Питер устало опустился на грязную землю перед последним надгробием и посмотрел на себя. Ярко-алый цвет его некогда героического костюма теперь был свидетельством его вины, позорным клеймом, как алая буква Эстер. Грязная и выцветшая маска Человека-паука выглядела неподобающе этому месту скорби. Сам того не желая, Питер заплакал. Он не смел поднять голову, не смел прочитать высеченные на камне слова. Вокруг стояла тишина, если не считать пульсирующего биения сердца где-то вдалеке. Питер знал, чьё это сердце, и ему было страшно.

– Это моё сердце, – произнёс он, не поднимая головы.

Он вдруг ослаб и смутился, будто ребёнок, жалующийся учителю на родителей. Питер чувствовал, как сердце колотится в груди, прямо под вышитой на костюме чёрной эмблемой. Словно какой-то заглохший механизм вновь пытался завестись.

– Это моё сердце, – повторил Питер. – Моё. Я умер. Должен был умереть. Я это заслужил.

Смерть. Смерть кружила вокруг Питера Паркера всю жизнь, где бы тот ни был. Гвен, Нед, Норман – все они стали жертвами его оплетённой паутиной, проклятой второй жизни.

– Это я во всём виноват, только я! – разрыдался Питер и распластался по земле, по-прежнему не желая смотреть на последний памятник и вспоминать свою первую, главную ошибку.

– Почему моё сердце снова бьётся, почему мне предоставляется второй шанс, когда столько людей погибло из-за Человека-паука? – горестно вопрошал Питер.

Он вжался в покрывающую могильный холм грязь, не в состоянии справиться с чувством вины и обличающим стуком собственного недостойного сердца.

«Пити, это сердце… оно не твоё».

– Нет, нет, оставьте меня в покое. – Питер потряс головой, отгоняя голос, чтобы сосредоточиться на гулком, гипнотическом сердцебиении.

Он зажмурился и отвернулся от надгробия, не желая говорить со своим последним мучителем.

«Ах, Питер. Какая бы неприятность ни случилась, ты всегда думаешь, мог ли ты её не допустить. Всегда винишь себя».

Сердцебиение усилилось, и Питер почувствовал чьё-то лёгкое, нежное прикосновение. Он отпрянул, но неизвестная сущность взяла его за плечо и ласково сжала. Питер попытался схватить невидимую руку, но ухватил лишь себя. Наконец сквозь слёзы и широкие белые линзы маски Человека-паука он взглянул на могильный камень.

ЗДЕСЬ ПОХОРОНЕН БЕН ПАРКЕР

– Дядя Бен, – прошептал Питер, дотрагиваясь до камня. – Помоги мне, дядя Бен. Тётя Мэй заботится обо мне, но…

Голос Питера оборвался. Тёплый, добродушный отцовский смех окутал его. Невидимая рука вновь легла на плечо, успокаивая его, помогая подняться.

«Если кто-то из твоих школьных друзей получал синяк или царапину, ты всегда сожалел, что не мог этого предотвратить. Сынок, ты ещё слишком молод, чтобы беспокоиться из-за всякой ерунды».

– …только ты меня понимаешь, – закончил фразу Питер.

Он крепко обнял памятник и встал во весь рост.

«Лучше, чем ты сам понимаешь себя, – ответил Бен Паркер. – Питер, сколько раз ты ещё через это пройдёшь? Ты зациклился на мыслях, царящих в твоей голове. Перестань укорять и мучить себя за…»

– За то, что упустил того парня, что убил тебя? – Питер поник головой, стыдясь взглянуть дяде в лицо. – Дядя Бен, это всецело моя вина, но я изо всех сил стремлюсь её искупить.

Бен Паркер усмехнулся.

«Ох, Питер. Всё никак не поймёшь, что дело не во мне?»

– Если не в тебе, то в ком? Из-за тебя я стал Человеком-пауком. Из-за тебя…

«Питер, это не твоё сердцебиение. И не моё».

Питер нервно схватился за грудь, чувствуя гулкое, настойчивое биение. Он посмотрел вокруг.

– Как это? Если не моё, то чьё?..

«Ты сам знаешь. Помнишь мой последний, главный урок?»

Питер кивнул.

– Это принцип всей моей жизни. Мой дар и моё проклятие. Поэтому я всегда беспокоюсь.

«Питер, ты не прав. Чувство вины и лежащая на твоих плечах ответственность порождены не твоими невероятными способностями и не боязнью того, что твой дар станет проклятием для близких тебе людей. Они были с тобой ещё до того, как тебя укусил тот радиоактивный паук. Тебе дарована великая сила, а с ней – великая ответственность. Но герой должен уметь делать трудный выбор, и не важно, приведёт это к последствиям вселенского масштаба или затронет лишь тех, кого ты любишь».

Бен Паркер положил обе руки на плечи племяннику, и в этот раз Питер смог к ним прикоснуться.

«Маска Человека-паука дана тебе не для того, чтобы под ней прятаться. Твоя сила, твоя ответственность даны тебе не для того, чтобы бояться и укорять себя. Они даны тебе, чтобы помогать тем, кто нуждается в твоей помощи, и защищать тех, кого ты любишь. С этим ты замечательно справляешься. Питер, не забывай, что ты – обычный человек, а человеку, даже если у него есть паучьи способности, всегда приходится обходиться тем, что у него есть. Человеку свойственно ошибаться, и если так происходит – человек пытается снова. Никто не совершенен, даже Человек-паук».

– Дядя Бен, я столько хотел…

Питер протянул руку, но его пальцы нашли лишь воздух. Призрак дяди исчез.

Неизвестное сердцебиение не прекращалось, становилось всё сильнее. Питер обошёл вокруг дядиной могилы, ещё раз дотронувшись до надгробия, и шагнул в белизну. Стук сердца призывно нарастал,

и спустя несколько шагов Питер вышел из белизны и снова очутился в темноте. Туннель перед ним сужался, и Питеру опять пришлось ползти на четвереньках.

Питер разгребал землю руками, приближаясь к громоподобным барабанам. Обличающий шёпот давно стих, уступив место размеренным ударам таинственного сердца

и нежному, любящему голосу.

Питер продирался наверх, разрывая твёрдую, чёрную пустоту и недоумевая, кто же мог ждать его возвращения.

Зов резонировал внутри Питера – настойчивый, вибрирующий, мощный призыв к жизни. Питер карабкался сквозь темноту и вдруг понял, что темнота – это лишь земля.

– Иду! – крикнул он, не зная, слышит ли его кто-нибудь, и продолжил сражение за свободу, за жизнь, за возможность дышать.

Он кричал и кричал, стараясь вспомнить имя, но ему отозвался лишь голос дяди.

«Питер, это не твоё сердцебиение. И не моё».

– Чьё же, дядя Бен? Чьё?! – По лбу Питера стекали грязные ручейки пота, маска Человека– паука липла к лицу и волосам.

Быстро работая руками, будто клешнями, Питер продолжал копать. И вдруг он понял. Понял, чьё сердце зовёт его. Понял, кто подгоняет его – не Паука, а человека. Питера Паркера – человека одновременно сильного и слабого.

– Иду! – закричал Питер. – Я люблю тебя! Я иду, Мэри-Джейн, я…