Многие известные и весьма успешные овощеводы рекомендуют пасынковать и подвязывать помидоры, выращивать их в одну, две, три и даже… 18 плетей. Правильность этих рекомендаций несомненна: возжелавшему поспорить можно было бы посоветовать присмотреться к успехам, к примеру, Людмилы Михайловны Шульгиной, профессора Харьковского педагогического университета имени Г. С. Сковороды.

Но все же к этим рекомендациям стоит присмотреться внимательнее.

Прежде всего, в Природе нет аналогов пасынкования. А то, что оно подчас ведет к успеху, для меня в свете разговоров о выращивании достойных продуктов питания с минимальными затратами труда не аргумент. Да, на одну чашу весов могут лечь, скажем, необыкновенно крупные помидоры или очень тяжелая кисть, но надо взглянуть и на другую чашу, где лежит плата за это.

В свое время под магическим влиянием бесконечно обаятельной Людмилы Михайловны я был рьяным сторонником пасынкования (и, естественно, подвязывания) помидоров. Но три обстоятельства сделали меня сдержаннее.

Первое. Однажды в Монреальском ботаническом саду (дело было в конце августа) мне посчастливилось увидеть довольно большую помидорную плантацию. Все помидоры – самых разных сортов – были сформированы в одну плеть и пришпилены попарно к 2-метровым перфорированным пластинам. На плетях висело (одновременно!) по сотне-другой плодов, что называется, всех цветов радуги: бордовые, огненно-красные, розовые, оранжевые, желтые, зеленые, малиновые, серо-буро-малиновые – и гладкие, и полосатые, и в крапинку, и в разводах. Зрелище дух захватывало! Но… Монреаль – там, в очень далекой Северной Америке. Весьма отличен от нашего тамошний климат.

И как-то подсознательно пасынкование помидоров ассоциировалось в моем сознании с окучиванием картошки. Выращивание теплолюбивой картошки, например, в Сибири, противоестественно. Не сибирская это культура, а латиноамериканская. И потому в Сибири дополнительный обогрев картошки с помощью окучивания – действо, хорошо согласующееся с Природой. Картошка благодарно отзывается на это: в нашем огороде на берегах Енисея доводилось выкапывать из одного куста и 12 килограммовых клубней, один клубень весом 2,5 кг. Но эта же замечательная для Сибири операция может обернуться бедой в степях Украины: в ризосфере окученной картошки температура может подняться выше 50–60 °C! И тогда можно не переживать из-за низкого урожая картошки: она уже в земле вареная, все равно в погребе сгниет – так что чем меньше урожай, тем меньше мороки.

Словом, окучивание в разном климате может дать противоположные результаты: прекрасные, например, в Сибири, и плачевные на Слобожанщине. И когда я увидел преуспевающие пасынкованные помидоры в Монреале, поневоле подумалось: а ведь может и не быть пасынкование быть таким же успешным в украинских степях. Из того, что окучивание помогает картошке в одном климате, не следует, что оно будет потакать ей и в другом! Допустим, пасынкование помидоров дает блестящие результаты в местностях с весьма умеренным климатом, но есть ли основания считать, что оно будет уместным при 42 °C в тени?

Правда, это были пока только размышления, вследствие которых, однако, возле операции пасынкования был поставлен первый знак вопроса.

Второе. После монреальского шоу довелось мне дома в течение нескольких лет подряд пережить с помидорами длительные жаркие, а иногда очень жаркие периоды. И наблюдать, как цветочные лепестки, желтые с утра, становились коричневыми к вечеру. Удивляться нечему – было бы странно, если бы цветки, открытые для солнца, выживали. Температура, скажем, достигала 36 °C в тени. Тогда на поверхности лепестка могли быть все 50 °C! А поскольку сочные части растений, как говорил К. А. Тимирязев, могут выносить температуру лишь до 40 °C, то хорошо экспонированные лепестки за день успевали обуглиться.

Бывало так, что у нас все помидоры были четвертованы и распяты (сказать «пасынкованы и подвязаны» язык не поворачивается). Надо ли говорить, что мы оставались практически без помидоров? И выручали нас соседи, у которых непасынкованные раскидистые кусты полулежали на земле. Вдобавок наши высоко подвязанные плети нечем было прикрыть от солнца (кроме запрещенной конопли), а соседям помогали даже невысокие сорняки. У них тоже некоторые кисти могли высунуть нос на солнце и обжечься, но большая часть их оставалась внутри кустов и становилась гроздьями. Словом, соседи наслаждались помидорами, а мы, как говорила Тамара Федоровна, отчаянно сопротивлявшаяся пасынкованию и подвязыванию, – передовыми технологиями. Сколько сарказма вкладывала она в эти слова!

Третий урок был, пожалуй, самым важным. Его преподал Зепп Хольцер, объясняя, почему не кладет удобрения в посадочные ямы для деревьев и никогда не обрезает их.

Я передам рассказ Зеппа своими словами (в его речи было больше политкорректности). Прежде чем войти в спокойную стадию плодоношения, дерево в течение нескольких лет мается вегетационной дурью: наращивает ветви и корни. Здорово помогают дереву вегетировать удобрения, если их (не подумав как следует) внесли в посадочную яму. А вдобавок некоторые остроумцы рекомендуют обрезать «лишние» ветви, с тем чтобы дерево побыстрее переключить с вегетации на плодоношение. Но… дерево-то книг, журналов и газет не читает, обнаруживает высвободившуюся вследствие обрезки добавочную энергию вегетации и гонит пасынки и волчки с возросшей прытью. Все! Садовод закабалил себя навсегда! Он вынужден удалять волчки, потом – еще большее количество волчков… И ни в театр, ни в кино он уже не ходок – времени нет.

Казалось бы, посмотри в лесу на рябину кудрявую – ближайшую родню груши. Никто ее не обрезает, она не торопясь развивается, и с каждым годом кисти на ней все более многочисленны. А грушу четвертуем за что? И зачем? Чтобы сэкономить время на сборе плодов для сакральной обрезки?

Во всяком случае, Хольцер никогда не обрезает деревья. В Природе нет аналога обрезки, и это для Хольцера суд высшей инстанции. Спрашиваю его, как быть, если ветка явно мешает, перегородила, скажем, дорожку. «Нет ничего проще, – отвечает Зепп, – пригни ветку вниз, привяжи ее к стволу, и она станет самой урожайной на дереве, потому что из-за перегиба затруднится отток сока из ветки». Добавлю, кстати, что Хольцер, не обрезая деревья, не сушит себе голову (это очень точно звучит по-украински: не переймається) и защитой их от зайцев: ветви деревьев свисают до земли, их присыпает снегом, и стволы зайцам недоступны!

Давайте вспомним, что лебеда или помидор – тоже растения, как и деревья. Помидор, кстати, во многих странах, где позволяет климат, выращивается в многолетней культуре, и словосочетание «помидорное дерево» звучит там так же привычно, как «куст калины» у нас. Потому я, ничтоже сумняшеся, примерил слова Хольцера к помидорам – и вот что вышло.

Напомню, что я не ставлю под сомнение находки овощеводов, связанные с пасынкованием и подвязыванием помидоров, и их рекорды. Но если думать о гарантированном урожае у обычной бабушки, о незатейливом огородничестве, то лучшей линией поведения представляется такая.

У помидора не удаляется ни один пасынок. Тогда вегетационная прыть помидора довольно быстро иссякает и он гонит из пазух листьев цветочные кисти и (все менее энергично) пасынки из-под этих кистей. Куст будет умеренно ветвистым – как раз таким, что большинство цветочных кистей смогут спрятаться в нем от солнца. Куст можно не поддерживать – пусть он, если ему так захочется, ляжет на замульчированную землю. В некоторых случаях – например, когда куст нацелится лечь на дорожку, – можно воткнуть около него хворостину и соединить ПЭТ-кольцом главный побег и хворостину.

Если появится желание поддержать все растения на помидорной грядке (например, при угрозе фитофтороза), то проще всего это сделать так.

Надо поставить невысокую перекладину по центру грядки (рис. 33).

Затем на перекладину нанизываем достаточное количество колец (примерно по 2 на каждый помидорный куст), кусты прислоняем к перекладине, как снопы, и пришпиливаем «булавками» – придавливаем к перекладине прутиком, вдетым в кольца по обе стороны от куста.

Между прочим, когда сноп перегнется через перекладину, мы получим эффект, подобный тому, который наблюдается при пригибании и привязывании ветки к дереву согласно совету Хольцера: затрудняется отток сока из опущенных вниз стеблей, и они становятся более плодоносными.

Наконец, такая поддержка помидоров сделает их низ продуваемым, а «снопы» – доступными для опрыскивания, так что можно будет прибегнуть к обычным мерам предохранения от фитофтороза. Помогают предотвращать фитофтороз регулярно сменяемые ветки полыни, а также, как уже отмечалось ранее, растущая среди помидоров щирица.

Рис. 33. Шпалера для укладывания (с двух сторон) помидорных кустов

Незатейливо, но эффективно организует поддержку помидоров Виктор Малетин (Новопсков, Луганская область). Он устилает середину помидорной грядки грубой органикой, а затем на эту продуваемую подушку укладывает помидорные кусты. Век живи – век учись!