История 8,

в которой над Петербургом разверзнутся хляби небесные.

Вики проснулась среди ночи от страшного шума. Гремел гром, лязгало железо, по стеклам иллюминаторов, то и дело освещаемых молниями, струилась вода. Девочке даже показалось, что башня слегка раскачивается. Вики включила торшер и поспешно накинула на пижаму черный в серебряных звездах халат. В комнату забежали взволнованные мальчишки. Они были одеты в плащи ее отца, обычно дежурившие на вешалке в прихожей. Вики впервые увидела подобие страха на скуластом лице Цоя. На его плече дрожала нахохлившаяся Карма.

– Третий день с неба идет вода. Очень много идет воды, – доложил Цой.

– Шторм! Даже штормище. Крыши срывает. Слышишь, как жесть гремит? Жесть! Еще и наводнение. – Ваня протер очки краем ее халата. – Полезем на смотровую?

– С ума сошли? В грозу на смотровую площадку? Нет, конечно! Вы мне живые завтра нужны, – рассердилась Вики. Мальчишки вроде взрослее ее, а совсем как дети! – Мотя вернулась?

– Вернулась, – вздохнул Цой, – глаз на месте. Спит.

– Вот и вы спите. Раз кошка спит, ничего страшного не случится.

Выгнав ребят, Вики затворила иллюминаторы изнутри плотными ставнями, задраила как следует люк на смотровую и снова легла спать. Долго она ворочалась под одеялом, но сон все не шел. В голове попеременно крутились серые оболочники и мерзкая крыса с фотографии. Даже воспоминания о крепких, но нежных объятиях Федди не помогали. Вики сдалась. Она снова оделась и, не включая свет, чтобы не побеспокоить друзей, выбралась, а вернее, вынырнула на смотровую площадку.

Грозы и воды Вики никогда не боялась. Это была ее родная стихия. Быстро захлопнув люк, чтобы по минимуму залить комнату, она вцепилась в поручни и огляделась, насколько это было возможно в темноте под водопадом, обрушившимся на Питер. Страшное, величественное и одновременно скорбное зрелище открылось ей. Вода заливала город сверху и снизу. Неба не было. Вместо него была сплошная стена падающей холодной воды, периодически разрезаемая зигзагами толстых белых молний, похожих на перевернутые деревья. За серой стеной дождя бушевало страшное, невиданное городом за триста лет наводнение. Нева, вышедшая из берегов, стремительно неслась себе же навстречу, затопляя Васильевский и Петроградский острова. Серая вода, блестящая в электрическом свете молний и окон домов, несла с собой сотни машин и десятки несчастных людей, какие-то перевернутые ларьки и переломанные деревья, вырванные ветром с корнями. Ветер, ураганный ветер, который, казалось, дул со всех сторон, рвал своими беспощадными зубами ветхие петербургские крыши, лязгал оторванной жестью и, играючи, кружил свою добычу над несущимися водами. Внезапно весь электрический свет в городе разом погас с громким щелчком, больно ударившим по барабанным перепонкам Вики. Словно таинственный великан повернул гигантский рубильник. В полной темноте, упавшей на город вместе с грозой, теперь можно было что-то разглядеть только благодаря вспышкам молний.

Оглядев все вокруг своими глазами-подзорными трубами, которые к тому же прекрасно видели в темноте, Вики заметила еще кое-что интересное. Там, где воды Невы еще не слились в экстазе разрушения, а только стремительно летели навстречу друг другу, шло последнее действие трагедии еще одного питерского народа. Маленького и серого вечного народца. Перед бегущими за ними волнами на последнем издыхании неслись серые крысы. Словно гигантский серый живой ковер, сотканный по эскизу сумасшедшего сатаниста, они то бежали, то плыли в глубоких лужах, издавая страшный предсмертный писк тысячами глоток. И эта сюрреалистическая картинка крысиного апокалипсиса потрясла Вики даже сильнее, чем тонущие здания, потому что была гораздо более реалистичной и доступной для ее понимания. Она с содроганием смотрела на крысиную погибель, не в силах оторвать застывшего взгляда, пока серые волны не столкнулись друг с другом и не скрыли крыс под собой. Но страшный писк еще пару секунд стоял в ушах Вики.

Первобытный ужас охватил маленькую Вики. Все происходило настолько быстро, невская вода прибывала с такой невероятной скоростью, что за пару минут дома в центре Питера оказались под ней по четвертый этаж. На глазах у Вики и малюсеньких, а оттого еще более нелепых и жалких горожан, дрожащих и жмущихся друг к другу под ураганным ливнем на крышах домов, город на Неве становился городом под Невой, уходя под воду, будто Атлантида.

– Нет! – закричала мокрая насквозь Вики. – Нет! Этого не может быть! Прекратите немедленно!

Она кричала, топала ногами, трясла руками поручни и даже прикрыла глаза, чтобы не видеть всего этого ужаса. Под ногами у Вики загорелась зеленым светом холодных мудрых глаз древняя змея Уроборос. А в небе над ней смеялось, закатывалось смехом-громом запрокинутое отвратительное женское лицо с почти не различимыми чертами.

И тут в один момент ливень резко прекратился, словно испугавшись истерики Вики, а в светло-сером небе появилось робкое рассветное солнышко. Девочка робко открыла глаза и обмерла. Все вокруг окрасилось в кроваво-красные оттенки ржавчины. Нева-убийца, передумав завершать свое мокрое дело, бодро откатывала воды к гранитным берегам, оставляя после себя на площадях, улицах, в переулках и дворах искореженные трупы животных и машин. Пара стремительных минут, и река вернулась в свое русло, а на мертвые мокрые улицы стали потихоньку выходить первые смельчаки. Но тут же, прямо у них (и у Вики) на глазах, пространство города, словно на максимально ускоренной перемотке, стало зарастать осокой и камышом, лужи почернели и подернулись ряской, из разбитого, лопающегося асфальта повылезали зелено-коричневые кочки, поросшие крупной красной осенней клюквой и брусникой. За секунды вместо положенных тысячелетий город превращался в болото, ржаво-бурое опасное болото, в бездонную трясину которого стали потихоньку погружаться накренившиеся дома и храмы Петербурга. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. Вот уже скрылись в черной болотной воде Ростральные колонны, а за ними следом ушел в трясину и главный защитник города – ангел с Александрийского столпа на Дворцовой площади. Вот уже от Исакия, Смольного, Казанского и Владимирского собора остались только половинки куполов, тускло блестящие крестами над кочками, словно шатры христиан-кочевников. Глупо торчала над болотом ослепшая верхушка телевизионной вышки.

Погрузился по самую башню и дом Вики. А наивные люди ошалевшими муравьями все бегали по городу-болоту, пытаясь выжить или хотя бы проснуться. И тут пошли дожди. Именно дожди, а не дождь. Они шли одновременно, пересекаясь и сливаясь в один. Первым полил грибной, классически – с солнцем, только вот с водой вниз летели грибы, преимущественно болотные поганки на тонких, длинных и кривых ножках. С неба в болото на головы уцелевших петербуржцев стали падать ужи, гадюки, жабы с лягушками, ежи… Но и эта напасть прошла за несколько минут, сменившись еще более ужасной. Тучами налетели на болото гнусные создания, комары да мошки, а среди них – огромные, в человеческий рост, твари с острыми трубками смертельных хоботов, двойным набором сетчатых крыльев и волосатым брюхом, жадные до теплой крови млекопитающих. Воздух, пропитанный болотным смрадом, немедленно наполнился мерным, отвратительно громким жужжанием. Одна из гигантских тварей пролетела в смертельной близости от Вики, стоящей на пока еще торчащей над болотом башне.

«Это же заразные комары, – пронеслось в голове у похолодевшей от ужаса девочки, – в смысле, те, которые за раз из человека всю кровь выпивают!»

Она опять с силой зажмурила глаза. И даже закрыла их для верности ладонями. В какофонию жужжания проникла стройная мелодия Моцарта. Кто-то играл на флейте. Кто?

«Ваня!» – обрадовалась Вики и открыла глаза. В комнате было совершенно темно и, как ни странно, сухо. Болотом не пахло. Вики лежала на кровати, рядом с одеялом, а снизу доносились жизнерадостные звуки Ваниной флейты. Никакого жужжания. «Все-таки я заснула», – радостно смирилась с реальностью Вики и открыла ставни. На улице накрапывал дождик. Серый, заплаканный, «любимый до слез» город стоял на месте, разве что пару деревьев повалило, да старую ржавую жесть на крышах сорвало ночью штормовым ветром.

«Уфф, – вздохнула Вики. – Как здорово, что это был сон. Мой первый кошмар».

– Знаете что, парни, – сказала она, спустившись к друзьям в столовую, где на столе в чугунной сковородке уже весело скворчала фирменная глазунья Цоя, – все не так уж плохо! – И, покосившись на улыбающегося Цоя, быстро, на опережение, добавила: – И без пачки сигарет и даже без билета на самолет с серебристым крылом. Просто я рада, что проснулась, а мой город на месте. И вы тоже. Я только сейчас поняла, как вас люблю.