Я присела на мешок с молотым ячменем. Вырвавшееся из него облачко пыли окутало меня, заставив чихнуть. Я очень устала. Последнее время я работала в пивоварне по многу часов подряд, а до прихода зимы нам еще столько нужно было сделать! Три недели прошло с того дня, как мужчины ушли из долины, и нам, женщинам, теперь приходилось выполнять и свою работу, и их тоже: жатва, засолка мяса, выпас скота в долине…

Я даже попробовала поохотиться, но у меня ничего не вышло. Рыжие олени словно узнали, что мужчины ушли охотиться на другую дичь, и настолько осмелели, что стали подходить чуть ли не к нашим домам. Нам же пришлось довольствоваться мясом домашней скотины, а ее – спасибо, Господи! – у нас оказалось достаточно. Как бы то ни было, вряд ли этой осенью ей суждено попасть на рынок в Крифе…

С утра до вечера женщины клана косили зерновые на полях. До прихода первых заморозков этот ячмень и овес еще нужно было обмолотить и убрать на хранение. Если госпожа Природа смилостивится над нами, нам хватит зерна, чтобы дожить до весны. Излишков у нас обычно не бывает. Зима же обещала быть холодной и долгой, а это означало, что придется ограничивать себя в еде.

Я встала и поморщилась – тело ломило от усталости. А мне еще нужно было завести пивное сусло. Две пустые бочки ждали, когда я насыплю в них молотого ячменя, которому еще только предстояло перебродить, а три мешка проросшего ячменного зерна, без которого хорошего пива тоже не сваришь, – когда я их смелю. Только теперь я поняла, почему мужчинам так нравится работать в пивоварне: проработав несколько часов в помещении, насыщенном алкогольными парами, я почувствовала приятное легкое опьянение. Может быть, в таком состоянии работается легче? Но как бы то ни было, сделать это мне все равно придется. Я много раз помогала Лиаму варить вересковое пиво, поэтому знала, что смогу справиться и сама. Немногие мужчины, оставшиеся в деревне, сейчас были заняты не пивоварением, а приготовлением виски. Мужчины будут громко требовать свою чарку, когда вернутся… «А они вернутся, Кейтлин, молись за них!»

– Ar n-Athair, a tha air neamh, gum bu naom a bhios t’ainm; guntigeadh do rioghachd…

– Мама! Мама!

Подскочив от испуга, я уронила деревянный черпак в бочку с суслом, приятно пахнувшим солодом, и еле успела его подхватить. Обернувшись, я оказалась лицом к лицу с Франсес. Она так торопилась, что совсем запыхалась.

– Что стряслось? – спросила я грубее, чем следовало. – Если хочешь, чтобы я пожила еще немного, дочка, пощади мое сердце!

– Какой-то чужак хочет тебя видеть! Он приехал из Эдинбурга!

– Из Эдинбурга? Как твой отец оказался в Эдинбурге?

Мое сердце мучительно сжалось. Битвы пока не было, прошло слишком мало времени, и граф Мар наверняка не успел еще собрать все свои силы. И потом, если бы случилось что-то серьезное, ветры, продувающие долины Хайленда, наверняка бы принесли нам новости.

Франсес нервно теребила джутовый фартук, испачканный коровьей кровью. Возможно, она решила, что незнакомец мог привезти письмо от Тревора, с которым они так спешно обменялись брачными клятвами. Он пообещал, что станет писать ей при любой возможности, но ни одного письма она пока не получила. Франсес могла бы теперь переехать в Дальнесс, но решила дожидаться своего благоверного в Гленко под предлогом, что не может оставить меня, когда впереди столько работы. И я была ей за это очень благодарна.

Церемонию handfast слегка омрачил тот факт, что рано утром мужчинам предстояло покинуть дом. Свидетелями на ней стали только самые близкие родственники. Лиам, который успел слегка поднабраться виски, благословил перевязанные лентой руки влюбленных. Мне бы хотелось, чтобы свадьба моей дочки прошла по-другому, но что я могла сказать? Так решила сама Франсес. Потом Лиам с Тревором и моими сыновьями выпили початую уже бутылку виски, пока я помогала Франсес устроить ложе в уголке риги. Странное место для первой брачной ночи… Но Франсес наотрез отказалась спать в доме, а ехать в Дальнесс было уже поздно.

Дочка не сводила с меня глаз, ожидая реакции.

– Где он?

– В доме. Он хочет отдать тебе письмо прямо в руки. И он сказал, что дело спешное, поэтому поторопись!

Я накрыла бочку крышкой и повесила на стену черпак. Потом сняла кожаный рабочий халат, наскоро привела себя в порядок и вместе с Франсес вернулась в дом. Мужчина ждал, стоя у пылающего камина. На звук шагов он обернулся и приветствовал меня вежливым поклоном.

– Добрый день! – сказал он, выпрямляясь.

На незнакомце был старенький широкий плащ из коричневой шерсти, мокрый и забрызганный грязью. На столе лежали его треуголка, хлыст и поношенная кожаная дорожная сумка.

– Вы хотели меня видеть?

– Вы – миссис Кейтлин Макдональд из Гленко?

– Да, это я.

Он подошел к столу и достал из своей сумки запечатанное письмо.

– Мне приказано дождаться вашего ответа, – сказал он, протягивая мне измятое послание.

Я взяла письмо дрожащей рукой и перевернула. На нем оказалась печать дома Кейтов, графов Маришалей. Значит, пришло оно не от Лиама, а от моего брата Патрика. Боль в груди отпустила. Я повернулась к Франсес, которая не сводила с меня взволнованных глаз.

– Предложи гостю выпить, Франсес. И поесть. Он наверняка проголодался.

Я посмотрела на незнакомца, который даже не шевельнулся.

– Ваше имя…

– Малькольм Маршалл, сударыня.

– Прошу, присаживайтесь, мистер Маршалл!

Я повертела письмо в руках.

– Когда это письмо покинуло Эдинбург?

– Я выехал вчера на рассвете, сударыня. И очень спешил. Но в нынешних обстоятельствах не везде мог ехать напрямик, чтобы не столкнуться нос к носу с армией роялистов.

– Два дня… Вы доехали очень быстро, да еще в такую ужасную погоду.

Он улыбнулся, снял плащ и передал его Франсес. Та повесила его на вешалку. Потом Малькольм Маршалл сел за стол, и Франсес поставила перед ним большую кружку пива.

– Вы совершенно правы, сударыня.

Я нервно постучала пальцем по письму.

– Я прочту письмо и вернусь к вам.

Решив прочесть письмо в своей спальне, на пороге я обернулась, чтобы еще раз посмотреть на посланца. Тот уже жевал кусок холодной ветчины.

– Скажите, мистер Маршалл, а вы знаете, где сейчас армия горцев генерала Гордона?

Он вскинул кустистые брови, посмотрел на меня красными от усталости глазами и положил ветчину обратно на тарелку.

– Армия генерала Гордона? Хм… Мне очень жаль, сударыня, но я не знаю. Но одно известно наверняка: она еще не присоединилась к силам Претендента в Перте. Граф Мар сумел захватить город раньше, чем это сделал граф Ротис, хотя у него было всего две сотни под командованием полковника Джона Хея.

– Полагаю, что для нас это хорошая новость.

Мистер Маршалл улыбнулся, обнажив дырку в ряду зубов. Правда, оставшиеся были в таком состоянии, что очень скоро он мог лишиться еще нескольких.

– Это очень важный стратегический пункт, миссис Макдональд! Если Перт наш, значит, и все графство Файф тоже наше, равно как и земли к северу от Лох-Тай.

Я улыбнулась, хотя и не разделяла его энтузиазма. Восстание неминуемо приведет к войне, страна погрязнет в крови и страданиях, и я не видела в этом повода для радости. Потому что речь шла и о крови моих родных.

– Приятного аппетита, сударь! Если вам что-то понадобится, Франсес вам поможет.

– Спасибо!

Я заперлась в своей комнате, медленно вскрыла письмо и разложила его на коленях. Почерк был неровный, письмо пестрело чернильными пятнами, которые кое-где перекрывали слова. Судя по всему, мой адресант очень спешил. Присмотревшись, я узнала почерк невестки Сары.

Я опустила письмо на колени и уставилась на него невидящими глазами. Мой брат в тюрьме… A Dhia! Cuidich mi! Мне придется поехать в Эдинбург хотя бы уже затем, чтобы утешить Сару. Проклятые якобиты! Они разбегаются, как мыши, завидевшие кота, и Саре не на кого рассчитывать в попытках вызволить мужа из тюрьмы. Но и я ничем не могла помочь, разве что помолиться за них. Однако я сомневалась, что молитва поможет нам в таком деле.

Я устало вздохнула и аккуратно сложила письмо. Придется оставить Франсес одну с таким количеством работы! Но выбора не было. Она меня поймет и сделает все, что сможет. Я знала, что могу на нее положиться. Да, моя девочка выросла упрямой, и редким был тот день, когда мы не находили повода для ссоры. Но она никогда не отлынивала от работы и старалась сделать все как можно лучше. Она присмотрит за зерном в мое отсутствие.

Я знала, что нужно еще перепоручить мое пиво старому Малькольму Макдональду. В долине осталась жалкая горстка мужчин под предводительством Джона Макиайна. Он был слишком слаб, чтобы отправиться на войну во главе своего клана. Вместо него капитаном ушел его брат.

«О Лиам, где ты сейчас?» Мои пальцы пробежали по ряду зарубок, которые я в свое время сделала на деревянном изголовье кровати. Медленно они скользили по этим сглаженным временем отметинам. Прошло уже двадцать лет… Так много, но воспоминания о том страшном ожидании навсегда запечатлелись в моей памяти. На моем сердце столько же шрамов, сколько зарубок на этой кровати… Двадцать четыре долгих дня я ждала, что Лиам вот-вот появится на пороге, и столько же ночей оплакивала своего любимого в пустой и холодной постели. Узнав, что после освобождения из эдинбургского Толбота он бежал во Францию, я потеряла покой и сон. Я возненавидела его, я его проклинала. Любовь прощает, но не забывает ничего…

Еще восемнадцать отметин добавились к прежним, и когда я снова и снова прикасалась к ним, мое сердце плакало кровавыми слезами. «Скоро твое сердце превратится в сплошную рану, Кейтлин. И тогда, возможно, оно разорвется от горя…» Но на этот раз мне не в чем было винить Лиама, ведь он – солдат…

Я на мгновение закрыла глаза и сделала глубокий вдох. «Чему быть, того не миновать, Кейтлин!» Я встала, сунула письмо в карман юбки и вернулась к дочери и гостю. Франсес оторвалась от штопки и посмотрела на меня – бледная, напряженно ждущая моих слов.

– Что там, мам?

– Письмо от твоей тетки Сары. Патрик в тюрьме эдинбургской крепости.

От удивления Франсес уронила пяльцы.

– Но почему? Что такого он сделал?

Я иронично усмехнулась.

– Попытался завладеть крепостью, но у него ничего не вышло, и теперь его держат под замком.

– А тетя Сара?

– Просит, чтобы я приехала, дочка.

С минуту Франсес молча смотрела на меня, потом подняла свое рукоделие, положила его в корзину, стоявшую у ног, и опустила руки на колени.

– Когда ты едешь? – спросила она наигранно спокойным тоном.

Я посмотрела на гостя, преспокойно дымившего трубкой в кресле у очага. Увидев мой вопросительный взгляд, он вскочил, вынул изо рта пожелтевшую трубку слоновой кости и откашлялся.

– Мы можем ехать, как только вы соберете вещи, сударыня!

– Значит, завтра утром, мистер Маршалл. Вам нужно отдохнуть, а мне – уладить домашние дела, чтобы спокойно уехать.

– Как пожелаете, сударыня, – ответил он, и было ясно, что бедняга рад перспективе нормально выспаться.

Через три дня я уже была в Эдинбурге, в маленькой темной прихожей в доме Патрика. Мне доводилось бывать тут не один раз. Но сегодня я не услышала хрипловатого смеха и шуток Сары, которыми она обычно встречала меня по приезде. Раздались стремительные шаги, дверь распахнулась, и мне навстречу вышла румяная женщина в безукоризненно белом чепце. Ее лицо осветилось радостью, и она широко улыбнулась.

– Миссис Макдональд! – вскричала домоправительница, вскидывая руки.

И она бросилась ко мне с объятиями. Я невольно улыбнулась. Дорогая Рози! Не умолкающая ни на минуту, маленькая, вся кругленькая, она напоминала мне мать-гусыню, беспрерывно опекающую своих малышей, то есть Сару и Патрика.

– Наконец-то вы приехали! Я уже вся извелась! Госпожа Сара так расстроена, так расстроена, говорю я вам!

Она приняла мой тяжелый шерстяной плащ и перчатки и пригласила следовать за собой по винтовой лестнице, которая вела к спальням.

– Есть новости?

Рози резко остановилась посреди лестницы и посмотрела на меня. Я чуть было не уткнулась носом в ее огромную грудь с риском разорвать туго натянутый фартук.

– Мистер Патрик совсем плох. Вчера утром к нам приходил доктор Артур. Его собрат навещал арестантов в замке пару дней назад и… – У нее на лице появилось горестное выражение, и она подняла руки к небу. – Нога у него раздулась, как хаггис, и у него жар, который не проходит. Если его оттуда не вытащить, он долго не протянет!

– Его лечат?

– Лечат ли? Не знаю. Приятель доктора Артура навещает узников, чтобы выяснить, в каком они состоянии. Вряд ли его стали бы лечить… особенно после той попытки восстания и скандала… Не знаю, что и сказать, сударыня. Но я сомневаюсь, что с заговорщиками там нянчатся.

В будуаре меня встретил запах свежеиспеченных сладких булочек. Сара полулежала в кресле у грязного окна. В темной комнате было неубрано. На мебели и даже на полу валялась одежда. Маленький секретер был завален бумагами и книгами. Фаянсовая чернильница с голубым дельфтским орнаментом стояла открытая, и из нее торчало перо.

Сара медленно повернула к двери истерзанное тревогой и усталостью лицо. При виде меня она вскрикнула от удивления и тут же залилась слезами.

– О Кейтлин! Мне так хотелось, чтобы ты приехала! Я не знаю, что делать! – запинаясь, выговорила она и уткнулась мне в мокрое плечо.

Я погладила ее по длинным волосам цвета пшеницы, по-прежнему очень красивым, пусть и немного выцветшим с годами, и расцеловала в обе щеки.

– Почему ты не написала мне сразу, Сара?

Она отвела волосы от лица и высморкалась в платочек. Ее красивые серые глаза потемнели, как небо в грозу.

– Не хотелось тебя беспокоить. Я думала, наши друзья-якобиты сделают что-то для Патрика и тех троих, которых схватили с ним вместе. Но никто не собирается и пальцем пошевелить… И это после всего, что Патрик для них сделал!

– И все-таки ты должна была написать мне сразу!

– Знаю. Но в долине осенью столько работы, и мужчины ушли…

Она чуть отстранилась, вытерла рукой красные глаза с темными кругами усталости и попыталась улыбнуться.

– Главное, что теперь ты здесь! Рози принесла мне чаю и булочек.

Она схватила со второго кресла свою юбку и закинула ее на полог кровати, а потом придвинула это кресло к низкому столику, на котором уже стоял поднос с дымящимся заварником, фарфоровыми чашками и блюдом с булочками.

– Садись скорее!

Она опустилась в кресло напротив меня и дрожащей рукой наполнила чаем две чашки.

– Расскажи мне, что произошло.

Рука Сары на мгновение взлетела над подносом, но тут же опустилась на край блюда с маленькими булочками и придвинула его ко мне.

– Было бы замечательно, если бы у них все получилось! Только представь себе! Если бы они захватили замок, Эдинбург был бы под их контролем! Не говоря уже о запасах оружия и боеприпасов и сокровищах шотландской короны, которые там тоже хранятся! Патрик мне объяснял, что правительственным силам не осталось бы ничего другого, как отдать Стирлинг якобитам и отступить на юг. Этот дерзкий план придумал лорд Драммонд. Он же собрал отряд из девяноста человек из числа приверженцев и друзей Претендента, которые в тот момент находились в Эдинбурге. В случае успеха каждому было обещано офицерское звание и сто фунтов стерлингов. Некоему капралу Тимоти Артуру, бывшему знаменоносцу шотландской гвардии, было поручено подкупить нескольких солдат из охраны замка. Как в поговорке: Cluinnidh am bodhar fhèin fuaim an airgi. Сержанту, капралу и двум часовым щедро заплатили за предательство. В условленное время они должны были дожидаться на северной стене и сбросить повстанцам две веревочные лестницы. План был верным…

– А скорее, он только таковым казался…

Сара передернула плечами, надкусила булочку и продолжила рассказ:

– Случилось то, чего никто не мог предвидеть. Капрал Артур, всецело преданный нашему делу, проговорился своему брату, доктору Квинлану Артуру. А этот доктор…

Жестом она предложила мне еще чаю, но я отказалась. Сара наполнила свою чашку.

– Так вот, этот доктор рассказал то, что услышал, своей супруге, которая, на наше несчастье, не разделяет политических взглядов мужа. Втайне от супруга она изложила все в письме и отправила его сэру Кокберну, писцу в палате лордов, а тот немедленно передал его коменданту крепости.

– И что же доктор Артур?

– Он очень огорчился, что все так получилось. Он и подумать не мог, что жена может его предать. Он, как и его брат, всецело предан Претенденту. Он принес присягу и теперь очень рискует. Говорит, что готов помочь нам любым доступным способом, чтобы искупить свою вину. Но нужно еще изыскать возможность проникнуть в крепость, не вызвав ни у кого подозрений…

– Насколько я понимаю, в ту ночь наших в крепости ожидали…

– Разумеется! Комендант решил, что до наступления ночи они в крепость не сунутся, и при смене караула удвоил количество солдат. Может быть, начни наши операцию раньше, дело еще можно было бы поправить, но они обсуждали будущее вторжение долго, до самой темноты. И вот, когда пришло время взбираться по лестницам, часовые заметили движение и перерезали веревки. Лестницы рухнули вниз.

– И Патрик оказался в числе тех, кто упал, да?

Сара мрачно смотрела на янтарного цвета напиток в своей чашке.

– Да.

– Кто тебе рассказал все эти подробности?

– Джозеф Смол прибежал ко мне сразу же после несчастья. Наши решили отступать и пытались забрать с собой Патрика, но появились стражники, и им пришлось его оставить.

– Негодяи!

Я поставила пустую чашку на блюдце так, что фарфор жалобно звякнул, резко встала и подошла к окну. Передо мной раскинулся лес печных труб, плевавшихся сажей, которая потом падала вниз, на улицы и пешеходов. Ирония судьбы: крепость со своими темницами стояла на вершине гранитного кряжа – горы Касл Рок, той самой, у подножия которой притулился дом Патрика. «Блэкстоун Лэнд» – так назывался этот узкий шестиэтажный особняк, сдаваемый внаем богатым шотландским торговцем, уехавшим в Америку и основавшим там процветающее дело. Квартира Сары и Патрика занимала два нижних этажа здания.

– Но должны же быть у вас друзья или знакомые, которые могут помочь Патрику! Мой брат Мэтью что-то предпринимает?

– Мэтью тоже думает, как ему помочь. С той самой ночи в городе полно стражников. Приверженцы Претендента затаились, опасаясь за свою свободу.

– Но разве нет никого, кто мог бы нам помочь, не являясь при этом якобитом? – спросила я, повернувшись и глядя на невестку.

Сара сидела в кресле, подтянув колени к груди и уткнувшись в них подбородком, и смотрела перед собой невидящими глазами.

– Не знаю…

Она нахмурила тонкие брови и прикусила губу. Густые волосы упали ей на плечи, прикрыв измятую ночную сорочку. Странное дело, но я почему-то спросила себя, а была ли она счастлива с моим братом? Сара очень любила мужа, это я знала наверняка, и ее теперешнее отчаяние было тому лучшим подтверждением. Четыре раза у нее, бедняжки, случались выкидыши, и с каждым годом она становилась все более грустной и отрешенной. Прежде такая жизнерадостная и энергичная, Сара отдалась течению жизни и больше не пыталась бороться с водоворотами, раз за разом по воле волн ныряя и выплывая на поверхность и не пытаясь найти опору, которая помогла бы ей удержаться на плаву. «Когда-нибудь она просто не сумеет выплыть, – подумала я с грустью. – Патрику следовало бы лучше заботиться о ней… Если он, конечно, выберется из этой переделки». Мой брат столько сил отдавал политической борьбе, что временами, как мне казалось, вообще забывал, что у него есть жена.

Что ж, придется взять дело в свои руки. Вряд ли Сара, особенно в таком подавленном состоянии, сможет справиться в одиночку. Но помогать мне ей все равно придется. Начать можно было бы с того же доктора Артура – нужно непременно найти способ проникнуть в крепость!

Внизу хлопнула входная дверь, и этот звук вывел меня из задумчивости. В комнату заглянула Рози.

– Госпожа Сара, вас спрашивает дама. Я сказала, что вы не принимаете, но она настаивает.

– Кто эта дама, Рози?

– Леди Стрэттон.

– Клементина? Конечно, я с удовольствием приму ее, Рози.

Домоправительница нахмурилась и обвела комнату недовольным взглядом.

– Но ведь у вас неубрано, мэм. Так не годится!

Сара засмеялась своим привычным хрипловатым смехом, который, я знала это наверняка, донесся и до прихожей, где ожидала гостья, вскочила со стула и встала перед Рози, которая смотрела на хозяйку, поджав губы.

– Вы не видели, что творится в апартаментах у самой леди Стрэттон, моя дорогая Рози. И к тому, что я раздета, она тоже отнесется совершенно спокойно, уверяю вас!

Рози еще раз одарила свою госпожу укоризненным взглядом, вышла и закрыла за собой дверь.

– Бедняжка Рози! – воскликнула Сара, хватая юбку и натягивая ее на себя. – Она очень добра ко мне, но бывает такой занудой!

Я стала застегивать на Саре юбку, а она в это время успела надеть чулки. Я почти закончила зашнуровывать ее корсаж, когда дверь снова отворилась и в комнату вошло удивительнейшее создание в ореоле прекрасных материй и кружев.

Леди Стрэттон сняла перчатки из тонкой шевровой кожи и положила их вместе с бархатным капором на спинку канапе. Лиф ее контуша из тонкой хлопчатобумажной ткани, бежевой с розовым цветочным мотивом, соблазнительно обтягивал роскошную грудь, едва прикрытую шейным платком из тончайшего батиста. Уложенные в высокую прическу волосы ее покрывал крахмальный чепец с французским кружевом. Несколько непослушных прядей обрамляли красивое лицо с большими зелеными глазами и ярко-красными пухлыми губками в форме сердечка.

– Сара, дорогая! – вскричала гостья и порывисто обняла мою невестку. – Я только что узнала! Боже, какое несчастье!

Потом она повернулась, смерила меня заинтересованным взглядом и улыбнулась. Сара между тем стряхнула с себя оцепенение.

– Клементина, познакомься, это Кейтлин, супруга моего брата Лиама и сестра Патрика, – сказала она.

– Очень рада нашему знакомству!

– Кейтлин приехала из Гленко, – продолжала моя невестка, – чтобы помочь мне вытащить Патрика из тюрьмы.

– О Сара! Если бы только я узнала раньше, я бы сразу же прибежала, чтобы предложить тебе свою помощь, но…

В ее глазах промелькнул огонек подозрительности, и она замолчала на полуслове.

– Все в порядке, Клементина. При Кейтлин можешь говорить все без опаски.

Красавица тряхнула кудрями и продолжила игривым тоном:

– …но только никто почему-то не подумал меня известить!

– Как здоровье твоей матушки? – спросила Сара, жестом предлагая гостье присесть.

– Матушка…

Клементина села в кресло, аккуратно расправила юбку и сложила на коленях свои белоснежные, пухленькие и безупречно ухоженные ручки.

– Уверена, она не переживет эту зиму. – Она вздохнула и принялась рассматривать свои ноготки. – Жизнь никогда не была к ней особенно ласкова… Маркиз, добрая душа, приказал своему личному доктору ее осмотреть и попользовать. Доктор сделал несколько кровопусканий, назначил клизму и слабительное. Но в глубине души я знаю, что это не излечит маму от болезни, пожирающей ее чрево. Мама совсем обессилела. Для нее смерть станет избавлением – она так мучается!

Красивое лицо гостьи омрачилось печалью.

– Мне очень жаль, Клементина! – сказала Сара.

– Я утешаюсь мыслью, что последние несколько лет ей жилось привольнее. На деньги, которые я ей посылала, мама сняла красивый маленький домик на берегу Эрна и наняла служанку.

– Так твоя мать знает насчет маркиза?

Клементина едва заметно поморщилась.

– Не знаю… Наверное. Но сама я ей никогда не рассказывала.

Она небрежно взмахнула маленькой ручкой в кружевной манжете и продолжила более серьезным тоном:

– Поговорим лучше о Патрике! Мне сказали, что он сейчас в крепости, в тюремной камере.

– Так и есть, – подтвердила Сара угрюмо и села в свое кресло. – Я в полном отчаянии, Клементина!

На лице черноволосой красавицы появилось озабоченное выражение. Она подумала немного, нахмурилась и заговорила слегка смущенным тоном:

– У меня есть друг, который может оказаться нам полезным.

Сара выпрямилась в кресле, брови ее удивленно взлетели.

– Кто?

– Лорд Томас Миншоу. Он член палаты лордов, в Лондоне. Он приехал в Эдинбург четыре дня назад и теперь пребывает в поиске развлечений, значит…

– Значит что? – спросила моя невестка.

– Я могу устроить маленький ужин и пригласить лорда с друзьями… теми, кто имеет доступ в крепость. Например, лейтенант-полковника Стюарта!

Глаза и губы Сары распахнулись от изумления, и она посмотрела на меня.

– Коменданта крепости? Кейтлин, это наш спасительный шанс!

– У вас уже есть план? – спросила Клементина и потянулась за булочкой.

– Только наметки, – пояснила Сара и забарабанила пальцами по подлокотнику кресла. – Патрик серьезно ранен. Доктор Артур согласен нам помочь, но проникнуть в тюрьму непросто!

– Как и выбраться из нее, – закончила фразу Клементина, вставая.

Она несколько раз обошла маленький будуар по кругу, в задумчивости жуя булочку.

– Пожалуй, можно взять за основу и эту идею, она неплоха! – сказала гостья, остановившись перед миниатюрным секретером. – Получить подписанное комендантом разрешение увидеться с тяжелораненным узником – это у нас точно получится. Но как освободить Патрика?

– Может, сфабриковать приказ о переводе его в другую тюрьму? – предложила я без особой уверенности.

Лицо Сары просветлело.

– Конечно! Отличная мысль! И как я раньше об этом не подумала? Но как мы сделаем приказ?

Клементина склонилась над секретером и начала перебирать беспорядочно разбросанные на нем бумаги. Один документ привлек ее внимание. Она несколько секунд внимательно его рассматривала, а потом с торжествующей улыбкой повернулась к нам.

– Ты, Сара! Ты напишешь поддельный приказ! – воскликнула она и помахала листком перед носом моей невестки.

– Что? Я не смогу! Ты же не серьезно? Это Патрик умеет подделывать документы, а не я!

– Говорю тебе, ты сможешь! Посмотри, у тебя прекрасно получилось подделать мою подпись!

Сара взяла листок в руки, прищурилась и стала его рассматривать.

– Клементина, я не уверена…

– Дай-ка и мне взглянуть! – попросила я не без любопытства.

Она протянула мне листок с несколькими аккуратными строчками текста и парой чернильных пятен. В самом низу я увидела… две совершенно одинаковые подписи.

– О Сара! – воскликнула я, чувствуя, как меня захлестывает волна надежды. – Я уверена, у тебя получится! Но для начала нужно найти документ, написанный рукой коменданта, и обязательно с его подписью.

– Раздобыть такой документ смогу я, Кейтлин!

Я посмотрела на порозовевшее от удовольствия лицо загадочной гостьи, и она ответила мне безмятежной улыбкой.

– Судя по всему, у вас отличный круг знакомств, сударыня! Доброжелательные маркизы, лорды, коменданты крепости… Кто еще найдется в ваших закромах?

Улыбка расцвела еще ярче, и хрустальный смех Клементины наполнил собою будуар.

– Прево Эдинбурга, несколько известных законников… Как я понимаю, Сара никогда вам обо мне не рассказывала. Нужно восполнить этот пробел. Мое настоящее имя – Ишобель Тодд.

Я с удивлением воззрилась на Клементину-Ишобель.

– Я родилась в маленькой долине Гленфиддиш и была старшей из девяти детей. Но теперь все думают, что я – единственная дочь богатого торговца из Дунбара, ныне покойного. Разумеется, это всего лишь придумка, для отвода глаз.

– Для отвода глаз? Но зачем?

– В моем нынешнем положении я не могу сказать, что…

Она поджала губы и, подыскивая слова, опустила долу глаза с красивыми длинными ресницами.

– Я… достигла определенного согласия с маркизом де Тулибардином, – сказала она наконец. – То есть мы заключили некое соглашение…

– Соглашение? С маркизом де Тулибардином?

– Именно, – подтвердила она с некоторой долей раздражения, вызванного необходимостью пускаться в дальнейшие пояснения. – Маркиз, Уильям Мюррей, как вам известно, выступил на стороне Претендента на холмах Бремара в прошлом августе. Мы с ним стали, как бы это сказать… очень близкими друзьями.

Я понемногу начала понимать, что кроется под уклончивыми объяснениями гостьи.

– И заключили небольшое соглашение, которое устраивает обе стороны…

Она разгладила несуществующую складку на юбке и посмотрела на Сару. Моя невестка с трудом сдерживала улыбку.

– Я передаю ему некие сведения, а он в обмен обеспечивает мне комфортное существование.

– Какого рода сведения?

Сара больше не могла сдерживаться и расхохоталась.

– Кейтлин, мужчина может умереть под пытками и не открыть своих тайн палачам, но в моей постели…

Я улыбнулась, смущенная собственной наивностью. Клементина – куртизанка! И шпионка в придачу!

Через два дня мы навестили Ишобель Тодд, именовавшую себя Клементиной Стрэттон, в ее очень удобных апартаментах. Мы договорились, что, во избежание недоразумений, для меня она будет просто Клементина. Из ее окон открывался отличный вид на мрачный холм Кастл-хилл, на котором в свое время предавали огню ведьм, и на эдинбургскую крепость.

Из-за горки скомканных листков тонкой веленевой бумаги послышалось восклицание отчаяния: Сара в порыве гнева смяла, а потом и разорвала чуть ли не сотый по счету листок. Она уже час пыталась подделать злосчастный приказ.

– У меня никогда не получится! – воскликнула она и швырнула скомканную бумажку в угол.

– Отдохни немного, – посоветовала Клементина и, полулежа на маленькой, обтянутой синим шелком кушетке, томно потянулась.

Сара смерила хозяйку дома сердитым взглядом, положила перед собой чистый лист и выругалась на гэльском наречии.

– Я должна это сделать! Святая Богородица, помоги! – И она обмакнула перо в чернильницу.

Я подобрала с пола скомканный листок и расправила его, чтобы увидеть, насколько успешны ее труды.

– Сара! Это письмо безукоризненно! Почему ты его выбросила?

– Я бы не назвала его безукоризненным.

Клементина передернула плечиками, с сожалением покинула свое мягкое гнездышко, подошла к столику розового дерева с выгнутыми ножками, украшенному бронзовой лепниной, взяла графин с портвейном и наполнила три бокала.

– И все же, дорогая, тебе придется отдохнуть!

Она поставила бокал на девственно чистый лист бумаги, лежавший перед Сарой на столе, потом вынула у меня из руки скомканное письмо и вставила на его место бокал с напитком. Вооружившись подлинным письмом, написанным комендантом, она стала сравнивать его с тем, что написала Сара.

– Дорогая, они не заметят подлога, – объявила она. Сходство подделки с оригиналом ее даже удивило. – Следующее у тебя непременно получится!

– Мы до сих пор не решили, как быть с печатью, – сказала я, не без любопытства разглядывая мирок, в котором обреталась молодая куртизанка.

– Ах да, печать… – протянула она, оборачиваясь ко мне. – Я совсем забыла об этом и вспомнила, только когда ординарец лейтенант-полковника принес мне ответ на приглашение, которое я послала его господину. Да, это может стать для нас проблемой… Но, как говорится, у каждой проблемы есть свое решение, верно?

Мой взгляд зацепился за украшенную эмалью шкатулку, на которой были изображены дама и кавалер в весьма недвусмысленной позе.

– И вы уже что-то придумали?

– Пожалуй, что да.

Я погладила пальцем холодную крышку шкатулки. Клементина подошла ко мне сзади и сказала:

– Я думала, печать можно украсть прямо из кабинета коменданта, а потом узнала, что он всегда носит ее при себе.

Я повернулась так, чтобы видеть ее лицо, и с удивлением переспросила:

– При себе?

– Да. А именно – на пальце.

– Но как же тогда нам ее заполучить?

Она лукаво улыбнулась в ответ на мой вопрос.

– Способ есть, но сомневаюсь, что он вам понравится.

Я на мгновение задумалась, потом приняла оскорбленный вид.

– Нет, только не это! – воскликнула я, осознав наконец, на что намекает хозяйка дома. – Наверняка можно придумать что-то другое!

– Я бы сама все сделала, Кейтлин, но я дала обещание лорду Миншоу… А что до Сары, то…

Клементина повернулась к моей невестке, которая смотрела на нее расширенными от изумления глазами.

– …комендант с ней знаком. Значит, остаетесь вы, мой друг! Вас не знает никто!

– Кейтлин, ты не обязана этого делать! – вскричала Сара, вскакивая с места.

– Все, что ей придется сделать, – это снять кольцо-печатку с пальца коменданта, запечатать письмо и снова надеть кольцо ему на палец.

– А господин комендант, конечно, будет благосклонно взирать на все эти манипуляции!

– Он будет спать как младенец, дорогуша! Тебе нужно будет лишь подлить немного сиропа опия ему в вино или в другой напиток.

– Хм… – Я потерла подбородок. – Чтобы проделать все это, мне придется присутствовать на вашем ужине. А потом? Потом поехать с ним к нему домой?

– Женщина – сама по себе опасная ловушка, моя дорогая Кейтлин! – проговорила Клементина, сладко растягивая слова. – А мужчины, которые думают тем, что у них между ног, – легкая добыча. Я знаю, что говорю.

Теперь мне стало ясно, почему маркиз Тулибардин прибегает к услугам этой дамы. Она очень смышленая, эта Клементина! И все же приходилось признать, что ее хитроумный план мне совершенно не понравился.

Мой взгляд снова остановился на тяжелой шкатулке, явно привезенной с Востока, которая стояла на комоде. Заметив мой интерес, Клементина поднесла красивую вещицу поближе.

– Открой ее!

Она посмотрела на меня со странным выражением.

– Можно? Она такая красивая! – восхитилась я и медленно подняла крышку.

Увидев содержимое шкатулки, я на мгновение онемела от изумления. Клементина расхохоталась. Вынув предмет из шкатулки, она протянула его мне.

– Эта безделушка, конечно, не настоящая, но, признаюсь, сделана она мастерски!

Я покраснела до корней волос и отказалась брать «безделушку», точь-в-точь похожую на эрегированный мужской половой орган, в руки. Сара, которая подошла к нам, игриво улыбнулась, взяла ее за основание и покачала ею взад-вперед.

– Но для чего она нужна? – спросила она невинно.

– «Кама-сутра» – это вам о чем-нибудь говорит?

– Нет, – ответила я, словно зачарованная следя глазами за движениями выточенного из слоновой кости фаллоса.

– Это искусство любви. В Индии молодые женщины обучаются правилам любовной игры и ласкам, которые особенно нравятся мужчинам. Кама – индийский бог любви, и эта вещица… – Клементина выразительно посмотрела на предмет, которым Сара уже не размахивала, а просто держала в побелевших пальчиках. – В общем, думаю, обращаться с такими вещицами индийские женщины умеют прекрасно. Мне ее подарил Натаниэль Келли, богатый ирландский торговец. Очень приятный мужчина… Он опасался, что я забуду его, пока он будет на чужбине!

Она улыбнулась, взяла костяной фаллос из рук моей невестки и поднесла к глазам.

– Ему не повезло! Корабль его потонул в Индийском океане, возле Мальдив. И это все, что мне от него осталось!

Улыбка стала шире, и по выражению лица Клементины было легко догадаться, какое направление приняли ее мысли. Мы втроем прыснули от смеха. Раздался пронзительный возглас, и мы обернулись к двери. Там стояла служанка с пунцовым, как вишня, лицом и смотрела на «мужское орудие» круглыми от удивления глазами.

– Что-то случилось, Флора? – заикаясь от смеха, выговорила наконец Клементина.

– Я вот зачем… – запинаясь, начала девушка, которая, судя по всему, уже знала, копию какого «предмета» держит в руках ее хозяйка. – Эгги хочет еще раз обговорить с вами меню завтрашнего ужина, мадам. У нее что-то не ладится.

– Скажите ей, что я спущусь через пару минут.

– Хорошо, мадам.

Девушка поспешно выбежала в коридор. Клементина бережно уложила «вещицу» в шкатулку и опустила крышку. Потом извинилась перед нами и отправилась в кухню. Сара с улыбкой на устах принялась за свою работу – эта маленькая комичная интермедия вернула ей хорошее настроение. Я села в обитое дамастом и украшенное золоченым галуном кресло, сбросив туфли, положила ноги на мягкий пуфик, отпила немного сладкого янтарного нектара из бокала и закрыла глаза.

– Вы с ней давно знакомы?

– С кем? С Клементиной?

– С Клементиной или с Ишобель, как тебе больше нравится.

– Мы познакомились у графа Маришаля два года назад. Она сопровождала маркиза. Я ее очень люблю. Знаю, дружить с куртизанкой – не слишком благоразумно, люди начинают болтать всякое, но она – моя единственная подруга в этом городе!

Я открыла глаза и посмотрела на невестку. Она склонилась над бумагой, зажав губку зубами и хмурясь от напряжения.

– Счастлива ли ты, Сара?

Перо застыло над чернильницей.

– Да, – ответила она и медленным движением положила перо на стол, а потом посмотрела на меня. – Или буду счастлива, когда Патрик выйдет из тюрьмы.

– Я хотела спросить, счастлива ли ты с моим братом здесь, в Эдинбурге?

Щеки Сары порозовели, и она спрятала глаза.

– Я люблю Патрика, Кейтлин, если ты об этом спрашиваешь. И пойду за ним туда, куда он скажет, не задавая вопросов.

– Я не сомневаюсь в твоей любви, – сказала я мягко, хотя в душе уже зародилось подозрение, что лучше было бы не касаться этой темы. – Твои последние письма показались мне очень грустными.

Сара принялась разглядывать свои испачканные чернилами пальцы, только бы не встречаться со мной взглядом, потом смущенно улыбнулась.

– От тебя мне ничего не удастся скрыть, верно?

– Ни от меня, ни от кого-либо другого, Сара! Твое лицо – как зеркало, в котором отражается все, что ты думаешь. Хотя, может статься, Патрика тебе и удалось бы провести. Ты не хочешь со мной о нем поговорить?

Взгляд ее серых глаз обратился ко мне. Сара прикусила губу.

– Я не сумела дать Патрику то, чего он вправе был ждать от супруги.

– О чем ты говоришь?

– О детях, Кейтлин! Я не смогла дать ему детей, которых он так хотел! Я – плохая жена, понимаешь ты это?

И взгляд ее устремился к скомканным клочкам бумаги, валявшимся на восточном ковре со сложным рисунком.

– Это не твоя вина, ты сама это прекрасно знаешь.

– Но ему всегда так хотелось детей…

Я поставила бокал на мраморный одноногий столик, стоявший возле моего кресла.

– Сара, Патрик не сердится на тебя из-за этого. Он обожает тебя!

Губы ее изогнулись в гримасе печали.

– Он отдаляется от меня, Кейтлин! Иногда я даже подумываю, не вернуться ли мне в Гленко. Честно говоря, жизнь в Эдинбурге начала мне надоедать. Все эти интриги, эти сплетни… Я сыта ими по горло. Мне совершенно плевать, кто стал новым любовником леди Брюс, и рассказы о том, как Уильям Хоули выставил себя на посмешище на званом ужине у графа Албемарла, меня больше не забавляют.

– Может, и ты тоже начала от него отдаляться? Тебе хочется вернуться в Хайленд, но ты знаешь, что Патрик не сможет поехать туда с тобой.

– О Кейтлин! Что с нами случилось? Иногда мне кажется, что мы с ним теряем друг друга!

Я оттолкнула пуфик ногой.

– Вам с Патриком нужно поговорить начистоту.

– Знаю. Когда все это закончится… – Жалко улыбнувшись, она нахмурила брови. – Что до комендантской печати, то я не хочу, чтобы ты делала что-то только из чувства долга. Это большой риск.

– Речь идет о моем брате. И потом, кто не рискует, тот не выигрывает!

– Мэтью рассказывал мне, что комендант – тот еще распутник. Ты сможешь совладать с ситуацией?

Я усмехнулась про себя и поднялась.

– Я просто дам ему двойную порцию опия. Когда комендант очнется, Патрик будет уже далеко. Кстати, а где мы возьмем сироп?

– У доктора Артура. Нужно попросить, чтобы он его принес.

Сара попыталась встать, но я мягко усадила ее обратно.

– Это подождет. Покончим сначала с приказом. Я спущусь и попрошу Клементину послать кого-то из слуг к доктору.

Не тратя времени на обувание, я вышла на темную лестницу и спустилась на первый этаж. В прихожей Клементина разговаривала с мужчиной, которого мне не было видно из-за стены. Я решила, что это – кто-то из слуг.

– Клементина! – позвала я хозяйку дома и босиком направилась в прихожую по навощенному паркету.

Я остановилась как вкопанная, как только собеседник леди Стрэттон вышел из тени на свет. Это был мужчина в английской военной форме. Он довольно-таки бесцеремонно осмотрел меня с головы до ног и поклонился.

– Я… я… – запинаясь, промямлила я и почувствовала, как лицо заливает румянец стыда.

– Дорогая, вы появились очень кстати! – воскликнула Клементина, беря меня за руку. – Знакомьтесь, это – лейтенант-полковник Лахлан Стюарт, комендант эдинбургской крепости…

Я не могла пошевелиться. Адресованную мне улыбку коменданта я бы назвала скорее фривольной, чем дружелюбной.

– Очарован, мадам Тернхилл! Леди Стрэттон как раз сообщила мне, что вы почтите своим присутствием нашу завтрашнюю пирушку!

– Вы не сердитесь, что я разболтала всем и вся, что вы будете у меня завтра вечером, дражайшая кузина?

И она подмигнула мне.

– О нет, конечно!

Кончиками пальцев комендант неосознанно провел по краешку фетровой треуголки, которая торчала из-под мышки его левой руки. Глаза его прищурились.

– Приятно видеть прекрасные лица вокруг хорошо накрытого стола, – сказал он, чуть склонив голову набок. И, не переставая обворожительно улыбаться, снова осмотрел меня с головы до ног. – Простите мою настойчивость, леди Стрэттон, но я прошу вас непременно позволить мне сесть рядом с вашей очаровательной кузиной!

Я быстро посмотрела на Клементину, но она в ответ только красноречиво вскинула бровь.

– Буду рада составить вам компанию, господин комендант! – сказала я и сделала маленький реверанс.

Рыбка клюнула на приманку!