Эпилог 1
Внутреннее дитя

– БОЯТЬСЯ НЕЧЕГО, – произнёс голос. – Никто не причинит тебе вреда.

В углу камеры, среди осколков посуды и объедков, сидел Эдвард и сквозь пальцы смотрел на стену. Он медленно поднялся на четвереньки и поплёлся к камере.

– Вот так-то лучше, – радостно продолжил голос. – Не бойся. Я хочу тебе помочь.

Эдвард усмехнулся и, зарычав, плюнул в камеру.

– Лжец! Лжец!

Голос казался уязвлённым.

– Эдвард, зачем мне тебя обманывать?

– Все меня обманывают! Все прячутся за масками!

– Эдвард, о ком ты говоришь? Кто тебя обманул? Но Эдвард уже проковылял обратно в угол, свернулся клубочком и закрыл лицо руками. Ему не хотелось отвечать, и голос замолчал на некоторое время.

Через час он вернулся, и Эдвард вскочил, неистово крича и брызжа слюной. Его глаза налились кровью.

– Я тебя сожру! – колотил он кулаками по стене. – Сожру!

– Нет, – ответил голос. – Никого ты не сожрёшь. Ты не хочешь никого есть.

– Нет, хочу! Хочу есть плоть и глодать кости!

– Ты говоришь как Паразит. Но ты не Паразит.

– А кто я тогда? – заскрежетал зубами Эдвард.

Надменный голос возразил:

– Паразит – лишь оболочка, внутри которой находится совершенно другой человек. Кто-то, кому пришлось очень много страдать.

Эдвард сжался и отвернулся от камеры.

В следующий раз он заговорил тихо и осторожно:

– Пожалуйста, не… не делайте мне больно.

– Мы не причиним тебе вреда, Эдвард. Никто не причинит. Я хочу взять тебя в безопасное место.

– Безопасссное? – не веря собственному счастью, спросил Эдвард.

– Безопасное и тёплое. Там ты будешь чувствовать себя как дома.

Эдвард вытаращил глаза.

– Дома? Нет, не забирайте меня домой! Там меня может найти Паук, и.

– Я не заберу тебя никуда, куда тебе не хочется, но тебе придётся довериться мне.

Голос взял паузу, чтобы Эдвард мог обдумать последние слова.

– Ты доверяешь мне?

Эдвард присел, задумавшись.

– Доверяю ли я вам?

– Да. Закрой глаза и следуй за мной. Нас ждёт долгий путь, но мы пройдём его, шаг за шагом.

– Долгий путь.

Ярость Эдварда прошла, как будто кто-то смыл её в канализацию. Страх тоже унялся, и его глаза налились тяжестью.

– Шаг за шагом. Не торопясь и ни о чём не беспокоясь.

– Не торопясь, – повторил Эдвард.

– И с каждым шагом, – продолжил голос, – ты будешь чувствовать, как оболочка тает. Она тебе не нужна.

Эдвард замялся, после чего задал вопрос:

– А Паразит?..

– Он ведь ушёл, верно?

Очередная пауза.

– Угу.

– Вот и славно. Значит, как тебя зовут?

– Э-эдвард.

– Эдвард. Расскажи мне, что с тобой произошло.

– Я… что?

– Чего ты боишься?

Эдвард вздрогнул и улёгся, положив голову на пол.

– Я боюсь уснуть.

– Почему?

– Когда я сплю, происходят плохие вещи.

– Не бойся и расскажи мне об этих плохих вещах. Эдвард взглянул на камеру. Его глаза буравили объектив, словно красные кинжалы.

– Вот!

– Эдвард?

– Я не Эдвард, я Паразит!

– Нет, это не так.

– Дааааа!

Он начал подниматься.

Голос смягчился.

– Эдвард, я твой друг. Ты можешь мне доверять. Тебе больше не нужен Паразит.

Эдвард снова уселся.

– Но…

– Я буду тебя защищать, буду о тебе заботиться.

Эдвард склонил голову и потёр свои красные глаза.

– Мне очень страшно.

– Знаю. Ложись и слушай меня. Мы вместе пройдём этот путь.

– Х-хорошо. Но мне всё равно страшно. Я боюсь уснуть. Плохие вещи.

– …уже в прошлом. Эдвард, я обещаю, что они не вернутся.

Эдвард улёгся на полу в позе эмбриона и прошептал:

– Вы будете меня защищать?

– Разумеется. Всегда и везде.

Эдвард улыбнулся и закрыл глаза. Голос умолк, давая ему время отдохнуть. Спустя час он разбудил Эдварда.

– Эдвард, как ты себя чувствуешь?

– Я не Эдвард.

– Паразит ушёл, теперь ты Эдвард.

Эдвард кивнул и подпёр голову ладонями.

– Я Эдвард.

– Эдвард, сколько тебе лет?

– Тридцать один.

– Где ты находишься?

– В Нью-Йорке. В «Оскорпе».

Последнее слово заставило его вздрогнуть.

Страшное слово.

– Что ты там делаешь?

– Я – научный сотрудник. Генетик. Ищу человека по фамилии Осссборн.

– Осборн?

– Дааа. Осборн. Он пытался раздвинуть рамки генетики. Он… – Голос Эдварда притих, в нём послышался благоговейный трепет. – Он – выдающийся учёный. По сравнению с ним я – пещерный человек, пытающийся раздобыть огонь.

– А ты когда-то тоже был выдающимся? Когда– то давно?

– Дааа, был…

– Эдвард?

– Кем я был? – Эдвард грустно нахмурился.

Голос подбодрил его:

– Эдвард, ты был выдающимся.

– Правда?

– Честное слово. Ты был выдающимся, уважаемым генетиком. Всесторонне образованным. Многие мечтали работать с тобой, но ты решил сотрудничать с Осборном.

Эдвард кивнул. В его речи больше не было шипения.

– Да, помню. Он хвалил меня, а я им восхищался. Но…

– Но?

– Он использовал людей. Относился к ним как к подопытным животным. Превращал мужчин и женщин в других существ.

– Как ты к этому относился?

Глаза Эдварда сузились, и он продолжил раскачиваться взад-вперёд на бетонном полу. Понизив голос, он сказал:

– Я чувствовал ужас и отвращение. Я рассказал Осборну об этом, но он лишь рассмеялся. Расхохотался и… провёл следующий эксперимент надо мной. – Эдвард вновь закрыл глаза, подождал, пока пройдёт дрожь, и продолжил: – Процесс преобразования проходил в равной степени на физическом и психологическом уровне. Он воздействовал на глубинные уголки подсознания, на самоопределение… на те области, которые отвечают за то, во что превратится подопытный.

Эдвард присел спиной к стене, обхватил себя руками и поёжился.

– Осборн добрался до чего-то настолько глубинного, о существовании чего я даже не подозревал.

– Чего-то плохого?

– Х-хватит. Я больше не хочу…

– Успокойся, ты в безопасности. Расскажи, как ты себя чувствуешь.

Эдвард утёр слёзы.

– Я чувствую ответственность, вину за то, что случилось. Я должен был найти способ, чтобы этого не допустить.

Эдвард всхлипнул и посмотрел в камеру.

– Почему я не вмешался? Я виноват, я – преступник. Даже хуже. Я ужасен и мерзок, я больше не человек. Я – животное. – Его зубы сверкнули. – Я – Паразит.

Он поднялся, доковылял до стены и обхватил камеру руками.

– Хватит. Не хочу больше вспоминать, это слишком болезненно.

– Эдвард, не бойся боли. Не борись с ней. Вместе мы справимся.

– Нет! Хватит звать меня Эдвардом! Я не Эдвард!

– Ты Эдвард. Перестань изображать того, кем не являешься. Освободись, Эдвард.

Эдвард ударил кулаком по стене так, что та задрожала. Камера чуть было не оторвалась.

– Я… не… Эдвард! Я – Паразит! Паразит! Хватит делать мне больно! Хватит пытаться меня убить! Если вы не прекратите… я вас сожру! Слышите?! Я.

Он колотил по стене, ожидая ответа на свой внезапный всплеск агрессии, но ответа не было. Через несколько секунд он выдохся, вернулся в угол и зарыдал.

– Так-то лучше, – мягко и сдержанно произнёс голос.

Эдвард попытался представить, как обладатель голоса стоит рядом, похлопывает его по спине и утешает.

– Эдвард, все эти годы часть тебя – самая потаённая часть – верила, что ты заслуживаешь находиться в этой ужасной оболочке. Паразит – словно саркофаг, в котором ты себя похоронил.

Эдвард внимательно слушал.

– Так тебе было легче выживать, легче защищаться от нападок общества. Невероятно, но Паразит стал для тебя чем-то вроде ангела-хранителя.

– Нет! Я…

– Пожалуйста, позволь мне закончить. Наш разговор, твоя исповедь – важный шаг в прошлое. Впервые за долгое время в тебе происходят эмоциональные изменения. Скоро придёт час, когда тебе не понадобится защита Паразита, и Паразит это чувствует. Вероятно, он чувствовал это уже некоторое время, и теперь он до смерти боится. Он злее, чем когда-либо. Эдвард, тебе известно, почему?

Эдвард помотал головой. Слёзы катились по его щекам.

– Всё потому, что дни Паразита сочтены, и он это понимает.

Эдвард разревелся. Он склонил голову и закрыл лицо ладонями. Его тело содрогалось от всхлипываний, и он упал на колени, будто кланяясь в пол.

– Эдвард, ты открылся мне. Выбрался из саркофага боли и одиночества, и поведал свою историю, рассказал о своих страхах. Пускай эта камера – тоже саркофаг, с решётками, замками и охраной, но исповедь всё равно освобождает, верно?

Эдвард взглянул в камеру заплаканными красными глазами.

– Дааа, – прошептал он, согласно кивая. – Я сссвободен… Свободен.

Он задрожал, на этот раз от радости и облегчения.

Он больше не чувствовал одиночества, не хотел возвращаться в своё тёмное, холодное и сырое убежище, с крысами и жестоким голосом в голове. Пусть жизнь в заключении была далека от идеальной, Эдварду не нужно теперь было оставаться одному. Он мог находиться на поверхности, под защитой, и жить, не боясь Человека-паука и преследования со стороны других людей. Он был защищён, счастлив и свободен.

– Свободен, – повторил он и со смехом начал кататься по полу.

– Я свободен, свободен!

Снаружи, за зеркальным стеклом, охранник наблюдал за тем, как Эдвард Уэлан купается во вновь обретённой свободе. К охраннику подошёл ещё один человек и передал ему гамбургер из бумажного пакета.

– Что это с ним? – спросил новоприбывший, вешая на ближайший стул шляпу.

Первый полицейский пожал плечами и уселся, чтобы перекусить.

– Шут знает. Он уже битый час сам с собой болтает. Чем скорее этого урода упекут в психушку, тем лучше.

Второй коп откусил кусок гамбургера. Кусочки лука и салата полетели на пол.

– Твои бы слова да Богу в уши.

Полицейские принялись уплетать еду за разговорами о семьях и телепередачах, не сводя глаз с чудовища в соседней камере. Но чудовищу было всё равно. Впереди его ждало пожизненное заключение и осуждение общества, но впервые в жизни Эдварду Уэлану не нужно было никому ничего доказывать. Даже голосу в собственной голове.