Глава 40
Степан I

Делла увела его баиньки, когда он начал заговариваться от усталости. В этот момент папенька уже добрался до кабинета, сказал, что мама тоже дома, а его отправила позвать сына и невестку на ужин. Только домой они с женой не пошли, прямо из кабинета имелась дверь в весьма неплохо оборудованные апартаменты, где и кроватка нашлась, и холодильник с едой. Тут и устроились вздремнуть. Супруга тоже выглядела усталой.

Следующие дни оказались заняты хозяйственными хлопотами. Вернувшиеся в город люди остались без крыши над головой, поэтому коттеджи Белого Города превратились в коммуналки, а особняки — в общежития. Челноки спускали орбиты личный состав космодесантной дивизии и её имущество. Корабль вертикального взлёта с плато на юге принялся делать по рейсу в сутки, доставляя на поверхность планеты коптеры и самолёты, катера и бронетранспортёры. Даже танки.

Часть личного состава десантировали с кораблей орбита-атмосфера прямо в прерию, что в междуречье рукавов Ярновки. Туда же сбросили на парашютах немало контейнеров с боеприпасами, медикаментами и оружием. Штаб дивизии охотно сотрудничал со Степаном и его порученцами, стараясь поскорее вернуть как можно больше людей из космической пустоты в родную стихию. Комдив никак о себе не напоминал, оставаясь, по-видимому, в гостях у любезнейшего Евсея Елисеича на уютной военной базе посреди лазурного океана.

Неразбериха образовывалась изрядная. Вот скажем, Яга заглянула спросить, где ставить шатёр под контору её торговой фирмы. Естественно, сам шатёр был немедленно конфискован для размещения личного состава дивизии, а Ольге Петровне выделили комнату в представительстве, куда она и въехала со своими девочками. Аналогичная судьба постигла и Ассамблею Коренного Населения. Для её размещения хватило кабинета второго заместителя. Точнее, заместительницы. Одной гардеробной оказалось достаточно для всего секретариата.

Тем не менее, несмотря на заметное уплотнение в здании представительства, отдел топографии, сохранили в неприкосновенности, и группу учёта и другие технические службы. Но сквозь клубок оперативно решаемых проблем всё ярче проступала обеспокоенность тем, куда девать тысячи молодых рьяных парней. Ведь ни для кого не секрет, далеко не все они мечтают о вдохновенном творческом труде. Всё-таки в армии несколько иные приоритеты.

И ещё настораживало то, с какой охотой Степану подчинялись все подряд. Вообще-то особо глупых распоряжений он не выдавал. Кажется. Однако полное отсутствие сопротивления со стороны подчиненных настораживало. И почему подчинённых? С чего это все вдруг решили, что обязаны исполнять его волю? Нет, не беспрекословно. Споры бывали и о целесообразности выполнения полученного указания и о методе его реализации. Но ситуации всегда оказывались разрешимыми настолько легко, что складывалось впечатление, будто ему подыгрывают.

Вот, скажем, указы о демобилизации прапорщика Георгадзе и рядовых Хабибуллина и Нестеренко подсовывают, потому что на планете объявлено чрезвычайное положение, и должность главнокомандующего принял на себя полномочный представитель главы государства, который одновременно этот оторвавшийся от метрополии фрагмент этого самого государства и возглавляет. Космодесантникам не надо заботиться, чем кормить и как занять троих бойцов, а дяде Ляпе нужны на Полигоне электрик, слесарь и кашевар. Вот они и сговорились, а со штабом дивизии вопрос утряс тот военный, что явился к нему первым в день прибытия.

Рустамка-каботажница двух батраков прихватит для ранчо «Короткая стрела», и сразу четверых пригласили на бойню Вязовникова, разрушенную при бомбардировнке. И на них указы подписываем. А откуда тут Настёна?

— Стёп, мне напарник нужен в рейс, а вот Егорка не против водить грузовик вместе со мной. Давай его демобилизуем.

При виде Егорки чувствуешь себя маленьким и незаметным. Ну что же, указом больше, указом меньше. Сейчас. Текст уже выскользнул из принтера. Интересно, смогут ли аборигены проглотить всю дивизию, или оставят хоть что-то Ново-Плесецку? А вот и ещё одно знакомое лицо. Лёха Кузьмин с Тэры.

— Стёп! Как полагаешь, хватит у нас нынче сил, чтобы организовать службу спасения? Тут, ты понимаешь, отличные винтокрылы появились с превосходной аппаратурой для поиска людей. Мне кажется, они бы пригодились особенно сейчас, когда масса городского населения оказалась в сельской местности.

— Хорошая мысль, надо попробовать. И чтобы врачей к больным возили, а то раньше только налоговых инспекторов в любой уголок планеты доставляли за государственный счёт.

— Стёп, директор ГОКа не даёт корабли доски с лесопилки везти. Говорит, что мы за аренду судов не платим, — это, кажется, из девчат Яги кто-то.

— А мы платим?

— Так счета же заблокированы из-за чрезвычайного положения.

— Трах-тибидох.

Длился этот кошмар довольно долго, но всему приходит конец. Понемногу напряжённость рассосалась, и работа по координации деятельности населения на планете утеряла авральный темп. Появилось время задуматься хоть о чем-то, не требующем немедленного принятия решений.

Вызвал к себе банкиров и затребовал сведения о наличии денег на счетах и в хранилищах, а также, о том, кому какие суммы принадлежат. Потом сложил услышанные цифры, и какое-то время соображал, много это или мало. И вообще, что делать дальше с финансами образовавшегося государства.

Прежде всего, понятно, что отбирать ни у кого ничего не следует, тем более, какая-то сумма в распоряжении представительства имеется. По нынешнему времени — в государственной казне. И казну эту, как он вычитал в книжках Академии управления, надо пополнять за счёт сбора средств с населения и из торговли. Ну-ка, ну-ка, какие виды налогов существуют на свете? Позаброшенные за последнее время материалы учебного курса были извлечены из памяти визоров, и Степан погрузился в таинства великой науки наполнения государственного бюджета.

Видимо, он здорово торопился из-за того, что за последнюю пару недель спешка вошла в привычку. Запутался, занервничал, и написал указ о замене всех налогов одним единственным — налогом с продаж. Причём сделал его максимально упрощённым. С каждого полученного рубля одна копейка должна была попадать от получателя на счёт, которому он недолго думая присвоил первый номер. А всё остальное налоговое законодательство отменил.

Написал, перечитал несколько раз, и потом пригласил к себе Юрика. Соломон Пантелеймонович Засецкий, старейший юрист Прерии, переписал бумагу своими словами, отчего вышла она втрое длинней, но смысла не потеряла. Скорее, сделалась даже твердокаменней, поскольку теперь гарантированно исключала любые обходные варианты толкования.

— Ты же отдаёшь себе отчёт, Стёпа, что обкладываешь налогом и пенсии, и стипендии, и гонорары. Взятие ссуды или кредита и возврат. Любое перемещение денег со счёта на счёт приведёт владельцев к потере одной сотой части пущенных в дело оборотных средств. Даже выделяя ассигнования на выполнение государственных проектов, ты получишь этот же результат, — мужчина лучезарно улыбнулся. — И это приведёт к резкому падению численности бухгалтеров. Большинство бизнесменов откажутся от их услуг. Сотрудникам ведомства по налогам и сборам тоже придётся искать себе другую работу.

Проводив гостя, Стёпа спустился на один этаж и заглянул к Яге.

— Ольга Петровна, пока тут у нас ещё чрезвычайное положение, я вот такой указ придумал, — он подал ей бумагу.

Прочитав проект указа, женщина вернула документ обратно:

— А чего, подписуй, да оглашай. Хотя, знаешь, того, что соберётся, тебе на службу спасения не хватит. Ты же не собираешься спасать людей на коммерческой основе. Опять же школы получатся только частные или за счёт общин их будут содержать. Но с ними — дело привычное. А вот врачам точно придётся за деньги людей лечить. Не наберёшь ты при такой ставке налогообложения средств ни на зарплаты, ни на лекарства, ни на больницы.

Этой бумаге Стёпа ходу не дал.

Управленческая структура, существовавшая до начала военных действий, довольно быстро восстановилась и начала работать. Люди просто вернулись на свои места и занялись привычным делом. Конечно, из-за разрушений многим конторам пришлось тесниться в наскоро сколоченных сараях, но строительные работы потихоньку разворачивались.

Удалось произвести и подсчёт потерь — около тысячи человек погибло на планете в результате внезапного нападения. В основном — в результате бомбардировки. А личный состав, перевозимой с орбиты дивизии достаточно быстро рассасывался, перебираясь в селения, разбросанные по половине материка. Хотя в Ново-Плесецке людей в форме и с боевым оружием встречалось особенно много.

Стёпа умышленно не стал заниматься ни кадровыми перестановками, ни преобразованиями в области финансов, похоронив свою затею с изменением порядка налогообложения. Банки начали выдавать кредиты, страховые компании отбивались от погорельцев и заявляли о своей финансовой несостоятельности. Жизнь возвращалась в привычное русло. Цены на продукты питания поколебались и вернулись на старый уровень, зато промышленные товары стали дорожать — подвоза с Земли больше не было.

Работу аппарата представительства Стёпин отец наладил без особого труда — он тут всех знал и ситуацией владел хорошо. Немного потеснил кое-какие кабинеты, устроив на тех же площадях Ассамблею Коренного Населения и торговую фирму Яги, собрав таким образом под одной крышей все силы, влияющие на ход жизни планеты. Люди общались накоротке и многие вопросы решались легче, не доходя до верхнего уровня, даже, если случались разногласия.

Открытая веранда на пляже, тянущемся вдоль набережной Белого Города. Вдали, у кромки прибоя угадываются туши пакицетов, выбравшихся на ночь из воды. Ложка скребнула по дну вазочки — мороженое съедено. Делла тоже заканчивает свою порцию. За соседним столиком сидят Захар и Тарх в форменных рубашках полицейских, завязанных на пупке уставным узлом. Вернулись мужики в патрульно-постовую службу, потому что в городе нынче неспокойно. Не то, что безобразия всякие, но множеству вооружённых молодых людей, что появились тут не так давно, приходится объяснять особенности поведения в этом городе. Например — почему не нужно стрелять в тех же пакицетов.

Вот и пришлось опытным работникам правоохранительных органов возвращаться к знакомой работе.

За другим столиком молодые офицеры усиживают кувшинчик кукурузовки и голоса их звучат громко и отчётливо. Стёпа не раз подмечал, что люди иногда словно нарочно демонстрируют окружающим богатство своего неповторимого внутреннего мира, делятся безграничной мудростью и беспредельностью кругозора, осведомлённостью и причастностью к великому.

Временами бывает интересно послушать.

— Ну, рассказывай, Мишка, что там было у вас на юге. А то после сообщения, что сели штатно, как отрезало.

— Сели мы действительно штатно, — этот офицер выше ростом и худощав. — Мне со взводом выпало проложить дорогу с плато на равнину, а места там гористые, так что потопали мы ножками. Недалеко ушли, всего-то километров на семь, как передовой донёс, что вышел к селению. Оно и на карте помечено как первое к ликвидации, так что всё по плану.

Взвод мой развернулся, как положено, выдвинулся на исходный рубеж по кромке зарослей, а я принялся рассматривать, постройки и людей.

Гляжу, забор из сетки, за ним куры расхаживают, и ребёнок сыплет им что-то — в этом возрасте ещё не поймёшь мальчик или девочка — в рубашке до пят. Вот тут-то меня и торкнуло. Что, приказано вот этого малыша убить? Мне? Да (длинная тирада) видел я этот приказ. Дал команду скрытно отойти и направляться к следующей цели.

А там девчата картошку окучивают. Правда, вооружены действительно все поголовно, но это понятно почему. Мои бойцы уже грохнули зубастика, что пытался рядового задрать. И что? Нам этих красавиц предписано перестрелять?!

Парни смурные все, на меня зверями смотрят. Дал я команду на отход и вернулись мы обратно. Сдаю командиру ремень и оружие и говорю, расстреливай, но палачом я не буду. И парни мои бронники поснимали, карабины сложили и построились. А слева взвод Корнилова вниз по склону возвращается. Двое хромают, у одного рука на перевязи, но все налицо. Стоим, ждём.

Приблизились они, на нас посмотрели, и тоже давай оружие складывать. Тогда ротный сам пошел с отделением. Вернулся через два с половиной часа, велел всем взять оружие и начинать оборудовать лагерь. Разведку только разослали во все стороны, но это уже когда они с комбатом потолковали. А с корабля сгрузили вертушки и отогнали на безопасное расстояние, но сам вертикальник так и не улетел. Говорят, какая-то неполадка у них случилась, а только думаю я, что неполадка эта такая же, как у нас. Люди ведь разговаривают между собой, так что про кормящую кур голозадую мятежницу им наверняка рассказали.

— Такие же проблемы и здесь возникли, — второй офицер плотнее и выглядит старше. — Мы захватили полосу для посадки челноков и приняли сразу целый батальон. Потом госпиталь срочно перевозили на поверхность и разворачивали, да наших людей из рухнувшего корабля доставали, а потом, когда пришёл челночкам нашим черёд лететь на орбиту за подкреплением, то первый же пилот сначала попытался сломать шасси, но не вышло у него. Зато остальные сообщили, что навигация у них поотказывала. А уж почему, уверенно не скажу. Может быть, посмотрели на руины города? Или из-за сбитых вертушек? Летуны-то не больно нам, топтунам, объясняли свои мотивы.

— Так, что, выходит, сдулась наша дивизия, как воздушный шарик, так и ничего не сделав?

— Нет, Миша, тут за перевалом успели набедокурить. Правда большинство ракет по целям не попало, грохнулось рядом с посёлками и местных жителей о предстоящем визите предупредило. А они помирать оказались несогласными, и давай отстреливаться. Один взвод вообще в воздухе перебили, другому купола пожгли напалмом с самолёта. Ну и вообще устроили войнушку типа кошки-мышки. А тут тебе ещё и слоносвиньи, и носороги и тигры саблезубые — в каждом ландшафте у аборигенов, оказывается, свои союзники имеются. Плюс к тому сами люди к оружию привычны, да ещё и передвигаются скрытно просто по жизни, чтобы этим же самым союзникам уступать дорогу ещё до того, как будут обнаружены.

А теперь выяснилось, что есть среди старожилов несколько человек, у которых родные погибли. И парни эти нашего брата выслеживают и отстреливают. При полном попустительстве властей, заметь. Так что ношение формы или любой её детали по ту сторону Большого Хребта — дело рискованное.

— Да уж, планетка не курортная. Так что с нашей дивизией происходит? Никак в толк не возьму. Слухи идут, что масса народа демобилизуется, а что со штабом, с командиром?

— Геркон наш, как почуял, что пассивное сопротивление личного состава нарастает, словно снежный ком, сразу на здешнюю военную базу подался, тем более, что местные как-то умудрились грохнуть портал и связь с центральным командованием исчезла. А уже через пару часов прошла отмена боевого приказа и поступило распоряжение вести себя выдержанно и действовать по обстановке с целью сохранения личного состава. Ну мы сразу поняли, что комдив с завязки соскочил и не меньше литра залил за воротник. Сидим, понимаешь, по сторонам озираемся. Чуть погодя на полосу сел транспортник не из наших — чисто атмосферный самолёт, а оттуда с полдюжины парней вылезли и утопали в город. Вскоре поймали местную передачу, что, мол, кончаем войну. Только диктор нас выродками обозвал, но велел не трогать, потому, что мы и убить можем. Дал, в общем понять, что как дерьму относится.

— Знаешь, Коля, слышал я это выступление, и на Степана этого Асмолова, сердца не держу. Ты бы посмотрел через прицел на ребёнка, кормящего кур, тоже бы себя говном почувствовал. Ну ладно. Проехали. Так мне сказали, если я рабочее место и пристанище себе найду, меня сразу демобилизуют. Ну я посмотрел в сети предложения, так тут в основном в батраки зовут. Как-то некузяво выходит на дядю ишачить, никакого резона не вижу наниматься.

— А ты Миша хотел в брокеры или в дилеры? А то, может, в менеджеры? Таких желающих сейчас и своих тут с избытком хватает, потому что куча предприятий разорена. Правда электриков или механиков или других профессий ребят тоже берут охотно и на верфь и в ремонтные мастерские. Авиатехников особенно ценят, но их со службы не больно-то отпускают. Опять же спасательную службу формируют и на военную базу кое-каких спецов переводят. Нам-то, крылатой пехоте, по профилю тут не устроиться.

— Слушай, Коля, а кто тут всем заправляет? Может, в охрану к нему попроситься? Чай на немаленькое жалование можно рассчитывать? Неохота мне с мотыгой под здешним солнцем горбатиться.

— Ты только за стул держись, чтобы не упасть со смеха. Здесь нынче Представитель Президента оказался на вершине, а только не знаю, как это вышло, но комбат его видел — пацану лет восемнадцать. По всему выходит, что — охрана ему без надобности, потому что, как и все местные, он ружья из рук не выпускает. Ну, да ты таких много видел.

— А почему такого молодого решили наверх посадить?

— Никто и не решал, он сам как-то просочился, и вдруг оказалось, что это всех устраивает. Вот понравился чем-то народу такой диктатор. Законным путём его не сместишь, перевыбрать тоже не получается, потому что он — должностное лицо назначенное на этот пост приказом. А отдать отменяющий приказ здесь некому. Только он сам и имеет право себя уволить и назначить на это место кого-то другого. Казус, понимаешь! Но только местные это положение дел одобряют и, ты не поверишь, слушаются этого юношу.

— То есть получилась монархия? Если этот парень назначит своим преемником собственного сына, то называйся он хоть Представителем Президента, хоть кациком, наследование власти обеспечено. Знаешь, Коля, это даже интересно, пожить при царизме. Я про такое только в книжках читал. Ну, а как он правит?

— А фиг его знает как? Чтобы кого-то казнил или миловал, таких слухов не было. Похоже, сам живёт и другим даёт.

Офицеры расплатились наличными и ушли. Стёпа обменялся взглядами с Захаром и Тархом. Улыбнулись. Тарх не заметил, наверное, но его напарник и Делла с мужем давно распределили зоны наблюдения и не забывали поглядывать на то, что происходило вокруг. Царь ты или диктатор, Прерии наплевать.