Кира шла, погруженная в молчание, по темному подземному переходу, ощущая вес пустого шприца в ладони. Теперь он казался тяжелее, чем когда был полон лекарства.

– Не знаю, как вам это удается, – призналась Кира.

– Нетрудно было догадаться, – невесело усмехнулся Вейл, – судя по тому, как ты все повторяла, что я не могу этого делать. Теперь, полагаю, ты хоть немного поняла, что значит быть вождем.

– Это было неправильно, – настаивала девушка. – Нельзя было этого делать. Но… я не могла поступить иначе.

– Все, что поможет тебе заснуть сегодня… – Вейл вздохнул, его голос стал далеким, задумчивым. – Все эти двенадцать лет, каждый час, когда не обрабатывал партиалов и не собирал феромон, я проводил за размышлениями, как получать лекарство без них. Партиалы не будут жить вечно. Сегодняшние дети вырастут, на свет появятся их дети, и что спасет их тогда? Я могу запасти достаточно Амброзии для следующего поколения, возможно, двух, но что потом? Даже «вылеченный» человек остается носителем инфекции – РМ будет с нами вечно.

– У вас есть год, чтобы найти решение, – предупредила Кира. – В лучшем случае, восемнадцать месяцев до того, как все партиалы умрут, и мы потеряем их навеки.

– Срок действия, – кивнул Вейл. – Такая же трагедия, как и Предохранитель.

«О Предохранителе знали только члены Совета. Пора спросить его прямо».

– Вы же один из них, правда? Из группы ученых, создавших партиалов. Из Совета доверия.

Вейл застыл на ходу, бросив на нее беглый взгляд. Когда он снова стронулся с места, его голос звучал иначе, хотя Кира не могла распознать его настроение: заинтересовался? Защищается? Разгневан?

– Ты знаешь многое из того, что я считал совершенно потаенным.

– Именно из-за Совета мы здесь, – объяснила Кира. – Я… – она запнулась, не уверенная, стоит ли открывать все, потом решила не выдавать лишнего и по возможности отделаться туманными фразами. – я знала женщину по имени Нандита Мерчант. Она велела мне найти Совет, намекнув, что у его членов есть ответы, которые помогут спасти оба вида, но исчезла, прежде чем я успела спросить ее об этом напрямую.

– Нандита Мерчант, – эхом повторил Вейл, и на этот раз Кира без труда «прочитала» его эмоции: он был ошеломлен и глубоко опечален. – Боюсь, она никогда не сможет оправиться от того, что сделала с Предохранителем. Она столь же виновна, сколь и все мы.

Теперь настал черед Киры застыть от удивления.

– Подождите, так это сделал Совет? Предохранитель – это вирус, мы узнали про него в Чикаго, но вы говорите… вы говорите, что Нандита – что вы все – создали его поражающим именно людей? Намеренно?

– Я его не делал, – заявил Вейл, продолжая идти. – Я занимался жизненным циклом партиалов, их ростом и развитием, создав их быстро достигающими идеального возраста, а затем застывающими на этой отметке, – до окончания срока действия, разумеется. Просто поэзия, уверяю тебя, один из самых утонченных образчиков биотехнологии во всем проекте.

Кира раскрыла рот от удивления.

– Вы – создатель срока действия?

– Это было добрым делом, уверяю тебя, – поспешил ответить Вейл. – Когда правительство заказало Предохранитель, я предложил срок действия как более гуманную альтернативу…

– Что может быть гуманного в убийстве?

– Я не сказал «гуманную», я сказал «более гуманную». У людей, кстати, тоже есть «срок действия» – смерть от старости. Суть одна и та же. И срок действия не подвергал людей никакой опасности, какой мог подвергнуть – ив итоге подверг – Предохранитель. Но все мои возражения против вируса и срока действия остались на зачаточном этапе, когда мы еще не видели целостной картины. Грэм и Нандита, которым было поручено создать Предохранитель, увидели его намного раньше остальных. Они и были теми, кто создал РМ.

– Я знала Нандиту, – не удержалась Кира. – Я… – она снова заколебалась, но решила, что рассказать еще немного не повредит. – Я жила с ней долгие годы: старушка устроила что-то вроде приюта для сирот, и я была одной из тех, кого она растила. Нандита не похожа на серийного убийцу.

– Не более чем любой другой человек в ее положении, – туманно ответил Вейл. – Нов любой мыслимой системе отсчета она, как и все мы, действительно серийный убийца.

– Одно не вяжется с другим, – решительно заявила Кира. – Если она хотела истребить человечество, полностью стереть с лица земли, то могла бы предать нас, передав в руки партиалов, или начать распространять яд, или миллионом других способов убить нас, но она этого не сделала. Должно быть, это ее партнер, – Кира, запыхавшись, бежала за ним, прокручивая в голове те крохи сведений, которыми обладала, – Грэм Чемберлен, который покончил с собой. Не мог ли он – я не знаю – переделать Предохранитель за спиной у всех?

– Ты по-прежнему не видишь целостной картины. – Вейл, не оглядываясь, стремительно шел по коридору. Он явно что-то утаивал, не хотел о чем-то рассказывать. Кира продолжила:

– Впрочем, что Чемберлен работал в одиночку, тоже не вяжется, – она говорила чуть замедленно, погруженная в свои размышления. Ей пришлось пробежаться, чтобы поравняться со стариком. – Лекарство было частью природы партиалов, заключенной в их генетическую конструкцию. Зачем ему было создавать вирус, очевидно нацеленный убить всех людей на Земле, и тут же изобретать идеально разработанное лекарство, обезвреживающее вирус? Бессмыслица какая-то. Хотя это может иметь смысл, если… – Ответ был где-то рядом, крутился в мозгу, и она попыталась ухватить его, заставить сложиться в простую мысль, которую можно выразить словами. «Сколько же их работало над проектом! – пронеслось у нее в голове. – На скольких разных участках! Как они складываются воедино?»

Вейл сделал еще несколько шагов, постепенно замедляясь. Он не оборачивался, и Кире пришлось напрягать слух, чтобы разобрать слова:

– Я был против этого с самого начала.

– Но это правда? – Кира медленно подошла к нему. – Вы и остальные члены Совета – вы сделали это намеренно? Подменили Предохранитель, перенацелив его с партиалов на людей, а партиалов создали носителями лекарства, чтобы… Что?

Вейл повернулся к ней, его лицо снова окрасилось раздражением.

– Подумай о Предохранителе хоть минутку: что это такое, что он означает. Нам заказали создать целый вид разумных существ: живущих, дышащих личностей, которые могли мыслить и – спасибо Резолюции ООН об Искусственном эмоциональном отклике – чувствовать. Представь: сперва нас подчеркнуто обязывают создать существо, способное думать, способное чувствовать, обладающее самосознанием, а потом велят прикрепить ему на грудь бомбу, чтобы они могли убить его, когда вздумается. Десять минут назад ты хотела освободить из-под наркоза десятерых партиалов и не нашла в себе силы убить одно-единственное человеческое дитя. Смогла бы ты обречь на смерть целую расу?

Кира растерялась от внезапного натиска, подыскивая слова, но Вейл продолжил, не дожидаясь ответа:

– Любой, кто в состоянии создать миллион невинных жизней и одновременно без капли жалости затребовать средство уничтожения их всех, не способен нести за них ответственность. Мы осознавали, что, творя БиоСинтов, изготавливали созданий, до последней клеточки равных себе. Но совет директоров «ПараДжена» и правительство США видели в них только машины, продукцию. Отнять жизнь у партиалов было бы зверством, сравнимым с любым геноцидом в человеческой истории. И при этом мы не сомневались, еще до первого выпуска для боевых испытаний: к ним никогда не станут относиться иначе как к инструменту, который можно выбросить, если он становится ненужным.

Кира ожидала, что лицо старого ученого ожесточится к концу этой обличительной речи, что воспоминание об этих ужасах выведет его из себя, но на деле он стал мягче, как будто ослабел. Признал свое поражение. Вейл повторял старый спор, но уже без былой горячности.

– В силу своей природы, – продолжил Вейл, – человечество не научится… «человечности» – скажем так, за неимением лучшего слова, – пока его жизнь вполне буквально не будет зависеть от этого. Поэтому мы создали РМ и лекарство от него и поместили оба в геном партиалов. Если бы Предохранитель никогда не был загущен – если бы человечество никогда не дошло до того, чтобы захотеть уничтожить партиалов одним махом, – то ничего бы и не случилось. Но если человечество решило бы нажать «кнопочку», что ж… – Вейл глубоко вздохнул. – Единственным способом выжить для людей осталось бы только сохранить жизнь партиалам. Как лишение партиалов гражданских прав стоило бы людям человечности, так и уничтожение их, подобно использованным изделиям, стоило бы им жизни.

От потрясения Кира едва сохраняла способность думать.

– Вы… – она бессильно пыталась подобрать слова, чтобы выразить свои мысли. – Все это… намеренно?

– Я просил их не делать этого, – начал оправдываться Вейл. – То был отчаянный план, полный ужасных последствий, – даже хуже, чем я ожидал, как выяснилось. Но ты должна понять: у нас не было другого выбора.

– Не было другого выбора!? – взвизгнула Кира. – Если вы возражали так сильно, почему не пошли к руководству или прямо в правительство? Почему не сказали им, что это жестоко, а вместо этого придумали такое жуткое… наказание?

– Думаешь, мы не пытались? – грустно улыбнулся Вейл. – Разумеется, пытались. Говорили, убеждали, протестовали и били во все колокола. Мы пытались объяснить совету директоров «ПараДжена», кем на самом деле были партиалы: новой разумной формой жизни, созданной без единой мысли о том, как им жить после войны. Пытались объяснить: у правительства нет никакого плана интеграции партиалов в общество, никакого возможного итога, кроме апартеида, насилия и революции, не просматривается, лучше свернуть всю программу, чем обрекать человечество на то, что должно произойти. Но, с точки зрения руководства, все было просто. Первое: армии нужны солдаты. Мы не могли выиграть войну без них, правительство собиралось получить их так или иначе. Второе: «ПараДжен» может создать этих солдат и сделает это лучше, чем любая другая компания в любой другой отрасли промышленности. Мы были чудодеями: создавали огромные деревья с листьями, подобными крыльям бабочек, изящными и совершенными: они трепетали на ветру, будто радужное облачко, а когда за ними садилось солнце, мир вспыхивал тысячью переливающихся цветов. Мы создали лекарство от малярии – болезни, которая убивала тысячу детей в день. А мы навсегда избавили от нее мир. Это не просто знание и мастерство, деточка, это могущество, власть, а такое могущество и такая власть рождают алчность. И это третье, и самое гнусное. Исполнительный директор, президент, совет директоров… Правительство хотело армию, а «ПараДжен» хотел продать ему ее, и что стоили доводы Совета перед пятью триллионами долларов? Если бы мы не сделали им армию партиалов, они бы нашли кого-то с более сговорчивой совестью. Ты не помнишь Старый мир, но деньги тогда были всем. Они единственные имели значение, и что бы мы ни делали, ничто не удержало бы правительство от покупки, а «ПараДжен» – от продажи.

Мы видели горящую надпись на стене. Армия партиалов была бы создана неминуемо, и никаких намерений предоставлять БиоСинтам равные с людьми права не существовало. Оставалось только два варианта развития событий: либо партиалов убьет Предохранитель в ходе геноцида, сравнимого с Холокостом, либо вспыхнет кровавая революция, в которой партиалы, во всем превосходящие человека, победят, уничтожив человечество в том виде, каким мы его знали. Как ни крути, один вид обрекался на смерть, и смерть одного стоила души другому. Все, что нам оставалось, – попробовать каким-то образом предусмотреть вариант, в котором бы оба вида работали совместно, в котором им пришлось бы работать бок о бок, чтобы выжить. Поэтому, когда Армии предложил свой план, мы… ох, нам он не понравился, ни поначалу, ни потом. Но мы знали, что на нас лежала ответственность довести дело до конца. Это был единственный план, при котором выживали оба вида.

У Киры перехватило дыхание.

– Армии Дхурвасула!

– Ты и его знаешь?

Она быстро замотала головой, надеясь, что лицо ее не выдало.

– Слышала.

– Гений среди гениев! – воскликнул Вейл. – Все это было его идеей: он создал феромонную систему и разработал целиком и полностью взаимодействие Предохранителя с лекарством и все прочее. Шедевр науки и технологии. Но, несмотря на его планы и наши отчаянные усилия, случилось худшее. Клянусь тебе: мы не хотели, чтобы Эпидемия была настолько опустошительной, мы до сих пор не возьмем в толк, как РМ оказался столь безжалостно эффективным. Понимаю, это слабое утешение, но, если подумать, все это было неизбежным. С той минуты, когда мы создали партиалов, с того мига, как только задумались об их создании, других возможных последствий уже не оставалось. Человечеству предстояло истребить себя до основания, прежде чем оно бы выучило простой урок.

Кира была слишком потрясена, чтобы промолвить хоть слово. Она ждала план, надеялась и молилась, чтобы у Совета оказался план, но узнать, что план состоял во взаимном уничтожении, задуманном ради того, чтобы заставить два вида сосуществовать бок о бок или умереть по отдельности, было выше ее сил. Когда она наконец нашла в себе силы говорить, ее голос звучал еле слышно, испуганно – голосом маленького ребенка, который она не слышала уже многие годы, и вопрос, который она задала, оказался совсем не тем, какой вертелся на языке.

– А вы… видели его? Где-нибудь? – она сглотнула, пытаясь не выглядеть слишком нервничающей. – Не знаете ли вы, где сейчас Армии Дхурвасула?

Вейл покачал головой:

– Я не видел его с самой Эпидемии. Он сказал, ему нужно оставить «ПараДжен», но я не знаю, ни куда он ушел, ни что сейчас делает. Как я понимаю, остались только мы с Джерри – и еще Нандита, как выясняется.

Кира мысленно перебрала свой список Совета.

– Джерри Рюссдаль? – спросила она – Он был одним из вас! ГДе он?

– На юге, – со значением объявил Вейл. – В сердце Мертвой земли.

– Как же ему удается там выживать?

– Генные модификации. Он как-то приходил сюда ночью – я едва его узнал: Джерри теперь еще менее… человек, чем даже партиалы. Пытается вылечить Землю, чтобы было что унаследовать смиренным грешникам. Я уговаривал его сперва помочь мне с лечением РМ, но он всегда шел к цели, не отвлекаясь ни на что другое.

– Есть и еще двое ваших: там, на востоке, – рассказала Кира. – Двумя группировками партиалов руководят члены Совета: Киони Тримбл и Маккенна Морган.

– Они живы? – Вейл выпучил глаза, открыв рот. Кира не была уверена, что он обрадован новостью. – Ты говоришь, они руководят партиалами? То есть перешли на их сторону и сражаются против людей?

– Думаю, да. Они… Тримбл я никогда не видела, но доктор Морган совершенно слетела с катушек: похищает людей и пытается «изучать» их, чтобы вылечить срок действия партиалов. Судя по всему, Морган не знала о нем, пока партиалы не начали умирать, но она убеждена, что сможет решить эту проблему, «зайдя» со стороны биологии человека. «И со стороны меня», – подумала Кира, но вслух этого не повторила. Она по-прежнему не знала ни своей природы, ни что Вейл станет делать, если узнает, кто она. Ей нужно было спросить его, но девушка разрывалась между страхом и отчаянием.

– Тримбл знала о нашем плане, – рассказал Вейл. – Морган и Джерри – нет. Они разработали большую часть биологии партиалов, но мы не были уверены, что можем доверять им в плане Предохранителя, и, поскольку их работы это не касалось, нам и не нужно было ничего им сообщать.

– А кто остальные?

– Какие остальные?

– Все эти имена я нашла во время поисков, – пояснила Кира, – но мне никогда не встречалось ваше, и еще о двух я слышала, но по-прежнему ничего не знаю.

– Мое имя – Кронос Вейл, – ответил старик, и Кира кивнула:

– Кронос! Слышала, слышала. – Она бросила на Вейла внимательный взгляд. – Доктор Морган, кажется, считает вас угрозой.

– Только не говори мне, что ты с ней встречалась.

– Не самый приятный опыт в моей жизни.

– Она ограниченная, высокомерная и бессердечная, – гневно бросил Вейл. – Под конец она полностью утратила веру в человечество как вид.

– Похоже на нее.

– Если она когда-нибудь найдет это место, – ужаснулся Вейл, – мы все обречены. Мои взгляды, как понимаешь, маленько расходятся с ее.

– Вы пытаетесь спасти человечество, даже если это означает порабощение расы партиалов. – Кира не успела договорить, как ее осенило. – Что случилось с вашими идеалами? Где же теперь ваш план? Тот, что о выживании обеих рас?

– Спустя двенадцать лет я наконец пришел к пониманию: вымирание имеет свойство заставлять тебя делать выбор. Я не хочу никому причинять страданий, но если я могу спасти только один вид, я свой выбор сделал.

– Но так не должно быть: либо один, либо другой! – воскликнула Кира. – Есть способ спасти всех.

– Был, – вздохнул Вейл. – Но та мечта погибла во время Эпидемии.

– Вы не правы! – вскричала Кира, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. – Вы, Армии, Нандита, Грэм – все ваши труды были посвящены именно этому: выживанию обеих рас. Должно быть что-то, что я могу сделать!

– Я обещал тебе рассказать все, – напомнил Вейл. – А я человек слова. Говори, что тебе нужно, я дам все, что у меня есть.

Они поднимались по ступенькам в потайную лабораторию; Кира обдумывала свой вопрос: их столько, с какого начать? Ей хотелось знать, как работает РМ, как на самом деле связаны вирус и лекарство. Если одно и то же существо производит их оба, то как они взаимодействуют? Нужно узнать и о сроке действия: каков его механизм, что можно сделать в этом направлении. Вейл многие годы работал над РМ-вирусом, ничего принципиального так и не открыв, но, кажется, его совершенно не интересовал срок действия. А вдруг старик знает что-то ценное, чему сам не придает значения?

– Расскажите мне про срок действия.

– На самом деле это всего лишь побочный прощает моих исследований жизненного цикла, – начал Вейл. – Я сделал так, чтобы партиалы ускоренно достигали определенного возраста и останавливались на этом этапе, «замораживая» процесс старения за счет постоянного самовосстановления их ДНК. На отметке в двадцать лет этот процесс разворачивается в обратную сторону, и ДНК быстро дегенерирует. Они буквально стареют на сотню лет за считанные дни.

– Сэмм не называл это старением, – возразила Кира. – Он говорил, они просто… разлагаются. Словно гниют заживо.

– При такой скорости выглядит это действительно похоже, – согласился Вейл. – Не самый приятный способ умереть, но наиболее изысканный, говоря биологически.

Кира нахмурила брови, все еще ища последний кусочек головоломки.

– Как вам удалось держать все это в тайне от Морган?

– «ПараДжен» был клубком секретов, – признался Вейл. – Никто никому не доверял, а совет директоров доверял ведущим ученым еще меньше. Потому-то нам и пришлось сделать два Предохранителя.

Кира вскинула брови:

– Два?

– «Убийцу партиалов», как они хотели, и человеческий вирус, который Грэм с Нандитой разработали в рамках нашего плана. «Убийца партиалов», конечно, так и не дошел до производства, но я все же создал его, как прикрытие для нашей остальной деятельности. Совет директоров видел Предохранитель, видел отчеты о работе и результаты испытаний, и успокаивал себя, что мы послушно выполняем распоряжения. А мы тем временем заложили во все массовые модели БиоСинтов другой вирус.

– Подождите, – Кира открыла свой рюкзак и поискала старую ручку от переносного компьютера Афы – ту, на которую они сгрузили все данные в Чикаго. – У вас не найдется монитора, куда бы воткнуть это?

– Конечно, – он протянул ей шнур.

– Прежде чем прийти сюда, – объяснила Кира, – мы вытянули множество файлов из информационного центра в Чикаго. Один из них оказался служебной запиской исполнительного директора «ПараДжена» Совету директоров. Мы прочитали ее, потому что в ней упоминался Предохранитель, но в то время она показалась нам полной бессмыслицей. Однако в свете того, что вы сейчас сказали… – На экране появился список файлов, Кира быстро пролистала его, ища то письмо. – Вот: «Мы не можем подтвердить, что разработчики партиалов саботируют проект “Безотказный предохранитель”, но на всякий случай наняли других биоинженеров, чтобы внедрить Предохранитель в новые модели. Если разработчики предадут нас, Предохранитель все равно запустится».

У Вейла отвисла челюсть.

– Они действовали у нас за спиной!

– Читая письмо впервые, мы только это и подумали, – поделилась Кира. – Но после вашего рассказа я поняла кое-что еще: если Совет директоров не знал о «человеческом» предохранителе, то единственное, что они могли внедрить в новые модели, – это ваше «прикрытие». То, что убивает партиалов. Значит, оно, вероятно, все еще «гуляет» среди партиалов, и если оно убьет их, погибнут все, лишившись единственного источника лекарства.

– Верно, – кивнул Вейл. – Но взгляни на время отправки: 21 июля 2060 года. Спустя два года после выпуска последней военной партии. Насколько я понимаю, это письмо говорит о линии партиалов, так и не дошедшей до серийного производства.

– Новые модели… – голос Киры затих. «Это я, – подумала она. – Так вот кто я: новая модель партиялов. Письмо написано в год моего рождения, за пять лет до Эпидемии. В нем говорится обо мне.

Я несу в себе “Убийцу партиалов”».

– Ты выглядишь напуганной, – заметил Вейл.

Кира откинула волосы с лица, пытаясь успокоить дыхание.

– Я в порядке.

– По тебе не скажешь.

Девушка посмотрела на десятерых пленников, бессильно лежавших на столах. «Если что-то приведет в действие бомбу внутри меня, я убью их. Убью Сэмма». Она постаралась унять дрожь в голосе:

– А что служит спусковым крючком?

– Предохранителя? Он запускался особым веществом, распространяемым либо по воздуху, либо путем прямой инъекции. Лишь некоторые партиалы были носителями: вирусными фабриками, так сказать, которые могли быть запущены в определенный момент. А мы точно так же могли «включить» лекарство.

– Да, – нетерпеливо сказала Кира, – но что же запускало Предохранитель? Конкретно? И был ли пусковой механизм таким же у новых моделей?

– Теперь все это не важно, – отмахнулся Вейл. – Президент запустил Предохранитель, чтобы подавить восстание партиалов, а увидев, каким ужасным оказался РМ, я активировал лекарство. Кончено и забыто. Те новые модели, упомянутые в письме, были только прототипами, и, насколько мне известно, никто из них не пережил Эпидемию. Вы тогда были маленькими детьми.

– Но что, если они выжили? – настаивала Кира. «Что, если какая-то случайность “запустит” меня, и я уничтожу всех партиалов, оставшихся на планете?»

Вейл озадаченно посмотрел на нее, размышляя. Постепенно выражение его лица изменилось, и Кира не смогла не отступить на шаг.

Вейл тоже отшатнулся назад.

– Ты, говоришь, жила с Нандитой? В сиротском приюте? А как именно она нашла удочеренных ею девочек?

Кира осторожно посмотрела на ученого, пытаясь понять, догадался ли тот, кто она. Он явно что-то подозревал, но насколько старый лис уверен? Что ему нужно выяснить, прежде чем он начнет действовать, – и что он предпримет? Если Вейл сочтет, что от нее исходит угроза, решится ли он убить ее прямо здесь?

Девушка открыла рот, готовясь ответить, но не могла придумать ничего, что бы не выдавало ее с головой. «Мне нельзя выглядеть так, будто я знаю слишком много, – подумала она, – но и уклоняться от разговора тоже нельзя».

– У нее было четыре девочки, – стала рассказывать Кира. – Нандита подобрала нас, как и все другие усыновители на острове. Думаю, кого-то распределял Сенат. – Кира не знала, правда ли это, но такая история звучала убедительно и при этом не выдавала ничего определенного. – А почему вы спрашиваете?

– Некоторых распределил Сенат… – задумчиво произнес он. – Но не всех?

– Нандита растила нас как самых обычных детей, – продолжала она, но внезапно в голове вспыхнули вопросы Маркуса об экспериментах. «Вот оно: это я, – подумала Кира, – все слишком хорошо сходится».

Вейл пристально наблюдал за ней, делая еще шаг назад. Кира бросила взгляд за его спину – он пятится от опасности или медленно подбирается к кнопке тревоги? «Сколько у меня времени?» Напряжением, повисшим в комнате, можно было поперхнуться. Девушка почувствовала, как толстая бусина пота скатилась по пояснице.

– Ты отдаешь себе отчет, – тихо начал он, – какой ущерб «Убийца партиалов» может сейчас нанести Заповеднику, Ист-Мидоу, всему миру?

– Пожалуйста, – взмолилась Кира, – подумайте, что вы делаете… – Однако говорить так было неправильно – в тот же миг, как слова слетели с ее языка, она осознала: мольба для Вейла была равносильна признанию. Старик развернулся, нырнул под стол сзади, но девушка не стала и смотреть, за чем он полез. Развернувшись, она со всех ног побежала из комнаты. За спиной раздался выстрел, искры вылетели из дверного косяка буквально в нескольких дюймах над ее головой. Кира рывком бросилась за угол и помчалась к концу коридора.

Последовали новые выстрелы, но она была быстрее старика и уже слишком далеко для его нетренированных рук. Девушка натыкалась на каждый угол, почти не притормаживая, меняла направление, спеша добраться до шахты лифта, по которой спустилась в подвал. Лишь добежав до нее, Кира осознала, что оставила ручку переносного компьютера в лаборатории, подсоединенной к машине Вейла.

– Нет времени, – пробормотала она, запрыгивая на лестницу и подтягиваясь на ступеньку выше. – Зайду за ней потом.

Возможно, Кира могла одолеть старика – это зависело от его генных модификаций, – но он, вероятно, уже поднял тревогу и позвал за подмогой, а она не могла противостоять всему Заповеднику. Единственной ее надеждой оставалось найти Сэмма и вытащить парня наружу, пока никто в городке еще не знал, что произошло.

Но как далеко ей придется тащить его, прежде чем они выйдут из зоны действия снотворного? И сколько времени нужно, чтобы организм партиала справился с полученной дозой?

Девушка добралась до второго этажа и выкарабкалась через застрявшую полуоткрытую дверь лифта. Сэмм лежал рядом – там же, где она его оставила; Кира закинула его рюкзак поверх своего, а потом подняла парня на ноги. Он тяжело обвис в ее руках: две сотни фунтов стальных мускулов, превратившихся в мертвый, бесполезный вес. Девушка забросила его руку себе на плечо и потащила, кряхтя от натуги, все время прислушиваясь, нет ли погони. За спиной никого не было, снаружи тоже все было тихо. Кира заковыляла к лестнице, наполовину неся, наполовину волоча безвольное тело Сэмма. Добравшись до первого этажа, она прислонилась к стене перевести дух, оглядывая окрестности через зарастающую лужайку вокруг шпиля. На западе двое людей беседовали в тени самодельного жилого дома, но караулящими кого-либо не выглядели. Кира перехватилась и потащила Сэмма через вестибюль к восточному выходу– там никого не было. По неровной, вздыбленной корнями и изрытой гоферами земле да с Сэммом на плечах, она едва ковыляла.

«Знать бы, где лошади», – подумала Кира, но времени искать не было. Если она несла в себе убивающий партиалов Предохранитель, это могло означать смерть пленников Вейла, смерть Заповедника и окончательную смерть человеческой расы. Она должна была убежать или умереть.

Едва Кира дотащилась до конца лужайки, как из-за угла соседнего здания вышел мужчина. Он удивленно воззрился на то, как девушка, стиснув зубы, сгибаясь под тяжестью Сэмма, попыталась пройти мимо.

– Привет, – окликнул незнакомец. – Он в порядке?

– Упал в обморок, – ответила Кира. – Ему просто нужен свежий воздух. «Нам просто нужно добраться до ворот, – подумала она, – добраться до ворот, и мы спасены».

– Вы новоприбывшие! – догадался мужчина, приноравливаясь к шагам Киры. – Ходили в шпиль?

– Просто гуляем, – пропыхтела девушка, глядя вперед. Впереди нарисовалась еще одна лужайка, потом еще один дом, а за ним уже забор и окраина города. «Только бы добраться до города, там мы спрячемся… Но надо как-то избавиться от этого парня». – Вы знаете Калике? – спросила она.

– Конечно!

– Найдите ее и скажите, что в наших сумках в ее комнате осталось ценное лекарство – в красном пирамидальном флакончике с зеленым ободком на крышке. – Там Кира держала антибиотик, но мужчине этого знать было не обязательно, ему нужно было просто «отоспаться». Незнакомец, кивнув, убежал, и Кира потащилась дальше. У следующего дома ее встретила группа местных, взрослых и детей. «Всего сотня футов, – в отчаянии подумала она, – мы почти на месте». Несколько человек с озабоченными лицами бросились спрашивать про Сэмма, и Кира как могла разыгрывала спектакль с «обмороком», стараясь уйти от всеобщего внимания. Однако толпа только росла.

– Что случилось?

– Куда вы?

– В чем дело?

И следом другой голос, далеко позади:

– Задержите их!

Люди смущенно оглядывались, Кира проталкивалась сквозь них.

– Задержите их! – снова закричал голос, и Кира узнала Вейла. Она не останавливалась, изо всех сил удерживая все время норовившего упасть Сэмма. Женщина в толпе схватила ее за руку.

– Доктор Вейл хочет, чтобы вы остановились.

Кира вытащила оружие, и женщина поспешно попятилась.

– Доктор Вейл хочет нас убить. Просто дайте нам уйти. «Всего пятьдесят футов».

Женщина, подняв руки, отступила, и Кира поковыляла дальше, наклоняясь вбок, чтобы удерживать вес Сэмма. Она вцепилась в него одной рукой, а во второй держала автомат, разгоняя людей. Оглянувшись, девушка увидела Вейла, догонявшего их с группой вооруженных охотников.

Сэмм застонал, приходя в сознание.

– Где мы? – пьяным голосом спросил он.

– Мы в большой беде, – откликнулась Кира. – Идти можешь?

– Что происходит?

– Доверься мне. Просыпайся!

– Остановите их! – снова закричал Вейл. – Это шпионы, пришедшие уничтожить Заповедник.

– Мы уходим, – прорычала Кира сквозь плотно сжатые зубы, шаг за шагом приближаясь к открытым воротам. Сэмм все еще тяжело висел на ней – пытался идти, но с трудом держался на ногах. Местные не загораживали им дорогу, все еще не зная, что делать. – Просто дайте нам уйти.

– Дайте им уйти, и они вернутся с тысячью таких, как они, – кричал Вейл. – Это партиалы!

Сэмм невнятно промычал:

– Я так понимаю, рекогносцировка пошла не так, как планировалось?

– Ты не помогаешь мне, – устало вздохнула Кира. – Ты, наконец, можешь идти?

Парень попытался встать, покачиваясь, и снова упал Кире на плечо.

– Не очень.

– Это правда? – спросили их. Кира повернулась и увидела Фана. Молчаливое обвинение в предательстве больно укололо Киру в самое сердце.

– Я – личность, – ответила она. – Партиалы…

– Партиалы уничтожили весь мир, – громогласно провозгласил Вейл, поравнявшись с ними. – А теперь пришли сюда, пытаясь довершить свое черное дело!

– Вы лжете, – прошипела Кира. – Это вы уничтожили его, а теперь живете в воображаемом мирке, притворяясь, будто ничего не произошло.

– Не слушайте их лживые измышления! – крикнул Вейл.

Толпа приближалась, проход к воротам становился все уже, перекрываемый людьми. Кира беспорядочно водила автоматом из стороны в сторону, другой рукой удерживая Сэмма на ногах.

– Пожалуйста, Сэмми, тебе нужно проснуться!

– Я проснулся, – объявил он; люди подошли уже почти вплотную к ним, – и могу идти.

Кира отпустила его, и он твердо встал на ноги.

– Нам нужно…

Вейл выстрелил.