Созерцание — это непосредственное вступление души под покров Духа Утешителя. Святой Дух ставит сердечным законом смирение и ангельское зрение — отсутствие видения грехов у ближних и непрестанную молитву. Но даже здесь человек может повернуть вспять. Тогда он теряет и мир души, и благодать.

Вначале благодатное состояние приходит к подвижнику как мир души, потом — как духовное откровение и лицезрение Христа, пока его дух не окажется в свете Пресвятой Троицы, где он сам начинает сиять, благодаря Ее светоносности. Дух человеческий восходит к полному слиянию с Божеством как свет со Светом, со славою единой нераздельной Троицы, Которая постигается путем невидения и неведения, что само по себе есть сверхъестественное видение и ведение. Ни одним из терминов невозможно определить эту сущность, которая находится вне всяких терминов.

Предел духовного совершенства для созерцателя — пребывание в восхищении и опьянении от невыразимой близости Бога и единения с Ним. Только когда душа достигла этого единения и опьянения, благодаря Божественной милости, тогда она попирает мир, как прах. Когда ум освобождается от помыслов, для него постижение нетварного света и наслаждение Божественным блаженством становится нормой, как ранее он постигал тварные вещи и пытался наслаждаться ими.

Если на земле человек не приблизился, насколько возможно, к созерцанию Христа, он наследует участь праведников Ветхого Завета, которые ожидали Его, но не узрели. Чистота тела и души еще не есть стадия духовного совершенства. Оно приходит тогда, когда свободны ум, или сердце, от всех привязанностей и образов греха.

Бога Отца в полноте видит и знает только Христос. Духа Святого видят святые, а Сына Божия могут видеть и обычные люди, по милости Самого Господа. Тот, кто не лицезрел Бога, пребывает среди мертвых. Совершенный созерцатель — это душа, обнажившаяся от мира и в смирении созерцающая Господа, пребывающего на Небесах сердца человеческого. Бог дарует созерцающей душе Самого Себя вместе со всем, что имеет, — все великие сокровища премудрости Божией. Блаженны чистые сердцем, ибо они в этом сердце узрят Бога.

Когда человек достигает очищения ума, его ум уподобляется Самой Истине. Когда его сердце становится чистым, оно преображается Духом Святым, а когда слова и понятия такого человека чисты и он проповедует людям Евангелие, то он становится подобным Сыну Божию.

Чистота сердца — это ясность ума, приводящая к познанию таинств Божиих. Когда ясность ума достигает степени совершенства, тогда человек вкушает истинную духовную радость во Святом Духе. Оставляя обычные помышления, непрестанная молитва возводит ум к созерцанию красоты неведомых глубин Божиих, где последней гранью постижения и видения является изумление. После него дух человеческий вступает в невидение и неведение постижения, превосходящего ум.

Тогда в человеке рождается истинная любовь к ближним и действительное смирение пред Богом и пред людьми. Такой обоженный человек видит людей такими, какими они созданы ради постижения богоподобного бытия в состоянии преображенного духа, который никогда не помышляет о грехе, ибо для таких богов уготована вечная жизнь, протекающая в истинности Божественной мудрости. Это есть состояние обожения во Христе или дарование сыноположения в Боге.

Умственное жительство с отсечением помыслов — выше телесных трудов и аскетики, которые необходимы для обуздания тела. Умственное жительство имеет целью молитву без рассеянности и отсечение всех дурных помыслов и привязанностей, но лишь силой Святого Духа мы обретаем чистоту сердца, светлость души и ясность ума, что дает возможность вступить в духовное жительство.

Священное безмолвие — это полное умиротворение души в Божественной благости и тишине всех движений ума. Вершина Божественного ведения есть неведение, более высшее, чем ведение. Духовное созерцательное жительство — это чистое изумление пред Богом в духовном свете веры и ясность ума. Оно есть восхищение ума пред Богом и превосходит всякое ведение.

Чистый умиротворенный ум зрит самого себя, подобно ясному небу или же кристалловидному свету. Он постигает свое истинное бытие, как сотворенную Богом духовную личность. В совершенной наготе от всех представлений ум вступает в видение неизреченной славы Божией, где уже невозможно быть ни слезам, ни воздыханиям, ибо там человек забывает о себе. Это есть откровение грядущего небесного жительства, которое будет после всеобщего воскресения.

Каждый раз при обильном излиянии Святого Духа душа предполагает, что достигла последнего предела. Но, входя в новое видение, охватывается еще большим изумлением от изобилия света, забывая предыдущее и вновь полагая, что постигла предел всех пределов. Ум, обретший чистоту и ясность во Святом Духе, получает способность иметь созерцание Святой Троицы, превосходя всякий порядок.

Мирской человек обращен всецело к плоти и телу с его похотями. Духовный обращен к Богу и созерцанию Его свойств. Чистота от страстей достигается только в духовном чине, когда вся душа целиком обращена к Богу и открыта для действия Его Духа.

Даже если мы отреклись от мира, нужно жить, уважая внешние обстоятельства и помня о нуждах людей. Хотя мы знаем о высоком состоянии Божественного созерцания, выводящего нас полностью из этого мира и его забот, тем не менее, пока мы не свободны от него, для нас продолжают существовать его условия, пусть даже мы полностью преодолели их.

«При виде невыразимой красоты Бога душа уязвляется Божественной любовью и пылает ею. Божественная любовь — это без-страстная страсть, когда душа пылает любовью одного только пламени Духа. В созерцании всегда постигается больше постигнутого и обретенное не ограничивается самим собой, но предел обретенного служит для восходящего началом искания высших благ. Непрестанно преуспевать и никогда не прекращать восхождения есть истинное наслаждение для души ее Возлюбленным» (Святитель Григорий Нисский).

Душе человеческой изначально присущи созерцательная любовь единения с Богом и созерцание Его красоты и славы. Божественная любовь есть опытное постижение этого единения во всей его полноте. Единение с Богом совершается через созерцательную любовь, а Божественная любовь есть сила этого единения. Когда душа пленяется Божественной любовью, то еще больше опьяняется ею и стремится к ней в такой степени, что не может никогда насытиться ею.

В очищенном и просветленном сердце человеческом рождается сияние славы Божией. Оно содержит в себе благодатную воду живую, всегда текущую и никогда не истощающуюся. Зрачок человека пусть и мал, но вмещает в себя весь мир. Так и духовное сердце объемлет собою всю вселенную.

Видение Божественной сущности недоступно не только человеку, но и всякому разумному естеству. Бог превосходит всякое ведение и ускользает от всякого познания логическим умом, ибо Он — тот Бог, Который положил тьму… в покров им (Нав. 24:7; Пс. 104:39). Это есть сокровенный мистический опыт Самого Бога.

«Светозарная непостижимость сущности Бога соответствует самой глубокой степени созерцания, в какой Бог дает ощутить душе Свое присутствие. Итак, будем просить в молитве войти в это непостижимое, высшее всякого света, и, путем невидения и неведения, увидеть и постичь Того, Который пребывает выше видения и познания. Это и значит не видеть и не знать. Ибо поистине в этом состоит видение, ведение и прославление подлинно Того, Кто выше всякого познания, путем отречения от всех сущих (Дионисий Ареопагит, епископ Афинский).

Божественное восхищение повергает ум и тело в неподвижность. В таком изумлении ум неподвижен и упоен видением. Он пребывает вне всякого движения и всякого желания. Светоносные опытные переживания влекут ум к новой степени созерцания. В этом созерцании он становится, в изумлении и неведении, единым с Тем, Который пребывает в нем и исполнен неизреченной жизни. Это состояние может продолжаться от нескольких часов до нескольких дней и даже недель. От восхищения ум приходит к изумлению, воспринимая новое восхищение и обретая светозарное созерцание славы Божией, где вступает в Божественную непостижимость.

Умножая безгранично Свое присутствие, Бог делается все более непостижимым. Когда действием Духа наша душа подвигается к созерцанию, то чувства и действия ума становятся излишни, равно как и его мышление. Тогда душа, благодаря Непостижимому, становится боговидной и сияет лучами света Владыки Господа, воспринимая их без участия глаз.

Бог — сокрытая и непостижимая Сущность, Первое Благо, Начало всех начал, пресветлый Свет, дарующий человеку наибожественнейшее ведение, которое достигается через неведение в единении, когда ум, удалившись от всего сущего и отрешившись от самого себя, соединяется с непостижимой Светлостью. Он соединяется с Богом только прекратив рассудочное действие, каковое соединение неизмеримо выше всякого действия и познания.

Блажен тот, кто достиг крайнего неведения и пребывает в неведении всего здешнего. Душа приходит в созерцание не благодаря чему-то внешнему, но получает благодатные откровения внутри себя, внезапно и неожиданно, без какого-либо ожидания. Неведение глубокого восхищения в созерцании становится сверхпостижением непостижимого Бога.

Ум знает, что он знает Бога, но что он постиг, не знает. В неизреченном свете Святой Троицы ум делается слеп в отношении всех других впечатлений и не видит ни других созерцаний, ни чего бы то ни было иного, пребывая в неслитном единении с Божественной Троицей и в неведении самого себя. Неведение Несозданного есть превосхождение над умственной деятельностью в недвижимости созерцательного постижения.

Сокрытая Божественная Сущность есть предел всякого ведения, где преобладает чистое неведение, превосходящее всякое разумение и мышление. И это есть несозерцание созерцаемого. Божественное созерцательное неведение — это через невидение созерцать Несозерцаемое и через неведение постигать Непостижимое.

Слава Божия зрится через невидение и познается через неведение. Сокровенное и священное безмолвие становится созерцанием несозерцаемой сущности, становясь постигающим несозерцанием. Душа входит в святой свет в высочайших светоизлияниях, поглощаясь славой этого видения и восхищения им. В этой славе она забывает свое собственное бытие, поскольку соединяется со светом славы Высочайшего Блага.

Божественное и священное безмолвие есть жизнь вечная. Безмолвие речи и мышления в созерцании становится безмолвным опытным познанием непознаваемого Бога. Выходя из созерцания, созерцатель видит мир как продолжение созерцания. Даже неблагоприятные обстоятельства укрепляют устойчивость его созерцательного устремления.

По мере того как созерцание развивается, чистота ума становится ясностью видения и ведения, исчезает различие между созерцанием и периодом несозерцания, становясь непрекращающимся процессом спасения. В этом состоянии созерцания прекращается не только мышление, но и сны, и созерцатель день и ночь пребывает в свете созерцания. Ум полностью блаженствует в Пресвятой Троице, цели своего упования, и прославляет Ее в сокровенном безмолвии.

Тайна откровения Божества покрыта безмолвием и не поддается описаниям. Ум, достигнув Непостижимого, пребывает в крайнем безмолвии. Блажен, чьи помыслы в созерцании пришли в безмолвие, благодаря силе восхищения его ума, который успокоился от безостановочного мышления, и в этом таинстве невыразимого созерцания Бога наслаждается Им в безмолвном покое.

Троичное Божество — источник неописуемого блаженства, сокрытого в безмолвии. Душа становится неиссякаемым родником, откуда бьет благодать, превосходящая человеческую речь. Это средоточие чудесных видений есть место Божественного изумления, окруженное оградой безмолвия. Язык немеет от восхищения, а сердце воспламеняется святой любовью, возводящей дух в безмолвие вечной жизни, где, по причине созерцания, нет ни движения, ни неподвижности.

Душа, входя в Божественное просвещение, оберегается силой благодатного созерцания от дерзкого проникновения в глубочайшие таинства. Пылая огнем и духом, в горячем стремлении, соединенном с восхищением, душа оживляется живым излиянием благодатной силы Пресвятой Троицы. Слава красоты Божией соединяется с умом, восхищая его к сверхнеобъятному Богу, приводя в изумление, исполненное блаженства.

Возвышенное сияние сокровенного Бога озаряет созерцание. Умопостигаемое благодатное и светозарное море Господа нашего Иисуса изливается в души, созерцающие Божественное совершенство. Вслед за очищением сердца следует его просвещение благодатью, после которого она вступает в единение с Богом, созерцая Его совершенство. Слава Божия — это Его свет, озаряющий ум во время созерцания. Душа обретает только одно знание — знание того, что Бог непознаваем, преисполняя Своей непостижимостью созерцающую Его душу. Она переходит от одного возвышенного созерцания к более возвышенному и глубокому, упрочиваясь и просветляясь в нем созерцаемым светом.

Сердце становится духовным благодаря вселению Святого Духа. Это есть возделывание сердца. Не бывает духовного совершенства без мистического опыта. Духовное ведение совершенствуется постепенно. Все знамения и чудеса, совершаемые в целом мире, не сравнятся с тем, что человек обретает в уединении в священном безмолвии Божественного созерцания.

Возлюби бездействие уединения более, чем насыщение голодных целого мира и обращение многочисленных народов от заблуждения к почитанию Бога. Если ты любишь Христа от всего сердца, ты должен стать как бы огнем, к которому ничто не приближается, не воспламенившись от него. Пусть твое бдение будет умеренным, твой пост соразмерным, но горячность созерцательной любви твоей пусть не знает границ.

Памятование о твоем Господе — да будет более постоянным в твоем сердце, чем дыхание в теле. Ум, приявший Духа Утешителя, орошает, как источник, бьющими из него водами, души тех, которые жаждут ведения Бога. И чем больше наполняет их, тем больше изобилует ведением. Одна и та же дверь и в Небо, и в наше сердце, ибо Тот, кто пребывает в сердце, есть Тот же, Который царствует на Небесах.

Те, которые кичатся суетными помыслами и опираются на одни телесные труды, презирают духовные образы жительства и отвергают созерцание, которого они себя добровольно лишили. Удаляйся от них. Практикующий созерцание всем сердцем минует все зримое и легко погружается в свет духовный, в священное безмолвие созерцания. Это созерцание надлежит чтить благоговейным молчанием.

Созерцанию Бога непременно свойственна истина и простота. Истине свойственна светоносность, а простоте — отсутствие помышлений ума. В умудряющем свете Животворящей Троицы происходит испепеление страстей, возрастает ревность к добродетели, пробуждается нескончаемая Божественная любовь и, благодаря ведению, возрастает сила Духа. Нетварная лучезарность благодати и пресветлое величие Божества, неизмеримо превосходя ум, приводят его в крайнее смирение.

Что привлекает в душу Христа? Нищета духовная, постоянный плач, кротость в стяжании добродетелей, жажда исполнять евангельские заповеди, щедрость милосердия, чистота сердечная, мирный настрой души, образ жизни евангельский и праведный, насколько это доступно, перенесение ради Христа и любви к Нему любых оскорблений и даже гонений и неутолимое непрестанное моление.

В приготовлении к созерцанию больше всего цени внимание, соединенное с целомудрием, молитву, совершаемую непрестанно с сердечным покаянием, душевное устремление к Богу и усердие в возогревании Божественной любви и венец всего — бесстрастие с ведением.

Созерцание оживляет омертвевшую душу и возжигает сердечный огонь, заставляет проливать потоки слез от упоения, а тело делает неподвижным и расслабленным. Душа, охваченная сном в этом мире, находится словно в оцепенении. Созерцание побуждает ее оставить все видимое и встать рядом с Возлюбленным Христом, найдя в Нем упокоение. Бесконечно жаждет душа желанного Христа и, напрягая все силы, восторгается в созерцании Бога, Живого и Животворящего.

Тогда Дух Святой побуждает ее устремиться ко Христу еще более и настраивает возжаждавшую душу к созерцанию. Священное созерцание просвещает прильнувших ко Христу, разверзает Небо и показывает всю красоту Божества. Душа, восходя в Духе к Троице, обоживается и, обоживаясь, начинает достигать Божественного созерцания. Она восходит в созерцании руководствуясь путеводным светом Христовым вместе с сияющим в сердце воистину животворящим и освящающим светом Его благодати. В созерцании душа полностью отказывается от всего земного, приходит в изумление, сочетается с Богом и соединяется с Его светом. Тогда расслабляются телесные члены от непереносимости и несказанности духовного блаженства, которое сотворяет ее богом, являя чудо, превосходящее всякое разумение.

Созерцание для тех, кто в безмолвии, при содействии благодати, законно обитает в духовном свете, кто приобрел в боголюбивом смирении духовное неусыпающее око и, благодаря непрерывному созерцанию, устремляется к умопостигаемому, а затем к тому, что выше. И столь великий плод радости удается им оттуда стяжать от созерцания славы Божией, что затмевается для них слава видимых чувственных вещей, подобно тому как от восходящего солнца меркнет крохотная звезда. Но до этой степени доходит младенческое созерцание. А цветущим возрастом назову созерцание Лика Божия и вышеестественной красоты, и неприступности ее славы, и непревзойденности сияния.

Где пребывает единовидное видение ума и обожествляющее постоянство, там и безграничность и необъятность, отсутствие представлений, безвидность, творимая наитием Святого Духа, преодолением всех чувственных вещей и умопостигаемых творений, какие только ни есть. И в такой момент Непостижимость принимает созерцателя, восшедшего через созерцание в такие видения по благоволению Святого Духа, вышеестественно и таинственно впуская его в Себя зрителем, отторгнутым от всякой связи с миром и от любого мышления. Вместе с этим возникает блаженная Божественная любовь и свойственное ей горение, и несказанная радость, и наслаждение в истине и Духе — таковы залоги обожения и любви Божией, надмирное соединение с Богом.

Доступное совершенное созерцание и видение Бога суть дары Божии, уделяемые через Духа Святого. Бог недостижим для духовно мертвых. А мертвыми становятся согрешающие без обращения и покаяния. Струи благодати Божией источаются и льются повсюду, но пользу приносят лишь тем, кто живет и движется стремлением и верой ко Господу.

Тот, кто стремится единственно к Божественному постижению, бывающему от несложного созерцания Бога, которое есть врата совершенства, сокровищница Небесной любви, спешит прийти к созерцанию с прямотой и безыскусностью. Простирай усердие свое и рвение вплоть до созерцания этой Божественной красоты, в точности постигнув Божественную истину и научившись всему, что в согласии с ней. Предел всех добродетелей — вышеестественное Божественное единение во Святом Духе, без которого, если даже исполнить целую вселенную всевозможных заповедей, нельзя быть во всех отношениях беспорочным, ни таким, как требует закон Духа.

Каждому дается явление Духа и созерцание, ни в коем случае не напрасно и не просто так, но на духовную пользу. А кому не полезно, тому не является. Божественная благодать исполнена благ и тысяч доброт, животворящая, озаряющая, освящающая и обновляющая тех, в кого вселяется и кого показывает согласно образу Божию и подобию. Она соединяет с Богом и обоживает душу, но избегает неверующих и нечестивых, ибо даётся одним лишь верным, которые являются истинно верующими.

Благодать требует дел по заповедям, чтобы вера была живой и подвижной, а не мертвой и недвижимой, состоящей из одного лишь рассуждения. Для исполнения заповедей и послушания им необходимы отвага души и мужество. Остальные остаются жить лишенными Духа и потому уподобившимися мертвецам. Дух Святой не следует прихотям тех, кого Он животворит, но, как Утешитель, увещевает их к истине, покаянию, молитве и созерцанию, содействуя их спасению.

Бог допускает, чтобы на имеющих Духа навлекались скорби соразмерно дару благодати. Тогда в меру веры и согласных с нею дел Дух являет причастникам Свою славу. Чистота сердца возникает, если кто-либо избирает быть целомудренным и держаться истины, быть великодушным и творить благо. А если кто приложит и безмятежность, и уединенность, и угашение страстей, то он достиг места и состояния возвышенной чистоты. А если он еще потрудился в бдении и подобающем чтении, то достигает состояния еще большей чистоты, которое можно стяжать человеческими усилиями.

Такие души приемлют явление Животворящего Духа, соединяющее со светом и боготворящей силой, путеводствующее, выправляющее, научающее созерцанию Божественному и надмирному. Тогда душа, утонченно созерцая должное, благодаря превышающему ум озарению Духа, воспринимает духовную сияющую чистоту, приближаясь в созерцании к Богу, всецело предаваясь Ему и созерцая Его славу. Соединившись всецело с Богом, оно обретает совершенную чистоту, которая дается по благодати Духа Святого.

Для принятия Духа необходим покой от всего внешнего и полнота внутренней свободы, благодаря безмятежности, если кто намеревается пребывать внутри себя через молитву и благодать, дабы не угасла эта благодать от смятения мира при соприкосновении с ним. Подобает продвигаться к духовной благодатной чистоте согласно чину смирения и послушания старцу, отринув всякую самочинность и своеволие, которое есть медная стена и преграда для духовных благ.

Горько видеть тех, кто прежде обучения предварительному стяжанию добродетелей и очищению от страстей и помыслов дерзают стяжать непрестанную молитву и даже созерцание. Все они, возомнившие о себе, укореняются в губительной и тяжелейшей страсти заблуждения. Наш Христос сделал любовь верным признаком Своих учеников, затем через смирение сделал блаженными смиренных сердцем и творящих молитву с надлежащим бодрствованием, обещая таковым Божественное усыновление.

Тому, кто устремился к Богу, следует использовать добродетели, как инструменты. Какой мастер работает без таковых орудий? Затем следует укротить тело, стремящееся к своеволию, а когда оно смирилось, то лишь тогда направлять его молитвой к священному созерцанию. Целью же созерцания является животворящее и сотворяющее Божеством вселение в нас Бога во Святом Духе через чистоту, то есть безупречность в вере. И если кто не обретет сего еще здесь, не будет жить с Богом, но ужасным образом будет чужд пребыванию в Нем и с Ним.

Благодать Духа, пребывающая в сердце, направляет ум, получивший благодать, ввысь, к Богу. Она обучает и показывает ему наднебесное и позволяет милостиво находить себя без заблуждений и ясно узревать умственно. Опытными в подвижничестве отцами она называется силой безмятежности, при наличии которой наступает подходящее время для безмолвия, для молитвы и созерцания. А без благодати не время заниматься этим даже много повидавшему старцу.

В первую очередь следует стремиться не к безмятежности и уединенности, но к духовному невещественному созерцанию. Только пусть стремящийся да будет в подчинении у своего наставника и учителя. Пусть вообще все, что ученик собирается делать, будет по выбору воли и рассуждению того, кто прошел дальше, будь то пребывание в безмолвии, внимание ли, слезы, — все то, что следует совершать ради обретения в себе Царства Божия, и согласно с ним — созерцания.

Ибо таким образом послушник становится любезен Богу и достигает спасения, а то, что вопреки воле старца, пусть даже кажущееся лучшим из благ, окажется пустым и преисполненным заблуждения и вообще мерзким. Следует знать, что не ранее сорока лет нужно избирать уединенное жительство, хотя бы кто и сподобился величайшего наития Духа. Необходимо, чтобы телесный порыв увял и угомонилось сильнейшее восстание страстей из-за изощренных демонических натисков и нападений.

Те же, кто или по возрасту, или по немощи не могут жить в послушании, пусть проводят жизнь в смирении во всех своих делах. А желающие уединенного жительства — да бегут в горы и в пустыни, по двое или по трое, или вдесятером, бок о бок и единодушно, поистине братски и кротко пусть живут с любезной Богу любовью и ищут спасения. Они найдут совет и подсказку от более преуспевающих, последовательно ведомые в духовной жизни.

Так достигается разумение в безмятежном житии и так, через молитву и смиренное рассуждение, вселяется в душу благодать — вернейший и истиннейший учитель всего благого. С нею приходит духовное созерцание, которое начинается от святых Писаний, утверждающее краеугольное основание видения, неразлучного с верой. Оно ведет ум в безвидность, бескачественность, бесформенность, неосязаемость и неопределенность, изменяет сам ум, делая его таким же, как объект его созерцания, а по временам дивно приводит его к единовидной Непостижимости. И вообще, созерцание возводит такой ум к вышеестественному состоянию, когда Божественная любовь неложно и явственно расцветает в душе, возрождая душу к Божественным единениям и боговидным переживаниям в духовном свете.

Таковы состояния, которые божественно испытывают те, кто пришли со смирением к Иисусу, и это есть безошибочные признаки Царствия Божия: внутри себя стремиться к созерцанию и молитве и усердно заниматься всяким Божественным искусством — умному трезвению и наблюдению за умом. Это весьма похвально и далеко отгоняет заблуждения. А то что монахи прежде этой практики или вместе с нею стремятся к пророчествам и прозрениям, или еще к каким бы то ни было знамениям, или к тому, чтобы видеть Ангелов или слышать их гласы, или воспринимать Божественный свет, словно хотят ухватить его внешними чувствами, — вот это не только чрезмерно, но и абсолютно не свойственно этому состоянию святости и есть на самом деле ров ужаснейшего заблуждения.

Те из евангельских заповедей, которые исполнились, приписывай помощи и поддерживающей тебя благодати. Что касается заповедей, которые оставляешь без внимания, то в этом вини вялость своего произволения и помраченность своего ума. Как можно скорее воспрянь от поражения, не допуская ничему дурному стать навыком, ибо долго длящиеся привычки трудно устранять. Молись в смирении и кайся искренне, прося Христова заступничества, ни в коей мере не уступая тем помыслам, от которых потерпел поражение посредством пагубного небрежения или малодушного отчаяния. Держи себя в терпении и уповании, которые являются основами добродетелей, сотворяющих душу божеством, и без которых всякий будет воздвигать добродетели словно бы на воздухе.

Умоляя и не получая, тебе не следует впадать в уныние, ибо придет Божие заступление и защитит тебя, когда нужно. Ты же, ободрясь и припав к Богу в смиренном умонастроении, никогда не прекращай умолять. В надлежащее время Христос является тем, кто с верой просит и сражается за них, когда они нуждаются в помощи. Совершеннейший вход в Царство Небесное бывает многими скорбями. Поэтому тебе подобает через благие надежды стяжать терпение, если веришь как должно, что поистине много скорбей у праведных, и от всех их избавит их Господь (Пс. 33:20). Ибо хранит Господь все кости их, то есть душевные силы. И далее: ни одна из них не сокрушится. Ведь даже когда духоносец страдает и поскользнется, склонясь ко греху, благодать не позволяет ему впасть в погибель. Ибо когда он будет падать, не разобьется, поскольку Господь поддерживает руку его.

Все это для того, чтобы каждый ясно познал бы немощь и бессилие своего ничтожества в Божественнейшем и Прекраснейшем. Неоткуда у него взяться ни любви к добродетели, ни к возделыванию ее, ни к стремлению к ней. Отсюда он обретает самоукорение и приходит в боголюбезное смирение, наилучший и неприступный оплот добродетелей. Затем со всем душевным усердием приникает он к Богу, Подателю всего благого и прекрасного: совершенных и вышеестественных благ, достигаемых молитвами и слезами, припаданием и воздыханиями, вместе с терпением, возникающим от упования на Бога.

Никакое из благ не может обрести завершение без содействия Бога. И те, кто ясно осознал это, приобретают терпение со смирением и никого не осуждают. Поэтому они удостоены Божественных и вышеестественных даров благодати, по образу и подобию Божию, и, в целом, обожения и связанной с ним Божественной любви и созерцания. Озаряясь и совершенствуясь, насколько это возможно, они восходят от славы в славу, преображаются и переходят к Божественным и неизреченным созерцаниям и глубинам Божественных таинств, облекаясь вышенебесной мудростью и радостью.

Ищи, как сказано, и поселяйся в Пресветлом Боге через терпение, происходящее от веры. И ты не лишишься Царствия и Его Божественных даров, будешь общником Его непостижимой славы. Тогда душа человеческая, о чем для всех Ангелов страшно даже помыслить, станет наследницей Бога, Который надо всеми. Вначале на краткий миг является Божественное благоволение, и утешение, и надмирный свет и красота, с непереносимой славой Христа. Тогда вся душа становится охваченной Божественной любовью. Затем она восходит с сильнейшим устремлением со Святым Духом и заглядывает за грань всего сущего, входит в скинию нерукотворенную, где находит Христа, сидящего одесную славы величия Отца.

Там она дивно наслаждается неизреченной красотой и входит в изумление от столь великого созерцания и блаженства, без сомнения говоря: „Никогда не отступлю от Тебя и от Твоих благ, Иисусе“. Надлежит тебе быть стойким, готовым к обороне, полностью вооруженным, готовым к сражению и сопротивлению, стремясь неисходно удерживать такое вышеестественное созерцание. Единственно смирение омывает созерцателя от всякого заблуждения и ведет его к неколебимому совершенству.

Лишь в благодати душа ощущает собственную немощь, переменчивость, безрассудство и безумие. И так осуждая себя, она входит в крайнее смирение — в истинное самопоношение, безукоризненное, беспримесное, любезное Богу, стоящее в преддверии Божественных таинств и Самого Бога, без всяких мысленных скитаний. Вне искушений и всевозможных скорбей созерцательные души могли бы впасть в самомнение, надменность и вступить на путь мерзкой горделивости с презрением к людям, которая является причиной и началом всякого греха, ибо склоняет последователей своих тяжко преступать заповеди.

Как только у души не станет искушений, все будет отброшено — мужество, рассудительность, целомудрие, трезвение, бодрствование, воздержание, молитва и всяческие добродетели. Как это ни удивительно, но Божественная любовь, стяжавшая Небесные блага, часто обретает свое начало из искушений. Получая в искушениях поддержку Божию, мы с большим напряжением остаемся ей верны. В таком неисходном постоянстве пред Иисусом, склоняя голову в молитве с подобающим покаянием и искренним расположением ума, мы приготавливаемся созерцать Его славу и величие.

Тогда душа весьма благодарит Бога за натиск искушений, ибо именно они становятся основой Божественной любви. „Благо мне, — молвит душа, — что Ты смирил меня, дабы я научилась праведным судам Твоим“. Эти искушения отводят душу от терзающих ее демонов, упокаивая ее в покаянной молитве и Божественном созерцании. Мы лишь показываем нашу надежду на Тебя, Человеколюбие, а Ты изливаешь на нас неизреченную благодать Твоего Животворящего Духа, обещанную в дар верным. А когда мы в сокровенном созерцании приникаем к Тебе, Божественная любовь начинает пробуждать душу к живительному горению и подавать ей надлежащее блаженство.

Предел всякого духовного восхождения — Божественное любовное упоение и нескончаемое восхищение, соединяющее с Богом, и частые изумления, подаваемые энергией Духа. Бог, вечная и сверхсущностная Жизнь, произвел прекрасное, упроченное и совершенное. Тем более Сам Он будет прекраснейшим, прочнейшим и неизменным в Своем совершенстве. Нам же, укореняясь светозарным дарованием и Духом Святым, следует замкнуться в келье своей и всему научиться в надлежащее время от Духа, или, если кому угодно, от священного помазания, оставаясь стойкими в созерцании, молясь в смирении, исполняя что должно.

В келье же должно исполнить свое предназначение в покаянной молитве, сделав ее непрестанной. Пока душа еще лишена действующей благодати и подвизается лишь одним упорством ради веры, для ее безопасности лучше пока не пребывать в полном уединении. С того же момента, как от посещения Божия и по Его неизъяснимой благости, душу осеняет животворящий озаряющий дар и дуновение Святого Духа и наполняет духовное сердце действующей энергией, которую опытные в безмолвии называют трезвением ума и исихией, с благословения наставника ей открываются врата безмолвия, уединения и созерцания.

Лишь тогда причастник благодати в вечно движущейся из сердца силы и энергии Духа может воистину ощутить и сказать: „Я сплю, а сердце мое бодрствует“. Тогда в надлежащий срок после сорокалетия приходит время для безмолвия, поскольку наступает перерыв в чтении и пении, а вместо этого — пребывание в непрестанной молитве в полном молчании и устремление в сокровищницу сердца. Приходят терпение и посильные бдения, умопостигаемое видение и созерцание, со слезами устремление ума горе к Богу, умное снятие завесы с таинственной и надмирной Непостижимости, Божественная любовь и вызываемое ею вразумление и обожение, когда благодать властно гасит человеческие помыслы. После этого вышеестественно и духовно совершается празднество Бога и благодарение, и восхваления Ему.

Тело в трезвении ума сидит на низкой скамье или же на жестком одре в полной умиротворенности, без какого-либо движения и шевеления, а ум собранным образом вступает в глубины сердца. И телу достается тогда тяжкий труд, не физический, а труд совершенной бездвижности и замирания, так что даже останавливается и само дыхание. Тогда приступаем, как сказано (Пс. 131:4): Не дам сна очам моим, и веждам моим — дремания, доколе не найду места Господу, то есть пока по благодати не окажусь во внутренней глубине моего сердца, среди зримой усталости моего тела. Доколе не вошел… во святилище Божие (Пс. 72:17), то есть в сердце, которое стало в Духе обиталищем Бога и местом устроения благодати.

Пока сила и энергия Духа Святого не охватит мастерскую помыслов и престол ума (разумей — сердце), не начнет явно и непосредственно действовать в нем, созерцание не входит в святилище Божие. Ныне ум со своими силами ниспал из естественного места обитания, то есть из сердца, и колеблется помыслами и не может в силе свободно распоряжаться своими способностями, но разделен, немощен и нищенствует без благодати. Будучи разделенным помышлениями, занимается множеством суетных вещей. Поэтому такое убийственное разделение требует занять ум многими видами духовной практики, то есть пением и чтением, а наиболее — внимательной молитвой с посильным рукоделием. Все это для того, чтобы упредить его поползновения к порокам из-за его разделенности.

Наш греховный ум как бы скрывает своим греховным видением чистую картину Божественного бытия, набрасывая на нее пелену помышлений. Если грехи отсутствуют, душа ясно постигает, что все, сотворенное Богом, есть благо. Если мы зависим от ума, то мы его рабы. Если же зависим от Духа Святого, то мы — сыны Божии, сыны свободы.

Когда же в сердце воссияет действующая благодать и ум будет зреть ее там, и будет ею утешен и призван, и оба — ум и благодать — станут дух един, тогда ум будет введен внутрь сердца и в силе Духа окажется в своем естественном месте, соберет силы и станет собой. Приведя из дальних странствий свои помышления и восстановив свою неразбросанность, он собранно и цельно приходит в единение. Дух незыблемо водружает ум внутри сердца, словно на некий трон. Он озаряется и от этого созерцает таинственные откровения, которые ему невозможно было прежде узреть из-за собственной неустойчивости и отсутствия просвещающего Духа.

Ум, блаженствуя в духовной радости, созерцает славу Божию, восприняв полноту богатств из сокровищ мудрости и ведения. Он погружается в глубины Божественного блаженства и законно царствует над своими способностями, стойко противостоя чуждому помыслу. В созерцании не следует делать попыток что-либо увидеть. Божественное Откровение приходит само, как дар Святого Духа. Когда мы развиваем созерцание, это есть начало обожения, а когда овладеваем им в совершенстве, это есть завершение обожения и предельное подобие Богу. Духовная мудрость — это совершенная чистота сердца и ясность ума, окрыляемых веяниями Святого Духа.

Тогда сокращается время для песнопений и чтения, и вообще — всякое строгое установление их меры полностью отвергается. Остается лишь один неписаный устав и предел вниманию — надмирное единение внутри сердца ума с благодатью Духа, вышеестественное созерцание через Духа или с Духом, распознавание Духа в себе, и ничего более. Итак, сидя в келье, а часто от изнеможения и лежа, находясь в состоянии отрешенности и безмолвия, следует удерживать ум в таком созерцательном состоянии до тех пор, пока от расслабленности тела, или от какой-либо внешней причины, или беспечности ума, та животворящая сила Святого, просвещающего и озаряющего Духа не ослабеет и не отойдет. Тогда же вновь следует раздуть ее пламя и снова приводить в движение возобновлением одной-единственной, без помыслов, непрестанной молитвы.

Если же из-за какой-либо потребности это не по силам, надлежит быть, сколько возможно, немногословным и удержаться в молитвенном созерцании. Когда же не удалось взойти к созерцательному совершенству, требуется чем-то заняться, можно выйти из кельи, немного походить и быстро вернуться. Затем вновь войти в сердце и держаться созерцательной практики, перемежая ее с непрестанной молитвой, с мужеством и наитием Духа, которое не замедлит прийти и будет сильнее.

Чтение же в безмолвии, хотя оно само по себе и полезно, и в иное время кто-то пожелает получить в нем прохладу отдохновения, обращает ум в смятение, как ничто иное, и склоняет к рассеянности. Поэтому его следует сильно сокращать, пусть даже это и подходит для хранящего безмолвие.

Созерцающий подвижник непрерывно сидит на низкой скамье или на одре. Он созерцает, подобно Ангелам, и хранит молчание. И совершенное видение присоединяется к нему Духом, вместе с Которым он созерцает, а можно добавить, и обоживается, Святитель Григорий Богослов сказал, что такое безмолвие является и боготворящим.

Заметь, что через огонь распознается боговидное действие энергии Божественного Духа. Так пророк Илия переселяется из этой жизни к Богу на огненной колеснице, и тот же образ сохраняется у апостолов, когда они увидели, что в них вселился Дух. Они ощутили сильный ветер, потом словно языки огненные, затем Он наполнил их Собой. Однако это снизошло на них со столь великими бдениями и тяготами, и по прошествии длительного времени! Столь нелегка добродетель и требует великого упорства, терпения и неослабевающего стремления к цели.

Бог сотворил человека без помыслов, вложив в него дар все постигать сердцем. Бесы нашли доступ к его душе, соблазнив ее земным знанием и помыслами о вещах мира сего. Поэтому первое дело для души — изгнать гордые помышления и обрести благодать для свободного постижения в Духе Святом Творца видимых и невидимых.

Когда очистившаяся душа принимает венец Божественной славы, безначальный и вечный, украшенный вышеприродной благодатью и бесконечно блистающий, то, достигнув несложности, она в простоте вступает в единовидное созерцание Бога, сверхсветлое и неизъяснимое. И так, через непорочное, то есть соединяющее с Богом, единение душа становится вместилищем чистоты и сокровищницей всякого освящения, совершенно не имея ни пятна, ни скверны.

Те, кто неизреченно и таинственно соединились со Христом через явную силу и энергию Святого Духа, обретают себя в Господе, вступив в нерукотворенную скинию, во Святая святых, куда словно Предтеча для нас первым телесно вступил Христос, Который потом явственно вселяется в души богоносцев, становясь их Женихом и близким другом.

Единство Святой Троицы невообразимо, а нераздельность Ее непредставима ограниченному уму. Ни в чем не давай опору мысли, пусть она исчезнет. Ведь истинная жизнь не в мысли, а в благодати. Не думай дурно ни о чем, даже о делах лукавого, но не подражай ему в гордыне, хитрости и ненависти. Когда ум взволнован и расстроен, то возможны уловки лукавого. Будь постоянно собран и бдителен.

Пока в уме нет мыслей о вещах, всюду видишь Христа. Не ломай себе голову над тем — спасешься или не спасешься, отсеки раз и навсегда эти помыслы, и войдешь в мир благодати, безмолвия и тишины Христовой. Непрестанная молитва есть изгнание из души лукавого. Преобразив ее благодатью, побеждают всю армию искусителя на зло. Души, обманутые неуемным воображением, привязываются к его мысленным созданиям, от которых потом очень трудно избавиться. Если наше тело и помыслы определяют все наше существование, то конец у подобных понятий — смерть телесная и душевная. Если наш ум, или сознание, стяжавшее благодать, определяет все наше бытие, оно целиком становится обителью Пресвятой Троицы. Сознание — это пребывание ума со знанием истины, и ни что другое.

На внешнем уровне Церковь является объединением истинно верующих, но на внутреннем уровне — это великая благодатная сила Божественной любви, которую никогда не одолеют врата ада. Великая благодать приходит к тем, кто стремится спасти не только себя, но и жить ради спасения других. Тот, кто ограничивается собственным спасением, никогда не подойдет близко к истине, в которой все мы едины в любви, по подобию и образу Святой Троицы.

Святой — это тот, кто обменивает свое блаженство благодати на страдания и боль других людей. Для глубокого созерцания необходимо иметь совершенное отречение, поскольку тело, чувства и ум пытаются вновь и вновь привязать нас к миру. С одной стороны, мы в послушании преданно держимся за опытного в безмолвии старца и так получаем через него благодать и силу созерцания. С другой стороны, поскольку сам старец пребывает в неисходном созерцании, мы полностью объединяемся с ним во Христе через Святого Духа.

Когда наш ум не загрязнен никакими представлениями и измышлениями, мы обретаем состояние священного созерцания, свободного от рассудочного мышления, и тогда в преображенном духе начинает сиять непрерывная, неизменная, явственно зримая живая благодать, свободная от мыслей. Именно так сохраняется непрерывность вселения в нас Божественной благодати, не отвлекаемой и устойчивой.

Когда мы находимся в священном созерцании, которое превыше сонливости или перевозбужденности, в нас рождается неотмирная благодать в совершенном смирении и кротости Святого Духа. После этого созерцатель продолжает пребывать в изумлении и восхищении, в полностью преображенном духе, не впадая заново в рабство помышлений. Окончательно, при должном усердии и внимании, это созерцательное состояние духа сохраняется и после созерцания, и наша душа достигает совершенного обожения во Святом Духе.

Для духовного практика не существует смерти, поскольку для него смерть — это избавление от мытарств земной жизни и обретение святости в единении со Христом. Такие зрелые души оставляют без сожаления эту земную юдоль скорби с улыбкой на лице. Если ты не возьмешь на себя страдания ближних, не только никогда не увидишь Христа, но не обретешь даже непрестанной молитвы. Себялюбие низвергает в ад и есть истинная смерть. Любовь к ближним возводит к Богу и становится вечной жизнью во Святом Духе.

Спасение не приобретается ни в лесу, ни в городе, ни в монастыре, ни в пещере. Оно вырастает в смиренном молчащем сердце как плод постижения истины под покровом особой милости Божией. Как стяжать такую милость? Это глубоко сокровенные отношения преданной души и человеколюбия Божия, в которые вводит старец послушного ученика. Свеча от свечи загорается не постепенно, а вспыхивает сразу. Так и постижение Истины — Христа возникает сразу и мгновенно. Но на усвоение этого Божественного Откровения требуется время, которое зависит от преданности и способности души к пребыванию в этой самораспятости.

Созерцатель созерцает единовидно и боговидно. Он вовсе не испытывает нужды в каком-либо чтении ради того, чтобы узнать что-то, чего бы он не узнал вскоре, или научиться чему-то, в чем у него не было бы опыта. Помазание, совершаемое от Духа, само обучает всему тех, кто принял это помазание и сберегает его в себе неизменным. И то, чему оно их учит, во всем истинно и никогда не обманывает. Поэтому созерцатели не имеют нужды, чтобы кто-то их обучал, когда с ними обитает благодать.

Все же читать труды святых отцов следует ради утешения, для отдыха и восстановления сил в повседневных делах, а также для удостоверения с отцами полученного духовного опыта. Пусть это будут богословские труды, ибо лишь они подобают состоянию созерцания и видения, но не расхожие истории. Душа имеет в себе все то, что достаточно для созерцания; имеет ум, чтобы вести его к созерцательной практике.

Следует сказать, что демоны исполнены наглости и действуют, не размышляя и не задумываясь. „Если не пройдешь через огонь и воду, восходя от внутренних искушений — дерзких и самонадеянных помыслов, и от внешних искушений — гордости и самодовольства, через славу и бесчестие, если не совершишь плавание по житейскому морю скорби любым способом, как угодно, как в изнеможении и бедствии, так и во здравии и легкости, и не услышишь в себе приговор смерти, отчаявшись в самой этой жизни, и не внидешь в созерцание и отдохновение в Духе Святом, то даже и не думай заслуженно узреть в себе воистину чистое единение со Мной!“ — как бы разъясняет Господь.

Ибо Я пришел ради нового счастливого блаженства рода вашего, ради унаследования вами вещей вышеприродных, и Я же пришел меч возносить в вас, а вовсе не покой вам дать, покой мира сего, но меч, конечно, умопостигаемый, то есть свободный выбор воли, восстающей против желаний плоти, путем рассечения отделяющей лучшую часть разума от худшей. Как только через Божественные и духовные совершенствования и восхождения горе душа войдет в меру полного возраста Христова, для нее уже не будет никакой вынужденной необходимости ни в противодействии, ни в разделениях через рассечение разума».

Небесные крылья души — животворящая быстростремительная благодать Духа. Множество помыслов окружают душу и твердят ей: «Нет тебе спасения в Боге и Христе твоем, вот поэтому и поэтому, из-за твоей нерадивости». Ты же, Иисусе, любовно соединяешься с ней и благовествуешь о спасении ее, утешаешь, радуешь и даруешь созерцание стольких небывалых чудес, которые она унаследует в Царстве Божием по неизреченной Твоей милости!

Когда Господь завершил дело, на которое послал Его Отец, и передал мир Своим ученикам, открыв путь к Отцу через веру в Себя Самого, Он победил несуществование — мир и утвердил пресущественное существование — вечную жизнь в наших душах. Поэтому ты, войдя в жизнь, страдая, не испытаешь страха, скорбя, не испытаешь смятения, терзаясь и терпя несправедливость, не перестанешь быть стойким и молиться во внимании, смирении и терпении и во всем достигнутом, что подобает священному безмолвию.

Добродетель ума — созерцание для зрящих в Духе. И если оно не становится совершенным, то тем более не станут сами собой совершенными добродетели души. Как прежде их развивала молитва, так для новой нетленной жизни должно развивать их созерцанием во Святом Духе, чтобы утвердиться в Нем и укрепиться навечно.

Как развитие ума имеет степени совершенствования, восходя от греховности к совершенной чистоте, так и созерцание сообразно восходит от доступных чувствам сотворенных вещей к сотворенным умопостигаемым. После этого, словно по степеням, зрятся умопостигаемые не сотворенные. В конце же всего духовного созерцательного восхождения души созерцается нетварное Единое и Оно отличается тем, что Оно, Единое, превыше ума.

К Единому выше ума ум воистину не может взойти как должно без просвещающего дара Духа и восходит последовательно, как по лестнице, от дольнего. И вообще, если ум продвигается вперед не по степеням, единственно восходя к превышающему ум Единому с Духом и озаряющей благодатью, то никогда не очутится в священной непостижимости и в том, что за ней последует, и не познает Его на доступном опыте, и не сможет сказать когда-нибудь с надлежащим расположением: Где Дух Господень, там свобода (2 Кор. 3:17), неограниченное и незапечатлеваемое состояние видения.

Хотя ум един и несложен, а по природе легок и стремителен, ему требуется много времени, чтобы устремиться горе, взбежать ввысь, и потому нуждается в руководстве опытного наставника и в явленном наитии Духа в совершенном безмолвии. Ведь и Моисей поднимался на гору со старейшинами, а затем продолжил восхождение с одним лишь Аароном, но потом и его оставляет, приближается к вершине и оказывается внутри совершенно непостижимого, где, как сказано, пребывает Бог.

Сердце, преображенное благодатью, становится свободным и беззаботным, словно птица в полете. Страсти исчезают, как тени в сумерках, а помыслы делаются редки, подобно звездам на рассвете. Тогда сердце ничего не страшится утратить, ибо не имеет никаких привязанностей и ничего не желает от мира, поскольку в мире нет ни капли благодати. Оставаться в едином цельном неотвлекаемом единении со Христом — это высшая мера молитвы. Бог всегда есть единственный Субъект бытия, которое из Него произошло и в Нем пребывает.

Поэтому ничто из созданного и сотворенного не может сделать Бога объектом исследования или созерцания. Если ты усердно следуешь за Христом, в твоей жизни не может возникнуть ничего, что не укрепило бы силу твоей молитвы и созерцания. Душа не может успокоиться на том, что еще не есть Бог, будучи божеством по благодати.

Пребываю в Тебе, Христе, словно несуществующий, и без восприятия, словно невоспринимающий, в глубоком изумлении и безмолвии нахожусь без всякого движения и без всякого видения, и в то же самое время постигаю непостижимую тайну непостижимости Твоей. Ты, Преблагий, пребываешь в любящем Тебя во славе блистания Твоей красоты всецело со всеми и без умаления, хотя никто не способен вместить Тебя целиком.

Даруй мне, Христе мой, насколько возможно, предел совершенного созерцания, ибо Ты меня сотворил живым существом, словесным и умным, и более всего — богоподобным, чтобы я через сию благодать все более обретал себя в Твоей жизни. Ты, о сверхсущностная всемудрая Троица, нетварная, всесильная Божественная природа, принявшая нашу природу по преизбытку благости и естественному милосердию, сколь дивно Ты лично творишь наше спасение и с каким промышлением воздействуешь на нас, когда мы устремляемся к нему со всем усердием! Потом и обучаешь, и ведешь к созерцанию и осознанию, и никогда не прекращаешь творить для нас нужное и подлинное.

Благословен Бог наш, един творящий чудеса!