Новые дороги

онцерт в большом крестьянском доме был в разгаре. Простынями были отделены кулисы, где девушки из роты связи готовились к очередному номеру. В зале, если так можно назвать небольшую комнату, плотно расположились, кто как мог, летчики, штурманы, техники. В первом ряду сидел полковник А. А. Воеводин. А под скамейкой, у ног комдива, лежал, уставившись на сцену, лохматый пес Пират, любимец полка. Он заслужил, чтобы о нем сказать подробнее. У Пирата «за плечами» было уже около пятидесяти «боевых вылетов» в кабине летчика или штурмана. Когда экипажи после получения задачи шли к самолетам, Пират был впереди. Как только запустят первый мотор, Пират стремглав бежал к самолету, затем сопровождал его при выруливании до старта. Самолет шел на взлет, Пират бежал за ним до тех пор, пока машина не скрывалась в ночной мгле. Проводив первый экипаж, Пират возвращался и провожал второй, третий… И так до последнего. Проводив весь полк на задание, усталый пес шел на старт и отдыхал. Затем встречал возвращающиеся самолеты. И так всю ночь. Если Пирата кто-то брал в полет, он вел себя послушно. Его внимание привлекали светящиеся в темноте приборы. Даже во время обстрела Пират не сводил глаз с дрожащих стрелок. Не знаю, научился ли он чему-нибудь за свои пятьдесят полетов, но право сидеть под скамейкой первого ряда, у ног командира дивизии, было заработано им «ратным» трудом и верной любовью к летчикам и техникам.

Связистка Полина Прилуцкая объявила очередной номер:

— Валя Селезнева прочитает стихотворение Васи Гашеткина «Птички-невелички», посвященное летчикам нашей дивизии.

На сцену вышла стройная девушка. Ровным, приятным голосом она начала:

Гром аплодисментов наполнил душную хату. Вслед за Валей вновь появилась маленькая смуглая Полина.

— Нина Смирнова исполнит сатирическую сценку «Битый фриц» на мотив старинной песни «Бывали дни веселые», — объявила она звонко и скрылась.

За кулисами послышался грустный, далекий голос Нины Смирновой:

«Бывали дни, гуляли мы…»

Медленно передвигаясь на костылях, на сцену вышел самый «настоящий битый фриц». На голове разорванная пилотка. Лицо перевязано грязной тряпкой. Вместо правой ноги приделана толстая сучковатая палка. Лицо в синяках. Изорванные грязные мундир и брюки, весь его внешний вид окончательно убеждали зрителей в обреченности фашиста.

Нина, вышла на середину сцены, повернулась лицом к публике, подняла голову и продолжала петь:

«…Теперь гуляйте вы».

Неожиданно тишину в зале нарушил грозный собачий лай. Пират бросился на сцену.

Прыжок — и он очутился около Нины. Со злостью стал он рвать на ней трофейные брюки и мундир. Вырвал сучковатую палку. Растерявшаяся Нина стала отбиваться костылем. Из зала кричали: «Пират, нельзя! Пират, свои!» Но Пират не слушал. Бросив костыль, Нина убежала со сцены. Пират бросился за ней. Раздался такой хохот, что задребезжали стекла.

Ну и Пират! Кто-то кричал: «Молодец, Пират! Дай фашистам!»

Пират медленно вышел из-за кулис на середину сцены, повернулся к публике, сел и гордо поднял голову вверх. Длинная шерсть закрывала ему глаза. Он тряхнул головой, и его янтарные глаза блеснули в тусклом свете лампочки, висевшей над сценой. Люди продолжали смеяться, вытирая от слез глаза.

Это был концерт перед встречей нового, 1944 года…

И тут следует сказать, что 1944 год мы встречали уже под Великими Луками, на Втором Прибалтийском фронте, куда наша дивизия была в ноябре 1943 года переброшена вместе с другими войсками Брянского фронта. Началась боевая жизнь на новом месте. Но не только новым местом она отличалась от прежней.

Командир дивизии приказал оборудовать самолеты моего звена радиостанциями и вновь заняться ночной корректировкой. Закончив работу по радиофикации самолетов, перелетели в Ново-Марьино. Здесь нам сообщили, что создается эскадрилья специального назначения в составе двух звеньев: первое — ночные корректировщики, второе — «звуковики». Командиром эскадрильи назначили капитана Зинченко, заместителем к нему — меня. Принялись за работу.

Что такое корректировщики — мы хорошо знали, а вот о том, что такое звуковики, — и представления не имели. Решили с Зинченко во всем как следует разобраться.

К нашему удивлению, оказалось, что самолет По-2 к своим прежним «профессиям» бомбардировщика, разведчика, корректировщика, связиста, санитара и даже «извозчика» прибавил еще одну — пропагандиста-агитатора.

В звене «звуковиков» было три самолета, оборудованных специальной радиоаппаратурой. Вместо штурманов на них летали дикторы. Каждый день самолеты звена со специальной программой и сводками Совинформбюро на русском и немецком языках уходили на задания.

Так было и сегодня.

…Концерт закончился поздно. Вместе с летным и техническим составом спецэскадрильи я направился на аэродром. Рядом со мной шел диктор звена Владимир Борисович Герцик. Он получил задание от Политуправления фронта передать войскам новогоднее поздравление и информационное сообщение Верховного Главнокомандования.

Подошли к самолету. Техник звена Евгений Дворецкий доложил о готовности самолета и аппаратуры к полету.

Владимир Борисович забрался в штурманскую кабину. Я запустил мотор и порулил на старт. Минута — и мы в воздухе.

Внизу большой населенный пункт. Здесь на отдыхе наши войска.

— Можно начинать, — передал я диктору.

Герцик включил небольшой свет в кабине, вынул из ящика патефонную пластинку и поставил ее на диск.

— Готов, — передал Герцик.

Я убрал немного газ и перевел самолет в планирование. Наступила тишина. Герцик запустил патефон.

Из темноты ночного неба на землю полилась полюбившаяся всем песня:

Проиграв эту пластинку, Владимир Борисович достал другую, и снова в ночном небе послышалась песня. Теперь уже «Варяг»:

Мощные усилители, установленные в фюзеляже По-2, четко и далеко разносили песни.

Льющиеся из ночного неба мелодии привлекали внимание солдат, офицеров. Из домов, землянок выходили люди слушать новогодний «небесный» концерт.

Сменив еще несколько пластинок, Герцик включил микрофон. Самолет снизился до высоты 1000 метров.

— Внимание, внимание, — начал радиопередачу воздушный диктор. — Начинаем нашу новогоднюю передачу. Военный совет фронта горячо поздравляет солдат, сержантов, старшин, офицеров и генералов с наступающим Новым годом…

В морозном воздухе новогодней ночи неслись приподнятые слова поздравления, передаваемые четким голосом диктора Всесоюзного радио Владимира Герцика, ставшего «небесным» агитатором.

Закончив чтение информационного сообщения, Герцик произнес многим знакомые по мирной жизни слова:

— Передача окончена. Вел передачу Герцик.

Самолет с набором высоты пошел к линии фронта.

То там, то тут над линией фронта взвивались разноцветные ракеты. Прорезая ночную мглу, летели трассирующие снаряды и пули. Боевая жизнь не прекращалась ни на минуту.

Теперь мы были над позициями немцев.

И вдруг в обычные фронтовые звуки вплелись новые. Откуда-то из глубины ночного неба понеслись звуки чудесного вальса Штрауса «Сказки Венского леса».

На этом участке фронта такая передача транслировалась впервые. Не понимая, что творится в небе, почему и откуда несется музыка, фашисты прекратили стрельбу. Пластинка с вальсом кончилась, и воздушный диктор включил передающую аппаратуру:

— Ахтунг! Ахтунг! (Внимание! Внимание!) — начал передачу Герцик на немецком языке.

Минут за пять Владимир Борисович передал для немецких солдат и офицеров информацию об успехах советских войск на фронте, о гибельной политике фашистских главарей.

В конце передачи в темное небо полетели с земли зенитные снаряды.

Я дал полный газ, и рокот мотора раздался над окопами фашистов. Сотни снарядов и пуль полетели в сторону удалявшегося самолета.

Самолет По-2 овладел новой специальностью — стал воздушным пропагандистом и агитатором.

В феврале 1944 года 707-й полк перебросили в 3-ю воздушную армию на 1-й Прибалтийский фронт. Наша спецэскадрилья оставалась на прежнем месте.

В эти дни полк пережил большую радость: летчику Дмитрию Владимировичу Супонину и штурману Алексею Дмитриевичу Зайцеву было присвоено звание Героя Советского Союза. Это событие вылилось в праздник для всего полка. Мы от души радовались за наших боевых друзей и считали, что высокая награда, которой они удостоились, заслужена ими кропотливым, настойчивым трудом в каждом бою.

Дмитрий Супонин имел к тому времени более 600, а Алексей Зайцев — более 700 боевых вылетов. На их счету были сотни уничтоженных фашистов, десятки подбитых и сожженных танков, орудий, минометов.

В середине апреля Зайцев вместе с Антиповым летали в полк. Через несколько дней, когда они вернулись, Алексей тут же, на летном поле, отвел меня в сторону:

— Большие новости.

— Что? Говори скорее…

— Полк будет переучиваться на новые самолеты.

— Не может быть!

— Командир полка предложил нам вернуться в полк.

На следующий день Антипов, забрав своего штурмана и техника, улетел. Через пару часов вернулся и забрал Зайцева и техника Сипина. Зайчик сказал мне:

— Николай, полетим с нами…

— Не могу: приказа нет.

Машина поднялась в воздух. Я остался один. Грустно стало.

Тридцатого апреля приземлился По-2, и неожиданно недалеко от границ аэродрома я увидел Алексея Зайцева. Вот так штука! Побежал к нему. Недолго рассуждая, Зайчик открыл планшет:

— Николай, вот тебе приказ, выполняй!

Я прочитал: «Командиру звена лейтенанту Шмелеву… возвратиться в полк для прохождения дальнейшей службы».

1 мая вылетел в родной полк, в полк, где меня приняли в партию, где научили горячо любить людей и бороться за их счастье, где вместе с друзьями я шагал по трудным ступеням войны к вершинам боевого мастерства.

Весна была в разгаре. Стройный сосновый лес, окружавший деревню, был наполнен звонкими трелями птиц. Дорожки впереди домов подсохли, но посреди улицы еще лежали большие льдины, Яркие лучи солнца щедро поили теплом землю. Словно пчелиный улей, шумел полк. Директива Генерального штаба предписывала передать самолеты По-2 314-й ночной ближнебомбардировочной дивизии, а личному составу полка погрузиться в эшелон и отправиться в Московский военный округ для переучивания на скоростные самолеты. Эта новость, как электрический ток, пронизала всю деятельность полка. По-разному, однако, на нее реагировали.

Одни были рады, другие огорчены, третьи относились безразлично.

В последних боях под Витебском полк показал себя сплоченным боевым коллективом, способным выполнять сложные задания ночью и днем. Слава о полку вышла за пределы фронта.

По-2. Наш любимый боевой друг! Настало время расстаться. Нет в жизни хуже минут расставания. Некоторые считают это справедливым лишь в отношении людей. Но мне кажется, что наша любовь к По-2 была не меньше и расставание с ними не легче. Одни молча сидели рядом с самолетом и мысленно прощались, другие ласково ощупывали стойки крыльев или гладили фюзеляж. До отхода эшелона оставалось около двух суток, а самолеты полка еще никому не переданы. Летчики и техники докладывают, что самолеты еще «не готовы» к сдаче: у одних не закончены регламентные работы, у других устранены не все дефекты. Одним словом, жаль было расставаться со старым боевым другом, с которым пройден славный и тернистый путь. Каждый экипаж хотел сдать самолет в полной исправности, передать его как освободительную эстафету, идущую дальше на запад.

Неожиданно на аэродром приехали несколько десятков техников и механиков из 314-й дивизии. Приказано немедленно сдать самолеты и ночью погрузиться в эшелон.

Шум, беготня. За два-три часа сдали самолеты — и быстренько на станцию.

В полночь подали паровоз, и наш состав тронулся. Впервые весь полк без самолетов отправляется в тыл. Куда мы держим путь, никто, очевидно, кроме командования полка, не знает. Но оно эту тайну никому не раскрывает.

В нашей теплушке собрались боевые друзья: Алексей Зайцев, Николай Пахомов, Михаил Скочеляс, Михаил Егоров, Шурик Самсонов, Иван Крюков, Николай Шутов, Алексей Крайков, Виктор Солдатов, Степан Садовой, Евгений Дворецкий. Устроившись поудобней на верхних нарах, принялись обсуждать наше будущее.

В последнее время все были очень загружены, и поэтому поговорить спокойно о происходящих событиях не было времени.

На каких самолетах будем летать? Этот вопрос волновал всех.

Первым начал Михаил Скочеляс. Впервые за многие годы он заявил без всяких прибауток:

— На чем бы ни летали, а лучше нашего По-2 вряд ли найдется. Спасибо ему!

Разговор оживился.

Нашему Зайчику, сидевшему рядом со мной, видимо, не понравился «консерватизм» Скочеляса. Он вскочил с нар и громко, с жаром сказал:

— А я за новые скоростные самолеты! За то, чтобы мы скорее их получили и все вместе вернулись на фронт! Дела-то какие большие начинаются!

Все дружно поддержали героя.

Но на каких же самолетах придется возвращаться на фронт? Почему-то никто из нас не сомневался в том, что мы будем летать на скоростных бомбардировщиках. Экипажи у нас, рассуждали мы, слетанные, с большим боевым опытом. Мнения расходились лишь о типе самолета, который нам дадут. Здесь были разные предположения.

В спорах незаметно пробегали дни.

Через несколько суток эшелон прибыл на станцию Санино. Здесь нас встречал высокого роста полковник. Он сразу же пригласил к себе командира полка.

Это был начальник штаба штурмовой дивизии полковник Сакун. И вот новость: мы будем называться 707-м штурмовым авиаполком, а летать на Ил-2!

Словно цепная реакция, пошла эта новость по полку. Из уст в уста передавали одно слово: «штурмовой».

Всё ожидали мы. Разбирали всякие варианты. Но переход на штурмовики оказался поистине неожиданным.

Из этой новости, свалившейся на нас словно снег на голову, сразу сделали пока только один вывод: летчикам, не годным по состоянию здоровья к полетам на скоростных самолетах, и всем штурманам придется покинуть боевую семью, ставшую роднее родного дома.

Тяжело встретили такую перспективу штурманы. Но не все согласились сразу покинуть родной полк.

Герой Советского Союза Алексей Зайцев предложил Михаилу Скочелясу и Виктору Солдатову переучиться на летчиков и остаться в полку. Три штурмана — три патриота и ветерана полка — по-своему выражали любовь к коллективу части. Много труда положили они, чтобы добиться такого разрешения. Алексей Зайцев дошел до члена Военного совета ВВС Советской Армии генерал-полковника авиации Шиманова Н. С., который удовлетворил их страстное желание быть летчиками. Через несколько дней все трое уехали в военную авиационную школу, которую успешно закончили. Умение пилотировать По-2 ночью им очень помогло.

Добившись одного, наши друзья не добились второго — попасть в родной полк. После окончания авиашколы они были направлены в другие части.

Вскоре полк приступил к освоению более совершенной боевой техники — грозных бронированных самолетов Ил-2. Мы переходили в следующий, старший класс боевой школы.

Впереди нас ожидало много нового, сложного, интересного, неясного.

Впереди — новые военные дороги, которые, в чем мы были твердо убеждены, приведут нас к полной победе над врагом.

Описанные в книге события — лишь часть большого и славного пути 707-го Краснознаменного Дунайского ордена Кутузова III степени авиационного полка. С тех пор прошло немало лет. Многих из боевых друзей уже нет в живых — они сложили головы на полях сражений за то, чтобы новые поколения не видели ужасов войны, жили в мире и дружбе. Светлая память о замечательных боевых товарищах — Емельянове, Ноздрачеве, Пахомкине, Орлове, Мишине, Усове и многих других — вечно будет жить в наших сердцах. А те, кто остался жив, сейчас мирно трудятся на полях и заводах, на стройках и в учреждениях. Часто я получаю письма от однополчан, в которых они рассказывают о жизни, о своих мирных делах. Эти письма могли бы стать продолжением книги. Но мне хочется сказать лишь о том, кем стали мои друзья.

Наш командир полка, а затем и дивизии, Александр Алексеевич Воеводин демобилизовался и работает секретарем партийного комитета одного из московских заводов. Василий Семенович Сувид вышел в отставку, получает пенсию, но продолжает заниматься общественной работой. Герой Советского Союза Алексей Дмитриевич Зайцев трудится в Новороссийском порту. Бывший воспитанник колонии имени Горького Герой Советского Союза коммунист Андрей Фролович Рубан готовит молодые кадры для советской авиации. Николай Корнеевич Пахомов окончил педагогический институт и работает в Московском городском комитете КПСС. Старший техник эскадрильи Степан Архипович Садовой — председатель Райпотребсоюза одного из районов Краснодарского края. Михаил Петрович Скочеляс демобилизовался из Советской Армии по состоянию здоровья и занимается общественной работой.

Этот список можно было бы продолжить. Но главное не в количестве фамилий, а в том, что все боевые друзья-однополчане так же хорошо трудятся сейчас, как когда-то воевали, защищая честь и свободу любимой Родины.