Глава 23. "Работники ножа и топора — Романтики с большой дороги"

Невзрачный двух этажный домик в окружении, еще более невзрачных построек больше походил на жилье зажиточного фермера, чем на логово воровской гильдии.

— Если обманул, ты знаешь, что тебя ждёт — посулил я одному из пленных воров.

Мужчина суетливо закивал, а по щеке сползла крупная капля пота. Я мрачно усмехнулся и принялся раздавать указания. Войска кольцом охватывали все строения, пытаясь перекрыть возможные пути отступления. У одного из показанных пленником тайных ходов осталась дежурить тройка разорителей при поддержке четырёх бесов, у второго пара гончих, с такой же четвёркой бесов.

Закончить окружение мы не успели, над поляной раздался пронзительный залихватский свист, лязгнули засовами ставни второго этажа. Из узких бойниц появились жала арбалетных болтов, из окружающих строений выскочило несколько разбойников, метнувшихся серыми тенями в основное здание.

Пришлось пересмотреть планы на штурм, всех бесов отправил усиливать отряды, охраняющие тайные ходы, здесь был слишком большой шанс их потерять.

Разорители вскинули трофейные щиты и ринулись в атаку. Звонко ударили болты, завязнув в обрывках кольчужного плетения, натянутых на мощные торсы демонов. Под прикрытием их атакующего клина без потерь добежали до дверей дома, демоны тут же рассредоточились по периметру строения, оказавшись в мертвой зоне для стрелков, засевших на втором этаже. Крит, подхватив две секиры, ринулся к двери, обрушив на неё сдвоенный удар, от которого во все стороны полетели щепки. Удар, ещё удар, в двери распахивается незамеченное нами окно, и в грудь минотавра ударяет копьё, отбрасывая его назад. Подлетаю на место Крита, пока окно не закрылось, швыряю в проём огненную стрелу. За дверью слышатся крики боли, только успеваю отскочить, как в дверь тараном врезается огромная фигура разорителя, петли, и так порубленные Критом, не выдерживают, и дверь обрушивается внутрь, придавив какого-то неудачника.

Тут же, перепрыгнув через упавшего демона, в коридор с грозным рыком влетает гончая, опрокидывая не успевшего сбежать разбойника. Влетаю вслед за ней и вижу пустой коридор, труп с перегрызенным горлом и гончую, медленно поводящую носом из стороны в сторону. Табор молча указывает пальцем вниз. Киваю, показывая, что понял, этого следовало ожидать, начальство пытается сбежать. Короткий приказ, Арнис с парой гончих и разорителей устремляется на второй этаж, Дакон с другой парой начинает обыск первого, Крит с разорителями перекрывает выход, а я с оставшимися гончими, Табором и тройкой разорителей устремляюсь в подвал.

Узкие, низкие, ветвящиеся переходы с кучей тупиков и ловушек, в них с трудом протискиваются огромные туши моей демонической пехоты, зато нюх гончих позволяет избегать ловушек и уверенно двигаться по следу. Поворот еще поворот, особо низкий коридор, по которому приходится передвигаться чуть ли не ползком и темнота, остающаяся сумраком для моего зрения, деталей не видно, но направление держать можно, не натыкаясь на выступы.

Коридор неожиданно обрывается, и мы вываливаемся в огромную залу. Гончие замирают, тревожно поводя носами, Табор вскидывает руку, готовясь сотворить заклятие. Я успеваю раньше, и волны ужаса накрывают помещение, рассеивая иллюзию. Глухо лязгают, падая на пол, мечи и арбалеты, гончие взвиваются воздух, обрушиваясь на тех, кто не поддался беспричинному страху.

— Живьём — успеваю послать мысль — приказ.

И всё же, несмотря на липкое, густое как желе чувство страха, заполнившее помещение, находятся те, кто пытаются сопротивляться. Короткая схватка, нож, ударивший в бок разорителю и не смогший пробить шкуру, взмах трофейным каролингом* (тип меча характерный для викингов) и голова разбойника покатилась по полу. Тень за мной сгущается, обретая очертания закутанного в плащ убийцы с занесённым ножом, по кромке которого пробегают зелёные всполохи, почувствовав опасность, успеваю обернуться и вижу распахнувшиеся от боли глаза несостоявшегося убийцы. Табор, резко выдергивает засевшее по рукоять лезвие, пробившее снизу вверх шею ассасина, и изогнувшееся в судороге тело заваливается назад. Удар секиры, отделяет голову от тела, а система сообщает об успешном захвате души.

Нагибаюсь к поверженному врагу и вынимаю из его рук кинжал. Система услужливо подсвечивает: Клинок ассасина: Смертельный яд: раны, полученные этим клинком, не поддаются исцеляющим заклинаниям. Урон: уровень, + ловкость, + 10 ед.; раз в секунду, в течение 5 секунд. Богато украшенный кханджар оказался поистине смертоносным оружием, особенно если им пользуется опытный убийца. Подкинув кинжал, полюбовался на зеленоватые всполохи яда на темном клинке и игру света на нефритовой рукояти и протянул его Табору.

— Заслужил.

Шаман молча принял клинок, нагнулся, снимая с убийцы ножны, и так же молча повесил кханджар на пояс.

Дверь с лёгким скрипом открылась и все четыре мастера не спеша вошли в комнату, шагаю следом, и тут же разворачиваюсь направо, туда, где краем глаза отмечаю непонятное движение. В поднятый щит ударяет крупный серо — стальной болт, раздается шипение, и поверхность щита покрывается буро — зелёной слизью. Оттеснив меня, в комнату врываются мои демоны, а отброшенный щит, растворяется поглощённый огромным слизняком, вытекшим из полости болта. "Да твою ж… это ж артефакт".

Обрушиваю на слизня секиру, на миг его тело покрывается ледяной коркой, которая тут же пропадает, а лезвие секиры словно погружается в густое жиле, не причиняя никакого вреда. Вот тело слизняка замирает, изгибается, и в мою сторону устремляется тёмно зеленый сгусток, буквально в последнюю секунду успеваю убрать с его пути голову, и он расползается уродливым пятном по стене, пятная резные деревянные панели, которые тут же начинают чадить.

Слизняк вновь оживает и целеустремленно ползёт в мою сторону, медленно пячусь, думая, что делать: маны нет, сталь его не берет, урон холодом от секиры практически не оказывает воздействия. А фигура слизняка вновь замирает, приготовившись исторгнуть очередную порцию яда, широкий шаг и Арнис бросает в слизняка, масляный светильник, сорванный со стены, и разом второй. Вспышка, языки пламени, шипение, в воздухе разносится запах палёной резины, желеобразное тело бьётся в судорогах, разбрасывая вокруг себя капли, которые тут же начинают проедать всё, на что попадают. Секунда, другая, и на полу остается непонятное тёмное пятно, а я зло оборачиваюсь.

Взгляд успевает охватить обстановку комнаты: четыре мягких кресла, каждое в своём углу, так чтобы можно было контролировать остальные, рядом с каждым из кресел небольшой столик, прямо напротив двери огромный камин, пол укрыт чудесным пушистым ковром, сейчас обезображенным чёрной проплешиной, из стены торчит дуга скорпиона.

Перед глазами всплывает сообщение об окончании боя, получении уровня и единицы устойчивости к откату. Смахиваю, его до более спокойных времён.

Натыкаюсь взглядом на всех четырёх мастеров, они лежат придавленные тушами гончих, чьи низкий утробный рык, сейчас наполняет комнату, а прямо перед ними полуоткрытая дверь очередного тайного хода.

— Что господа жулики, хулиганы, тунеядцы, по — хорошему, значит, не хотите?!

Сижу в кресле, чуть наклонившись вперед и положив подбородок на сложенные кисти, смотрю на связанных Мастеров воровской гильдии, каждое движение которых контролируют мои гончие, и думаю. А подумать было о чём. Всеми своими действиями, что в течение недели, что при сегодняшнем штурме воровская гильдия просто напрашивалась, на то чтобы её уничтожить. В подвале меня чуть не убил подмастерье пути Душегубов, а Арнис при зачистке мог получить болт, от Мастера Разбоя, спасла гончая, повисшая на руке держащей арбалет. Даже после захвата, они активизировали ловушку, из-за которой я потерял артефактный щит, и попытались сбежать.

И всё же, всё же идти по самому простому пути, который нам завещал товарищ Сталин* (нет человека — нет проблемы) не хотелось, да и сулило немало проблем в дальнейшем, кое-что по воровской гильдии я успел в энциклопедии прочесть, и она была весьма полезной организацией.

— Ну, так что будем делать с вами дамы и господа? Как видите убивать меня бесполезно — выдал я самую ехидную улыбку, на которую был способен, блеснув клыками и перстнем лорда.

К немалому моему удивлению Мастером Пути Обмана оказалась девушка с явной примесью эльфийской крови, и вот она сейчас попыталась заговорить.

Мысленный посыл, и грозный рык гончей заставил квартеронку вжаться обратно в кресло.

— Я уже разговаривал с тем, кто идет по пути Обмана — выдохнул я. — Как вы можете заметить, это плохо кончилось для всех. Я потерял несколько караванов с ресурсами и даже умер, а вы находитесь в не очень завидном положении.

На некоторое время повисло молчание.

— Мы готовы выкупить свои жизни — тихий голос мастера Пути Душегубов, между тем был отчётливо слышен всем.

— А мне кажется, всё ваше имущество и так принадлежит мне?

— Не совсем — мастер сделал многозначительную паузу, — к тому же мы готовы поделиться информацией.

— Вы мне и так всё выложите, ваш человек может подтвердить — расхохотался я, а в комнату вошёл Лукан, подталкивая пленённого после моего убийства разбойника. — Есть у меня для этого подходящий специалист.

— Если бы хотел — убил бы сразу — квартеронка пересилила свой страх и всё же влезла в разговор.

— Лёгкую смерть вы не заслужили.

— Ну, в этом случае, разговор был бы совсем в другом месте.

— Ещё не поздно исправить сие досадное упущение — медленно подхожу к девушке, заглядываю в глаза, рука ложится на длинную гриву её волос, чтобы, схватив их в горсть, рвануть голову назад.

Появившийся в другой руке крис скользит по шелковистой коже лица, оставляя за собой алую полоску, набухающую кровью.

— Кажется, я запретил тебе говорить, — шепчу ей в ухо.

Крис исчезает в ножнах, задумчиво провожу по щеке вслед за стекающей каплей крови пиропом перстня, который начинает мерцать в ритме её сердца.

— Хочешь, я оставлю свою метку прямо у тебя на лице, думаю, для того, кто вечно меняется, это будет хорошим уроком, да и красивое личико испортит? — шепчу почти нежно.

Вижу, как она испуганно вздрагивает, и впечатываю перстень в ключицу, туда куда срывается и падает капля крови, активируя метку еретика. Девушка выгибается дугой, и лишь верёвки не позволяют ей упасть со стула, кровь из прокушенной губы пятнает кружевную блузку, уже с другой стороны, а широко раскрытые глаза удивлённо взирают на меня.

Возвращаюсь к креслу и вновь усаживаюсь в него.

— А вот теперь поговорим серьёзно.