ГЛАВА 26

Проскрежетав днищем по мелкой гальке, лодка нехотя выползла на берег. Рюгеншинт оказался маленьким островком с крутым каменистым склоном и торчащей посередине высоченной башней. Вот так запросто: ни хозяйственных построек, ни защитной стены — просто огромная колонна, сложенная из мощных, серых в черную крапинку каменных блоков. Да уж, замок покойного Ярры рядом с этой махиной коттеджем выглядит. Рома оглядел густо покрытое порослью весло и со вздохом воткнул его в берег. Корешки тут же вздрогнули и погрузились в твердую почву.

— Здесь будет город-сад! — процитировал сынуля классика, привязывая к новоявленному деревцу лодку.

— Ага. Пошли уже, мичуринец.

Подъем не занял много времени, но и удобным восхождение не назовешь. Мало того что никакой тебе тропки, так еще и сам склон под ногами норовил осыпаться, заставляя нас съезжать вниз. Если б не туристические ботинки с мощным протектором, даже не знаю, как бы мы взобрались. Когда подъем окончился, башня оказалась метрах в двадцати перед нами.

Мимо моего плеча пролетел камушек, со стуком отскочил от стены. Ромка виновато пожал плечами:

— Я ж только проверить хотел, на предмет материальности. Все же Призрачная твердыня.

— Верно. — Я внутренне усмехнулся: соображает парень. Впрочем, башня и без всяких исчезновений преподнесла неприятный сюрприз: у нее не оказалось входа! Вообще. Мы битый час ходили кругами, разыскивая дверь, калитку, да хоть решетку канализационного слива — ни-че-го! Только окна на разной высоте, как будто бригада строителей-алкашей поработала.

— Что делать будем? — поинтересовался Ромка.

— Маму твою спасать, — пожал я плечами, — только не соображу пока как.

Ближайшее окно — на высоте третьего-четвертого этажа, между каменными блоками щели настолько узкие, что не зацепиться. В общем, штурмовать-то можно, но больно хлопотно. А впрочем…

— Значит, так, — хлопнул я по плечу сына, — есть у меня дьявольски хитрый план.

— Какой?

— Сейчас увидишь.

Я огляделся вокруг, подобрал несколько камешков…

— Моргана!!! — заорал во все горло, и первый «снаряд» улетел в окошко. Что интересно — попал. Раздался звон бьющегося стекла. — Выходи, кошка драная!!!

Ромка тут же присоединился ко мне, прицельно запустив еще несколько камней.

— Мерлин — подлый трус! Голова, как арбуз!

Дебоширили мы целых две минуты, пока очередной попавший в цель камешек не вызвал оттуда поток отборной брани. Высунувшись из окна почти по пояс, Мара держалась за лоб и костерила нас на чем свет стоит.

— Да-да, — осклабился я, — а уж как я тебя рад видеть, сестричка!

— Корнеев, ежа тебе в морду! Разве так к даме в гости приходят?

— Ну извини, — развел я руками. — Вина и цветов не захватил, не растут они в море. И гитары нет, чтоб серенаду под балконом спеть. Ах да, у тебя же балкона нет…

— Я могу спеть! — подскочил мячиком Роман. — Только я романсов не знаю, в основном частушки. Матерные. Иэ-эх! На горе стоит верблюд, его четверо…

— Молча-а-ать!!! — в унисон рявкнули мы с Морганой.

— Какие мы нежные! — делано надулся Рома. — А гостей, между прочим, держать на пороге невежливо.

— Ром, у этой нищенки и порога-то нет.

Глядя, как Моргана на глазах пунцовеет от злобы, я подмигнул сыну. Затеянная клоунада нужна, чтобы сбить врага с толку, вывести из себя. Пусть ошибки делает она, раз уж мы на ее поле играем.

— Что там за шум? — раздался голос Мерлина.

— Арч явился… — прошипела Мара через плечо.

Рядом с ней из окна тут же высунулась носатая физиономия Мерлина.

— Морской десант Хайвергов! — Я шутовски поклонился. — Отдайте пленницу, пожалуйста. А то будем шуметь и дебоширить.

— Ага, — поддержал меня сын, — водку пьянствовать и безобразия нарушать! И стены вам разрисуем! Я такое граффити намалюю — все ваши гости ржать будут!

— Мальчиш-ш-шка… — прошипела Мара, потрясая кулаком, но вдруг изумленно уставилась на меня. — Это что такое?.. Артур!

— Я! — тут же вытянулся я по струнке.

— Ты… Мерлин, посмотри на него! — истерически взвизгнула она.

Старый пройдоха пристально на меня уставился. Потом глаза его расширились, Мерлин вытянул вперед костлявый палец, словно хотел проткнуть назойливого потомка.

— Как такое возможно? — обескураженно выдал он. — Артур, где Сила?!

— Какая Сила? — прикинулся я дурачком.

— Арчи, не зли меня! — рявкнула Моргана. — Где Сила, проходимец?!

— А где моя женщина?

— А где Сила?

— А женщина?

— Сила?

— Женщина?

— Артур! — взвыл пра-пра-пра… — Моргана! Прекратить базар!!! Здесь твоя ненаглядная, здесь. Жива и относительно здорова. Так где Сила? Почему не вижу ауру?

— При мне Сила, — возмутился я. — А что не видите, так зрение проверить надо. Врач такой есть, оф-таль-мо-лог.

От последней моей фразы оба визави впали в ступор, как две лягушки на морозе. Потом Мара ухватила Мерлина за грудки и зашвырнула в комнату.

— Это все твои козни, интриган старый! Какой мне теперь от него прок?!

— Да не знаю я!!! — раздался отчаянный вопль предка. — Это же Артур, от него всего можно ожидать!

— Не верю! — визжала ведьма. Из башни раздался звон бьющегося стекла и шум погрома. — Это все ты подстроил! Не смей превращаться в ворону!.. Не смей улетать!!!

— Мар… кар…

Из окна пернатым клубком вылетел ворон, вслед ему несся темный комок, не догнал и шлепнулся вниз, прямо в руки Ромке. Тот удивленно уставился на матерчатую сумку.

— Кар-р-р! Дур-р-ра!!!

— Сам дурак! — снова высунулась из окна Моргана. — А ты, Арчи, пожалеешь о своей выходке! Твою блондинку буду держать, пока не получу Силу. И учти, мне все труднее сдерживаться… Подумай об этом, пока будешь искать следующую Твердыню: эту я переношу!

— Э, тетя! — подал голос Рома. — Вы куда это собрались?

— Подальше отсюда, племянничек, — голос Мары сочился ядом, — не скучай без мамочки.

Замок покрылся рябью, как поверхность воды под ветром, стал полупрозрачным…

— Гверри торква! — звонко выкрикнул Ромка, ткнув «козой» из пальцев в сторону Твердыни.

— Что за?.. — раздался затухающий голос Морганы, а потом башня окончательно утратила материальность, вновь став миражом.

А я стоял и, как пресловутый баран, пялился на голую скалу без следов постройки.

Ну и чего добился, спрашивается? Клоун доморощенный! Ни Юли, ни замка! Что же ты творишь, Корнеев? Где твой холодный разум агента КС? Что ж, по крайней мере, теперь Мара точно не даст Юле умереть: наоборот, будет хранить ее. Чтоб сполна насладиться местью, или я ее не знаю. Я скинул рюкзак, вытащил и развернул карту. Очередной флажок трепетал возле Твердыни, лежащей далеко на юге, за долиной Потерянных душ…

На берегу нас ждал сюрприз. Там, где была наша лодка, теперь красовалась огромная яма, усеянная обломками досок вперемешку с крупными желтоватыми шарами. А саму яму, неспешно работая задними лапами, деловито засыпала землей огромная черепаха.

— Ах ты ж, скотина!!! — заорал Ромка, швыряя булыжником в кожистый панцирь. В ответ рептилия повернула голову, сосредоточенно пережевывая так и не ставшее деревцем весло. Сын бегал вокруг, матерился и швырялся камнями. Ноль эмоций, фунт презрения. Даже не почесалась, тварь. Наконец яма была зарыта, и черепаха отправилась в море. Я стоял и тупо глядел, как погружается в воду погубившее наш транспорт животное.

— Получай! — Ромка швырнул вслед рептилии что-то из упавшей ему в руки котомки. Раздался хлопок, зверя окутал густой ядовито-фиолетовый дым. А когда он рассеялся, на волнах покачивалась раздувшаяся, как надувная игрушка, черепаха. Я бросился в воду и, ухватив ее за куцый хвостик, потянул к себе. Пошло на удивление легко. Качающаяся на водной поверхности зверюга вытягивала шею, тщетно пытаясь нырнуть.

— Бать, ты что делаешь? — тут же нарисовался Ромка.

— Транспорт наш держу, — пояснил я. — Пешком далековато будет.

— Неожиданный ход, уважаемый Игрок. Право слово.

— Почему же? Все логично. Мангуст слишком непредсказуем и, добравшись до цели, способен на любой сюрприз. А заканчивать эту партию я пока не готов.

— И все равно можно было найти более элегантный выход. Зачем было устраивать балаган?

— Мне захотелось повеселиться, почтенный Наблюдатель. А вам разве нет?

— Правее держи, Ром! — Отец расположился на панцире и работал лоцманом, время от времени сверяясь с картой.

Я кивнул и треснул обломком доски слева по морде черепахи. Та недовольно взревела, но повернула куда надо. Так мы плыли уже полдня. Тварь нам попалась быстроходная, но злобная и своенравная. Время от времени она норовила свернуть с выбранного курса, вытягивала шею, пыталась кусаться. Так что я то и дело доской подавлял «бунт на корабле». Мышата сидели у меня на плечах и возбужденно попискивали. Впечатлений набираются, хвостатики.

— Кстати, Ром. Ты что за заклинание на острове употребил? — поинтересовался батя.

— Ах это? — усмехнулся я через плечо. — Так, мелкая пакость.

— А точнее?

— Ведро ожившее помнишь?

— Забудешь такое…

— Так вот: ты не думал, куда сожранный им мусор девается?

Отец свернул карту и заинтересованно приподнял бровь. Помолчал и ответил:

— По мусорному каналу на помойку отправляется. Так, во всяком случае, обычно делают. Закон сохранения массы: ничто не исчезает бесследно и не появляется ниоткуда.

— Вот-вот. Я этот транспортный канал перенаправил в башню. Только и всего.

— Гений! — выдал Арчи и заржал.

…Растянувшись на жестком панцире, отец прикрыл глаза рукой и, казалось, задремал. Черепаха, смирившись со своей участью, плыла в заданном направлении. Но доску я все же держал под рукой: мало ли что эта скотина в следующий момент учудит? Эх, Гринписа на нас нет! Впрочем, сама виновата — нашла, где нестись!.. Нет, мы все-таки идиоты: такая куча яиц на острове осталась!

От воспоминаний о еде желудок жалобно заурчал. Ладно, спасение утопающих — дело рук самих утопающих! Я протянул руку и потряс отца за плечо.

— Пап, ты спишь?

Артур приоткрыл один глаз, лениво поглядел на меня.

— Чего шумишь-то?

— Я тут вспомнил, как ты кофе нам выколдовал. Расскажи, а я попробую.

Арчи согнал возмущенно пискнувших мышей с груди и сел.

— Серьезно? — В голосе слышалась ирония.

— Ну да, — подтвердил я, — земли не видно, воды нет, еды нет, а жрать хочется.

Он почесал макушку.

— Э-э… Ром, создание органики — это очень, очень сложное действие. Не думаю, что тебе оно по силам, а я, сам видишь — маг на пенсии.

— Больше оптимизма! Ведро же я оживил, да и весло тоже. Разве создать пару чашек кофе и бутерброды сложнее?

— Будешь удивлен, но — да. Куда сложнее. Понимаешь, — Арчи задумчиво почесал бровь, — то, что ты пока творил, это мелочи. Цветущее полено, ожившие предметы — все это служит, пока есть магический заряд. Например: если бы черепаха не сожрала посаженное тобой весло, из него выросло бы дерево. Только вот какая штука… сгусток Силы, внедренный тобой, даст предмету подобие жизни, но не жизнь. Доска хоть и была когда-то деревом, и хранит о том память, но давным-давно мертва. Клетки органики не живут, не делятся, белки и прочие составляющие не синтезируются, соки не бегут по капиллярам… Жизнь ушла, но осталась память. Потому и проросла доска, пустила корешки-веточки. Вот только каждый отросток имеет структуру доски-прародителя. А теперь представь: стоит яблонька, кроной шумит, ветви к земле от яблочек гнутся. И все это — деревянное. Каждый листок, каждое яблоко. А зацветет — и цветы такими же будут. Ни ароматом насладиться, ни плодов покушать. А когда заряд Силы полностью исчерпается — застынет эта яблоня навсегда. Будет стоять деревянной скульптурой. И с ожившими предметами та же картина. А все потому, что неживое оно.

— Но ведь растет же! — не сдавался я.

— Да не растет оно, в привычном смысле! Достраивает само себя из атомов окружающей среды. В тех же листьях никогда не будет фотосинтеза. А продукты — это органика! Понимаешь теперь?

Я устало склонил голову. Как все сложно оказывается!

— Но кое-что сделать можно, — обрадовал меня отец. — Ты меня на мысль натолкнул, юнга. Короче, так: поскольку ты даже кувшин молока сотворить пока не способен — без обид! — можно все же создать неживой предмет! Например, опреснитель морской воды. Сейчас поясню, что мы с тобой будем делать…

Когда сгусток тумана — побочный эффект моего колдовства — рассеялся, мы уставились на… самогонный аппарат. Мыши вынырнули из-за спины Арчи и принялись с интересом осматривать и обнюхивать новинку.

— Пап, я опять напортачил?

— Все путем! — Отец выглядел довольным и уже старательно наполнял бак забортной водой. — Это же обычный перегонный куб! Дальше объяснять надо?

Я смотрел, как он суетится возле аппарата, задраивает крышку бака, устанавливает змеевик, маленький бачок-охладитель, проверяет краник…

— А теперь — самое важное, — объявил он. — Помнишь, как учился воду кипятить? Вот, делай то же самое.

Я положил ладони на прохладный бак, сосредоточился. Поверхность быстро набирала температуру, и скоро разогрелась так, что я вынужден был поспешно отдернуть руки. Черепаха издала гортанный вопль и рванула вперед со скоростью «Кометы».

— Печет ей, — сообщил Арчи и продолжил лить воду в бак-охладитель.

Наконец из крана в подставленную флягу сорвались первые капли воды, вскоре ставшие тонкой струйкой. Я поймал несколько капель на палец, лизнул. Никакого вкуса.

— Это дистиллированная вода, — пояснил отец. — Добавим морской — и будет в самый раз!

Примерно через час фляга набралась под завязку и мы смогли напиться. Смесь морской и дистиллированной воды на вкус оказалась очень даже ничего. Хотя, может, это от жажды показалось?

Сгустилась ночь, а мы все плыли. Подпоясанная тонкими кольцами Соника освещала морскую гладь серебристым светом. Волны с тихим плеском толкались в черепашьи бока. Арчи похрапывал по другую сторону нашего опреснителя, неугомонные братцы спрятались в мой рюкзак. «Доберемся до берега — придется постирать…» — мелькнула ленивая мысль; не хватало, чтоб шмотник мышами пропах. Спать не хотелось. Хотелось есть, точнее — жрать. Ох, Ромыч, и как ты до такой жизни докатился? Когда читал про попаданцев, все казалось занятным, мечталось самому оказаться на месте очередного героя. Ну вот, оказался. Доволен теперь? Плыву по морю на гигантской черепахе, болтаю с мышами, самогонным аппаратом воду добываю. А где-то там, у моей сумасшедшей тетки, в плену мама…

Перед глазами всплыло лицо роковой красотки. Высокий лоб, черные кудри, точеный носик. Мне вдруг дико захотелось дать по этому носу с размаху! Эта тварь, внешне похожая на человека, отняла у меня самое дорогое. Я слышал, что ненависть — страшное, черное чувство, выжигающее душу изнутри. А теперь я познал это сам.

Соника расплылась мутным пятном, перед глазами померкло… Я внезапно увидел комнату: на широкой кровати, поджав ноги, сидит мама, на щеке длинная царапина. Неподалеку стоит Мара, в нескольких шагах напротив нее замер Артур. На полу лежит высоченный бородатый мужик, а в окно заглядывает окольцованная луна. Потом картина потускнела, отодвинулась, словно через заднее стекло автомобиля, я увидел стоящего под дождем отца, что-то кричащего в небо…

— Рома! Ромка! — тряс меня за плечо отец.

Я открыл глаза. Огромный солнечный диск наполовину выполз из морской пучины, окрашивая мир розовыми красками.

— Чего?

— Земля, Ром!

Я сел. На горизонте виднелась темная полоска суши.

Едва мы ступили на берег, как жизнь преподнесла очередной сюрприз. Наша заслуженная черепаха вдруг сдулась, как пробитый мяч, вновь обрела мобильность и тут же принялась мстить, попытавшись ухватить меня острым клювом — еле успел отскочить.

— Пап, она кусается!

— Сам вижу! — рыкнул отец, и клюв тут же метнулся к нему. Пришлось героическому Арчи совсем не героически драпать.

Я выудил из теткиной котомки стеклянный флакон и метнул в агрессора. Ядовито-зеленый дым укрыл морского хищника. Уж не знаю, что в те пузырьки налил Мерлин, но явно не французские духи. Из дыма раздался полный ярости рев, быстро истончающийся, пока не перешел в писк. Черепаха выскочила на открытое пространство. Правда, теперь она была уже размером не с танк, а лишь с крупную овчарку. Узрев обидчиков, рептилия вновь попыталась напасть, даже лапу с внушительными когтями подняла… Да так и застыла, продолжая уменьшаться в размерах, пока не стала со спичечный коробок. Вместе с позабытым самогонным аппаратом на панцире…

Я присел рядом и с интересом потыкал в нее палочкой.

— Опа! Она в брелок превратилась. Что с ней теперь делать?

— Себе возьми, — буркнул отец, разглядывая разорванную штанину. — На ключи повесишь.

Подхватив вещи, мы отправились в путь. Я искренне надеялся, что где-то неподалеку живут люди, потому как жрать хотелось не по-детски.

Вскоре каменистый берег сменился бурым сухим песчаником, появились первые кусты. Это хорошо: где растения, там и пресная вода. Может, и ручеек где-нибудь журчит… Прямо по курсу обнаружился бурый валун.

— Привал, — сообщил Арчи, устраиваясь на камне. — Сейчас джинсы зашью, и пойдем искать людей. Если верить карте, тут неподалеку деревня быть должна, Озерки называется.

— А в деревне ты штаны зашить не сможешь?

— Ром, — батя выловил в рюкзаке катушку ниток и взялся за дело, — это по карте недалеко, а в жизни, может, километров тридцать отмахать придется. Ты же не хочешь, чтоб нас за бродяг-оборванцев приняли?