История шестая
Машина проклятий

Утро началось суматохой. Не успел я выпить чашку кофе и прийти в себя, как во входную дверь позвонили. Прошлый раз это ничем хорошим не закончилось. Но на этот раз на пороге меня ждал Димиан Болтун, один из моих прихожан. Уж лучше бы Зеленый решил нагадить на мой порог. Болтун на то и болтун, что может заговорить до полусмерти, но выставить за дверь своего прихожанина я не мог. Пришлось впустить в дом.

Целый час он рассказывал мне о том, что с ним происходит, как он плохо спит, какие страхи его мучают. Я выпил три чашки кофе, выкурил две трубки, и в конце концов успокоил Болтуна.

За то время пока он рассказывал мне о своих проблемах, в моем кабинете появились три букета цветов, маленький розовый слоник, который прошелся по письменному столу, громко и очаровательно пукнул, и лопнул, словно мыльный пузырь. Также на стене возле книжного шкафа из ниоткуда возникла картина с красноречивым названием «У черного дуба с красной листвой», через минуту на месте картины висел танграм, который вскоре зажил собственной жизнью, складывая новые и новые рисунки. Все это было дело рук Болтуна. Когда он болтает, то создает кратковременные иллюзии. Всегда с ним так. В прошлый раз он сотворил из воздуха Статую Свободы, которая потом два дня мешала мне заходить в кабинет.

Выпроводив Болтуна, я вздохнул спокойно и решил все-таки позавтракать. У меня был свободный день. А это значит, что я собирался просидеть весь день перед телевизором с хорошей книжкой и рюмкой отличного виски. Несколько дней назад Ваня Бедуин притаранил мне с Большой земли большой флакон элитного напитка. Но надеждам не суждено было сбыться. И опять звонок в дверь нарушил мои планы.

На пороге стоял Ник Красавчег. Я конечно всегда рад его видеть, но сегодня был намерен побыть в одиночестве.

Судя по его красивому лицу, он сильно нервничал. Явно что-то стряслось, и это мне очень-очень не нравилось.

– Подбрось и выбрось, что у нас случилось? – спросил я.

И тут же почувствовал, как неведомая сила вздернула меня к потолку и отбросила к стене. Пребольно шмякнувшись о стену, я оказался на полу в полном недоумении. Вроде кроме Ника на пороге никого нет. А он так не мог пошалить. Это совсем не в его духе.

– Постарайся больше не говорить так. А то летать придется. И дай Бог только тебе, – сказал Красавчег, переступая порог.

Я поднялся с пола и потер ушибленную спину. Похоже на нашем районе опять происходит чертовщина, и я только что от нее пострадал. Ладно, разберемся.

Мы прошли в кабинет. Я упал в кресло, налил себе в стакан минералки и немедленно выпил. Ник расположился в кресле напротив с ехидной ухмылкой, отчего стал похож на кукольного парня.

– И теперь объясни мне что происходит? – потребовал я.

– У нас маленькая проблема, которая грозит перерасти в большой апокалипсис.

– Ну, нам кажется не привыкать, – заметил я. – У нас что ни день, то национальная трагедия. На то мы и альтеры, подбрось и выбрось.

На этот раз летать пришлось Красавчегу. Его швырнуло вместе с креслом и расплющило о стену, что не могло прибавить ему хорошего настроения.

Когда Ник вернул кресло на место и расположился в нем снова, вид у него был очень обиженным.

– Извини, забылся, – пришлось мне признать свою неправоту.

Похоже одной минаралкой тут не отделаешься, и я достал из ящика стола початую бутылку бурбона. Нацедил себе и Красавчегу на два пальца. После воздушных пируэтов, которые он только что отмачивал, пара капель виски ему точно не помешает.

– Если ты не будешь контролировать свой язык, то одними извинениями ты не отделаешься, – сказал Ник, принимая от меня стакан.

– Так что все-таки случилось?

– Если бы я знал, что случилось, то поехал бы не к тебе лясы точить, а проблемы рещать.

– Тогда рассказывай по порядку, – потребовал я.

Рассказ не занял много времени. Все началось вчера вечером, когда тетушка Пиу в очередной раз поссорилась с Крэгом Шу по прозвищу Дракончик. Закончилось все плачевно. Тетушку Пиу пробрало внезапное расстройство желудка, и она всю ночь не могла слезть с горшка. Дракончику тоже перепало. Он до утра утомленно икал, и каждый раз когда икота прорывалась наружу вместе с ней в окружающее пространство вырывался маленький огненный шар.

Дракончик крепился, старался побороть икоту, но все тщетно, к утру на него страшно было смотреть. Он стал бледным, точно простыня в морге, глаза глубоко запали в глазницы, и с каждым новым иком его передергивало, точно он пописал на оголенные провода. В конце концов он перестал воспринимать реальность, и не мог уже сопротивляться Лизе Бабочке, которая все-таки ослушалась его и вызвала врача.

Доктор был очень не доволен, что его выдернули из постели, но Бабочка если надо, бывает очень убедительна. Он внимательно осмотрел Дракончика, не нашел ничего предосудительного, но прописал порошки, за которыми надо было слетать к Илье Грому, аптекарю с Сокольницкой улицы.

Стоило врачу уйти, как огнеопасная икота Дракончика закончилась, одновременно с этим тетушка Пиу смогла покинуть место своей дислокации.

Никто ни о чем не узнал бы, но тетушка Пиу зловредная женщина, она не смогла простить своих страданий Дракончику, и сразу же утром отправилась в полицейский участок, где накатала заяву, в которой обвинила его в отравлении.

Красавчег не хотел сначала давать делу ход, но все же съездил в гости к Дракончику и подробно его обо всем расспросил. К тому моменту, как он вернулся в участок, там уже царила чехарда. Множество альтеров собрались в участке с жалобами на соседей, друзей, членов семьи. Все свободные от патрулирования улиц кентавры заняли рабочие столы и принимали письменные заявления, и к каждому из них выстроилась длинная очередь. Посмотрев на этот дурдом, Красавчег не нашел ничего лучшего, как сбежать из участка и отправиться ко мне.

– То что произошло с Дракончиком и тетушкой Пиу дело темное, и мне пока не ясное. А остальные то что хотели? Зачем они взяли твою крепость в осаду?

На язык уже скользнуло привычное «подбрось и выбрось», но я во время спохватился, и стиснул зубы, настороженно оглядываясь. Кресло подо мной мелко задрожало, то же самое произошло с креслом Красавчега, но в остальном Вселенная оказалась благосклонна к нам.

– Да кто с чем приехал. С поносом человек десять. С икотой, с разными физическими проявлениями, бородавками там, или чего хуже, – сказал Красавчег. – Слушай, давай не будем тут рассиживать, а полетим, посмотрим что к чему.

– На месте разберемся. Это правильно, – согласился я.

И хотя на сегодняшний день у меня были другие планы, да и виски в стакане призывно звенело кубиками льда, но я все же заставил себя встать из-за стола и направиться на выход.

Красавчег не преувеличил степень стихийного бедствия. Возле полицейского участка было настоящее столпотворение. Десятка два альтеров оккупировали ступеньки участка, громко и увлеченно о чем-то разговаривая. От греха подальше мы приземлились на крыше здания, и спустились по черной лестнице на второй этаж, где нас встретил Джек Браун, один из лучших кентавров Большого Истока, и Карма, наш главный судмедэксперт.

Карма выглядела как всегда сногсшибательно. Миниатюрная вечно юная женщина, точеная фигурка, пышная грива каштановых волос, восточный разрез глаз, в которых блестел озорной огонек. Признаться честно, таю я рядом с этой женщиной, ну ничего с собой поделать не могу. Но должен себя держать в руках. Карма женщина строгая, не потерпит вольностей по отношению к себе. Да и если отчаяться на попытку построить с ней что-то стоящее, то тут труба дела, тушите воду, сушите весла. Карма перевернет всю твою жизнь с ног на голову. Завтракать будем сидя на потолке, и это значит правильно, и от этого никуда не деться. Поэтому я и держу себя в ежовых рукавицах, иначе почувствую как этими рукавицами меня обхватит кто-то другой.

– Как тут? Справляетесь? – спросил Ник у Джеа Брауна.

– Держимся из последних сил. Еще чуть-чуть и начнем сдавать позиции, – признался Браун.

– Что? Неужели все настолько плохо? – не поверил я.

– Люди все приходят и приходят. Катают жалобы на соседей, родителей, братьев, на сестер, на прохожих. Количество бумаги растет в участке. Только вот мы ничего с этим поделать не можем. Как нам бороться с рогами на голове, которыми наградили Прокопыча его благоверная с лучшим другом. Он требует избавить его от проклятия и наказать чернокнижников, – доложил Браун. – Рога решили спилить, но с женой и любовником мы ничего не можем поделать. Нет доказательств, что это они у него на голове вишневое дерево прорастили.

В конце коридора показались два посетителя голодного вида. У одного была синяя борода и взгляд опереточного злодея. Второй шумно дышал и испускал пар ушами, ртом и ноздрями, словно герой комедийного мультика.

– Пойдемте в кабинет, поговорим. Здесь слишком шумно, – предложил я.

Хотел в сердцах выругаться, но вовремя вспомнил о последствиях и передумал.

Красавчег распахнул двери своего кабинета и объявил нас VIP-гостями, находящимися под его защитой. Пришлось озабоченным посетителям искать себе новые жертвы.

– Итак, с чем мы столкнулись? – озвучил Красавчег вопрос, который волновал всех.

Я опустился в старое потертое кресло, достал трубку с табачным кисетом, и вскоре уже дымил.

Карма села напротив меня, открыв вид на обольстительно прелестные ножки. И как тут о деле думать, да злодеев ловить, когда тут такие красоты пропадают.

Красавчег занял командирское место за столом шерифа. Только Джек Браун остался стоять. Ему просто кресла не хватило.

– Если проанализировать все обращения, то мы имеем дело с овеществленными чужими пожеланиями, проклятиями, и прочими высказанными вслух пословицами, поговорками и присказками. Как это работает, я не знаю. Кто в этом виноват, ни одной дельной мысли в голове, – сказала Карма, показав ровный ряд белых зубов.

– Стоит кому-то что-то пожелать на голову своего соседа, как это обязательно сбывается. А если проклятие не имеет адресата, то gадает на того, кто его озвучил, – внес корректировку Красачег.

– И как мы с этим бороться будем? – спросил Джек Браун и с надеждой уставился на меня.

– Когда мы поймем, кому обязаны всем этим весельем, то сможем решить, как с этим справиться, а пока что наши руки связаны, – ответил я.

Ничего умнее я придумать не мог.

– А Димиан Болтун? Он кажется умеет создавать иллюзии. Просто мастер в этом деле, – предложил кандидатуру на роль злодея Красавчег.

– Плохо. Не потянет Болтун. Он конечно мастер, только создает кратковременные иллюзии, которые очень быстро превращаются в ничто. Он слабо контролирует свой талант. Его иллюзии быстро тают. И они никогда не нацелены ни на кого. Можно конечно проработать Болтуна, но я сомневаюсь, что это принесет какой-то результат, – сказал я, пуская густые клубы дыма к потолку.

Карма смерила меня насмешливым взглядом. Она хотела что-то сказать, но не успела. Дверь распахнулась и показался не на шутку встревоженный кентавр.

– Шериф, у нас полный капут. Там такое. Без вас никак.

В приемной зале, которую кентавры среди своих называли Сортировка, царил сущий хаос. Несколько десятков людей разного возраста, веса и пола гомонили как стая рассерженных пчел. Вокруг них суетились кентавры и пытались унять назревающий бунт, только вот плохо у них это получалось. Чем больше они старались, тем больше возмущения вызывало это у альтеров, пришедших со своими бедами к служителям закона. На лицах кентавров читалась растерянность пополам с возмущением. Они не понимали, чего все от них хотят и почему никак не могут успокоиться. Ситуация медленно, но верно выходила из-под контроля. Надо было что-то предпринять, пока не случился взрыв.

Я выдвинулся вперед, так чтобы меня было видно отовсюду. Собирался произнести дпроникновенную речь, которая могла бы остановить надвигающееся цунами. Среди гомонящих в зале альтеров было много моих прихожан, да и у остальных жителей Большого Истока я пользовался авторитетом. Но с речью я опоздал.

Внезапно альтеры раздались в сторону, образовав проплешину, в центре которой возвышался седой бородатый мужик в синих джинсах и мешковатого вида свитере. Он потрясал кулаками в воздухе и багровел лицом. Выглядел устрашающе и сразу стало ясно, что ничего хорошего от него ждать не следует.

– Да доколь же вы свиньи будете изгаляться над нами. Да чтобы вас всех через… – смачно выругался он хриплым похмельным голосом.

Двух стоявших ближе всего кентавров подхватила неведомая сила, протащила по полу и швырнула под рабочий стол. Стол перевернулся, девушка, принимавшая заявления от народа, с визгом отскочила в сторону, толкнув пожилую даму в мехах, и из-за перевернутого стола выскочили похрюкивая два розовых поросенка. По всей видимости это и были наши два дежурных кентавра.

Бородатый искривился в гневе и выдал новую тираду, которая ударила в ближайших альтеров. Двое подлетели в воздух и стали выполнять замысловатые сальто, благо потолок позволял.

Дама в мехах, которую не осторожно толкнули, не устояла на ногах и приземлилась на зад. Что не прибавило ей хорошего настроения. Скривившись от боли она зарядила боевую тираду, в которой прошлась по ближайшим родственникам «профурсетки, которую не понятно на какой ляд утроили работать в полицию». Девушка в погонах налилась краской от прилива чувств, ее лицо густо покрыли прыщи, которые впрочем не сильно ее испортили. Но оскорбления она была не намерена терпеть, и тут же залепила увесистое проклятие в адрес дамы в мехах. Меховое манто на даме ожило и принялось ее душить.

Бородатый топнул ногой и крепко припечатал двух ринувшихся к нему с намерением утихомирить кентавров. Они резко замерли и окаменели. На этом бородатый не успокоился и отправил пару проклятий на головы близ стоящих альтеров. Неожиданно громыхнул гром и с потолка ливанул дождь из лягушек и змей. Такого поворота событий не ожидал никто. И началась паника. Женщины огласили участок истошными визгами, мужики вели себя более мужественно и пытались спасти своих дам от общения с лягушками и пресмыкающимися. Несколько альтеров вознамерилось отомстить бородатому за причиненные неудобства, но схлопотали по проклятию в лоб и оставили свои намерения. Они опустились на колени, стали ловить лягушек и распихивать их по карманам.

Ситуация явно вышла из-под контроля. Пожалуй тут я уже был не в состоянии что-либо изменить. Люди настолько раскалились, что не станут никого слушать. Скорее настучат по голове, не разбираясь кто прав, кто виноват. Вот бы окатить их всех из пожарного шланга, да не этим тропическим ливнем пополам с лягушками, а чем-нибудь похолоднее.

Я сделал шаг вперед и громко во весь голос заявил:

– Да чтобы вас всех трезвяк пробрал до конца дня. Одумайтесь, люди!

Эти слова оказались посильнее ледяного душа. Сам того не желая я сыграл по предложенным правилам, и кажется выиграл. Правда всего лишь маленькую битву, генеральное сражение было впереди.

Только вот на бородача это не произвело никакого впечатления. Он увидел меня, глаза его налились кровью, и он открыл рот, собираясь произнести что-то особо впечатляющее. Уверен, мне бы это точно не понравилось.

Ник Красавчег опередил его. Он отпихнул меня в сторону, коварно ухмыльнулся, сделавшись при этом сногсшибательным красавцем, вскинул правую руку и выстрелил огненным шаром прямо в лоб бородачу. Огненный разряд в голову серьезная мера. И она оказалась своевременной и действенной. Глаза бородача широко раскрылись в удивлении, и он рухнул бревном на пол.

– Расходитесь по домам. И старайтесь держать язык за зубами, – громко и весомо заявил Ник Красавчег. – Мы разберемся в ваших проблемах. И виновные будут наказаны. А пока что от греха подальше, сидите лучше в своих норах.

И люди его послушались. Один за другим с поникшими головами они направлялись к выходу. Еще несколько минут назад они готовы были разгромить участок, и наказать всех окружающих по всей строгости закона не зависимо от того виновны они или нет. А сейчас им было стыдно за то, что они делали недавно. Я чувствовал их стыд, он сочился из кожных пор их кожи. И им хотелось забиться в норы, как рекомендовал Красавчег, так чтобы никто не мог их найти.

Когда Сортировка опустела, кентавры были не в счет, я предложил вернуться в кабинет и выпить что-нибудь для снятия нервной дрожи. Кто знает какой участи я только что избег, быть может, бородач свернул бы меня в бараний рог, сам того не заметив. Думать об этом не хотелось.

Красавчег поднял руку и сказал:

– Минуту.

Затем обратился к кентавру с погонами лейтенанта:

– Лео, посмотрите, как он там?

Лейтенант кивнул и спустился к распростертому на полу бородачу, наклонился над ним и осмотрел тело.

– Жить будет, – вынес он вердикт.

– Хорошо. Отнесите его в камеру, но двери не запирайте. Не хорошо будет, если когда он очнется, обнаружит себя под замком. Мы не должны его разозлить, пока это проклятие действует.

Первой, когда мы оказались в кабинете, заговорила Карма.

– Не нравится мне все это. Мы были на волосок от гибели.

– Кто бы не был виноват в этом, но он избрал верную стратегию уничтожения альтеров. Нас нельзя уничтожить извне, мы сами это сделаем, – задумчиво произнес я.

Признаться честно, мне срочно требовалось что-нибудь выпить, желательно покрепче. Кто бы не устроил нам все это представление, он хотел до нас дотянуться и у него это получилось.

Красавчег подошел к бару, открыл его, взял два стакана, налил в них виски, один из них протянул мне.

– Остальных не угощаю. Вам еще работать.

– А вам? – ехидно поинтересовалась Карма.

– А нам думать, – отрезал он, опускаясь в кресло шерифа.

И правда подумать было о чем. Кто-то выпустил чуму на наши улицы, и теперь нам надо найти способ загнать ее обратно. Признаться честно, задача выглядела невыполнимой. Но это только на первый взгляд. Уверен, что если как следует поразмыслить, мы найдем способ ее обуздать. Одна беда. Времени у нас в обрез. И с каждой минутой его становилось все меньше.

– Есть мысль, – сказал я и отхлебнул виски.

– Не томи уж. Что придумал? – потребовал Красавчег.

Джек Браун с интересом уставился на меня. Того и гляди протрет во мне взглядом дырку. Карма, казалось, даже не заметила, что я что-то сказал. Ее взгляд был безучастен и направлен куда-то вдаль. Похоже, в этот момент она пыталась разглядеть что-то внутри себя, и у нее это хорошо получалось.

– Помнишь, в прошлый раз с Плаксой нам Зеленый и Злой помогли.

– Было дело, – признал Красавчег и нахмурился.

– Тогда они патрулировали небо, и заметили что над школой творится неладное. А что если мы запустим их снова в полет, и пусть отслеживают, где что происходит. Быть может, мы сможем выяснить закономерность в этих явлениях. И она приведет нас к их источнику.

– Идея, конечно, хорошая, – задумчиво произнес Джек Браун.

Вид у него при этом был донельзя виноватый, словно он где-то ужасно напроказил и это вот-вот всплывет.

– Но в чем «но»? – спросил заподозривший неладное Красавчег.

– Злой и Зеленый сегодня утром поступили в больницу. Пока ты за преподобным мотался. Они первые попали под раздачу. Повздорили как обычно, да припечатали себя в сердцах. Сейчас уже отходят потихоньку. Краем под раздачу попал наш библиотекарь Цер Хаос. Ничего жить будет.

Злой и Зеленый в больнице. Это плохо, очень плохо. Они конечно еще те хулиганы и забияки, но когда надо всегда готовы во всем помочь, и помощь их оказывается очень весомой.

– Вот что я думаю, – неожиданно очнулась Карма. – Мы имеем дело с овеществленным проклятьем. Но это не прицельное проклятие. Такое чувство, что наш город накрыло какое-то магическое поле. И в пределах этого поля любое дурное слово оборачивается и превращается в действие.

– Вот уж точно говорят, не пожелай зла ближнему своему, – сказал Красавчег.

– Эта фраза звучит по-другому. Поступай с ближним так, как хотел бы чтобы поступали с тобой, – поправил я его.

– Именно это я и хотел сказать, – скривился Красавчег.

– Кончайте пререкаться, главное тут не в этом. А в том, что это поле может и вовсе не иметь хозяина. Кто-то непроизвольно вызвал его. Вероятнее всего, не имея злого умысла. А быть может у этого поля и вовсе нет автора. Быть может, наша планет сейчас проходит через какое-нибудь астральное облако, в котором каждое злое слово обретает силу, – рассуждала Карма.

– Теория это конечно хорошо. Но вот что нам делать на практике? – спросил Красавчег.

– Смириться, и позволить событиям течь своим чередом. В любом случае каждый получит по своим заслугам, – предложила Карма.

Признаться в ее словах была доля смысла. Но очень малая. Я не мог позволить любимому городу погрузиться в хаос, только потому что у него такая судьба. Пусть так. Значит, мы перепишем судьбу и всего делов.

– Пожалуй, есть у меня одна идея, – сказал я.

– Рассказывай, – потребовал Красавчег.

Но я не успел ничего сказать, как дверь в кабинет отворилась и ворвался лейтенант Лео. Вид у него был весьма встревоженный, и первое время от волнения он не мог говорить. Но когда все же овладел собой, сумел выдать из себя:

– Город в огне.

Пожары на Гороховой и Миллионной улице удалось унять только к вечеру. Осталось не выясненным, кто был причиной пожара. Но горело знатно. Всего за каких-то несколько часов выгорело с десяток домов, и наши доблестные пожарные ничего не могли с этим поделать. Они суетились вокруг пожара, заливали его водой, пеной, но все было тщетно, пока сила проклятия не ослабла, огонь полыхал вовсю.

– Вот что любопытно, – сказал Красавчег, когда мы вернулись с пожара ко мне домой.

Как приятно после тяжелого трудового дня забраться в кресло на веранде своего дома, раскурить ароматную трубку и выпить по стаканчику виски.

– Явление, которое вызывает проклятие, все время исчезает само собой. Его нельзя исправить и предотвратить. И сила этого явления зависит от самого проклятие. Сказал что-то в сердцах, то покрутит, повертит, да отпустит. Может и пары минут не пройдет. Вспомни, как ты летал. А если от всей души приложить, то может и несколько часов гореть, как сегодня.

– Так то оно так, только нам от этого ни тепло, ни холодно, – заметил я.

– Это ты конечно верно заметил, – сказал Красавчег и сделал глоток виски. – Мне вот что покоя не дает. Ведь все давно поняли, почему происходит все это на улице. Почему то на одного, то на другого обрушиваются беды. И ведь никто при этом не задумался, может стоит что-то изменить. Люди как проклинали друг друга, так и продолжают честить на чем свет стоит. Наступил кто-то кому-то на ногу в толпе и уже в след несется, да чтоб тебя. Кто возвращается с работы в плохом настроении, видит счастливого и отдохнувшего соседа и думает про себя, ах ты такой рассякой… И если раньше эти слова были просто словами, то теперь за каждым словом скрывается угроза.

– В одном ты ошибаешься, Ник, – задумчиво произнес я.

– Это в чем же? – вскинулся Красавчег.

– И раньше эти слова были не просто словами. Если мы не получали за них по башке, это не значит, что они проходили незаметно для вечности.

– Ты говоришь, как преподобный.

– Так я и есть преподобный, – усмехнулся я, допил виски и налил себе по-новой.

– Что делать будем? – спросил Красавчег.

– Завтра, я обращусь к народу. А ты устроишь усиленное патрулирование улиц. Попробуем навести порядок.

– А если не получится? – спросил Красавчег.

– У нас нет права на это «если», – отрезал я.

Ник Красавчег уехал рано утром. После бутылки виски он отказался ехать домой, окупировал мой кабинет и до рассвета сотрясал стены громогласным храпом. В этих условиях я долго не мог заснуть, к тому же в голову лезли разные мысли. Раз за разом я прокручивал в голове предстоящую речь, пытаясь найти верные слова и интонацию. В конце концов я отбросил в сторону одеяло, встал и накинул халат. Зачем себя мучать, если можно это время потратить с куда больше пользой.

Я лег спать за несколько часов до рассвета. На столе лежали исписанные мелким почерком листы бумаги, на полу валялись скомканные листы – плоды неудачных оборотов и неверных предложений.

Проснулся я к обеду от стука в дверь спальни.

– Просыпайся преподобный, а то все на свете проспишь, – раздался самодовольный голос Красавчега.

Я встал, оделся, собрал листы с речью в кожаную папку и, подхватив ее подмышку, покинул спальню.

– Ну ты заспался, – удивленно присвистнул Красавчег. – Прямо медведь в берлоге.

– Все твоими стараниями. Ты так храпел, что даже мертвый бы испугался и постарался сбежать, – проворчал я.

– Докладываю. Пока ты прохлаждался в постели, у нас произошло еще несколько пожаров и так по мелочи. Но это все не важно. Главное, что патрулирование дало результаты. Город напоминает тело больного, зараженного вирусами. Мы насчитали двенадцать очагов воспаления. В этих районах города больше всего сбывающихся проклятий, больше всего озлобленных и недовольных альтеров.

– Эти районы как-нибудь связаны друг с другом?

– Да, они все находятся в Большом Истоке, – съязвил Ник. – А если серьезно, то очаги воспаления находятся в разных районах города и никак друг с другом не граничат. Чтоб было понятно, проклятия сбываются во всем Большом Истоке, но именно в этих районах наблюдается наибольшая их концентрация.

– Замечательно, – оценил я.

– И что же тут замечательного? – возмутился Красавчег, открывая передо мной дверь.

– После того как я произнесу свое обращение, мы понаблюдаем за городом. Если за всей этой чертвощиной стоит кто-то из альтеров, то мы обнаружим ее источник.

– А если это все же некое магическое поле, которое накрыло город? – спросил Красавчег, открывая передо мной дверцу машины.

– Если это все же поле, то боюсь мы тут совершенно бессильны, – ответил я, забираясь на пассажирское сидение.

Обращение к горожанам Большого Истока я зачитал с кафедры Храма Всех Благих, настоятелем которого вот уже несколько лет я являюсь. В зале собралось много народу, для тех же кто остался дома работала теле-радио трансляция. На кафедру были нацелены несколько камер, и говорить под их недреманным оком, зная что тебя слышат и видит сейчас большая часть жителей города было тяжело. Но мне не привыкать. Полиция часто обращается ко мне, чтобы я озвучил то или иное решение, донес его до народа. Вот и сейчас мне предстояло зачитать обращение не от лица преподобного Крейна, а от имени администрации города и управления полиции. Шериф Ник Красавчег стоял справа от меня, подчеркивая официальность каждого слова.

Речь не заняла много времени. Суть ее сводилась к тому, что полиция призвала горожан воздержаться от любых проклятий в чей-либо адрес до выяснения причин того, что происходит на Большом Истоке. Вкратце я обрисовал ситуацию, пояснил, что своими словами, негативными эмоциями мы создаем реальность вокруг и призвал быть ответственными не только за свои поступки, но и за каждое произнесенное слово. Закончил я классическими фразами «не возжелай ближнему своему» и «не делай того, чтобы ты не хотел, чтобы делали с тобой». Ну, или приблизительно так. После меня выступил Ник Красавчег. Он подтвердил официальный статус моего заявления и попросил расходиться всем по домам и сохранять спокойствие. Как только ситуация как-нибудь прояснится, жители города тут же будут об этом оповещены.

– И что теперь? – спросил Красавчег, когда дверь моего кабинета отрезала нас от прихожан.

На всякий случай возле кабинета Ник поставил двух кентавров. Мало ли виновник всех наших бед присутствовал на обращении, и попытается взять быка за рога не отходя от кассы.

– А теперь нам остается только ждать, ждать и ждать, – ответил я, раскуривая трубку.

Понятное дело мое обращение носило рекомендательный характер. Не могли же мы кидать за решетку, каждого кто выругается в адрес соседа за то, что его пес нагадил у него на лужайке. Так что оставалось надеяться на сознательность альтеров, хотя надежда признаться честно тут была весьма хлипкая. Альтеры народ свободолюбивый, и они никогда бы не стали жить на Большом Истоке среди себе подобных, если им это не нравилось бы. А на то, что обычники по сути выселили их в резервацию, никто из нас не обращает внимания. Соль вовсе не в этом.

Но количество вредоносных проклятий после моего обращения резко пошло на убыль. Об этом можно было судить по довольной физиономии Ника Красавчега, который не вылезал из моего храмового кабинета, принимая сообщения из полицейского участка. куда все меньше и меньше стали обращаться альтеры, пораженные чужими проклятиями.

– Может а ну его? – предложил Красавчег под вечер.

– Это ты о чем? – спросил я.

– Не стоит нам этого вредителя искать, кто бы он ни был. Положение вроде стабилизировалось.

– Это только до поры до времени. Скоро альтерам надоест сдерживать себя и плотину прорвет. Не хотел бы я оказаться на пути лавины.

Красавчег не нашел, что сказать мне в ответ.

Видно было что Нику не терпится действовать, но я все же решил немного выждать. Нехорошо будет, если мы наведем шорох на район, а в результате ничего не получим. Нику не понравилась моя идея, но он все же не стал возражать.

С наступлением вечера мы выдвинулись к полицейскому участку, чтобы быть ближе к эпицентру событий. Нас встречал Джек Браун, который тут же начал с развернутого доклада о положении дел на районе. Все выглядело весьма и весьма обнадеживающе. Количество вредоносных проклятий практически сошло на нет. Встречались единичные случаи: на площади Конституции один из альтеров пожелал другому провалиться сквозь землю. Так в результате и произошло. А на проспекте Ветеранов провало трубу после того, как одну милую даму обсчитали в магазине на несколько монет. Но это все мелочи по сравнению с тем, что было раньше.

Каждый час кентавры меняли друг друга в патрулировании улиц, а мы получали свежие сводки с передовой. Растревоженный городской улей постепенно успокаивался.

Глубоко за полночь в кабинете шерифа появилась Карма, выглядела она усталой, но довольной.

– Зеленый и Злой пришли в себя. Зеленый требует выпить. Злой чтобы его выпустили на свободу. Оба весьма раздражены. Им объяснили суть вещей, пока что они сдерживаются, но того и гляди пойдут во все тяжкие.

– Вкатите им снотворное, чтобы мы их пару дней не видели, – порекомендовал Красавчег.

– Главное, чтобы не слышали, – поправил я.

Карма улыбнулась и ушла.

Прошло еще несколько часов, прежде чем я решил, что мы готовы действовать. Красавчег нанес на расстеленную карту города свежие данные, поступившие от кентавров, и вызвал Джека Брауна. По всему выходило, что город окончательно успокоился. Единичные вспышки не в счет.

– Кажется, в яблочко, – заметил я и ткнул пальцем в район Звездной улицы.

– Где ты тут ялочко видишь? – спросил Красавчег.

– Смотри по статистике за ночь все очаги воспаления пропали. Единичное чертыхание не в счет. Все мы люди, даже если при этом мы альтеры. А вот тут с поправкой на ветер, все время кто-то кого-то по матушке поминает, да проклинает сверх меры. Подбрось и выбрось, кажется я знаю, где искать гада.

Раздался глухой удар, затем снова. Из-под стола выбрался Красавчег, вид у него при этом был весьма и весьма обиженным, если не сказать злым. Еще бы сперва приложиться черепушкой к потолку, а затем всем скелетом об пол хряснуться. Приятного мало.

– Ты бы следил за языком, – укоризненно пожелал Ник.

Я виновато развел руками и сложил их на груди крестом. Мол не виноват, оно само вырвалось.

– Итак, ты считаешь, что здесь живет наш злодей? – ткнул пальцем в Звездную улицу Красавчег.

– Уверен просто.

– И как мы его найдем? Тут домов сорок. В каждом по двадцать квартир минимум. С поквартирным обходом нам и до следующей недели не управиться.

– Можно конечно эксперимент поставить. Повыражаться возле каждого дома, где срабатывает лучше, там значит наша цель, – предложил я.

– Не нравится мне все это, – оценил Джек Браун.

– И мне тоже, – согласился я. – Тогда давайте пораскинем мозгами. Кто тут у нас живет? И первый попадает под описание.

– Там многие живут. Сам видишь. Улица большая, да неспокойная к тому же. Ральф Волнорез, Цер Хаос, Сэм Доходяга, Стив Простыня, Прокопыч, просто Прокопыч, Коля Туз… Всех и не перечислишь, – задумчиво нахмурился Красавчег, приобретая вид топ-модели.

– Придется все-таки вернуться к поквартирному обходу, – сказал я, раскуривая трубку.

– А может вы позволите взять мне след? – предложил Джек Браун, и вид у него при этом был весьма решительным.

– Какой след? Тут и следом то не пахнет? – сказал Ник.

– Эти проклятия воняют похуже чем ботинки, испачканные в собачьем дерьме, – ответил Джек. – Я считаю, что стоит попробовать. Пусть наши ребята ходят по квартирам, а я в это время попробую свои методы.

– Что скажешь? – спросил Ник.

– В этом есть свой резон, – ответил я. – Джек может приступать. А обход придется до утра отложить. Иначе народ побудем, на нас еще и не такие проклятия сложат.

Джек Браун – профессионал своего дела. С этим не поспоришь. Но бегать за ним по парадным и подворотням, пустое и никому не нужное занятие. Он ищейка, одним словом. Ему не требуются напарники. Поэтому мы с Красавчегом расположились в машине. Ожидая когда Браун найдет верный след, пили горячий чай из термоса, да закусывали вегетарианскими бутербродами. Их нам Карма в дорогу собрала.

Кентавры, переодевшись в штатское, оцепили район. Так что мы находились в безопасности, пусть и относительной. То в одном окне вспыхивало зарево воплотившегося в жизнь проклятие, то в другом окне дребезжали стекла. Но мы на это внимания не обращали, главное причина, а не следствие.

Ранним утром кентавры начали поквартирный обход, а от Джека Брауна не было свежих новостей.

– Кажется, со следами все-таки туго, – сказал я.

– А я и не ожидал, что из этой идеи что-то выгорит, – сказал Красавчег, дуя на воду, вернее чай.

И в этот момент в лобовое стекло ударил кусок говяжьей вырезки и сполз по стеклу, оставляя за собой кровавый след.

– Интересно, кто это заслужил? И чем прогневал? – поинтересовался Красавчег.

За последнее время мы столько всего насмотрелись, что я сомневался, что ему и правда все это интересно.

В пассажирскую дверь постучали, я обернулся и увидел довольное лицо Джека Брауна. Сперва я его не узнал, уж очень он был похож на собаку, но постепенно черты лица разглядились, и Джек Браун вновь стал самим собой.

– Я нашел его. Я нашел его, – прошептал Джек.

И тут же получил говяжьей ногой, взявшейся из неоткуда, по голове. Он пошатнулся и упал на асфальт.

Я выскочил из машины. Ник уже перемахнул через капот и склонился над телом кентавра. Джек был без сознания.

– Кажется, наш забияка, не хочет, чтобы его рассекретили, – заметил я.

– Карма бы на это сказала, что не фиг было столько гамбургеров жрать. Вот Вселенная и ответила, – сказал Красавчег, распрямляясь. – Что делать будем?

– Если надежды на Джека больше нет. Попробуем сами поискать, – замучиво произнес я.

Красавчег связался с командирами поисковых групп. Поквартирный обход пока не принес никаких результатов.

– И как ты себе это представляешь? – спросил Ник, разглядывая тело Джека Брауна.

– Он пришел вон оттуда. Пошли прогуляемся. Может, что и увидим, – сказал я и зашагал в сторону подворотни.

Красавчег хотел было выругаться, я чувствовал как наэлектризовалось пространство вокруг меня, но все же сдержался.

Идти по чужому следу, если ты не ищейка тяжело, если не сказать не возможно. Но у меня было маленькое преимущество. Я взглянул особым взглядом на Джека Брауна и уловил отголоски того, что он нашел. Так что я знал, где нам предстоит искать.

Неказистое серое четырех этажное здание с наполовину ушедшим под землю первым этажом. Таких по городу осталось мало. Его давно стоило бы снести, но руки у администрации не доходили. У администрации вообще редко до чего доходят руки, пока не прорвет, не взорвется, или не затопит. Лишь только дом попался мне на глаза, как я понял, копать следует тут. Джек Браун здесь был. Именно сюда привел его след.

– Вот это чудо, – указал я.

Красавчег тут же связался с оперативным штабом, и вскоре сквер возле дома был заполнен кентаврами в штатском. Они сидели на скамеечках, читали газеты, курили трубки, в общем делали вид, что все тут естественно и нет ничего подозрительного. Выглядело это все очень и очень странно. Любители свежей прессы в восемь утра в одинаковых серых пальто. Я бы почувствовал, что дело пахнет жаренным. Меня не обманешь.

В сопровождении двух кентавров, одним из которых был лейтинант Лео, мы вошли в центральную парадную. Когда-то входя в дом, люди поднимались наверх, теперь же сперва надо было провалиться на несколько ступенек, даже лестницу успели сварганить, чтобы потом подняться на второй этаж.

Я чувствовал, что нам надо идти наверх, и мы начали подъем. Первым шел я, затем Красавчег, и уж потом кентавры. Они вооружились, готовые стрелять по первому шороху.

Подъем дался легко, хотя можно было ожидать, что нам окажут сопротивление. Получил все-таки Джек Браун коровьей ногой по голове. Вряд ли это случайное стечение обстоятельств. Но мы без проишествий добрались до последнего этажа, и оказались перед старой дверью, обитой синим дермонтином.

– Тут, – сказал я.

Красавчег тяжело вздохнул, размял пальцы, чтобы случись что быть готовым к огнеметанию, и аккуратно постучал. Не стоит пугать клиента раньше времени.

Ничего не произошло. Пришлось повторить стук. Дверного звонка не наблюдалось. Из-за двери послышались неуверенные шаги, и глухой голос произнес:

– Кого там нелегкая принесла?

Я приготовился к бою. Но в отличии от остальных кентавров мое оружие слово, поэтому я произнес:

– Это преподобный Крейн. Хотелось бы поговорить.

– Я занят. Может попозже.

– Дело не терпит отлагательств.

Хмурое лицо Красавчега разглядилось. Он улыбнулся и сказал:

– Слава, кончай барахориться. Открывай дверь.

– Шериф, и вы тут?

Послышался шум в замке, и дверь открылась.

На пороге стоял худой невзрачного вида парень с всклокоченными волосами в старом поношенном халате и очках. А ведь я его знал. Местный пьянчужка, Слава Не Пришей Рукав, его все так звали, и не придавали ему никакого значения. Никто толком не знал кто он такой, чем занимается, какой у него талант. Время от времени его можно было встретить на улицах Большого Истока, в недорогих забегаловках за кружкой пенного пива, или в парках и скверах, где он любил сиживать на скамейках с увесистым томом и обязательной бутылкой, спрятанной в бумажный пакет. Но при этом он всегда был рад общению, кто бы не присел с ним за один столик, рядом на скамейку, или просто решил пройтись до соседней улицы. Говорят, даже Зеленого видели с ним в Парке Авиавторов за шахматной доской в компании батальона бутылок «Протоки № 3». Все звали его просто Слава, но при этом никто про него ничего толком не знал. Он потому и получил прозвище Не Пришей Рукав. Такая у него судьба, или карма, как сказала бы на это Карма.

Слава обвел нас мутным от недосыпа и алкоголя взглядом, и спросил:

– Хорошо, что вы пришли. Я хочу вам кое что показать. У меня кажется, наконец-то получилось. Да крутись все на вертеле три раза.

Где-то в соседней квартире вспыхнул пожар и раздались испуганные крики, но Славу это нисколько не взволновало.

Первым вошел я. Ник обернулся к кентаврам и попросил их остаться за дверью. Нечего парня пугать. Ведет он себя мирно, хотел бы устроить дебош, давно бы что-нибудь отчебучил, с порога.

К квартире Славы Не Пришей Рукав больше всего подходило определение Берлога. Видно было что здесь живет увлеченный человек. Все окружающее пространство было занято раскрытыми книгами, исписанными листами бумаги и грязной посудой. Пустые бутылки ровными рядами были выставлены вдоль обшарпанной стены.

– Преподобный вы очень вовремя. Я сам хотел было идти к вам. Подумать только, а тут вы. Шериф нам тоже потребуется. Это же прорыв. Это же невероятно. Сам не могу в это поверить до конца.

Слава суетился, брал книги, откладывал в сторону, уронил на пол стопку листов, которые разлетелись в разные стороны, пролил холодный кофе на какие-то фотографии. Выругался смачно. Но при этом продолжал повторять про то, что «все это просто поражает воображение».

Я обменялся взглядами с шерифом. Похоже у нас обоих сложилось мненеие, что парнишка совершенно чокнутый. Но все-таки рано делать вывод, может у него есть на это причины. В конце концов все альтеры немного чокнутые.

На толстый том в коричневом переплете с непонятными символами на обложке выбежал большой коричневый таракан и деловито осмотрелся.

– Ладно. Ладно. К черту, – обеспокоенно заломил руки Слава.

Таракан лопнул, словно мыльный пузырь.

– Не буду мучать вас теоритическими выкладками. Присаживайтесь. Преподобный, лучше всего на диван. Вон там.

Слава махнул рукой куда-то назад. Я обернулся и увидел непригодную для посадки поверхность. Диван и правда был, он выглядывал из-под вороха одеял, книжек и башни коробок из-под пиццы «От Толстого Тома». Венчала башню скомканная жестяная банка «Протоки № 3». Может, Зеленый к нему в гости заходил. Обезумел и полез в драку к Злому. Чем не вариант.

Ник нахмурился. Идея садиться в эту помойку ему очень не понравилась. Мы остались на ногах. Слава куда-то исчез, и долго не появлялся. Мы уже начали беспокоиться, не запудрил ли он нам мозги, и не слинял ли под шумок, разыграв перед нами спектакль, как Слава вернулся в комнату, таща в руках тяжелую черную пластиковую коробку.

– Вот. Вы сейчас все сами увидете.

Расчистив рабочий стол, попросту спихнув все что на нем было на пол, он водрузил колобку на освободившееся пространство, и снял верхнюю крышку. Перед нами оказался аппарат неизвестного назначения, но больше всего он напоминал старый монитор от компьютера. Слава присел на корточки и практически забрался под стол. Через минуту поисков он извлек клавиатуру, которую незамедлительно воткнул в заднюю стенку монитора.

– Минуту терпения, господа, товарищи, братья. Сейчас все будет.

Слава резко хлопнул себя по лбу ладонью.

– Какой же я невоспитанный. Я же не предложил вам ничего выпить. У меня есть чудесное пиво.

Я обернулся и с сомнением посмотрел на смятую банку «Протоки № 3» на вершине башни коробок из-под пиццы. Думаю, что у нас с Славой разные вкусы.

– Спасибо, ты лучше покажи, что ты тут сделал, – предложил я.

Красавчег наклонился ко мне и прошептал:

– Он псих. Он даже не удивился, что мы к нему утром завалились.

– Сейчас все увидим, – ответил я.

Слава долго возился над монитором, наконец ему удалось его включить. Он уныло замерцал, появились настроечные таблицы. Слава обернулся к нам с гордым и доольным видом.

– Перед вами единственная в мире машина для исполнения желаний.

Вот это заявление. Признаюсь честно, я не был готов к такому. Даже захотелось выругаться, еле сдержался.

– То есть как? – спросил Красавчег.

– Попрошу меня не перебивать. Это очень важно.

Слава прокашлялся, как заправский лектор, взял, не глядя, стакан с какой-то бурой жидкостью, в которой явно покончили с жизнью несколько насекомых, и отпил.

– Мы имеем перед собой беспрецедентное в науке изобретение. Не побоюсь этого слова, способное перевернуть весь мир с ног на голову. Такого вы еще не видели. Это изобретение стоит на одном уровне с такими открытиями, как закон всемирного тяготения, ядерная бомба, машина времени, вестерн бургер средней прожарки с соусом барбекю и театром кабуки, или кабуци, не помню как правильно. Я работал над этим изобретением последние пять лет. Я начал над ним работу еще в своем Институте, до того как меня перевели в это Специализированное место, где созданы все условия для работы ученых такого уровня. Итак, я представляю вам машину для исполнения желаний.

Слава обвел нас торжествующим взглядом. Я с трудом удержал себя от того, чтобы не вызвать срочно санитаров. Надо же узнать, как эта дрянь работает, и как ее отключить.

– Не буду вдаваться в принципы ее уникальности. Это долго и занудно. И пожалуй будет интересно только узкому кругу специалистов…

По взгляду Ника Красавчега было видно, что он готов шарахнуть огненным шаром в лоб нашему психу.

– Теперь же о главном. Эта машина сконструирована так, что исполняет желание любой степени сложности, если оно не влечет за собой уничтожение всего мироздания. Вот это она сделать не сможет. Мне пришлось вводить целый блок правил и ограничений. И теперь машина способна анализировать полученное желание, и оценивать степень риска и прогнозировать возможные последствия. Не буду скрывать, что это наиболее сложная задача, над которой я бился последние наверное несколько недель.

Неужели, корень всех наших бед в этой машине. Я с недоверием уставился на монитор, на котором было только пустое окошко и мерцающий курсор. Неужели, вот эта штуковина смогла перевернуть жизнь нашего городка. Бред какой-то. Где это видано, чтобы клавиатура подсоединялась напрямую к такому допотопному монитору. Это же не моноблок какой-то. Да и потом, я готов поверить в то, что какой-то альтер творит чудеса. Каждый из нас способен на то или иное чудо, именно поэтому нас спрятали в Большом Истоке. Но чтобы чудеса творила машина, это выглядело странно, надуманно, невероятно.

– А как машина получает это желание? Чтобы начать думать, анализировать, исполнять? – спросил Ник Красавчег.

Судя по его хитрому, искривленному и оттого прекрасному лицу, он тоже не доверял безумному изобретателю.

– Для этого надо ввести желание внутрь машины, при помощи клавиатуры, – ответил Слава, довольный собой.

– То есть просто напечатать? – спросил я.

– Именно так.

– И никакими другими способами желание не может попасть в машину? – уточнил Красавчег.

– Только через клавиатуру.

Ну, вот и ответ на наши сомнения. Это что же получается. Люди перед тем как проклясть соседа, бегали к Славе и печатали у него на клавиатуре. Бред, однозначно.

– И что? Ваша машина работает? – спросил Ник.

Слава засмущался.

– Если честно, то не очень. Через раз срабатывает. Иногда, сильно косячит. Но я с этим работаю. Я все исправлю. Главное, что принцип, по которому она собрана и запрограммирована, работает.

– А попробовать можно? – спросил Красавчег.

– Не уверен, что получится. Но попробуйте, – согласился Слава.

Ник приблизился к машине желаний, подозрительно осмотрел клавиатуру. Мы оба помнили из какой мусорной дыры Слава ее извлек. Красавчег с сомнением хмыкнул, извлек перчатки из кармана, надел их и только после этого напечатал предложение: «Хочу стакан свежего молока». С опаской он нажал кнопку ввода и… ничего не произошло.

– Я же говорю, что она не всегда срабатывает. Но главное, что я на верном пути, – начал оправдываться Слава.

– Мы видим это, – поспешил я его успокоить. – Вячеслав, мы хотели бы переговорить с шерифом. Оставим вас на пару минут. Мы видим каким полезным делом вы заняты, и хотим решить, чем можем вам помочь.

Я взял Ника за руку и увлек за собой. Мы вышли из квартиры. Красавчег приказал одному из кентавров занять пост внутри и внимательно следить за горе-изобретателем, как бы он от волнения чего бы не учудил.

На всякий случай я спустился с Ником на один лестничный пролет, чтобы нас никто не подслушал и только после этого заговорил.

– Ник, похоже это именно то, что мы искали, но только тут дело не в этой машине Вернее не совсем в ней.

– Я тоже так думаю. Только как нам разобраться, и понять что к чему.

– Я думаю, что эта машина, чем бы она не была, вырабатывает некое поле, которое позволяет исполняться проклятиям. Слава изобрел машину, только не желаний, а машину проклятий.

– И что ты предлагаешь? – спросил Ник.

– Сейчас вернемся к нему, скажем, что оценили важность его изобретения, и решили отвезти его и машину в более удобное для работы место. Доставим его сразу в Дом Покоя. Там есть камеры-глушилки. Они нам и помогут избавиться от машины.

– Ты шутишь? – удивился Красавчег. – В Доме Покоя помещают только тех, чья вина доказана в суде, и кто приговорен к конкретному сроку. Мы не можем вот просто так взять парня и засунуть в камеру, потому что нам так захотелось.

– Мы должны, иначе через пару дней наш город превратится в руины. Тем более мы оборудуем все так, что он будет думать это его новый кабинет. Все пройдет для него безболезненно.

– Хорошо. Надо попробовать. Я отдам соответствующие распоряжения, – согласился после недолгого колебания Красавчег.

Все прошло куда более спокойно, чем мы рассчитывали. Слава Не Пришей Рукав с радостью согласился с предложением переехать в новую лабораторию, и за какие-то полчаса упаковал чемоданы. Мы подогнали удобный комфортабельный минивен и перевезли его в Дом Покоя, где за это время успели оборудовать одну из камер-глушилок для приема специального гостя – машины проклятий. Славу же пока решили не изолировать.

Камера-глушилка – это одиночное строго охраняемое помещение, в котором содержат особо опасных альтеров, из тех что не могут контролировать свой талант, и чьи преступления опасны для всего сообщества альтеров в целом. За все это время в глушилки поместили от силы пять человек, и было это давно. Глушилка не гуманное место. Преступник сидит в ней и знает, что отбывает наказание. Поэтому мы либо пытаемся перевоспитать заигравшегося альтера, либо ищем альтернативные способы лечения, а до поры до времени погружаем его в искусственный сон, как было с Мотыльком. Глушилка же это навсегда. Из нее спасения нет.

Когда Слава Не Пришей Рукав оказался в Доме Покоя, над ним сразу же стали работать специалисты. Машину поместили отдельно, а его отдельно. Сказали, что ему следует немного отдохнуть. А то он сильно переутомился, и может где-нибудь напартачить. Слава остался удовлетворен этим объяснением.

Мы вместе с шерифом отправились в участок, чтобы изучить положение дел на улицах.

По логике вещей с помещением машины проклятий в глушилку все должно было прекратиться, но этого не произошло. Толи альтеры уже забыли, каково это если после твоего чертыхания на голову соседа не падают кирпичи и дикие кошки, или это было остаточное явление, а для окончательного решения вопроса требовалось время.

Я расположился в гостевом кресле, дымя трубкой. Ник предложил мне стаканчик виски, но в кабинете была Карма, она меня смущала, и я отказался. По очереди мы ознакомились с полицейскими отчетами. Дело было дрянь, но надежда оставалась.

– А как там Джек Браун поживает? – спросил я.

– Мы его отвезли в больницу. Врачи осмотрели, не нашли ничего подозрительного. Все в порядке, – ответила Карма.

– Нашего Джека не так-то просто пришибить. Он у нас железноголовый, – заявил Красавчег.

– Ник, я вот что думаю. Странно как-то все, ты не замечаешь? За последние полгода у нас на Большом Истоке случилось больше происшествий чем за три предыдущих. Но не это главное. Каждое из этих событий было чрезвычайной важности, способное изменить наш мир, или уничтожить его. Ишибаши, мальчик Вселенная, Палач, Плакса, теперь вот Машина Проклятий, и это еще не полный список. Такое ощущение, что нам подбрасывают проблемы, нами играют, преследуя какие-то цели. Если бы мы упустили хотя бы одного из этих альтеров, не смогли решить эту проблему, Большой Исток взорвался бы, превратился бы в руины. Каждый раз мы бродим на краю пропасти, но пока не свалились. Ты не задумывался об этом? – спросил я.

– Признаться честно, мне было некогда об этом думать. У нас то одно, то другое. Но теперь когда ты это сказал, чувствую, что в этом что-то есть, – нахмурился Красавчег.

Я поймал на нем заинтересованный взгляд Кармы, и почувствовал волну ревности.

– И ты полагаешь, что это все не просто так? – спросила Карма, заметив мою реакцию.

– Я уверен, что совпадений не бывает. Несколько черезвычайно могучих альтеров один за другим оказывались в Большом Истоке и сами того не желая ставили под удар сам факт существования нашего города. Всегда есть причины происходящих событий. Чем дольше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь в том, что за всеми этими событиями кто-то стоит. Назовем его Дерижер. Он пытается либо учнитожить Большой Исток, либо взять его под контроль. В любом случае мне это не нравится. Не знаю, зачем ему это требуется. Но я убежден, что Дерижер существует.

– Очень любопытная теория, есть над чем поразмыслить, – произнесла Карма. – А может это испытания, которые мы все заслужили? И то как мы из них выйдем, говорит о том, заслуживаем ли мы дальше жить с нашими талантами. И всем вместе.

– Может, конечно, и так. Может и так. Но идея с Дерижером мне нравится больше, – сказал я.

Красавчег хмурился и молчал. Но чувствую я, мне удалось заставить его задуматься.

Машину Проклятий поместили в камеру-глушилку. Прошло десять часов, но количество происшествий, связанных со сбывшимися проклятиями не уменьшилось. Цифры говорили обратное. И пусть жители еще соблюдали запрет на проклятия, вернее старались соблюдать, но капля за каплей подтачивали плотину, грозя ее прорвать к утру. Человеческую натуру сложно переделать.

– Что-то не так, – поделился я своими опасениями с Красавчегом.

Ник только проснулся. После утомительного ожидания, он задремал прямо на рабочем столе. Теперь он зевал и туго соображал.

– В смысле?

– Машина в камере. А проклятия все равно сбываются.

– Да ладно. Все меньше и меньше, – потянулся Ник и выпил воды.

– Цифры говорят обратное.

– Это все фигня, – упорствовал Ник.

– Подбрось да выбрось, посмотри правде в глаза, – вспылил я.

И тут же вместе с креслом взлетел к потолку. Перекувырнувшись через голову, я выполнил сложный акробатический кульбит и вернулся в исходное положение.

Это окончательно стряхнуло с Красавчега сон.

– Можешь дальше не продолжать, – испуганно попросил он. – Верю тебе окончательно. Что делать будем?

– Давай прокатимся к Дому Покоя? Посмотрим что там да как. Судя по всему Машина Проклятий совсем не работает. Дело не в ней.

Мы застали Славу Не Пришей Рукав в состоянии дикого возбуждения. Он расхаживал по комнате, выделенной ему для временного проживания, из стороны в сторону, что-то бормотал, ругался по чем зря и требовал, чтобы ему позволили продолжить работу.

Мы не стали заходить к нему, выслушали доклад охраны, которая все это время не отходила от него ни на шаг, и понаблюдали за Славой через зеркало. Для него это было большое зеркало, в котором он отражался, для нас окно в его мир.

– Кажется, я знаю, что нам делать, – задумчиво произнес я.

– Говори, – потребовал Ник.

– Надо поместить Славу в глушилку, и понаблюдать. Если проишествия на улицах прекратятся, вынести из глушилки машину и понаблюдать, что будет. Уверен, что через какие-то пару часов мы получим результат.

До окончания эксперимента мы с Красавчегом решили остаться в Доме Покоя и понаблюдать за всем изнутри. Все вышло как я и предположил. Когда Слава Не Пришей Рукав оказался в глушилке, проклятия перестали сбываться. Я даже провел эксперимент, несколько раз пожелал Нику нехорошее, и пару раз произнес «подбрось и выбрось» и все без побочных эффектов. Когда Машину Проклятий вынесли из глушилки, эффект сохранился. Мир вернулся к прежним границам. Каждое произнесенное нами слово, пускай даже и в сердцах, оставалось просто словом, ну или хотя бы не торопилось воплощаться в жизнь.

Ник Красавчег распорядился вернуть бесполезную Машину Проклятий Славе Не Пришей Рукав, но из глушилки его не выпускать до окончания следствия. День давно закончился, расходиться не хотелось, поэтому мы отправились ко мне домой.

– Крейн, скажи, это что получается, Машина эта славкина просто кусок железа? – спросил Красавчег, расположившись со стаканом виски в любимом кресле на крыльце моего дома.

– Именно. Мы взяли ложный след. Хотя если быть точным, след был верный, только выводы мы сделали неправильные. Машина не может исполнять желания, или проклятия. Машина она просто машина. Уж это то мы должны были понять.

Я раскурил трубку, сделал маленький глоток виски и затянулся.

– А мы с тобой поверили в эту чертову машину. Слава смог нас убедить в том, что это машина во всем виновата. Он сам верил в ее могущество. Вот и мы поверили. А все это время именно Слава воплощал в жизнь всю площадную брань, все проклятия, сказанные в сердцах. Делал ли он это специально. Вряд ли. Уверен, что он даже не подозревал о существовании у себя такого таланта. Он был убежден, что он гениальный ученый, что его цель создать машину желаний. Он так был убежден в том, что это его призвание, что не заметил, как сам стал этой машиной. Вот только желания, которые он исполнял были, мягко говоря, с душком. Как это произошло, почему, я не знаю. Знаю только одно, держать Славу в глушилке не справедливо. Он не виноват, что он такой.

– Но и по-другому мы не можем. Он не совсем здоров. Мы создадим ему все условия для работы. Пусть занимается своими исследованиями. Мы будем его лечить, и когда он будет здоров, мы сможем его выпустить в город. А пока он опасен для общества, – заключил Ник Красавчег, подняв к верху указательный палец.

На его кончике плясало пламя.

– Каждый человек, альтер должен быть ответственен за свои таланты. Вот что главное, – заявил Красавчег. – И мы должны запомнить. Своими словами мы создаем мир. Поэтому надо следить за своим языком. А то однажды мы можем проснуться, и мир вокруг нам не понравится. И это страшно.

– Подбрось и выбрось, – согласился я, вдруг вспомнил, что за неосторожные слова может последовать расплата.

Но мне за них ничего не было.