготовления реохорда, но Ярн вовремя вмешался и научил ребёнка пользоваться блоком питания, позволяющим получать токи и напряжения, какие душа пожелает. Делла сразу вспомнила о том, что в двадцать первом веке имеются некоторые технические возможности, недоступные великим предкам, и запорола дуговую печь.

Потом, после подхода ребенка к установке для покрытия, пришлось добывать новые магнетроны, А ещё через месяц — менять сердечник, расплавившийся в магнитном стабилизаторе электролизного оборудования. Почему после этого воздействия не пострадали обмотки — Ярн не понял до сих пор. Но эльфийский меч себе девочка отковала. То есть, не из первой попавшейся железки, а сама получила сплав, который гордо нарекла мифрилом, и сделала из него клинок замечательной прочности и лёгкости. Для рукояти, крестовины, насечки и украшения ножен она наизобретала хитрых композиций и… всего два года трудов, несколько дней горделивого ношения этой красивой безделицы даже, кажется, когда на горшок отправлялась, и то с ним. А потом забытый хозяйкой клинок пылился в углу их тесного вагончика радом с гладиусом, спатой и эспадой, сделанными несколько лет тому назад сыновьями Яги, Так и эльфийский лук со стрелами тоже нашел своё место среди трёх разных арбалетов. Женщины и дети — удивительно непостоянные создания. Вот ведь наизнанку вывернется, чтобы добиться своего, испытает счастье обретения, а потом забудет о недавно ещё вожделенной безделице ради… даже интересно, чего она возжелает следующим?

Зато теперь с ребёнком можно было разговаривать на одном языке. Разбиралась она в том, как что делается. Спокойно составляла программы изготовления шестерёнок, заказы на которые привозила Яга от какого-то Винса. Да и другие заявки от ремонтников её не смущали. Отличала девушка потенциал ионизации от модуля упругости. И начала заниматься макияжем. Подросла внученька, даже не заметил, как пролетело четыре года.

Ярн посмотрел вслед отправившейся вверх по склону Делле, и взглянул на распечатки, извлеченных из сети материалов. Надо же, арбузы её увлекли. А что, в этих местах они, пожалуй, удадутся на славу.