Глава 1
Лететь галопом по заросшему высокой травой полю навстречу восходящему солнцу — что может быть прекрасней?! Конечно, полеты на параплане тоже доставляют удовольствие и не малое, но, когда скачешь верхом на вороном коне, таком живом и мощном — это другое. Как можно сравнивать Сайгона с чем-то еще? Ну да, это я сейчас так думаю, осаживая верного скакуна у крутого склона. И скорее всего — в воздухе, когда параплан становится частью тебя, буду думать по-другому. Да какая разница? Ведь важно то, что происходит в данный миг, здесь и сейчас. Ведь главное — я живу, дышу, чувствую и у меня есть еще на это силы. Пусть в голове куча желаний — по большей части несбыточных, пусть жизнь порой — не такая сказка, как кажется, пусть надежда что-то изменить более чем призрачная… Но я снова верю, что она есть, потому прямо сейчас мне хорошо! Вот и не надо забивать себе голову сравнениями. Нужно просто радоваться.
Эх, замечталась, заметила Алекс только теперь, когда они с Касабланкой в стремительном галопе оказались уже совсем близко. Полагаю, ждет меня нешуточная взбучка.
— Диана! Что с тобой? — начала кричать Александра еще издалека. — Что ты вытворяешь? Немедленно надень свои чертовы визоры! Ты меня слышишь?!
Я не спешила выполнять приказ, отвернулась, наблюдая за поднимающимся над лесом солнцем. Как красиво — небо с кучерявыми облачками окрасилось золотисто-розовыми лучами. Лес из мрачной громады, превратился в нечто привлекательное, рыжие стволы ближайших сосен словно светились. Только здесь и можно понаблюдать за природой, вдали от мегаполиса и всякой техники. Словно опровергая мои слова, вдали заработал трактор. Испортил все настроение, заглушив трели птичек и нарушив такую благодатную тишину.
Сайгон переступил с ноги на ногу, подбираясь ближе к подъехавшей рысью Касабланке, а я снова глянула на хмурую Александру.
— Что случилось, Алекс?
— Много чего!
Александра — все-таки красивая женщина. Это сейчас еще заметнее. Разгоряченная скачкой, с развевающейся гривой рыжих волос, с сердитым выражением лица. И не скажешь, что ей уже скоро пятьдесят. Совсем не выглядит на свой возраст. Молодые парни до сих пор засматриваются, вызывая ревность Егора.
Только кажется, что Алекс кремень, никому не дающая спуску. Я — не единственная, к кому она всегда питала слабость. Своих детей у них с Егором не случилось, вот и относятся ко мне, как к дочери.
— Диана, так нельзя! — Голос ее слегка смягчился. — Почему ты все время так поступаешь? Ты не понимаешь, как это эгоистично заставлять волноваться Егора? Ведь он уже не молод!
Хм, трудно вообще-то представить, как волнуется дядька Егор. С его немигающим взглядом, неподвижным лицом и спокойствием, которое, кажется, ничем не нарушить.
— Никто не видел, как ты приехала, — продолжала Александра, — Сайгон пропал… А ты даже визоры отключила!
— Я что — должна была вас разбудить среди ночи?
— А хоть бы и так. Чай не кисейные барышни. Ну и разбудила бы.
— Так Стешка мне открыл, даже сам оседлал Сайгона. Разве он не сказал? — вздохнула я. Совесть уже начинала мучить. Ну, правда, приезжаю, навожу переполох. Лучшего друга поднимаю в три ночи…
— Стешка-то сказал… Когда проснулся! Да и то, пришлось припугнуть. А то некая барышня, видишь ли, взяла с него честное слово — не болтать! Было такое?
Ага, конечно, попробуй, заставь его пообещать что-нибудь, если не захочет. На ходу, наверное, придумал про честное слово. Представила огромного увальня с обманчиво сонным взглядом, которого «пришлось припугнуть», а перед тем — долго будить. Бедняга!
Я запрокинула голову и стала хохотать. Не знаю почему. Просто от радости.
Господи! Кто еще так обо мне беспокоиться будет?! Смех оборвался, и на глаза навернулись слезы. И опять не понять почему.
Александра тут как тут. Прижала мне ногу боком Касабланки, подъехав вплотную, обняла крепко.
— Ну, привет, радость моя! Будет уже, Диана! Развела мокроту. И что на этот раз? Кто обидел?
— Никто! — замотала головой. — Я просто!
— Ну, раз просто, надела бы визоры, тебя уже ищут. И хватит тут стоять, поехали. Завтрак, поди, готов. Егор тебя ждет. Стешка переживает. Ты вообще о безопасности думаешь, новости смотришь? Знаешь ведь, что мы запрещаем выезжать в одиночку. Шастают тут всякие! Места-то дикие, да и колония рядом… А ты одна! Самая крутая, что ли?
Вот так, любят они с Егором попугать всякими страстями, а на самом деле — сколько ни катаюсь, никаких опасностей не встречала. Но лучше попросить прощения, а не пререкаться, не то вообще запретят мне кататься одной.
— Прости! — покаянно произнесла я и невинно поинтересовалась: — А ты разве не одна? И визоров твоих не видно.
— Я — это я, — буркнула Алекс. Думаю, шутки она не оценила.
Мы не спеша ехали назад — к обнесенному высоченным металлическим забором комплексу зданий. Еще и сенсоров охранной сигнализации немерено. Крепость просто, а не элитные конюшни.
Стешке ночью пришлось минут пятнадцать возиться, чтобы меня впустить. И всё это время он умудрялся меня воспитывать, занудно объясняя, что бы он сделал с любым другим, если б его этот «другой» в три ночи разбудил. Но вопреки обещанию дать по шее, первым делом, добравшись до меня, сгреб в медвежьи объятия и предложил отдохнуть с дороги в его каморке — мол, ночь еще и постель еще теплая. Врезала бы ему за такое, да реакция у него отменная — не позволил. Засмеялся, негодяй, типа шуток я не понимаю. Оседлал Сайгона в считанные секунды и велел не возвращаться до утра.
Наперегонки скакать Александра отказалась наотрез, злилась на меня, наверное. Или на себя, с нее станется. Не могла простить моей беспечности и оправдать свою?
А я много могла бы сказать в свою защиту. Что иногда просто жизненно необходимо побыть одной. Пусть даже с риском для жизни. Да и какой тут риск?.. Подумать, помечтать, просто вырваться на несколько часов из серой жизни. Почувствовать себя другим человеком. Да что там — просто живой. Только кого это волнует?!
Так и доехали молча. И визоры я не включила. Не могу, не хочу никого слышать! Хоть один день! Имею я право? И сама себе ответила — конечно, нет. Но все равно не включила. Хоть пару часов еще…
Ворота открыты нараспашку, а перед конюшнями собрались почти все.
Заспанный Стешка и еще трое конюхов, один из которых мне не знаком, слушали последние наставления дядьки Егора, старавшегося перекричать работающий на холостых оборотах двигатель старенького джипа. Все мужчины вооружены, кони оседланы.
Видимо, разыскивать меня собирались. Теперь стало по-настоящему стыдно. Даже если они опасность преувеличивают, должна была подумать, что всех на уши поставлю. Ведь они правы — соседство с бандитами и мародерами — не игрушки, и лучше перестраховаться, чем потом кусать локти. И научены они на своем опыте — жизнь потрепала в свое время.
Парни приветливо заулыбались, но под суровым взглядом Егора тут же стушевались, повели лошадей обратно в стойла. Стешка подмигнул и поспешил заглушить мотор.
Муж Александры сам помог мне слезть с коня. Не пойми, о чем думает. В какой-то момент показалось, что даст подзатыльник, как в детстве, но обошлось.
— Завтракать! — сказал спокойно. — Все разговоры потом. Да, Ди… умойся пойди сперва.
Главный дом встретил знакомыми с детства запахами. За три часа конной прогулки я здорово проголодалась. Из кухни вкусно тянуло свежеиспеченным хлебом, но стащить лакомый кусочек — не стоит и пытаться, если там по-прежнему заправляет Алена. Не посмотрит, что любимица, которую полгода не видела — огреет поварешкой.
Потому сразу поспешила в гостевую ванную на второй этаж. Из зеркала на меня смотрело настоящее чучело. Волосы растрепались, превратившись во что-то непотребное, подбородок измазан — и когда умудрилось? Зато глаза в кои-то веки блестят, щеки горят румянцем, даже круги под глазами не так заметны.
Умылась быстро, кое-как причесалась старомодной щеткой.
Как ни спешила, в столовой уже все собрались, ждали, когда спущусь. Только при моем появлении стали рассаживаться. Алена посмотрела неприветливо, но каши наложила целую тарелку с горкой — значит — не сердится, просто в целях воспитания. Словно я по-прежнему маленькая хулиганка, доставляющая всем кучу хлопот, а не взрослый самостоятельный человек и гость, к тому же.
Разговоров, которые обещал Егор, избежать после завтрака не удалось. Тесный семейный кружок больше походил на суд. Я уж вся съежилась под немигающим взглядом Егора, а он мягко произнес:
— Нет смысла говорить, Диана, как глупо ты себя повела, приехав среди ночи и отправившись на прогулку верхом. Вижу, что сама уже все поняла. Верно?
— Но я…
— А о тебе, Алекс, вообще молчу, — жестко добавил он, глянув на жену.
Несколько секунд они сверлили друг друга вызывающими взглядами, заставив меня волноваться еще сильнее. Страшно боялась всегда их ссор, хоть и крайне редких. Ну почему в их присутствии я всегда ощущаю себя ребенком?!
— Диана, как твои репортажи? — сменила тему Александра. Стешка, приходившийся ей троюродным племянником, клевал носом в глубоком кресле. Притворяется наверное. Рад, небось, что ему не досталось… Или досталось? Ох!
— Да никак, — напустила я грусти. Не хотелось говорить сегодня о проблемах и плакаться в жилетку. Потому избрала более безопасную тему. — Какие только репортажи я не снимала, чтобы впечатлить Гугл. Но только впечатлить их трудно. А теперь думаю — почти невозможно. Про хоспис вообще получился такой печальный репортаж, что у меня сердце разрывалось, когда пересматривала. Один мальчик, Толик, совсем кроха, а так мужественно держался! Персонал жесткий, ко всему привыкли, а на него смотрят со слезами. Ну, хоть лекарства выбили… А от Гугла тишина. Как всегда!
Александра расстроенно закусила губу. Не может спокойно слушать о несчастных детях.
— Может тебе поменять подход? — проронил Егор, закуривая трубку.
Они оба знали о моей навязчивой и безумной идее попасть в штат Гугла. Вся нереальность предельно ясна: кто возьмет в крутую медиакорпорацию безвестную журналистку, ничем ещё себя не проявившую, кроме происхождения. Потому я не чаще, чем раз в два-три месяца отсылала им репортаж, в надежде на справедливую оценку. Причем все они были, на мой взгляд — просто отличные.
— Как это — поменять подход? — заинтересовалась я.
— Ну, вот ты все про бедняжек разных снимаешь, — поддержала мужа Алекс, — про жизнь в бедных детских домах, про брошенных животных, да всяких приемниках, или вот — хоспис теперь… Про новые технологии… А попробуй про светскую вечеринку — закрытую, желательно, куда у тебя-то — доступ есть. И поострее. Со сплетнями там, разными — ну, и весело чтоб было.
Думаю, Егор удивился не меньше меня, явно другое на уме было.
— Да кому это интересно?! — возмутилась я для порядка, ожидая, что мужчины меня поддержат.
— Мне, например, — пробормотал Стешка, слегка оживившись. — Особенно, если удастся заснять Викторию Райт. Говорят, она в Москве.
— Кто говорит? — в один голос удивились хозяева.
Дурдом какой-то! Срочно меняем тему!
— А что с колонией? — поинтересовалась я.
— Ну как что, — нахмурилась Алекс. — Все то же. Сбежали трое, бегают где-то в округе, а может, далеко уже. Кто знает…
— Вооружены и очень опасны?
— Именно, — Егор выпустил несколько ровных колечек дыма под неодобрительным взглядом жены. — И твоя ирония, Диана, тут совершенно неуместна. Правда, их уже изловили. Но это ничего не меняет. Осторожность должна быть всегда и во всём!
— Когда это? — встрепенулась Александра. — Почему я всё узнаю последняя?
— Да еще утром вчера. Я тебе говорил, но ты, видимо, всё пропустила мимо ушей.
— Конечно, пропустила. А почему? Потому что твою корову — уже третью по счету — привезли в самое неподходящее время, и рядом стоял этот хрыч Пал Палыч и что-то мне бубнил про ее неправильный таз.
Пал Палыч, насколько я помнила — это их ветеринар.
— Он что еще жив? — он и в детстве казался мне страшно древним.
— А как же. — Алекс сбавила тон. — Такие живут вечно. Мы уж его вызываем как можно реже. Тем более теперь, когда есть Стасик. Помнишь Стасика?
— Э-э?
— Ковалев Стас, — подал голос Стешка, — однокашник мой. Теперь он отличный ветеринар. Да ты же помнишь, он еще в тебя влюблен был. До сих пор интересуется при встрече.
— Вот как! — удивилась Алекс. — А, правда, милая, может, останешься, я как раз его сегодня на обед пригласила. Хочется узнать его мнение, — недовольный взгляд в сторону Егора, — насчет новой коровы. Третья уже. Скоро тут целое стадо будет, если так пойдет.
Муж ее лишь ухмылялся, попыхивая трубкой. Слабость к свежему творогу, молоку и сметане, именно своим, домашним — у него была, сколько его помню. Да и коров он именно что любил.
— Корову назвали Пёрышко, — умильно заметил Стешка.
— Как? — в один голос поразились супруги.
— Кто назвал? Она по документам проходит как Майский Цветок…
— Дурацкое имя, — буркнул Егор, — лучше уж Пёрышко.
— Ага, — улыбнулся Стешка во весь рот, — очень ей подходит.
Слушая их споры о новой буренке, я поразилась, насколько далека стала от всего этого. Что я тут вообще делаю? Да, отдохнула — и довольно.
Распрощалась со всеми очень тепло, сославшись на срочную работу, что, в общем-то, было правдой. Приняла у Алены, горестно вздыхавшей про мою «худобу» целый пакет домашних плюшек. Обещала звонить и не пропадать, заработав скептическую усмешку Егора.
До автовокзала в соседнем районе, подбросил Стешка на джипе. Сказал, что как раз собирался в город. Пока ехали, сетовал, что редко навещаю. А на моё возражение, что с ним я общаюсь больше, чем с кем бы то ни было на свете, с ухмылкой заметил, «что виртуал — это одно, а хотелось бы иногда и в руках подержать!» На что он намекает, отвечать отказался, сведя всё к очередной шутке. На прощанье крепко обнял и внезапно поцеловал прямо в губы. Однако отпустил настолько быстро, что я засомневалась в реальности происшедшего.
— Топай уже, чего застыла, — хмыкнул он. Крутанул меня как волчок, развернув на сто восемьдесят градусов, и подтолкнул к автобусу, шлепнув пониже спины. — Вечером не забудь чиркнуть, что и как!
Какой же он всё-таки бесцеремонный! Деревенщина! Одарила его высокомерным взглядом через плечо, но добилась только взрыва совершенно неоправданного нахального веселья.
Все мои попытки выглядеть надменной леди в глазах Стешки, почему-то никогда не имели успеха. Может потому, что знал он меня с самого детства? Не уверена. Но он оставался, пожалуй, единственным человеком, который понимал меня всегда.
Помахав ему рукой с подножки рейсового автобуса, с грустью поняла — маленькая передышка закончилась и следующая неизвестно когда. Но и то неплохо — как в другом мире побывала и со Стешкой повидалась. Такого заряда надолго должно хватить. Все же не зря решилась, тоска отпустила и, как будто, дышать стало легче.
* * *
На следующий день, сидя в тесной приемной издательства «МосПресс», ожидала главреда. Замученная секретарша неопределенного возраста поглощала кофе огромными чашками, разрываясь между телефонами, звонившими непрерывно. Мимо меня сновали озабоченные сотрудники, которым тоже позарез нужен был главный, и секретарша раздраженно просила зайти позже. На меня косились, прикидывая видимо, стоит ли подождать, но никто так и не остался — снова убегали по своим делам.
Невольно отгородилась от этой суеты, вспоминая несколько часов покоя, проведенные так далеко от Москвы. Когда-то и я жила их заботами. Малышка совсем была, а умела и за лошадьми ухаживать и в конюшнях убираться, да много чего. Работа всегда находилась. Но и отдых был лучше, чем на самых дорогих курортах. Речка, друзья, ночное, рыбалка… Жаль, что не могу никак выкроить хотя бы недельку, чтобы снова окунуться в ту жизнь, в детство. Да, это настоящая, хорошая, размеренная жизнь — такая, как у Алекс с Егором, и я могла бы все бросить и… Нет. Какой смысл обманывать себя! Да, эта жизнь прекрасна и сурова, но — не моя. И в детство вернуться невозможно. Теперь — другие мечты, надежды и тревоги. Недаром даже на обед не смогла остаться. И ведь никакой срочной работы не намечалось. Иначе не потащилась бы сегодня с утра в третьесортную «МосПресс», получив сообщение, что их главный редактор был бы рад меня видеть. Просто как представила гостя-ветеринара, да еще когда-то в меня влюбленного, неловкость деревенскую, шутки дурацкие. Не моя жизнь, точно не моя!
Вернувшегося главного редактора встретила бодрой улыбкой. Кивком головы он предложил пройти в кабинет, стремительно пробегая мимо. Я не преминула воспользоваться ситуацией, и скоро сидела напротив, пережидая, пока он ответит на срочные звонки и обратит, наконец, на меня свое внимание.
Оказалось его приглашение устарело, и я уже не нужна. А что я хотела, уехав в какую-то глушь и упустив столько возможностей. Ничего не дается даром!
— Впрочем, есть кое-что, — Михал Иваныч закурил очередную сигарету и, засучив рукава, стал рыться в ворохе разноцветных бумажек на столе. — Ну вот — к примеру…
Репортаж о забастовке на фабрике? Да, конечно, справлюсь, о чем разговор! Всего сутки? Нет свободного оператора? Да не проблема. Что-нибудь придумаю! Вместе пообедать? Нет, спасибо, не голодна, да и некогда… Да, конечно, буду держать вас в курсе…
И понеслось. Чтобы тебя не забыли, надо много трудиться. Пусть пока внештатным сотрудником, но уже доверяют вполне приличные темы. Не в этот раз, а вообще — бывает. И это немало, учитывая мой «юный» возраст. Месяц остался до двадцатилетия, когда станет доступным депозитный счет, а тогда…
Гугл пока подождет, но еще раз попробовать стоит. Надо же, чего удумали — светская вечеринка! Они ничего не понимают в моей работе! А Стешка, наверное, просто издевается, чтобы меня позлить…
