Глава 4
Коттай Дунсон
Гуэнь занял положенное ему место на козлах, отобрал у меня поводья, и фургон качнулся, скрипнул и въехал на мост. Вытащив из-под сиденья, уже успевшую как следует послужить мне киянку, я словно бы невзначай, удобно оперся на неё. Глядя на приближающийся портал ворот, без каких бы то ни было эмоций на роже, как бы случайно наступив на ногу эльфу, чтобы гад не успел убежать, если вдруг спровоцирует заварушку.
В этот момент решалось многое. Я заранее приготовился продать свою жизнь подороже, если конечно все эти разговоры о магии ламий — не более чем суеверия, а хитрырозадый ушастик, просто понял, что в одиночку ему со мной просто так не совладать, а потому отложил расправу до лучших времён.
От первой внезапной атаки меня в любом случае спасут мои необычные способности, о существовании которых Гуэнь просто не знал, а вот дальше… Эльф умрёт. Болезненно или нет, не знаю — как получится, но сам факт отправки своего попутчика на местный погост, я мог гарантировать. А дальше — дальше уж как повезёт.
Контрабандист удивлённо посмотрел на свою стопу, перевёл взгляд на меня и грустно улыбнувшись, покачал головой, аккуратно правя повозку в сторону медленно, со скрипом раскрывающихся ворот. Наивный. Это, наверное, какой-нибудь местный лопух мог бы проникнуться столь искренней демонстрацией сожаления о случившейся у нас перепалке, но только не дитя моего родного, донельзя циничного мира. Да ещё к тому же стойко высидевший множество психотрейнингов и лекций по социальной психологии, на которые периодически таскала меня непоседливая Танюха.
Так что в искренность печали Гуэня, я не верил ни на грош, как и в наличие у эльфа, так называемого стокгольмского синдрома. Так что его ужимки вовсе не заставляли меня расслабиться и потерять бдительность, а производили обратный эффект.
— Сто-о-ой! — раздался властный голос, когда ворота с громким стуком закрылись за нами, а мы, преодолев почти десятиметровую арку выложенную искусно обработанными каменными блоками, выехали в небольшой каменный мешок, зажатый между внешней и намного более высокой внутренней стеной.
Даже не разбираясь в особенностях местного зодчества можно было с уверенностью сказать, что это была древняя кладка дворфов, а внешняя стена — скорее всего человеческим новостроем. Несмотря на нестандартное, можно сказать — подгорное расположение замка, насколько я мог видеть особенности внешних фортификационных сооружений, практически не отличались от тех, что были известны у нас на Земле веке этак в двенадцатом-тринадцатом.
Хоть я и вырос в довольно обычной (по моим меркам) московской семье врача гинеколога какой-то там элитной клиники и безработной домохозяйки, мой дед, со стороны настоящего отца был самым настоящим олигархом. Что естественно, не смотря на недовольство мамы и к вящей радости Ипполита, не могло не сказаться на уровне нашего благосостояния.
Так вот, где-то с начала двухтысячных, под влиянием Алины, новой супруги моего папани, деда вдруг проникся искренней любовью к отечественному и международному ролевому и реконструкторскому движениям. Выкупив по каким-то там серым схемам несколько десятков гектаров земли недалеко от Шереметьево, организовал в этом месте нечто вроде научно-исторического центра «Гиперборея», рая для археологов-экспериментаторов, реконструкторов всех мастей и даже, вездесущих толкинистов, которых на территорию комплекса пускали только при соблюдении ими определённых условий.
Возглавила «Гиперборею» сама Алина Нечаева, хоть и пропадала большую часть года где-то в родной Франции. Помимо научных работ и небольшого частного института, «Гиперборея» имела гигантский игровой полигон с лесами, полями, конюшней и ипподромом, деревушкой в стиле фахверг, а также рыцарским ристалищем имелся самым настоящим средневековый замок норманнского типа. Так что я — частый гость «Гипербореи» прекрасно ориентировался в подобных укреплениях.
Сейчас мы находились в так называемом «мешке» пространстве-ловушке, причём самого что ни на есть простого типа иногда устраиваемом с целью подрядить атакующие сквозь пробитые тараном ворота ряды противника. Хотя по сравнению с богатствами «Нечаевского Замка» здесь всё было как-то бедновато. Многочисленные бойницы для стрелков в станах, пара защитных пилонов, поворотные котлы над вратами, в которых во время осады должны были кипеть смола или масло, немногочисленные осадные машины, два скорпиона на передовой и одна баллиста. Вот и всё, что мог предложить напавшему на него войску Коттай Дунсон. К тому же, похоже, что это место использовали ещё и как задний двор, куда выкидывали весь временно ненужный хлам из внутренних помещений.
— Привет Лех! Старина! — широко улыбнулся эльф, притормозив гобика, и приветственно взмахнул рукой приближающимся к нам людям. — Как ты тут без меня?
Пять натуральных средневековых воинов шли к нам от приветственно распахнутых и, похоже, давно уже не закрывавшихся внутренних ворот. Четверо из них, обряженные в некое подобии бригантин с надетыми на голову стальными касками, похожими суповую тарелку были вооружены небольшими топориками и полутора метровыми копьями. Внешне они производили довольно удручающее впечатление, особенно если сравнивать их со встреченными ранее воинами со Святой Земли, а осунувшиеся, бледные лица говорили о явном недостатке солнечного света.
Другие двое — те, что вышагивали перед ними, выглядели намного более представительными персонами. Первым шёл суровый мужчина с сухим лицом и длинными свисающими ниже подбородка усами, в кольчуге до колен, брамице, тряпичном табарде и кольчужных чулках, заправленных в невысокие мягкие сапоги со стальными пластинами. На поясе у него болтался прямой меч с простенькой слегка изогнутой гардой и рукоятью строго под один хват. Если бы не ярко оранжевая накидка с изображённым на ней: то ли бобром, то ли кротом, он производил бы впечатление этакого классического брата-тамплиера века этак начала двенадцатого, когда орден рыцарей Храма был ещё беден, но уже представлял собой существенную военную силу.
Его спутник был сильно моложе. Этакий паренёк почти моего возраста с простоватым лицом деревенского увальня, однако, закованный в некое подобие латных доспехов — стянутых ремнями тяжёлых кованых пластин явно кустарной ковки, более-менее облегающих фигуру и прикрывающих жизненно важные органы. Из под них выглядывала добротная кольчуга а на боку висело нечто замотанное в толстую серую ткань покрытую маслянистыми разводами.
В руках люди держали нечто, которое я издалека принял за факелы, которые я видел на стенах, но в действительности это оказалось чем-то наподобие электрической лампочки, вкрученной в оформленную резьбой и металлическими кольцами длинную деревянную дубинку. Во всяком случае, светящийся шарик на её широком конце никак не мог быть обычным огнём.
«Магия… — как то отстраненно подумал я. — Обычный магический факел, какие можно встретить в некоторых компьютерных играх. Чему собственно тут удивляться.»
— Лучше чем при тебе, — беззлобно огрызнулся усач, подходя к упряжке и похлопав мутаната по круглому боку. — Кто там тебя с Борсоном обидел-то? Знаешь?
— Ну как не знать. Люди и краснолюды Шевалье Нирра Бахат Бенерджи, — противно улыбнувшись альф резким, но незаметным для воинов движением высвободил свою ступню, тут же шустро и легко спрыгнув с козел, витиевато поклонился своему собеседнику и только тогда ответил на крепкое рукопожатие.
От немедленного приведения смертельного приговора в исполнение эльфа спас тоненький голосок из-под намотанной на манер шарфа бывшей чадры, под котором отныне покоилась обратившаяся в цепочку змейка.
— Юна думает, что он тебя не предаст.
— С чего это ты взяла? — одними губами переспросил я, одновременно сбрасывая излишнее напряжение мышц и ловя на себе хмурый взгляд усача.
— Я не знаю… — ответила мелкая ламия после секундного молчания, — просто чувствую и всё. Юна просит верить Юне!
— Ну… если Юна просит… — задумчиво произнёс я, рассматривая молодого парня в доспехах, всё время косящегося на одну из двух прилепленных к стенам расщелины башен.
— Совсем озверел дурной святоша… в приграничную зону лезет, — жаловался тем временем эльф. — Они нас на Белой Петле догнали. Документы-то сё, смотрю, а они уже моих ребят режут.
Странным был этот разговор. Контрабандист, похоже, врал напропалую и собственно не скрывал этого, а его собеседник, демонстрируя полное недоверие к его персоне, нем не менее важно кивал при каждом слове и даже не думал задавать каких бы то ни было вопросов.
— В приграничную значит… — сурово пробурчал усатый, когда эльф наконец заткнулся.
Видимо из всего словесного потока Гуэня, он выделил даже не самое главное, или как минимум правдивое, а то, что интересовало конкретно его. Потерев большим пальцем нижнюю губу, прямо под крючковатым носом и тут же пригладив встопорщившиеся усы, «тамплиер» крякнул и пнул мыском сапога какой-то мелкий камушек.
— Ну что ж. Не зря Жако копил деньги на «Гневных Клоунов»… — мужчина бросил на меня ещё один быстрый взгляд. — Очень уж ему хотелось прижать к ногтю этого Бенерджи… да вот…
— Неужели самих «Гневных Клоунов»? — судя по всему Гуэнь проникся словами усача. — Наёмников Бергуча? Грозы Роулиндейла?
О каком таком боевом Шапито они говорят — я естественно не знал. Воображение как не пыталось изобразить мне нечто адекватное окружающему меня фэнтезийному антуражу — постоянно рисовало мне участников телепередачи «Аншлаг» во главе с ведущей, вооружённых алюминиевыми битами, арматурой и ржавыми цепями. Маститые старички и примкнувшая к ним маргинальная «молодёжь» среднего возраста со зверскими рожами вышагивали по тёмной улице выкрикивая в сторону жмущихся к стенам домов случайных прохожих унылые и не смешные анекдоты.
— Капитан Леанусье, — вывел меня из мрачных фантазий тяжёлый грудной голос принадлежавший парню в латах. — Я очень сожалею о своей просьбе многоуважаемый монсеньёр, но не изволили бы вы иметь милость смочь, позволить себе посвятить меня, что бы я недостойный узнал…
— Бруно! Мать твою! — взорвался усачь, чем сильно напугал своего спутника, который пытаясь выговорить витьеватую фразу даже закрыл глаза от усердия. — Не позорь меня перед людьми! Какой я тебе «монсеньёр»! Да и вообще — я тебе сколько раз приказывал предстать пользоваться этим быдлячим штилем! Нормально говори: Что ты хочешь? Связался с му… с аристократом на нашу голову.
— Ну… я это! Дядь Лех… — смутился и даже покраснел парень в голосе которого тутже прорезалось что-то простое и деревенское, — а кто такие «Гневные Кроуны»?
— Клоуны Бруно. Клоуны! Клоуны, это что-то типа шутов.
— Э…
— Мать… Скоморохов. Ты их в родном селе на ярмарке должен был видеть…
— А!! — в протяжном как будто пришедшем из бочки звуке чувствовалось узнавание. — А чё? Дядь Жако хотел плясульки устроить? Это я люблю! Я б Маришку тогда пригласил бы…
— Уй болван… — с тяжёлым вздохом прошептал капитан Лех и провёл ладонью по своему лицу сверху вниз, дёрнув под конец самого себя за усы, — Бруно, мальчик мой. Даже если бы Жако устроил праздник, к Баронессе Мари тебя не подпустили бы и на пушечный выстрел!
— А чё так! — искренне удивился парень хлопая глазами. — У нас в деревне на танцульках даже жонка священника, Баба Муся со мной отплясывала. Не брезговала да и на сеновал потом сама меня позвала!
Парень смутился сказанным и отведя глаза залепетал.
— Ну это… Крыша у неё на сеновале видать прохудилась. Вот она и… а я пока за инструментами ходил, Отец Евген из ратуши вернулся. Разозлился почему-то. Сказал что им моя помощь не нужна и прогнал со двора. Но я не вру! Баба Муся со мной танцевала! Так принято! Это по-правилам! Так почему же Маришка то не…
— Бруно… — терпение усача похоже было на исходе и только наше присутствие не позволяло ему перейти на крик, а вот сопровождающая эту парочку тройка бойцов с топориками уже откровенно ржали. — Послушай Бруно. Сколько лет ты уже живёшь в этом замке?
— Ну… Раз… Два, три, шесть… — принялся загибать пальцы парень.
— Четыре, пять! — поправил его капитан. — Пять лет. И ты до сих пор не понял, что ты не в своей деревне?
— Но правила! — возмутился латник. — Есть же правила! Танцуют все…
— Идиот… А! Не важно, — отмахнулся от него мужчина. — В любом случае — никакого праздника Жако не планировал.
— Как это не планировал! — возмущению парня не было предела. — Так ведь скоморохи то!
— Бруно… — почти прорычал капитан, зло глядя на подрагивающие плечи эльфа, прислонившегося лбом к круглому боку флегматичного гобика и сам еле сдерживая рвущийся наружу смех.
В сложившейся ситуации похоже не веселился только мутант, Юна да я. Первому вообще было наплевать на то, что происходит вокруг него, ламия в силу своего возраста похоже не понимала о чём говорят эти люди, а я как то не привык смеяться над откровенно слабоумными. Еле сдерживая на лице суровую маску капитан повторил.
— Бруно. «Гневные Клоуны» только притворяются скоморохами. Да они красят свои лица белой краской — но не для того, чтобы смешить селян, а чтобы пугать врагов. Именуя себя клоунами они носят пёстрые одежды и бубенцы, отвлекающие их врагов. Мальчик мой — это суровые люди. Настоящие убийцы берущиеся за любые, даже не совсем законные дела. Именно поэтому Жако хотел нанять их для рейдов на территорию Святой Земли…
— Незаконные это плохо! — стукнув себя по нагрудной пластине прорычал парень. — Неправильно это, не по порядку…
— Знаешь, что Бруно, — произнёс капитан.
— Что? — удивлённо спросил парень.
— Заткнись. Просто заткнись.
— Но я же не… — начал было тот.
— Каждое следующее слово будет стоить тебе пяти палок.
— Я же рыцарь! — удивлённо произнёс парень хлопая честными, наивными глазами. — А рыцарей палками не наказывают.
— Ты не рыцарь Бруно… — ответил ему капитан, показательно загибая пальцы. — Ты всего лишь оруженосец.
— Но…
— Сорок пять палок мой мальчик. Ты наговорил уже на…
— Молчу! — Бруно, в рокочущем голосе читался испуг, быстро заткнул своими лапищами рот.
— …уже на пятьдесят палок, — улыбнулся сквозь усы капитан. — У тебя сегодня будет не самая приятная ночь. А вы чё ржоте салаги! А ну сми-и-ирно!
Рявкнув на своих совсем уже распоясавшихся подчинённых, капитан вновь обратил внимание на нас. А точнее на меня.
— А что-ж это вы молодой человек не веселитесь? — то ли с упрёком, то ли с уважением спросил усачь, переводя взгляд с меня, на трясущегося от беззвучного смеха Гуэня и обратно.
— У меня дома не принято смеяться над убогими, — ляпнул я первое, что пришло в голову. — Плохой вкус знаете ли.
— О! — капитан поднял в верх указательный палец и сказал. — Народная мудрость. Откуда ты, сынок?
— Я… — ответить я не успел, так как отсмеявшийся Гуэнь перебил меня.
— Он из Руксзкхемии, — вытирая слёзы сообщил эльф. — Баронство такое…
— Губерня, — ехидно поправил я ушастого приколиста, похоже совершенно забывшего то, что было изображено на моей карточке.
— Ну да — губэреня, почти у самого подножья Трона, — ничуть не смутился контрабандист, продолжая вешать лапшу на уши капитану. — Скажу тебе приятель — местные там жуткие зануды и формалисты!
— О… — Лех похоже удивился. — Не знал, что там кто-то окромя змееборцев живёт. Так ты его там нанял?
— Не… — Гуэнь замялся.
Издав тяжёлый вздох поведал капитану душещипательную историю о том, что бедный несчастный я был отбит благородным ушастиком у самого Шевалье Нирра. Тот мол уже по моим словам, напал на мирный караван, тянущий возы с хвостами наг в Серентию. Меня взяли в плен, семью — злостно перебили, а сами тут же отправились на охоту на его Гуэня карликов. Но стоило только непревзойдённому воину и вообще герою среди детей Эльматерасу вызволить меня из пут злобных приспешников потерявшего берега феодала, и вооружить меня первым, что попалось под руку, как я вдохновившись, проявил чудеса дероизма.
Лех, слушал, кивал и похоже не верил ни единому слову ухатого. Я — молчал, Юна что-то возмущённо попискивала, но слава богу слышно это было только мне. Бруно внимал эльфу раскрыв рот, переводя восхищённый взгляд с меня на Гуэня и вновь глядя на меня искрящимися глазами.
— Ладно… я понял, — оборвал наконец пустословие контрабандиста капитан. — Карты у него нет.
— Ну почему нет? Есть! — возмутился эльф, кивнув мне головой. — Как ты Лех мог только..
— Давай её сюда сынок, — не вслушиваясь более в слова балабола, усач подошёл ко мне и протянул руку. — Посмотрим, что ты и кто ты…
Вытащив из кармана метрический прямоугольник я передал его воину.
— Их под Трона значит… — задумчиво произнёс тот, скосив глаза на Гуэня.
— Из под Трона, — как ни в чём не бывало кивнул эльф. — Тебя что-то смущает?
— Не-е-е, — протянул капитан, слегка отстраняясь от Бруно, который разглядывал карту через его плечо и глядя тому прямо в глаза произнёс. — Всё в порядке. Всё в рамках закона…
— А почему солнце? — прогудел латник, подвинувшись так, чтобы вновь видеть карточку. — Разве там не кресло должно быть?
— Не! — почти хором ответили Лех с Гуэнем.
— Ну не… так не… — покладисто согласился Бруно, затем на лице его отразилась судорожная работа мозга, после чего он сморщился, словно бы укусил лимон и выдал запинаясь на каждом слове, к тому же совсем не свойственным ему тоном. — Молот! Не… неблагородное оружие! Фи — деревенское быдло!
— Ладно… С вас пять серебряных за проезд и ночёвку, — звонко ткнув парня локтем по кирасе сказал Лех.
— Дороговато что-то? — нахмурился Гуэнь, но полез в своё кошель.
Блестящие монетки сменили хозяина и мой попутчик уже полез было на козлы, а встречающие потеряв интерес к нашим персонам направились к входу за вторую стену, когда капитан вдруг остановился и повернувшись как бы невзначай произнёс.
— Времена сейчас тяжёлые, а у нас в оружейке есть запасы которые мы можем продать. Да и в одёжке такой не стоит в королевских городах появляться…
Произнеся это он отвернулся и как ни в чём не бывало зашагал за своими подчинёнными.
— Не интересует… — заявил эльф взявшись за поводья.
— Интересует — сообщил я, спрыгивая с телеги.
— Тогда следуй за мной, — не оборачиваясь приказал Лех.
Я сильно ошибался предполагая, что Коттай Дунсон очень уж похож на «Нечаевский Замок». Ворота второй стены выводили в просторный двор в котором в этот момент было достаточно людно. Сам массив внутренних строений, лишь слегка выступал из левой стены прореза квадратным основанием, из которого вырастала высокая вытопленная в стену башня. Она напоминала эркер используемый в современной архитектуре. Только вместо широких окон на его поверхности располагались многочисленные бойницы, а в метрах в ста над основанием, светился яркими огнями балкон с ажурным витражом.
Её противоположенная сестра, прилипшая к другой стене пролома не достигала земли, тёмным и мрачным силуэтом, лишь слегка освещаемым факелами, тяжёлой глыбой нависала над нашими головами. С одного из её уровней к земле тянулись паутинки верёвочных лестниц, а единственный отблеск огня, то и дело мелькал среди аркады венчавшей её верхушку.
— Сынок, иди за мной, — произнёс капитан, глядя как эльф заворачивает гобика к широкой арке, расположенной в самом центре массивного, кубического основания освещённой башни..
— Я с вами дядь Лех, — радостно произнёс Бруно, слегка отталкивая меня с дороги. — А куда мы идём?
— Ты остаёшься здесь! — припечатал радостного идиота капитан, грубо оттолкнув его в сторону. — Иди лучше гостя проверь вдруг там опять Игоша озорничает!
— Ох! Игоша! — Бруно аж присел. — А у меня от бабки амулет от него есть! Только он в деревеньке Осиннуум остался. Я его там на люстру прибил!
Парень задумался а потом выдал.
— Не думал я, что Игоша и в замок проберётся! Ща сбегаю заберу!
— Стой! Отставить в деревню бегать! — рявкнул капитан. — Просто сходи посмотри, может и не пробрался в замок дух.
— Ла-а-адно… — как-то разочарованно произнёс парень. — Я это…. пойду…
— Иди, иди… — похлопал его по плечу капитан, а когда Бруно широко улыбаясь скрылся за углом основного здания, нервно усмехнулся. — Ты сынок не смотри на меня так. Мы не звери и не для того его здесь держим, чтобы шпынять да издеваться. Бруно парень хороший, вот только на голову слабоват, зато исполнительный и добрый. А уж силушки в нём на десятерых взрослых мужиков имеется.
Капитан выжидательно посмотрел на меня, я же в свою очередь молчал, не имея ни малейшего желания лезть в чужие дела. Видимо неверно поняв меня, мужчина продолжил объяснения и одновременно направился к неприметной дверке, расположенной чуть в стороне от бокового крыльца этого необычного замка, почти у самой уходящей в темноту каменной стены.
— Мы с Жако — бывшим владельцем этого замка и отцом Баронессы
Мари, когда то давно сражались плечом к плечу с его отцом. Тот был ещё типчик,
нечета сыну. Когда свалила его каменная лихорадка, единственное что он просил
нас, так это пристроить его старшего сына к воинскому делу. Я-то хотел парня
солдатом сделать, сам понимаешь — куда ему выше-то, да вот приятель мой по-другому
порешил. Оруженосец ему понадобился. Решил сынка старого пройдохи в люди
вывести, благородным сделать.
— Стоит ли подобное рассказывать совершенно незнакомому человеку? — уже открыто намекнул я разговорившемуся усачу.
— Да что такого? — отмахнулся тот и усмехнулся. — Ты чужак, тебе и выговорится можно. Сегодня ты здесь, а завтра — ищи ветра в поле. Устал я сынок от этого замка. Не поверишь, как устал, вот языком иногда старику потрепать и охота, а поговорить мне здесь — вроде, как и не с кем. Пока Жако был — с ним хоть поговорить можно было, а сейчас…
Воин остановился и посмотрел на меня своими усталыми, почти бесцветными в свете магического фонаря глазами.
— А что с ним случилось? — спросил я.
Вместе с моим провожатым, мы пересёкли наискосок что-то типа вахтёрки, прошли сквозь комнату стражи, и углубились в запутанный лабиринт узких проходов с невысокими потолками. Из приоткрытых дверей доносили приглушённые голоса людей. Видимо Лех вёл меня по коридорам, предназначенным в первую очередь для прислуги и работников замка.
— Так помер. Убили лесные бандиты. Месяца три назад. Возвращался с торгов в Риверлофиумме, денюжку для найма наёмников вёз, да так и сгинул на полпути.
— Соболезную.
— А… ерунда. Всем нам туда в конце-концов дорога.
Кажется, этому человеку действительно очень хотелось с кем-нибудь поговорить. И неважно о чём. Отпирая тяжёлую обитую сталью дверь, за которой оказалось складское помещение, заполненное стеллажами с разнообразной одеждой, он продолжал трещать про серость быта Коттай Дунсона. В то время, как подозванная им женщина, лет этак за пятьдесят выбирала одёжку под мою фигуру, он расспрашивал меня про жизнь в моём гипотетическом родном поселении, в некой Губернии, расположившейся в области которую называют «Подножие Трона».
Не имея ни малейшего представления что это и где находится, я лепил ему осторожную полуправду о трудном фентезийном быте расположенных на опасном отшибе деревень, почерпнутую из кое-каких книг, фильмов и популярных ныне сериалов. Одновременно с этим я настойчиво отказывался от классических парных кальсон одна из штанин которых была выкрашена в ярко оранжевый, а вторая предложенная мне в тёмно-зелёный. Замковая швея настаивала, просто не понимая как можно не влюбиться с такую красоту, я же вцепился в более-менее современные штаны из мягкой кожи и прикрывался ими от кудахтавшей толстушки словно щитом.
В конце концов та сдалась, причитая что у современных юношей нет ни вкуса ни стиля в одежде. Несколько серебряных монеток перекочевали в капитанский карман и довольный Лех завёл разговор о местной политике, я же став счастливым обладателем широченных трусов на подвязках, длинной белой рубахи, плотного кожаного дублета и штанов. В комплект к сапогам прилагался набор тряпичных обмоток, которые я под удивлённым взглядом усача использовал не как-то полагалось в классическом средневековье, а на манер обычной отечественной портянки.
Уже через пару минут, я был полностью готов. Непривычная одёжка оказалась довольно удобной, а уж переплатил ли я за неё или усач всё же решил не обирать лишний раз голодранца — кто его знает. В местных деньгах и их ценности я разбирался не лучше чем свинья в апельсинах, а расспрашивать словоохотливого вояку не стал, опасаясь выставить себя ну уж полным профаном.
Ещё в одну серебряную монетку мне обошёлся крепкий ремень и небольшой кошель для денег, который предполагалось носить привязанным к поясу. Посчитав что-то в уме, Лех полез было в свою мошну, выгребая из неё медные кругляши с чеканным изображением профиля какого то мужика, но я остановил его, предложив на сдачу, немного модернизировать мой новоприобретённый дублет, пришив спереди к его внутренней стороне довольно объёмный карман с несколькими дополнительными петлями.
Пожелание встретило лёгкое непонимание как у самого капитана, так и у замковой портнихи, однако оба списали подобные странные требования на причуды иноземца и тётка, что-то ворча себе под нос подхватив куртку потащилась за шилом. Мы же с моим спутником, под медленный разговор ни о чём, направились в святая-святых замка — в арсенал.
— Вот… — проведя меня между двумя хмурыми детинами с хищно выглядящими алебардами, капитан быстро миновал многочисленные полки заполненные разнообразным оружием и остановился у стеллажа на котором покоились разнообразные молоты насаженные на длинные деревянные, а то и стальные рукояти. — Выбирай на своё вкус. Всё равно ими никто не пользуется.
— А на фига они мне? — задумчиво произнёс я, рассматривая ряды как вполне исторического этого ударного оружия, так и вполне фентезийные образцы с бойками под десять килограмм, применимые разве что для забивания свай в мягкую землю.
— Так ты ж молотобоец! — довольно ехидно отозвался капитан и протянул руку. — Покажи свою карту!
— Да смотрите сколько угодно, — ответил я передавая пластинку Леху, и медленно двинулся вдоль любовно выставленных рядов оружия.
Вопрос: «Что взять?» оказался не из простых. Конечно в разнообразно попаданческой литературе все «правильные» герои обзаводились разнообразными мечами. Вот только я ни разу не читал, что бы кто-нибудь и заботился о своём водружении. А ведь лезвие оно не из современной высоколегированной или нержавеющей стали делалось. Ржой покрывалось на раз, а весь уход за ним в книгах заключался в вытирании после боя о плащ, а то и о самого поверженного врага. Да и править его постоянно нужно…
Так что брать в руки клинок — следовало только при условии, что будешь о нём непрестанно заботиться. Как о младенце. А я на такие жертвы пока что был не готов.
Топор или секиру? Да вообще-то та же песня, что и с мечами, вот только к тому же к подобному вооружения я никогда не испытывал особой любви…
Пройдя по периметру комнаты, рассматривая разнообразное, порой довольно экзотическое оружие, я вновь оказался возле криво улыбающегося Леха, поигрывающего моей карточкой.
— Ну что? Всё вернулось на круги своя? — улыбнулся он и ловко выдернув о стойки полэкс на длинной витой рукояти и протянул мне этот боевой двуручный молот с лезвием топора задней части обуха. — Держи, хорошая вещь, да и возьму недорого…
— Лех, я только только от одной неудобной дуры отказался, а ты мне другую суёшь… — ответил я возвращая оружие на место. — Ты сам то пробовал когда-нибудь с подобной орясиной бегать?
— Я нет, — усмехнулся капитан, — я же не дурак!
— Вот и я не дурак! — вернул я улыбку и в этот момент мой взгляд остановился на нижней планке, в пазах которой уютно расположились одноручные молотки.
— Не дурак говоришь… — задумчиво произнёс воин, рассматривая мою карту, — Да неужто?
— Вот это мне вполне подойдёт, — не особо прислушиваясь к бурчанию капитана сказал я, подхватява приглянувшийся мне «wahammer» — почти двух килограммовый боевой молот с шипом на задней части обуха, вертикальным шипом и искусно выполненным металлическим топорищем.
— Уверен? — с сомнением спросил меня капитан, хмуро глядя как я пару раз крутанув оружие в руках, направился к сложенным в углу обычным круглым щитам. — Послушай мальчик мой. Даже если вот эта штука…
Он потряс моей картой.
— …фальшивка навязанная тебе Гуэнем, к её советам всё равно стоит прислушиваться, — магия хоть и ущербная говорит, что ты…
— Послушайте уважаемый, — перебил я своего собеседника, уже подвесив на предплечье один из щитов и прикидывая подходит он мне или нет. — Вы вроде бы бывалый вояка. И вы действительно верите в подобное?
— Я — нет, — устало произнёс мужчина, меланхолично вращая металлическую пластинку в руках. — Но многие верят и хочешь ли ты этого или нет — но твой выбор им не понравится.
— Ну, я лично считаю, что именно мне решать, что мне носить и с чем в руках драться, — не очень вежливо ответил я, возвращая щит в стопку. — Все остальные — идут лесом. К тому же вера, Лех — вещь эфемерная и непостоянная. Работает как говорится до первого раза. Ну — если конечно религия позволяет.
— Вот в том то и дело, что не позволяет! — крякнул старый капитан, глядя как я с кислым лицом один за другим перебираю и отбраковываю щиты. — Парень у вас что там у трона в Элора не веруют что ль?
— В кого? — остановив свои бесцельные поиски, я с прищуром посмотрел на Леха.
Круглые щиты мне откровенно не нравились. Добротные и довольно тяжёлые, они требовали определённой привычки к ношению. Меня же на полигоне в основном гоняли с славянским каплевидным. Найденный в какой то дикой глуши то отцом, то ли Алиной инструктор «дед Тарас», сгорбленный длиннобородый старичок, который собственно и вколачивал в меня своей клюкой ратное дело. Говорил он на каком-то жутком сочетании древнерусского с современным, всегда таскал с собой старенький сотовый телефон без батарейки и верил что в нём живёт быстроногий телефоновик. Забавный был дядька. В «Гиперборее» устроили настоящую двенадцатидневную тризну, когда какой-то мажор на своём спорткаре влетел в остановку на которой он дожидался последнего троллейбуса.
— Вот дела. У самого Трона живут, а о Элоре ни сном ни духом, — удивился воин.
— У наших ворот — всегда хоровод, — ответил я одной из поговорок деда Тараса. — Может потому и не знаем о нём потому что у этого самого Трона живём… Слушай, Лех, а у вас нет случаем каплевидных щитов, а-то все эти мне как-то…
— Может быть, может быть. Слыхал я что змееборцы вообще ни в кого не веруют, а они же ваши соседи, — задумчиво потеребил свой ус мужчина. — А по поводу щита… Знаешь есть у меня один, да только сладишь ли ты с ним? Может всё таки стандартный круглый?
— Не… — я отрицательно покачал головой выравнивая растревоженную стопку. — Мне бы ещё темляк для молота и карабин, пружину или петлю на пояс.
— За этим дело не станет, — капитан подошёл к массивному шкафу-сейфе и сняв с пояса вязку ключей быстро нашёл нужный. — А по поводу карт коли не знаешь ничего… называются они «стигмы» их ещё Первый Святой Престол ввёл. Давным давно — до прихода в наш мир эльфов. Престол следит за тем, чтобы все люди занимались своим делом, а что кому и как делать — на то воля всевышнего.
— Тихий бред… — прошептал я, но собеседник услышал.
— Ты бы поаккуратнее был парень — тебе ещё жить и жить, а за такие слова можно и головой поплатиться. У нас то ещё всё более менее, маги святош в узде держат, а вот в других странах… Вот держи, — отодвинув запрятанный в шкафу вполне приличный набор готических лат пехотного образца, Лех вынул из его глубины слегка вытянутый щит гербовой формы. Не такой большой как хотелось бы, но на мой взгляд вполне приемлемый. Дубовая основа оббитая стальными полосами с выпуклым тазиком по центру, ярко оранжевая как и табард Леха, разрисованная какими-то узорами, разобрать которые я просто не мог.
— Подойдёт? — спросил воин, помогая навесит щит на предплечье и немного подтягивая по руке приворотной ремень, ладонь удобно легла на обмотанную кожей металлическую скобу. — Подойдёт! Как на тебя делали.
Щит действительно сидел в руке идеально, да и баланс был почти привычным, не то что с его круглыми собратьями. Сделав пару взмахов и подвигав рукой, я размотал закреплённый на небольшом рожке ремень и попробовал подвесить его себе на спину.
— Хорошая штука… — задумчиво произнёс я. — А что ж она у вас в сейфе то пылилась?
— Да, — отмахнулся капитан и ткнул большим пальцем себе за спину. — Его вместе с доспехами Жако прицельно для меня заказал, да вот только видишь, не привычен я к такой сбруе, да и с щитом круглым с молодости бегал…
— Понятно, — мы подходили к главному, а потому приняв из рук Леха петлю для молота и закрепив её на поясе, я покрутился попрыгал и как то невзначай спросил. — И во что же мне всё это обойдётся?
— М… — капитан задумался, прищурил один глаз, а затем махнул рукой. — За пол золотого.
Вот хитрец. Видел же сколько у меня с собой денег, когда я перекладывал монеты из кармана халата в мешочек, прикинул примерно, вот и получились экспроприированные мною у умирающего карлы пятьдесят серебряных. Плюс мелочь, доставшаяся мне от парня в женском тряпье.
— Дядь Лех! Я, я в конюшнях всё проверил, — перебив мужчину в арсенал вихрем ворвался Бруно. — Нетуть там Игоши! А что это вы тут делаете?
Оруженосец застал нас в тот момент, когда я по десяткам высыпал монетки перед капитаном, а тот, даже не дожидаясь появления на столешнице всей суммы сбрасывал их по одной в собственную мошну.
— Бруно, мальчик мой, подожди нас за дверью!
— Э!! — парень неотрывно смотрел на меня открыв рот, словно баран увидевший новые ворота, он и не подумал подчиниться своему капитану.
— И последняя, — произнёс я выкладывая перед насупившимся Лехом последнюю монетку.
Тот не глядя кивнул и сгрёб её, а я тем временем крякнув, взвесил явно похудевший мешочек. За исключением пригоршни меди, у меня осталось всего три серебрушки, но вообще-то я был доволен своими финансовыми вложениями. В отличие от пресловутой деревянной киянки, мой новый молот был «настоящим» оружием, а щит приятно оттягивал спину, заставляя меня чувствовать себя в безопасности.
— Так, — сурово произнёс резко замкнувшийся капитан, — все на выход. За дублет не волнуйся, Нана хорошая рукодельница, да и вообще женщина обязательная. Не ляжет спать пока твою просьбу не выполнит.
— Да я и не волнуюсь, — хмыкнул я, направляясь к дверному проёму, который полностью перегораживала массивная фигура Бруно. — Ещё раз спасибо за…
Я ожидал, что оруженосец пропустит меня, но вместо этого, получил сильный толчок в плечо, который заставил меня отступить на шаг и с удивлением посмотреть на перекошенное яростью лицо парня.
— Снимай! — прорычал он.
— Чего? — не понял я.
— Бруно! Не медленно прекрати! — рявкнул старый воин, но парень лишь метнул на него пылающий праведным гневом взгляд.
— Не мешайте мне дядь Лех! Богоугодное дело делаю! — и повернувшись ко мне выдохнул мне прямо в лицо, вместе с не шибко свежим пряным дыханием. — Снимай щит и оружие святотатец! Это не твоё… Твоя стигма — двуручный молот!
— Парень ты там в конюшне головой не ударился? — нахмурился я сделав ещё одну попытку обойти оруженосца, и снова сильный тычок, на сей раз в грудь, заставил меня отступить.
— Бруно! — почти прорычал капитан. — Ты что это удумал! Знай что ты будешь наказан!
— Снимай! — не обращая на его слова внимания велел мне парень. — Или я сделаю это сам, а тебя как рыцарь при-людно накажу за поругательство веры!
Произнеся это он положил руку мне на плечо и вот тут меня накрыло.
— Руку убрал! Считаю до трёх! Раз… — тоном от которого обычно пробирало даже Таньку, произнёс я. — Два…
— Ты не понял, — прогудел оруженосец. — Отец Викторио предупреждал меня, что святотатцы и вероотступники не понимают нормальных слов…
— Три! — холодно сообщил я, опуская свою ладонь на лапищу паренька.
Взять этого недоросля на простейший болевой, уронить с подсечки, и довести руку до хруста в зажатых могучими мускулами суставах, оказалось плёвым делом. И тем не менее, Бруно взревел от нестерпимой боли, только когда я почувствовал, что сейчас ещё немного и я сломаю ему руку. Пыхтя попытался пересилить меня, а затем и вовсе встать, стряхнув тщедушного по его меркам человечка, вот только насколько бы он не был силён с коленом придавившим ему позвоночник на уровне поясницы сделать это было не просто.
— Ты бы мне паренька не портил, — раздался сбоку голос капитана. — Негоже когда гость в чужом доме поднимает на хозяина руку.
— Напомните-ка мне, а что происходит с хозяевами, когда они сами нарушают законы гостеприимства? — холодно парировал я, боковым зрением наблюдая за капитаном.
— У благородных, обычно всё сводится к кровной вражде между родами… — дёрнул плечом воин. — Но это не твой случай парень. Мордой не вышел, да и сомневаюсь я, что в тебе течёт хоть капля голубой крови.
— Облабали сделку и теперь хамить изволите? — ехидно поинтересовался я, продолжая удерживать оруженосца в захвате. — Или заранее всё спланировали? Кодовое слово «пойди посмотри Игошу»?
— Обижаешь…
— Есть за что, — отрезал я, — не заметил, чтобы вы хоть пальцем пошевелили, дабы остановить своего имбицила-переростка.
— Возможно я был не прав… — прищурился Лех, кладя руку на рукоять своего меча. — Вот только подумай головой парень, правильно ли ты себя ведёшь в этой ситуации. Стоит мне крикнуть и здесь немедленно появятся…
— Ещё одно движение в мою сторону и будете хоронить своего недоразвитого, — предупредил я.
— Дядя Лех! — просипел Бруно отплёвываясь от сора обильно покрывающего пол. — Не вмешивайтесь прошу! А ты святотатец… Я… Я Бруно Сурия Изабелла Демучико вызываю тебя воин на Суд Чести! Пусть Всеправедный Элор рассудит нас в честном поединке и дланью своей покарает неверного!
Что-то гулко громыхнуло в пространстве вокруг нас и я буквально почувствовал как задрожала и завибрировала карточка в подвязанном на поясе кошеле.
— А вот это уже серьёзно парень! — нахмурился старый воин, отпуская своё оружие и отступая на несколько шагов. — Ты обязан принять этот вызов! Поверь теперь до вашего поединка на тебя никто не посмеет даже руку поднять.
— С чего бы это мне верить ва…
— Он говорит правду! — пискнула Юна. — Я чувствую как на тебя обратило внимание что-то непостижимое! Мне страшно!
— Зря ты это сделал Бруно. Недопонимание мы бы возможно решили и по-другому. Отпусти его парень.
Нехотя я разжал пальцы и отошёл на несколько шагов назад, так чтобы оба мужчины оказались в моём поле зрения за спиной оказалась стена. К капитану как будто вернулась его прежняя меланхоличность, вот только глаза ранее бесцветные и уставшие, метали в меня и моего обидчика злые острые молнии взглядов.
Кряхтя и поправляя своё самопальный доспех, поднялся оруженосец. Посмотрел на меня словно на вошь и не говоря ни слова направился к выходу из арсенала, разминая на ходу свою исстрадавшуюся руку.
— Бруно! — окликнул его капиатан.
Парень даже не обернулся.
— Бруно! — рявкнул воин уже громче.
Остановившись в дверях парень не оборачиваться произнёс.
— Драться будем немедленно, во дворе, — а затем быстрым шагом вышел из помещения.
— Не повезло тебе парень, — холодно произнёс капиатан, поворачиваясь ко мне. — А я тебя предупреждал по поводу стигм. Вот и сунул голову в шею, да и меня обидел.
— Переживу, — ледяным тоном ответил я.
— Это вряд ли, — зло усмехнулся капитан. — Но если действительно выживешь, я тебя прощу. А ещё…
Лех подошёл к своему шкафчеку-сейфу и выдвинув один из внутренних ящиков извлёк из него небольшой клинок, чем-то отдалённо напоминающий обычный армейский нож.
— …а ещё я отдам тебе вот это, — добавил он, ловко провернув в пальцах блестящую в свете магического факела полоску метала. — Стоит он намного дороже тех денег, что ты мне заплатил. Следуй за мной.
Замковой двор встретил нас оживлением им уже готовой, расчищенной круглой площадкой ярко освещённой воткнутыми по периметру факелами, в центре которой возвышался хмурый оруженосец. Не смотря на то, что на мне не было никаких доспехов, парень был уже при полном параде. Латы его дополнило водружённый на голову шлем, который впору было именовать ведром с прорезями. На предплечье левой руки его красовался ромбовидный щит, а ладонь правой руки сжимала донельзя стиранный одноручный меч, с широким, почти в две моих сложенных ладони лезвием.
Несмотря на обилие народу, посмотреть на представление сбежался похоже весь замок, Гуэня нигде не было видно. Впрочем, я почему-то не сомневался, что он наблюдает за разворачивающимся шоу, просто не хочет показываться мне на глаза. А в месте с тем, в голову лезли неприятные мысли, ведь и эльф, отправился заводить наш фургон в подгорный гараж как раз и служивший как я понял замку конюшней и недоумок Бруно был послан туда же поискать некого духа Игошу. Так не приложил ли ухатый руку к внезапному появлению оруженосца в арсенале…
— Бруно! Какого хрена! — почти заорал капитан, стоило нам только покинуть замок всё через туже небольшую дверку. — Откуда у тебя эта нелепая ковырялка! Где твой кистень!
— Он больше не принадлежит мне ибо оружие это низкое и недостойное рыцаря! — переходя на свой не особо складный высокопарный штиль, проголосил бруно, поднимая своё оружие над головой. — Сие есть моя стигма кою повелел нести мне Всеправедный!
— Дибил! — лицо старого воина пошло красными пятнами, прекрасно заметными даже полутьме подгорного замка.
Признаться я даже подумал, что Леха сейчас хватит удар.
— Откуда ты его взял скотина! Кто тебя такой ерунде научил тварь ты безмозглая! — бесновался капитан.
— От воля непреложно и сим благородным оружием владеть…
— Говори нормально мать твою через колено! — заорал старый воин, так что собравшаяся вокруг импровизированного ристалища толпа отшатнулась от нас. — У тебя же ни навыков ни знаний! Тебя ведь никто этой херенью не учил пользоваться! Это же умбрийский бумашалаг! Он же…
— Дядь Лех! — упрямо набычившись заговорил своим нормальным голосом Бруно и протянул старику металический прямоугольник. — Вот моя карта если не верите! Только отойдите с дороги. Сейчас я буду вершить правосудие.
— Нижняя рубаха на броню. — усмехнулся я, — ну да сразу видно, что поединок «честный».
Меня проигнорировали. Видимо дуэльные правила этого мира подразумевали, что честность — это всё, что один на один на ристалище, а всё остальное — мелочи не заслуживающие внимания. Выходи ты на бой хоть с голым задом. Ведь может быть тебе так удобно, так и не следует на противника пенять.
Взглянув на протянутую ему «стигму» капитан злобно ощерился и прошипел.
— Так вот зачем ты в Осиннум недавно ездил! К святоше значит…
— Не… — по-простетски ответил парень, — к магу Самуилу, он там проездом был и отец Викторио меня к нему направил…
— Дурак, — прошипел капитан осунувшись и затравленно поглядывая то на меня, то на высокий ярко освещённый балкон на одно из башен, а затем отойдя на несколько шагов, скомандовал. — Начинайте!
Резко сорвавшись со своего места, Бруно понёсся на меня словно локомотив на застрявшую посреди переезда копейку. Не знаю что уж там был у него за меч, но держал он его словно палку, заранее замахнувшись для удара. Расчёт оруженосца был прост — столкнувшись щитами продавить меня массой и просто забить, своим заточенным ломом. просто, совершенно не изящно, но эффективно против неподготовленного к подобным выкрутасам бойцы. А главное — страшно.
Вот только дед Тарас, как будто предвидел, что когда-нибудь мне придётся защищать себя взяв в руки холодное оружие и прикрываясь от врага за надёжным щитом. Между нами оставалось каких-то два метра, когда я резко ушёл влево, а когда он сделал ещё несколько шагов, обозначил укол шипом-нравершием молота прямо в основание шеи, туда где виднелась щель между шлемом и краем нагрудной пластины.
Бруно надо сказать продемонстрировал не дюжую выучку, мгновенно сбросив скорость, что при его габаритах и общей массе было делом не таким уж и лёгким разворачиваясь ко мне, и отводя оружие краем своего щита. Меч ухнул вниз, я принял его на оковку и сбросив в сторону поспешил разорвать дистанцию.
О стандартной для бойцов со щитами рубке, которую часто можно увидеть на выступлениях реконструкторов не могло быть и речи. Сил у парня действительно было в избытке, даже скользящий удар отозвался звоном в руке, но собственно это было неважно. Даже если бы мы были равны, мой противник был обряжен в некое подобие доспехов, а я — я уже сто раз пожалел, что вообще ввязался в подобную авантюру.
Молот выбил сноп икр из щита Бруно и отскочил в сторону, отбитый встречным ударом. Лезвие противника, словно гильотина рухнуло мне на голову, но там где я только что находился меня уже не было. Мне приходилось постоянно отступать и смещаться в сторону, оруженосец преследовал меня по пятам, молча вколачивая мечом удары, некоторые из которых приходилось принимать на щит. Рука уже начинала неметь, а я всё никак не мог подловить этот бронированный вентилятор, тратя силы в основном на то, чтобы не попасться под очередной богатырский удар, уже несколько раз снимавший крупную металлическую стружку с окованных сталью краёв.
Пот катился с меня градом и холод подземного замка гулял пол разгорячённой мокрой коже. Отсутствие привычки, да и долгое время без практики давали о себе знать. На дедовском полигоне я в последний раз был почти три года назад, а армейская служба хоть и научила меня многому, но вот размахивать прочти двух килограммовым молотом на нашей базе мне как-то не приходилось. Я бы конечно с удовольствием поменял бы его на автомат Калашникова с притороченным штык-ножом, вот только вряд ли бы наша дуэль дошла бы в таком случае до подобных танцев.
Толпа тем временем кричала мне различные оскорбления, обвиняла в трусости и подбадривала закованного в латы свояка. Но мне было наплевать на подобную дискриминацию. На кону стояла моя жизнь и это — было главное.
Поднырнув под особо широкий взмах, сопровождающийся свистом и улюлюканьем толпы среди которой у меня не было ни единого болельщика, я на долю секунды с незащищённого бока противника. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы мой молот наконец-то нашёл брешь в защите Бруно и боёк с хрустом врезался в прикрытый лишь кольчугой бок воина, дробя беззащитные рёбра прямо возле печени.
Парень взвыл и наотмашь, почти вслепую рубанул меч в мою сторону, скидывая со второй руки щит и хватаясь за повреждённое место. Удар сам по себе не был смертельным ибо бил я почти без замаха, он о том насколько чувствительным он оказался, говорила скрюченная фигур латника.
Дальнейшее, было конечно делом техники. Забить боевым молотом потерявшего щит и подвижность парня не представляло особого труда. Вот только я кристально чётко понимал, что мне этого не простят. Зрители на этом концерте ждали только одного — моего смертоубийства, ну или хотя бы позорного поражения чужака. Ведь Бруно, хоть и тупой как пробка, а всё же свой, а я для них — голь перекатная и если со мной, что либо случится, вряд ли к ним кто-нибудь в этом мире обратится с вопросом: «А не видели ли вы здесь такого-то?» и уж тем более будет мстить.
Подрубив после очередного прошедшего мимо удара колени противника нижним концом щита, я с размаху опустил молот на всунувшуюся на мгновение локтевую щель руки сжимавшей меч. Он тут же зазвенев по земле выпавший из мгновенно потерявших силу пальцев, я же не тратя времени даром, пару раз приложил парня по оковкой по шлему, сбивая ведро набок, а затем со всей дури толкнул парня ногой в грудь, сбивая оруженосца на землю. Мой молот описал блеснув полированным шипом в свете магических лам и факелов описал широкую дугу и опустился торчащим из обуха крюком прямо на щель забрала.
* * *
— Он убил его? — по голосу девушки было абсолютно непонятно, что именно она испытывает в данный момент и действительно ли её заботит судьба выкомыша её отца. — Ничего не вижу из-за пыли… Сэр Амадеуш, а что вы скажете?
Баронесса Мари, ставшая всего пару месяцев назад законной владелицей Коттай Дунсона, повернулась к своему спутнику, статному молодому человеку с длинными светлыми волосами и изящным лицом, одетому в дорогой длиннополый мундир из мягкого бархата и шёлковые красные лосины заправленные в дорогие сафьяновые сапоги такого же цвета. Мужчина сидел на парапете балкона её апартаментов, флегматично наигрывая на лютне и лишь изредка бросая скучающий взгляд на развернувшуюся у подножия замка дуэль.
Амадэуш Кравчик, чьим рыцарским именем было «Благоверный» являлся младшим сыном одного из-из соседей и совсем недавно вернулся из столицы, где постоянно вращался при королевском дворе. Ах, как мечтала юная баронесса обо всех этих балах и приёмах, о вращении в высшем свете и блеске настоящей аристократии. Но судьба злодейка уготовила её жизнь в этом унылом подземелье и если бы не молодой человек, она так бы и тосковала целыми днями пытаясь найти для себя хоть какое-нибудь развлечение.
Мари с благодарностью посмотрела на одухотворённое лицо своего спасителя. Рыцарь действительно был прекрасен, впрочем, солило ли удивляться, ведь жизнь в Селуне — столице Королевства, где нет ни забот, ни скуки, а люди постоянно улыбаются не могла не сказаться на том хмуром пареньке, которого она видела пару раз в детстве. Амадеуш прибыл в их замок через несколько дней после того, как пропал отец и хотя дядя Лех, по какой-то причине сразу невзлюбил статного рыцаря, именно его рассказы и песни, да даже само присутствие рядом мгновенно окрасило жизнь девушки яркими красками.
— Нет не убил, — протянул мужчина, откладывая лютню, — только обозначил смертельный удар, отведя в последний момент оружие в землю. Собственно оттуда и пыль.
Девушка привстав со своего кресла вновь взглянула во двор. не знакомый ей молодой человек стоял наступив сапогом на грудь слабо шевелившегося Бруно и приставив остриё своего оружия к щели у его горла. Окружившая ристалище замковая челядь и стража потрясённо молчали, а сам победитель о чём-то переругивался с Лехом, старым другом её отца и по совместительству капитаном замковой стражи. Мари прислушалась.
— Победа не считается! — орал старик. — Бой был нечестным! Этот дегненерат даже пользоваться мечом не умеет, а потому…
— Это ваши проблемы, — спокойно но громко отвечал ему парень, глядя в налитые кровью глаза капитана, на что мог отважиться далеко не каждый.
— Да ты пойми парень, — шипел тот. — Оружие этого болвана — кистень! Всё остальное против него — игра в одни ворота.
— Меня это должно волновать?
— Да! — рявкнул на весь двор мужчина. — Потому как в противном случае я не защипаю тебе.
— Послушай ты, хмырь усаты, — парень похоже разозлился, — ты реально думаешь, что я соглашусь повторно скакать пред твоим щенком когда он поменяет оружие только, чтобы меня в этот раз порешили?
— Повторяю! Бой был не честным!
— А выпускать человека без доспехов против латника это по твоему четно?
— Это уже твои проблемы! Каждый сражается в том, что имеет!
— Ах так, а меня значит должно заботить, что твой дегенерат взял в драку не тот ковыряльник?
— Да.
— А мне кажется что проще всего мне сейчас сделать в нём ещё одну дырку, не совместимую с жизнь, — рычал парень на сурового капитана, вызывая невольное уважение.
— Да я тебя…
— Господа, господа… погодите! — сквозь толпу людей к спорщикам пробирался эльф. — Лех ты умишком что-ли двинулся? Это была самая что ни на есть честная победа…
— Фу… быдло… — произнёс рыцарь и спрыгнув с парапета подошёл к девушке, увлечённо вслушивавшейся в перепалку, голос его стал тёплым и томным.
Опустившись на одно колено он взял руку Баронессы и нежно поцеловал, от чего щёки девушки зарделись румянцем.
— Моя леди, вместо того, чтобы слушать крики плебеев, я хотел бы просить вас поговорить… о нас!
— Ой! — высвободив руку Мари отбежала на несколько шагов, и отвернулась, смущённо уставившись в ажурную витрину, отделявшую её личные покои от балкона и от вечной прохлады Коттай Дунсона. — Время уже позднее… Я хотела бы просить вас удалиться.
— Как прикажете моя любовь! — рыцарь на красивом лице которого не переставала блуждать мягкая улыбка поднялся с плит которыми был мощён пол балкона и грациозно поклонился, прижав руку к сердцу. — Я лелею надежду увидеть вас и завтра моя леди!
— Конечно Амадеуш! Мы обязательно увидимся, — поспешила заверить его девушка, опасаясь, что её молчание спугнёт столичного гостя. — Как на счёт позавтракать вместе.
— Премного благодарен Баронесса, — блаженно прикрыв глаза проворковал мужчина и водопад его светло золотых волос просыпаться с плеч после очередного поклона. — Тогда, прошу меня изменить я исчезаю!
— Киринь! Кири-и-инь! — позвала Мари подбежав к тумбочке на которой у неё хранился колокольчик для прислуги.
Дверь мгновенно растворилась.
— Да Ваше Благородие! — степенно произнесла пожилая дама, с детства прислуживавшая баронессе и с неодобрением посмотрела на рыцаря.
— Сэр Амадеуш уходит! Проводите его в его покои.
— Как пожелаете, — спепенно с поклоном ответила служанка, пропуская гостя мимо себя.
Если бы кто-то в этот момент выдел лицо рыцаря, от бы поразился его по-крысиному злому взгляду и оскалу в ярости сведённых до скрежета челюстей, но ни Киринь, ни тем более её хозяйка не могли этого видеть. А потому стоило только за Амадеушем закрыться двери, как Мари радостно засмеявшись, закружилась перед зеркалом.
Не смотря на боль от потери отца, её мир за последние месяцы разительно преобразился. Амадеуш принёс в него, что-то такое о чём она до этого не имела понятия и только читала в книгах. Улыбаясь и пританцовывая, девушка выбежала на балкон, и облокотившись на перила вновь взглянула во двор.
На импровизированном ристалище вновь кипела жаркая битва. Тот неизвестный парень, на этот раз в доспехах сшибся с Бруно вооружённым своим излюбленным кистенём. Мари никогда не любила этого огромного, глуповатого парня, хотя её было бы жалко если бы кто-нибудь убил бы его. Всё-таки какая-никакая а память об отце.
Оружиносец держался молодцом. Парня видимо отпоили дорожащим магическими исцеляющим зельем, впрочем — ему это не особо помогало. Незнакомец действовал жёстко и умело более не бегая от своего визави. Да и похоже не опасался более нанести непоправимый вред туше здоровяка.
Девушка, хоть и играла перед Амадеушем роль робкой девы, являясь единственным ребёнком ставшего бароном наёмника, прекрасно разбиралась в рисунке боя. Могучий и неуклюжий оруженосец, гонявший до этого своего противника по всей арене, со своим любимым кистенём в руках не мог вообще ничего противопоставить незнакомцу, а потому не прошло и минуты, как он растянулся на земле, а парень, отпихнув в сторону оружие и щит вновь водрузил ногу на его грудь.
— Фи! Быдло! — скопировала Мари Амадеуша просмаковав непривычное для неё презрение к суетящимся внизу людишкам и смеясь убежала в своё комнату, наглухо захлопнув балконную дверь.
Подхватив со стола единственный имеющийся у неё, зачитанный до дыр но, от того не менее любимый любовный роман, она скинула одежду и буквально вспорхнула на кровать, глубоко зарывшись в тёплых перинах.
— Пятьдесят голодных коричных дней до моего девергентва в сумерках лабиринта! — громко в слух прочитала она название теснённое на толстой кожаной обложке. — За авторством светской львицы Крайс Стемер! Книга первая.
Зажмурившись и представив, что читанный перечитанный роман на самом деле продолжение полюбившейся истории она с восторженным вздохом открыла первую страницу.
— Беллаида Анеиэша проснулась от звуков колокола, доносящихся с городской ратуши…
Девушка углубилась в чтение и на заметила как пролетел целый час. Как обычно, в тот момент года главная героиня первый раз встречалась со своим будущим возлюбленным вампиром в небольшом чайном ресторанчике, ей захотелось сладкого, настолько велико было мастерство автора, заставлявшего её не просто сопереживать, а жить вместе с благородно и отрешённой от мирских забот Беллаидой. Спрыгнув с перин на прохладный пол, девушка ничуть не смущаясь собственно наготы пробежала на цыпочках до столика на котором прислуга оставляла обычно для неё разнообразные сладости и сорвала с блюда прикрывавшую его крышку.
Двойной женский визг переходящий в ультразвук сотряс стены засыпающего замка.
* * *
Юна вся в слезах и соплях прыгнула на меня откуда то сверху, похоже что прямо из замкового воздуховода по которому между комнатами распределялись излишки тепла. Я уже почти заснул, намучившись за последние несколько дней, да ещё и прибавивший во время двух раундов боя с Бруно. Тёплая постель сработала как тригер и стоило мне только заперев на все замки и щеколды дверь коснуться её, как сонное царство Морфея потянуло меня в ведомые дали.
— Там! Чудовище! — рыдала трепеща всем телом змейка обнимая меня и пытаясь забраться под рубашку. — Оно как заорёт. А Юна, а она, и Юну и…
Я гладил плачущее создание, сквозь поглощающий меня сон пытаясь понять суть проблемы и что-то говорил. Ламия что-то отвечала, но это уже не доходило до моего сознания, однако я был точно уверен, что когда я отключился, тёплая маленькая змейка уже мирно сопела у меня на груди.
* * *
В глубине превращённого в конюшню ангара раздувались странные приглушённые звуки. В самом дальнем конце огромного вырытого ещё дворфами помещения, скрючившись за небольшим стогом соломы предавался своим горестям самый несчастный человек в этом замке, а может быть и на всём белом свете.
Сжавшись в калачик Бруно плакал, засунув в рот большой палец и тихо подвывая всем скорбям и обидам, что каждый день вываливал на него этот нечестный к большому ребёнку мир. Виной тому были не подначки и злые шутки жителей замка, большинство из них оруженосец просто не понимал, а то что доходило до его невеликого ума, казалось ему странным и вызывало скорее удивление, нежели расстройство.
Он приходил сюда уже на протяжении пяти лет, в первую очередь чтобы погрустить о родном доме, маме, папе, братьях и сёстрах, что остались счастливо жить в родной деревне, в то время как его забрали куда-то, что бы сделать благородным человеком. И он старался — он действительно старался в меру своего понимания и каждый день делал новые открытия на своём тернистом пути к рыцарскому званию.
Он всегда слушался тех, кто пытался его чему-то научить и однажды запомнив что хорошо, а что плохо пытался защитить всех окружающий от этого гипотетического «плохо». Его не понимали, ругали, наказывали — но он всё шёл к своей цели, свято веря в то что ему говорили уважаемые люди как и в то, что он всё делает правильно.
Он искренне, как младшую сестру любил Маришку, почитал дядьку Леха и Жако, прилагал такие усилия, а в результате чуть ли не каждый день рыдал в этом месте. Вот и сегодня — он тоже был прав, а тот парень нарушил правила, так почему же он такой сильный и и правильный — проиграл целых два раза. Почему благословенная сила благородного оружия не сошла на него и почему теперь при виде того святотатца у него начинают трястись колени. Он старался, а его… на этой мысли Всепрапведный смежил ему веки и он как обычно отправился в свою любимую деревню, где прошло его счастливое детство. Где всё правильно и где нет и не может быть того парня со сталью в глазах.
