КОРОЛИ И КОРОЛЕВЫ
Круг обязанностей младшего консультанта бухгалтерской ассоциации «Плекско» Квентина Колдуотера был не слишком широк: избирательно присутствовать на совещаниях и быть вежливым с коллегами в лифте. Когда какие-нибудь бумаги все-таки забредали к нему на стол, он, не читая, ставил на них резиновый штамп «ВСЕ НОРМАЛЬНО. К.К.» и отсылал куда следует.
Стол, кстати, был необычайно велик для работника уровня и возраста Квентина. Белые волосы, правда, придавали ему некоторую солидность, но о его образовании и прежней работе все имели весьма смутное представление. В один прекрасный день он занял угловой кабинет, освобожденный вице-президентом втрое старше себя, после чего стал получать зарплату, делать пенсионные накопления, пользоваться скидкой на медобслуживание и уходить на шесть недель в отпуск. В обмен на все это он большей частью играл во что-нибудь на ультраплоском большом мониторе, который оставил ему в наследство предшественник.
Ни возмущения, ни особого любопытства среди сослуживцев это не вызывало. Все полагали, что информацией о Квентине располагает кто-то другой — а когда выяснялось, что и другой ничего не знает, не оставалось сомнений, что нужная информация имеется в отделе кадров. И потом, он же суперзвезда, учился в Европе, говорит на всех языках, математик от бога. Фирме очень повезло заполучить такого сотрудника.
Приветливый молодой человек, хотя и склонен к депрессии. Выглядит умным. Состоит в «Плекско» и входит в команду консалтинговой фирмы «Хрюннингс Хансакер Свон» (ведь мы здесь — одна команда).
Декан Фогг не советовал Квентину поступать на работу. Надо подумать, говорил он. Пройти курс терапии, возможно. Но Квентин твердо решил воздвигнуть между собой и магическим миром барьер, который не пробьет никакая магия. Фогг был все же прав, хотя у него и не хватило духу жить по собственным принципам: людям лучше живется в реальном мире, без всяких магических заморочек. Может быть, кто-то и в силах принять на себя ответственность мага, но он, Квентин, не из таких. Пора уже повзрослеть и признать этот факт.
Так и не переспорив Квентина, Фогг нашел ему место в компании, существовавшей за счет магических инвестиций. Квентин садился на метро, потом в лифт и заказывал ланч в офис, как все человечество — вернее, привилегированные 0,1 %. Тайными мирами и волшебством он был сыт по горло, спасибо большое. И родителям можно сказать без вранья, где ты работаешь.
Существование в «Хрюннингс Хансакер Свон», то есть на самой грани небытия, устраивало Квентина как нельзя более. Тихий кабинет с кондиционером и тонированными окнами от пола до потолка. Офисная техника высшего класса. Баланс, графики, бизнес-планы — все доступно, смотри не хочу. В душе Квентин чувствовал себя выше тех, кто все еще возится с магией. Пусть обманывают себя, если им нравится, но он это уже перерос. Он больше не маг, он обыкновенный человек, а человек должен отвечать за свои поступки и работать в поте лица. Он побывал в Филлори, и это не принесло счастья ни ему, ни кому-то другому. Повезло еще, что он вышел оттуда живым.
Каждое утро, надев костюм, Квентин выходил на открытую платформу метро в Бруклине. Бетон пятнали потеки ржавчины, далеко в заливе торчал голубовато-зеленый шпенек статуи Свободы. Летом деревянные шпалы потели дегтем. Стрелки, как невидимые руки, переводили поезда вправо-влево (именно «как», не взаправду). Почти неразличимые птицы описывали круги над мусорной свалкой.
Приходил поезд из Брайтон-Бич, наполненный молодыми русскими женщинами. Три четверти этих бывших шатенок, ставших неубедительными блондинками, спали, покачиваясь в такт бегу вагона. Лифты в мраморном вестибюле заглатывали порции пассажиров и выплевывали их на нужные этажи.
В пять часов, по окончании рабочего дня, все повторялось в обратном порядке.
По выходным реальный мир предлагал Квентину всевозможные зрелища. Видеоигры; порно по Интернету; кто-то в магазине обсуждает по сотовому медицинскую страховку для мачехи; в вечно голых деревьях торчат пластиковые пакеты из супермаркета; на крылечках сидят старики в одних майках; дворники синих с белым автобусов гоняют дождевую воду туда-сюда.
Придется привыкать сызнова к тому, от чего когда-то сбежал. Он был в числе негласных правителей мира и отрекся от трона. Пусть другой придурок подбирает его корону и возлагает ее на себя. Le roi est mort. Его новая жизнь — тоже своего рода магия, ликвидирующая все прочие чары.
Как-то раз, поднявшись на очередной уровень в трех разных играх и просмотрев все нужные и ненужные сайты, Квентин с запозданием увидел в календаре, что на этот день назначено совещание. Оно началось полчаса назад и шло на сравнительно дальнем этаже здания «ХХС», который обслуживался другим лифтом — но Квентин решил, что пойдет.
Совещание, судя по наспех накопанной информации, посвящалось реконструкции «Плекско», триумфально завершившейся пару недель назад — этот критический момент Квентин тоже прохлопал. На повестке дня стоял также новый проект. Команду, которой предстояло им заниматься, Квентин видел впервые, но почему-то обратил внимание только на одного человека.
Может быть, потому, что за все это время она единственная, кроме самого Квентина, ничего не сказала. Несколько старше его, не красотка и не уродка. Острый нос, тонкий рот, мышиные волосы до подбородка. В ней чувствовался мощный интеллект, удерживаемый скукой в разумных пределах. Некоторые ее черты — чересчур развитые мускулистые пальцы или похожее на маску лицо — безошибочно подсказывали, кто она есть. Бывшая студентка Брекбиллса, как и он. В реальном мире живет под прикрытием.
Вот те и здрасте.
После заседания Квентин выяснил у коллеги — Дэна, Дона или Дина — ее имя: Эмили Гринстрит. Знаменитость, из-за которой умер брат Элис.
Руки Квентина дрожали, когда он нажимал кнопки лифта. Он уведомил свою секретаршу, что остаток дня — а может, и остаток недели — его не будет на месте.
Поздно. Эмили, вероятно, тоже обратила внимание на его пальцы. Еще до конца дня он получил от нее мейл, наутро — голосовое сообщение. На электронном календаре обнаружилось приглашение на ланч в один из ближайших дней. В конце концов, узнав из контактного списка компании его сотовый номер, она нанесла финальный удар в виде СМС:
ЗАЧЕМ ОТКЛАДЫВАТЬ НЕИЗБЕЖНОЕ
Почему бы и не отложить, мысленно возразил Квентин — хотя она, конечно, была права. Выбора нет: если она захочет найти его, то рано или поздно найдет. С чувством побежденного он щелкнул ПРИНЯТО по предложенной дате ланча. Они встретились на следующей неделе в дорогом французском ресторане старой школы, где с незапамятных времен встречались все чины «ХХС».
Все шло не так уж плохо. Эмили, выглядевшая хрупкой из-за худобы и прямой осанки, трещала как заведенная. Сидя напротив друг друга, почти одни в тихом кругу кремовых скатертей, хрусталя и тяжелого столового серебра, они посплетничали на служебные темы. Большинство имен Квентин слышал впервые, но у Эмили вполне хватало информации на двоих. Она рассказала ему, как живет — хорошая квартира в Верхнем Ист-Сайде, свой участок на крыше, кошки. Их объединяло сходное чувство черного юмора. Разными путями они пришли к той же истине: взрослый, живущий детскими фантазиями, беды не минует. Кому и знать, как не им — ему, видевшему, как умерла сестра Чарли Элис, и ей, которая этого Чарли все равно что убила. Глядя на нее, Квентин видел себя самого, только на восемь лет старше. Не такое уж страшное зрелище.
Она и выпить любила — еще одна общая черточка. На столе выросла целая рощица из винных бутылок, стаканов из-под мартини и виски. Мобильные телефоны и блэкберри тщетно взывали к хозяевам.
— А скажи-ка, — начала Эмили, когда выпитое стало создавать иллюзию долгой и близкой дружбы, — ты не скучаешь по всему этому? Ну, по магии?
— Если честно, иногда вспоминаю. А ты?
— Вспоминаешь или скучаешь? — Она зажала пальцами прядь мышиных волос. — У меня и то и другое.
— Жалеешь, что ушла из Брекбиллса?
Она резко потрясла головой.
— Жалею, что не ушла раньше. — Внезапно оживившись, она подалась вперед. — Как подумаю, мурашки по коже. При всех своих способностях это ведь дети, Квентин! И с любым может случиться то же, что со мной или с Чарли. В любую минуту. То же самое, если не хуже. Удивляюсь, почему это заведение до сих пор не прикрыли. — Она ни разу не произнесла слова «Брекбиллс». — Мне не по себе от одной мысли, что оно где-то близко. Там ведь никаких мер безопасности практически нет. Любой из ребят — это ядерная бомба, которая того и гляди взорвется. Иногда у меня руки чешутся снести их защиту и установить там должный порядок. От учителей и Судебной палаты мы этого не дождемся.
Она еще долго распространялась на эту тему Оба они, как два сидящих на кофеине алкоголика из программы «Двенадцать Шагов», убеждали себя в пользе трезвости и не говорили ни о чем, кроме выпивки.
И пили почем зря, в отличие от этой гипотетической пары. После кофе-аффогато Квентин перешел на выдержанное шотландское виски. Вкус у него был такой, точно его качали из ствола сраженного молнией дуба.
— Там я никогда не чувствовала себя в безопасности. Ни на минуту. Ты не находишь, что в реальном мире намного безопаснее жить?
— Сказать по правде, я на данном этапе почти совсем ничего не чувствую.
— Да? — нахмурилась Эмили. — Зачем же ты тогда бросил магию? Без веской причины никто такого не сделает.
— У меня она была железобетонная, я бы сказал.
— Даже так? — Она кокетливо вскинула тонкие брови. — Ну, рассказывай.
Она поудобнее уселась на мягком стуле. Нет большей радости у проходящего лечение алкоголика, чем послушать, как низко пал его сотоварищ. Тебе слово, грешник.
Квентин рассказал ей, как низко он пал. Рассказал про Элис, про их совместную жизнь и про все остальное. На финальной стадии Эмили перестала улыбаться и судорожно хлебнула мартини. Оно и понятно, ведь Чарли тоже стал ниффином. Издевка судьбы. Квентина она, однако, не прерывала.
К концу рассказа у него появилось предчувствие, что она теперь возненавидит его не меньше, чем он сам ненавидит себя. Не меньше, чем саму себя ненавидит. Он ждал этого, но встретил одну лишь бесконечную доброту.
— О, Квентин. — Она взяла его за руку через стол. — Не надо себя винить. — Ее узкое, невыразительное обычно лицо светилось искренней жалостью. — Источник твоих бед — это магия. И зло, и горе — все от нее. Нельзя обладать такой властью и не испортиться. Магия портила и меня, пока я с ней не рассталась. Это было самое трудное решение в моей жизни. Она убила Чарли, убила твою бедную Элис. Магия неизбежно приводит к злу Когда ты это поймешь, ты простишь себя, и тебе станет легче. Увидишь.
Жалость, бальзам для покрытого ранами сердца, струилась ручьем — протяни руку и пользуйся.
Принесли счет. Квентин снял астрономическую сумму с корпоративной карточки. Они так напились, что помогли друг другу надеть плащи: дождь лил как из ведра. О возвращении на работу в таком виде нечего было и думать, да и темнело уже — долгий выдался ланч.
Они задержались под навесом, и тонкие губы Эмили Гринстрит оказались вдруг совсем рядом.
— Давай заодно и поужинаем. — Ее прямой взгляд обезоруживал. — Пойдем ко мне, я что-нибудь приготовлю.
— Сегодня не могу, извини, — забормотал он. — Как-нибудь в другой раз.
Она взяла его под руку.
— Слушай, Квентин, я все понимаю. Ты думаешь, что еще не готов…
— Не думаю. Знаю.
— Ты никогда и не будешь готов, пока не решишься. Хватит драматизировать, позволь мне тебе помочь. Не так уж это и страшно — принять чью-то помощь.
Из всего, что случилось с ним после Брекбиллса, ее доброта была самым трогательным. А сексом он, елки зеленые, после Дженет не занимался ни разу. Чего проще пойти сейчас с Эмили.
Но он не шел. Что-то вроде осадка многочисленных чар, которые он насылал столько лет, покалывало кончики его пальцев. Они так и остались там, эти белые искры, которые сыпались прежде из его рук. Эмили заблуждается: бесполезно сваливать всю вину за смерть Элис на магию. Это слишком легко, а легкие пути больше не для него. Спасибо Эмили Гринстрит за то, что простила его, но в смерти Элис повинны люди. Джейн Четуин, и он, Квентин, и сама Элис. Они пусть и отвечают.
Глядя на Эмили, он видел одинокую заблудшую душу — такую же, как ее былая любовь профессор Маяковский на Южном полюсе. Ему не хотелось блуждать с ней в ледовой пустыне, но кому он еще нужен, кроме нее? И как поступила бы Элис на его месте?
Прошел еще месяц, настал ноябрь. Квентин, сидя в своем угловом кабинете, смотрел в окно. Дом напротив был значительно ниже здания «ХХС», и он видел его крышу, как на ладони. Бежевая гравиевая дорожка окружала массив кондиционирующих и отопительных установок. Кондиционеры с наступлением холодов отключились, а котельная ожила и пускала гипнотические облака пара, непрерывные, неповторимые. Ничего не значащие дымовые сигналы ниоткуда никуда. Квентин последнее время только и делал, что наблюдал их; секретарша уже махнула рукой на его расписание.
Ничто не предвещало того, что случилось секунду спустя. Тонированное окно от пола до потолка разлетелось вдребезги, ультрасовременные жалюзи снесло. Холод и нефильтрованный солнечный свет хлынули внутрь. Что-то маленькое, круглое, очень тяжелое покатилось по ковру и ткнулось в ботинок Квентина: голубоватый мраморный шарик для игры в вельтерс.
За окном, на высоте тридцатого этажа, парили три человека.
Дженет, разумеется, стала старше, но этим перемены не ограничивались. Ее полиловевшие радужки излучали невиданную прежде мистическую энергию, грудь угрожала вывалиться из черного кожаного корсета, серебристые звезды летали вокруг.
Элиот обзавелся парой белых перистых крыльев, на которых, собственно, и парил. Голову венчала золотая корона Филлори, которую Квентин видел последний раз в подземной камере Эмбера. Между Дженет и Элиотом висела высокая костлявая девица в черном шелку; ее длинные черные кудри плавали в воздухе, как в воде.
— Здорово, Квентин, — сказал Элиот.
— Привет, — сказала Дженет.
Другая девушка ничего не сказала, Квентин тоже молчал.
— Мы возвращаемся в Филлори, — продолжила Дженет, — и нам нужен еще король. Две королевы, два короля.
— Нельзя прятаться вечно, Квентин. Пошли.
Свет из выбитого окна делал монитор нечитабельным, климатизатор выл, не справляясь с холодом. В здании включилась тревога.
— На этот раз может сработать, ведь Мартина больше нет, — говорил Элиот. — Мы так и не определили, какая у тебя специальность — неужели не интересно?
— А Джоша чего ж не взяли? — выдавил из себя Квентин.
— У него другой проект. — Дженет выразительно закатила глаза. — Хочет попасть из Нигделандии в Среднеземье. Всерьез надеется трахнуть эльфа.
— Я думал, не стать ли мне королевой, — добавил Элиот. — В Филлори нет предрассудков на этот счет, но правила все-таки уважать надо.
Квентин поставил на стол кружку с кофе. Давно уже не испытывая ничего, кроме горечи, стыда и полного оцепенения, он не понимал толком, что в нем сейчас происходит. Часть его души, которая, как он думал, умерла навсегда, вновь обретала чувствительность. Ему было больно, но он не хотел, чтобы этот процесс прекращался.
— Зачем вам это надо после того, что случилось с Элис? — медленно, желая внести полную ясность, заговорил он. — Зачем вам Филлори и зачем я? Только хуже сделаете.
— Хуже чем что? — осведомился Элиот, обводя глазами кабинет Квентина.
— Мы знали, на что идем, — вставила Дженет. — Ты знал, и мы все, а Элис уж точно. Мы сделали свой выбор, Кью. Чего бояться-то? Волосы у тебя и так белые, чуднее уже не придумаешь.
Квентин повернулся к ним лицом на своем эргономическом стуле. Сплав облегчения и раскаяния, переполняющий его сердце, преображался в яркий, белый, горячий свет.
— Не хотелось бы уходить без квартальной и годовой премии, — сказал он.
— Да брось, Квентин. Сколько можно. — Улыбка Дженет лучилась теплом, которого он в ней ни разу не видел — а может, не замечал. — Все давно тебя простили, кроме тебя самого. Я уж молчу про то, как ты от нас отстал.
— Ну, это еще видно будет. — Квентин повертел в руках мраморный шарик. — Стоит мне отлучиться на пять минут, и вы берете в команду любительницу?
— Она справляется, — вздернул плечами Элиот.
— Да пошел ты, — сказала Джулия.
Квентин вздохнул, крутанул стул обратно и встал.
— Стекла обязательно было бить?
— В общем-то нет, — признал Элиот.
Квентин, хрустя модельной обувью по битому стеклу, подошел к краю комнаты, пригнулся под сорванными жалюзи. Падать далековато, а практики у него давно уже не было.
Он ослабил одной рукой галстук, ступил в холодный воздух и полетел.
notes