С того памятного разговора и началась моя учёба. Стиг взялся за дело всерьёз. Отрыл где-то в недрах своей берлоги и всучил мне настоящий фехтбух — здоровенную книженцию с картинками, популярно излагающую основные принципы использования холодного оружия. Фолиант, кстати, был обильно снабжен всевозможными пометками и примечаниями, а между страницами частенько попадались вложенные листы бумаги с довольно коряво, но понятно выполненными схемами, заметно отличающимися от базовых, изображенных в книге. Так что мне, можно сказать, досталось второе издание — исправленное и дополненное. А еще мне достался тренер. Донельзя въедливый и требовательный.

Ле Серк мог гонять меня часами, добиваясь безукоризненного выполнения какого-нибудь финта или удара. Причем Стиг умудрялся на ходу корректировать устоявшиеся фехтовальные приёмы и связки, подгоняя их под мою нестандартную антропометрию. У парня определенно был дар. Пусть внешностью он пошел в мать — дочку оптового торговца, с помощью которой старший ле Серк во времена оны рассчитывал поправить свои отнюдь не блестящие финансовые дела, зато фехтовальные таланты отца передались ему в полной мере, а возможно и преумножились.

Папашин план обогащения пошел прахом, поскольку тесть разорился вскоре после свадьбы — бизнес, завязанный на определённых людей из императорского окружения, не выдержал испытания на прочность во время очередной смены самодержца. Вместо финансового благополучия родство с торгашами принесло лишь проблемы с кредиторами да презрение кичливого столичного дворянства. Ну и троих детей, младший из которых как раз и стал со временем лейтенантом легкой кавалерии, базирующейся в забытой Великой Пятеркой дыре под названием форт Степной.

Промах стигова родителя обернулся моей удачей, о чем я не уставал себе напоминать, до одури отрабатывая новые стойки и удары. Правда, поначалу были определенные опасения, что за обучение придется платить, но время шло, а вопрос оплаты всё не поднимался. Нет, Стиг, хваля за достигнутые успехи, как бы невзначай намекал, что, когда я заявлюсь в столицу, кое-кому придется туго… В переводе на нормальный язык это означало заказное убийство через подставную дуэль. Не то чтобы я был принципиально против… но звучали такие намеки как-то слишком уж расплывчато и неопределенно.

Да и будущая услуга — вещь достаточно эфемерная. Я вот рассчитываю на помощь Ролло в формировании собственного наемного отряда, но это не мешает мне аккуратно получать с него 4 талера третьего числа каждого месяца. Кто не давал Стигу поступить аналогичным образом? Загадка. А загадки в таких делах меня лично напрягают. Ответ, впрочем, отыскался достаточно быстро — задолго до того, как я в своих подозрениях дошел до совсем уж нехорошего. Разгадка странного бескорыстия лейтенанта была любопытной, рыжей, зеленоглазой и откликалась на имя Бонни.

Сперва я это дело проморгал. Не из-за того, что плохо смотрел по сторонам, просто такие ситуации периодически возникали и раньше, а потому успели примелькаться. Глаз замылился, так сказать.

Вообще, ведьмочка оказалась легкой на подъем. Росла без родителей при большой дороге, ну и… Что выросло, то и выросло, в общем. Меня такое нетяжелое поведение вполне устраивало, а эпизодические подкаты потенциальных конкурентов со стороны, имевшие хоть какие-то шансы на успех, купировались в зародыше. Тут, однако, было нечто другое. Стиг не мацал мою зеленоглазку за сиськи, не пытался зажать в углу и даже не раздевал глазами (по крайней мере, старался). Лейтенант… флиртовал. Как с равной.

Такое поведение было настолько нетипичным, что я даже не сразу разобрался что к чему. Дворянин, пусть и не лучших кровей, и безродная деваха — нонсенс. Сама Бонита по этому поводу тоже пребывала в… недоумении, скажем так, но ухаживания лейтенанта принимала вполне благосклонно. Ну, кто бы сомневался. Ситуацию, однако, следовало как-то разруливать.

Не хотелось бы повторения истории с утопленной бабкой, тем более что в роли бабки на этот раз вполне мог оказаться я. Кто его знает, с чего там начиналась та интрига, может тоже с невинного флирта кума шерифа и непутевой рыжей сиротки?

В общем, дождавшись момента, когда Стиг убыл с патрулем на плановый объезд приграничья, а Ролло в очередной раз отправился бухать к коменданту, я решительно взялся за дело.

— Бонни! Разговор есть.

Ведьма осторожно выглянула из-за угла и невинно захлопала глазами из-под рыжей чёлки. Я молча поманил её пальцем. Подошла, смотрит в пол, сопит виновато.

— Ты что творишь, зараза рыжая?

Молчит, вздыхает, глазками из-под челки постреливает, уши разве что не шевелятся от любопытства — чувствуется, что не понимает еще, о чем речь, но уже готовится соврать. И чего вот с ней такой делать? Беру аккуратно за подбородок и поднимаю голову вверх, заглядывая в глаза.

— Ты зачем перед лейтенантом хвостом крутишь, а? Ты соображаешь кто он, коза деревенская?

Мелко кивает, несмотря на то, что я по-прежнему фиксирую ее подбородок указательным пальцем. А глаза честные-пречестные — овечка невинная, ёпт!

— Нихрена ты не понимаешь. Он тут почти что император и Илагон-разрушитель в одном лице. Что захочет, то и сделает. Комендант форта его всегда прикроет, а другого начальства тут днем с огнем не сыщешь. А если и найдешь кого, то против вояк они все равно не попрут. Граница рядом, а дальше степь. Между орками и приграничными землями — только гарнизон Степного. Так что тут даже полный идиот не станет ссориться с теми, кто этим гарнизоном командует. Поняла теперь, с кем дело имеешь?

Еще один энергичный кивок.

— Теперь о тебе. Помнишь, как мы повстречались?

Кивнуть на этот раз у Бонни не получается, потому что я предусмотрительно задрал ей голову еще выше. В итоге ведьмочка только моргает.

— Тебя чуть не продал в рабство какой-то сраный шериф сраного барона, которого я даже не помню как звали, потому что мне на них обоих насрать. А бабку твою вообще утопили, как котенка. И ни один из жителей деревни, в которой вы прожили всю свою жизнь, даже слова против не сказал. Припоминаешь?

Бонни снова моргает. Затем для верности шмыгает носом. В уголках глаз скапливаются первые слезинки. Актриса, мать её! Кстати, о матери.

— Не знаю от кого твоя мамаша тебя нагуляла, да и знать не хочу. Но если ты думаешь, что это дает тебе какие-то шансы со Стигом, то забудь. Ровней ему ты никогда не станешь, так что можешь не вилять попкой каждый раз, как его увидишь. Если б он хотел тебя трахнуть, то уже давно бы это сделал. Здесь он хозяин. Покруче, чем тот шериф в вашей занюханной деревушке. Там за тебя, свою, никто не вступился, здесь, за чужую, вообще не вспомнят. И мы с Ролло тебя на этот раз не вытащим, если что. Даже пытаться не будем — у нас поважней дела имеются. И если ты, зараза хвостатая, со своими шашнями в эти дела вмешаешься, то лучше бы тебе было вместе с бабкой утопиться — тебе спокойней и нам хлопот меньше. Поняла?

Вместо ответа Бонита уткнулась мне в грудь и тихо заплакала, вцепившись руками в рубашку. Хм… дошло или опять врёт? Погладил по голове, затем осторожно потянул за косу, заставляя взглянуть в глаза.

— Не играй со Стигом. Даже не пытайся. Если ему что-то не понравится или он что-то себе подумает, или ему просто покажется, что что-то идет не так — второго шанса у тебя уже не будет. Всё ясно?

Про то, что нам с Ролло при этом тоже может прилететь за компанию, уточнять не стал. Пусть лучше сконцентрируется на последствиях для себя лично — так оно лучше доходит обычно, особенно, если аналогичные прецеденты уже были, как вот у Бонни с шерифом, например. Зря я, что ли, параллели проводил? Ведьмочка, однако, отреагировала неожиданно.

Обхватив меня руками и прижавшись всем телом, Бонита зачастила, умоляюще заглядывая мне в глаза:

— Прости! Я не виновата! Он сам! А я, я же не могу, он же дворянин! Я бы никогда!

Ага, не виноватая я, он сам пришёл. Где-то я уже это слышал… и даже собирался сказать, но не успел.

— Ты только не бросай меня! Мне больше никто не нужен!

С этими словами Бонита буквально впилась в мои губы поцелуем, а я как-то вдруг заметил, что уже некоторое время тискаю руками ее упругую попку — и когда успел? Не, ну что за хрень такая? Хотел же припугнуть просто, чтоб сидела тихо и не путалась под ногами…

Пока вспоминал, к чему всё это затевалось, рыжая, не прекращая целоваться, выскользнула из платья, как змея из старой кожи. После этого стало не до воспоминаний — тяжело думать, когда к тебе, страстно дыша, прижимается голыми сиськами семнадцатилетняя девица очень даже приятной наружности. Ладно, последняя попытка воззвать к разуму:

— Эй, ты поняла, о чём я говорил? Будь осторожней!

Бонита лукаво улыбается, её напряженные соски щекочут мне кожу между ребрами, а я медленно тону в зелени устремленных на меня глаз… Нет, не зря ее считали колдуньей, ох не зря!

— Я буду осторожной…

В следующую секунду наваждение пропадает, а перед моим взглядом мелькает рыжая макушка. Ведьмочка одним плавным движением опускается на колени, пряжка ремня с негромким звяком поддается под тонкими девичьими пальчиками. Э-э-э… это вот она про что говорила? Про то, что я имел в виду, или о том, что сейчас подумал? Хотя осторожность нигде не помешает, конечно… А-а-а, да пошло оно всё!!!

Хватаю Бониту подмышки и вздергиваю вверх, ведьма тут же обвивает мою шею руками и целует в засос, пока я, подхватив ее за бедра, укладываю на стол, смахнув на пол остатки завтрака. Едва почувствовав под задницей доски, рыжая бестия наконец-то выпускает меня из своего захвата и откидывается назад, выгибаясь дугой и выставляя напоказ стоящие торчком груди. Я тут же накрываю их своими ладонями и вновь ловлю многообещающий взгляд колдуньи… Мндя, поговорили, называется!

Больше мы к этому вопросу не возвращались. Может и зря, но вот как-то так оно вышло. Интеллигентность моя виновата. Женщина — друг человека и всё такое. Любой коренной илаалец на моем месте просто дал бы такой зазнобе по роже, чтоб место свое знала, и закрыл вопрос. А я… Хотя ухаживаний лейтенанта Бонни таки стала избегать, по крайней мере, когда я крутился поблизости.

Жизнь между тем шла своим чередом, медленно погружаясь в пучину рутины. Интенсивные тренировки со Стигом, постельные радости с Бонитой, вечерние разговоры «за жизнь» с Ролло, эпизодические попойки с новыми знакомыми из форта, изредка дополняемые сеансами мордобоя, да ежемесячные поездки за деньгами в Летендер, где располагалось ближайшее отделение Имперского банка — провинциальная действительность во всей красе.

Иногда легкое разнообразие в серую череду будней вносил единственный на всю округу представитель жречества. Вот уж кто времени даром не терял. За полгода, проведенные нами в Гелинарде, Ролло успел собрать довольно приличную коллекцию минералов, составил подробное, снабженное зарисовками с натуры, описание степной флоры и фауны, вел ежедневный журнал метеонаблюдений, состряпал сборник местных легенд и преданий, посвященных оркам, и даже раздобыл у какого-то древнего дедка уникальный рецепт сивухи на 17 степных травах. Словом всеми силами демонстрировал активную научную деятельность.

Рецепт мы, к слову сказать, опробовали, изведя на два ведра браги несколько стогов сена, которые я самолично раскидал вилами, помогая Ролло с Бонитой выискивать нужные растительные ингредиенты. Могу со всей ответственностью заявить, что в данном конкретном случае силы и время были потрачены не зря — бормотуха в итоге получилась на редкость забористая и, что особенно радовало, не шибко вонючая. А успешно прошедшую все испытания рецептуру мы загнали Торму-кривому — владельцу кабака «Пенная кружка» — аж за 18 талеров.

Вот так и жили. Унылая и слякотная осень сменилась сырой и теплой зимой, когда выпавший с вечера снег поутру начинал таять, чтобы ночью схватиться ледяной корочкой, а через пару дней быть смытым холодным дождем или растечься грязными лужами под промозглым покрывалом серого тумана. А затем с бескрайних степных просторов повеяло теплом, и как-то резко наступила весна.

Устойчивые восточные ветра всего за несколько дней высушили пропитавшую всё и вся влагу, очистили небосклон от низких грязно-серых туч, что месяцами висели над нашей головой, то и дело разражаясь какой-нибудь мокрой мерзостью, и принесли в нашу жизнь долгожданные изменения. Стиг, с утра-пораньше завалившись в наше скромное обиталище, привычно повесил на гвоздь ножны с мечом, забросил в угол грязные сапоги и, шлепая по доскам пола босыми ногами, проследовал к столу. Ролло молча кивнул, приветствуя вновь прибывшего, я, салютуя, приподнял полупустую кружку с пивом, Бонита, пискнув что-то неразборчивое, бочком проскользнула в сторону кухни, Стиг проводил ее задумчивым взглядом, да так и застыл с вывернутой назад шеей. В себя лейтенанта привел стук опустившейся на стол кружки.

— Господа, вы тут еще лишаем не покрылись — всю зиму в такой сырости безвылазно просидеть?

— На себя посмотри! Мы хоть в соседний город иногда наезжали, или… — я, прищурившись, окидываю гостя оценивающим взглядом — есть конкретные предложения?

Стиг расплывается в довольной улыбке.

— А как же! У нас, кажется, намечается настоящее веселье. Хочешь поучаствовать?

— М-м-м… до конца терции я совершенно свободен… почему бы и нет? А что за мероприятие хоть?

— Тебе понравится! Заодно и проверим, как ты усвоил то, чему я учил тебя последние полгода.

— Даже так?

— Ага. Будет весело!

— Уверен?

Ле Серк нарочито корчит обиженно-недовольную рожицу.

— Ты за кого меня принимаешь?

Я подымаю раскрытые ладони, сдаваясь перед столь мощным аргументом. В этом весь Стиг — все его мысли крутятся вокруг фехтования, службы в гвардии и дружеских попоек. Именно в такой последовательности. Подозреваю, что есть еще одна категория мыслей, но по части своих отношений с прекрасным полом ле Серк поразительно немногословен, так что утверждать ничего не могу. Сейчас же явно наклевывается возможность подраться, что безмерно радует задиристого лейтенанта. Вот он и спешит поделиться радостью с товарищем, будучи абсолютно уверен, что от перспективы поучаствовать в смертоубийстве я буду счастлив не меньше его. Ну что ж, не будем разочаровывать хорошего человека! Ведь разве не для этого я торчал тут все эти месяцы?

— Так когда выступаем?

— Завтра. Приходи утром в форт. С собой можешь ничего не брать, кроме оружия. Я обо всем позабочусь.

— Куда едем-то?

— Недалеко. Сам увидишь.

Стиг загадочно улыбается.

Неужели? То, о чем так долго твердили мы с Ролло — свершилось?

— Орки?

Улыбка лейтенанта становится хитрее.

— Не совсем.