Прочие препятствия

Тех, кто собирается фланировать по городу задравши голову, чтобы полюбоваться архитектурой, сразу хочу предупредить: парижские тротуары напичканы металлическими капканами, многие из которых установили сами власти.

Самые опасные – столбики вдоль обочины, выкрашенные в темно-коричневый или темно-серый цвет. Они похожи на вытянутые шахматные пешки, и можно подумать, что город разыгрывает сложную гроссмейстерскую партию. Причем эти пешки вырастают у вас под ногами даже посреди широкого тротуара, где вы должны чувствовать себя в безопасности. Парижане называют их les bittes de trottoir. Это название им самим очень нравится, потому что оно точное по сути и одновременно непристойное. Bitte означает «швартовая тумба», но вместе с тем и очень грубое название пениса, и bitte de trottoir звучит как «тротуарный жиголо».

Поначалу, основываясь на собственном болезненном опыте, я решил, что эти bittes предназначены исключительно для того, чтобы травмировать коленные чашечки прохожих, тем самым обеспечивая стабильный доход городской медицине. Мне казалось, что они имеют какое-то отношение к пушечным ядрам, которые иногда приваривают к краю тротуара на очень узких улицах, чтобы заманивать пешеходов в ловушку и/или отдавливать им ноги.

Впрочем, на самом деле все эти изобретения предназначены исключительно для того, чтобы не допустить на тротуары автомобили. Даже притом что парковки на тротуарах запрещены и караются солидным штрафом, для свободолюбивых парижан это не помеха, и плевать они хотели на закон, если б не столбики и пушечные ядра.

Так что капканы охраняют спокойствие пешеходов. Просто помните об этом, когда в следующий раз скорчитесь от боли, налетев на металлический столб, невесть откуда возникший у вас под ногами во время прогулки по оживленной улице.

Не такие опасные, как bittes, и куда более живописные – останки велосипедов, некогда посаженных на цепь у оград, фонарных столбов и дорожных указателей и настолько изуродованных вандалами, что хозяева даже не удосужились забрать их. Эти уродцы тоже своеобразный символ парижского стиля жизни – как я уже говорил, в большинстве жилых домов попросту негде хранить велосипеды без риска получить жалобу от соседей. Любой владелец особо ценного двухколесного средства передвижения вынужден тащить своего любимца к себе на этаж и парковать в собственной квартире или на балконе. А «беспородным» экземплярам приходится выживать на улице, на цепи, в одиночестве, в мире пьяниц и хулиганов, которые воруют сиденья, колеса и все, что можно открутить, – если не удается украсть целый велосипед.

Самые хитрые и изобретательные велосипедисты раскрашивают своих железных коней в нелепые цвета, чтобы отпугнуть воришек, промышляющих товаром на перепродажу, или используют сразу два-три замка, запирая каждую деталь велосипеда. Но даже эти ухищрения не спасают беззащитные велики от автобусов или грузовиков, которые, срезая угол, безжалостно вдавливают их в ближайший столб.

В результате уличный пейзаж оживлен ржавыми рамами без колес, цепей и руля. Если сравнить, скелеты ободранных велосипедов напоминают груду костей повешенного преступника времен Средневековья.

Печально, но эти свидетельства крепости велосипедных замков и хищнической натуры человека теперь объявлены вне закона. В марте 2010 года в Париже был принят новый регламент, согласно которому épaves — бесхозные вещи – могут быть изъяты, если у соответствующих служб достаточно оснований полагать, что они действительно брошены, а не оставлены владельцем, который решил временно припарковать велосипедную раму, пока не прикупит к ней колеса и руль.

Парижские чиновники вдвойне счастливы от своей затеи. Мало того что они получили возможность очистить городские улицы, им еще удалось обогатить французский язык. Работа по эвакуации велосипедных останков поручена армии épavistes — для выполнения столь важной миссии было придумано новое слово.

Городские джунгли

Парижские тротуары обсажены деревьями. В большинстве своем это серебристые платаны, любовь к которым привил Наполеон Бонапарт, маршируя со своей армией по всей Франции. Вторая по численности разновидность – липы, хотя, к сожалению, не те, что годятся для приготовления mojitos. Парижские – из подвида Tilleuls, и их липовый цвет широко используется в производстве вкуснейшего французского травяного чая.

Как утверждают в парижской мэрии, в городе высажено примерно 484 тысячи деревьев, по большей части в парках, садах, Венсенском и Булонском лесах. Из них около 96 500 украшают тротуары, и каждый год этот парк деревьев обновляется на 2400 саженцев, которые подрастают в питомнике Ранжиса (Rungis), по соседству с крупнейшим оптовым продуктовым рынком.

Это вовсе не означает, что Париж постепенно превращается в городские джунгли (хотя и жаль), потому что ежегодно в городе гибнет до 1500 деревьев – от старости, болезней или неблагоприятной экологии.

Более того, в ствол каждого дерева из тех, что обрамляют улицы (так называемых arbres d’alignement), вживлен микрочип с данными о возрасте, сделанных прививках и общем состоянии здоровья. Они, может, и не выглядят таковыми, но на самом деле все эти деревья – настоящие роботы с электронной начинкой. Что ж, очень по-парижски – с виду вроде бы натуральное и непринужденное, а внутри все организовано с научной точностью.

А вот живность, которая не поддается такому строгому контролю, – это парижские голуби. Большинство парижан ненавидят их – почти так же, как ненавидят сумасшедших, подкармливающих этих «летающих крыс», высыпая хлебные крошки на тротуар прямо возле скамеек и созывая стаи пернатых на пир. Парижане знают, что раз в году наступает сезон, когда лучше не задерживаться под этими 96 500 деревьями на улицах и в садах. Когда осенью плодоносят платаны, голуби набивают себе утробы их плодами и осыпают город ярко-зелеными какашками, превращая тротуары и припаркованные автомобили в полотна Джексона Поллока.

Для борьбы с голубиным нашествием – а голубей в Париже около 80 тысяч, примерно по одному на каждые двадцать пять жителей, – городские власти устанавливают большие голубятни в парках и садах. Чиновникам пришлось объяснять горожанам, что они вовсе не собираются увеличить популяцию птиц, делая их жизнь более комфортной, – наоборот, это так называемые «контрацептивные голубятни». Самкам разрешено высиживать одну партию яиц – если они откладывают больше (а за год эти птицы могут делать по шесть – восемь кладок), яйца хорошенько встряхивают, делая их бесплодными. Голубки, конечно, этого не понимают и продолжают высиживать яйца, вместо того чтобы откладывать новые.

К тому же голубятни позволяют птицам возвращаться в одно и то же место, где их экскременты легче собирать. Работа, само собой, не из приятных, и, вместо того чтобы нанимать специальных рабочих, город поручил это одной частной компании. Остается лишь посочувствовать невезучим предпринимателям.