– Мне кажется, это Сеть, – заявила Зочи.

Хару фыркнул:

– Думаешь, СБ убила человека, который представлял ее в Сенате?

– Это единственное объяснение, – уверенно ответила девушка. Они сидели в гостиной, подъедая остатки ужина: жареную треску и тушеную брокколи из огорода Нандиты. Маркус задержался на этой мысли, отметив, что по-прежнему думает об «огороде Нандиты», хотя ее не было уже несколько месяцев: даже сегодняшнюю капусту сеяла уже не она, а Зочи. В доме остались только Зочи и Изольда, но он все еще говорил «огород Нандиты».

И, конечно, для него это был по-прежнему «дом Киры», хотя она отсутствовала уже два месяца. Теперь Маркус проводил здесь даже больше времени, чем до ее ухода, все надеясь, что однажды дверь откроется и на пороге появится она. Не появлялась.

– Подумай, – продолжила Зочи. – Сеть ничего не нашла, так? Два дня поисков – и ни одной зацепки, которая бы привела их к снайперу: ни гильзы, ни следа ботинка, ни царапины на полу. Я не поклонница Сети, но в профессионализме им не откажешь: если бы искали, нашли бы. Значит, попросту не ищут. Спускают дело на тормозах.

– Или снайпер был суперпрофессионалом, – возразил Хару. – Есть такая вероятность, или мы должны сразу погружаться в теории заговора?

– Конечно, он профессионал, – ответила Зочи. – Его же Сеть и готовила.

– Похоже на круг в доказательстве, – заметила Изольда.

– Уэйст был частью Сети, – объяснил Хару. – Он был их представителем в Совете. Если ты думаешь, что солдат способен убить другого солдата, то плохо же ты знаешь солдат. Они становятся ужасно злопамятными, когда нападают на одного из них, и не спустили бы дело на тормозах, а просто линчевали бы бедолагу.

– А я о том и говорю, – не унималась Зочи. – Что бы там еще Уэйст ни делал, он хладнокровно убил солдата – может, не лично, но отдал приказ. Распорядился убить своего подчиненного. Сеть ни за что не позволила бы ему так легко отделаться, ты сам сказал: они бы выследили и линчевали бы его. Новый сенатор от Сети, Вульф или как там его, – Изольда говорит, он чуть не криком кричал, требуя смертной казни. И вот, не добившись своего в суде, они просто перешли к плану Б.

– Или, что более вероятно, – сказал Хару, – все было так, как говорит Сеть: это попытка устранить Вульфа, или Товара, или кого-то еще. Кого-то из действующих сенаторов. Зачем убивать приговоренного преступника?

– Так снайпер просто промазал? – съязвила Зочи. – Этот невероятный супер-пуперпрофессионал, ушедший от преследования всей Сетью, так дерьмово стреляет, что целил в одного сенатора, а попал в другого? Слушай, Хару, ты уж реши: он либо профи, либо нет.

Маркус всегда старался избегать подобных споров, «подобных» – в смысле «любых споров с Хару», – по причине их бесплодности. Он сам видел, как действовали (или бездействовали) солдаты во время нападения, и по-прежнему не мог понять, было ли это заговором или нет. Один пытался оттащить его от Уэйста, но для чего: чтобы спасти Маркуса или чтобы не дать ему помочь несчастному? Сенатора Вульфа нападение задело за живое, убийство заключенного стало для него чуть ли не личным оскорблением, но был ли он искренен или всего лишь ловко разыграл спектакль?

Хару и Зочи спорили со страстью, но оба слишком легко кидались в крайности; по опыту Маркуса, они будут спорить и спорить часами, а то и днями. Махнув на них рукой, он повернулся к Мэдисон и Изольде, ворковавшим над дочкой Мэдисон, Арвен.

Арвен была чудом: первым ребенком за почти двенадцать лет, излечившимся от РМ-вируса благодаря лекарству Киры, самореплицирующемуся в ее крови. Сейчас девочка спала на руках Мэдисон, туго спеленутая флисовым одеялом, пока Мэдисон негромко разговаривала с Изольдой о работе и беременности. Сэнди, персональная медсестра Арвен, тихо сидела в уголке: чудо-дитя было слишком ценным, чтобы оставлять его без непрерывного медицинского наблюдения, так что Сэнди повсюду сопровождала мать и дочь, хотя так и не стала частью их компании. Их свита пополнилась и другими: чтобы защитить ребенка, Сенат приставил к ним пару телохранителей. А после того, как сумасшедшая – мать десяти мертвых детей – попыталась похитить Арвен в первый же день, когда Мэдисон пошла с ней на рынок, охрану удвоили, а Хару восстановили в армии. Сегодня вечером один охранник дежурил во дворе перед домом, а второй – за ним. Рация на поясе Хару негромко чирикала каждый раз, как кто-нибудь из них выходил на связь.

– Есть подвижки? – спросила Мэдисон, вырвав Маркуса из задумчивости.

– Что?

– С лекарством, – уточнила она, – Есть подвижки с лекарством?

Он нахмурился, взглянув на Изольду, и покачал головой:

– Ничего. Нам показалось, мы совершили прорыв, пару дней назад, но выяснилось, что группа Д уже так пробовала. Тупик. – Он снова нахмурился от выбранного самим же слова, хотя теперь смог заставить себя не покоситься на Изольду; пусть это замечание отягощает его совесть, но не стоит привлекать к нему дополнительное внимание.

Изольда опустила глаза, поглаживая животик, как Мэдисон до нее. Маркус старался изо всех сил – все в его группе старались, – но пока они ни на шаг не приблизились к синтезу лекарства от РМ. Кира выяснила, что служит лекарством, и смогла добыть его образец у партиалов на материке, но наладить собственное производство Маркус и другие врачи по-прежнему не могли.

– Еще один умер в эти выходные, – тихо проговорила Изольда, посмотрев на Сэнди; та печально кивнула, подтверждая. Изольда помедлила, держа руку на животе, потом повернулась к Маркусу:

– Их теперь даже больше – Закон Надежды отменен, больше никого не принуждают беременеть, но их стало больше, чем раньше. Все хотят иметь детей, рассчитывая, что вы найдете способ производства лекарства к тому времени, как подойдет срок. – Она отвернулась. – Так странно: мы в Сенате всегда говорили «младенцы» – тогда, еще до лекарства, – словно прятались от слова «ребенок». Когда все, что мы получали, были отчеты о смерти, нам не хотелось думать о них как о детях, малышах, как о чем-то, кроме образцов в неудавшемся эксперименте. Теперь же, когда у меня… ну, в общем, когда я… сама ношу своего растущего человечка в животе, все иначе. Я не могу думать о нем иначе, как о своем ребенке.

Сэнди кивнула:

– Мы в больнице тоже так говорили. И сейчас продолжаем. Смерть слишком близка, мы пытаемся держать ее на расстоянии.

– Не знаю, как вам это удается, – еле слышно проговорила Изольда. Маркусу показалось, голос девушки надломился, но он не видел ее лица и не мог понять, плачет ли она.

– Но вы должны были продвинуться! – обратилась к Маркусу Мэдисон. – Вас четыре группы…

– Пять, – машинально поправил ее Маркус.

– Пять групп, – повторила Мэдисон, – и все работают над синтезом феромона партиалов. Вам дают любое оборудование, образцы для работы – все. Это… – она запнулась. – Это не может быть тупиком.

– Мы делаем, что можем, – объяснил Маркус. – Но ты должна понять, как все сложно. Феромон не просто взаимодействует с РМ, он каким-то образом является частью жизненного цикла вируса – мы сами, честно говоря, еще не понимаем до конца, почему он работает. Почему у партиалов оказалось лекарство от РМ? Почему они выдыхают его, почему носят в крови? Насколько мы успели понять из объяснений Киры, пока она не ушла, партиалы даже не знают, что обладают лекарством, оно – часть их генетической конструкции.

– Не вижу в этом смысла, – призналась Сэнди.

– Его нет, если только это не часть какого-то большего плана, – ответил Маркус.

– Не важно, есть этот ваш гипотетический «больший план» или нет, – отрезала Мэдисон. – Не важно, откуда берется этот феромон, или как он туда попал, или почему небо голубое – вам всего лишь надо его скопировать!

– Сначала мы должны понять, как он работает, – начал было Маркус, но Изольда оборвала его.

– Мы должны пойти и добыть его, – заявила она. – Лекарство есть, но мы не можем сами его сделать, а дети умирают каждый день, и народ начинает роптать. А между тем прямо за проливом миллион партиалов вырабатывают лекарство каждый день, пальцем о палец не ударяя. Вопрос не в том, что «мы нападем на партиалов», вопрос, «сколько мы еще будем ждать».

– Я был за проливом, – произнес Маркус, – и видел партиалов в схватке – нам не выстоять против них.

– Не нужно затевать тотальную войну, – возразила Изольда, – просто небольшой набег: туда и сразу обратно, прихватив одного красавчика. Как Кира и Хару с Сэммом.

Услышав свое имя, Хару оторвался от спора с Зочи:

– Что там про меня и Сэмма?

– Мы говорим о том, собирается ли Сеть захватывать еще одного партиала, – объяснила Мэдисон.

– Конечно, собираются, – горячо отозвался Хару. – это неизбежно. Они зря ждут так долго.

«Отлично, – подумал Маркус, – вот я и влип в спор с Хару».

– Нам не обязательно похищать его, – заметила Зочи. – Можно уговорить.

– В прошлый раз на вас напали, – ответил Хару. – Я читал отчеты: вы едва ноги унесли, и это при том, что с вами был партиал, которому вы доверяли. Не хочется даже думать, что случится при контакте с незнакомой группировкой партиалов.

– Всем подряд партиалам доверять нельзя, – согласилась Зочи. – Нов отчетах тебе должно было попасться и то, что Сэмм не подчинился приказу своего командира, чтобы помочь нам. Возможно, есть и другие партиалы, разделяющие его взгляды.

– Если бы мы действительно могли им доверять, – проговорил Хару, – нам не пришлось бы рассчитывать на одного непослушного отщепенца. Я поверю в мир с партиалами, когда увижу, что они по-настоящему сделали хоть что-то, чтобы помочь нам.

– Это он сейчас так говорит, – улыбнулась Мэдисон, – но на самом деле не станет доверять партиалам даже тогда.

– Помнила бы ты Войну с партиалами, – горько произнес Хару, – тоже бы им не доверяла.

– Мы снова вернулись к началу, – вздохнула Изольда. – Никто из обладающих властью не хочет мира с партиалами, и никто из врачей не может без них сделать лекарство, так что все, что остается, – война.

– Небольшой набег, – уточнил Хару. – Просто прокрасться, схватить одного, а остальные даже не заметят.

– Это будет означать войну, – мрачно выговорил Маркус, со вздохом втягиваясь в спор. – Они и так уже воюют друг с другом, и, возможно, это единственная причина, почему до сих пор не напали на нас. Группа, на которую мы наткнулись на том берегу пролива, изучала Киру в отчаянной попытке найти лечение от собственной чумы: встроенного срока действия. Среди них точно есть группировка, верящая, что люди – ключ к решению, они ни перед чем не остановятся, чтобы превратить нас в подопытных кроликов. И стоит им только выиграть гражданскую войну, как они придут сюда со своим дьявольским оружием и убьют или поработят нас всех.

– Значит, война неизбежна, – провозгласил Хару.

– Почти так же неизбежна, как то, что ты скажешь «неизбежно», – хмыкнул Маркус.

Хару пропустил насмешку мимо ушей:

– В таком случае что же удерживает нас от набега? Даже лучше совершить его сейчас, пока они заняты друг другом. Захватим парочку, выжмем столько лекарства, сколько потребуется, чтобы продержаться, пока в нем есть необходимость, а потом убьем их и уберемся с Лонг-Айленда, пока партиалы не опомнились и не пришли за нами.

Сэнди нахмурилась:

– Ты хочешь сказать, мы все покинем Лонг-Айленд?

– Если партиалы перейдут в наступление, глупо будет оставаться здесь, – объяснил Хару. – Если бы они не были нужны нам для лекарства, мы бы уже так и сделали.

– Дайте нам еще времени, – попросил Маркус. – Мы близко, я знаю: мы близко.

Маркус ожидал реплики Хару, но первой заговорила Изольда.

– Вам дали шанс, – холодно заметила она. – Мне не важно, синтезируем ли мы лекарство, украдем, договоримся или что-то еще, но я не хочу потерять своего ребенка. Люди не собираются возвращаться к тому, что было, – только не теперь, зная о лекарстве. И непохоже, что партиалы будут ждать вечно. Нам еще повезло, что их оружие до сих пор не уперлось нам в лицо.

– Время поджимает, – согласился Хару, – сосредоточьтесь на лекарстве, или война неизбежна.

– Ага, – зевнул Маркус, вставая. – Ты уже говорил. Выйду подышать – знаете ли, мне тут внезапно навалилось на плечи будущее человечества. – И он вышел, радуясь, что никто не увязался за ним. Парень не сердился, по крайней мере, не на них – в конце концов, будущее человечества действительно лежало на его плечах. И на их тоже. Когда людей осталось не более тридцати пяти тысяч, вряд ли чьи-то плечи могли избежать этой ноши.

Он открыл заднюю дверь и шагнул в остывающий вечерний воздух. Двенадцать лет назад, до Эпидемии, по всему городу уже зажглись бы электрические фонари, такие яркие, что затмили бы звезды, но сейчас небо пестрило мерцающими созвездиями. Маркус стал разглядывать их, глубоко дыша, ища те немногие, что помнил со школы: Орион нашелся первым – по поясу с кинжалом, а вот и Большая Медведица. Он прикрыл один глаз и продлил линию ковша, ища Полярную звезду.

– Ты ошибся дорогой, – промурлыкал девичий голос, заставив Маркуса дернуться.

– Я не знал, что здесь кто-то еще, – объяснил Маркус, надеясь, что не выглядел слишком глупо, когда подпрыгнул от неожиданности.

Он обернулся посмотреть, неожиданно задумавшись: кто же мог прятаться в садике Зочи, и в ужасе вскрикнул, когда из тени выступила женщина с автоматом. Маркус попятился, пытаясь найти свой голос и просто «переварить» неожиданное появление, а женщина приложила палец к губам. Маркус уперся спиной в стену дома. Ее жест, поддержанный тусклым блеском ствола, заставил его закрыть рот.

Девушка подошла ближе, улыбаясь хищной кошачьей ухмылкой.

Теперь Маркус видел, что она моложе, чем он успел подумать, – высокая, стройная, грациозные движения полны силы и уверенности; на вид ей было не больше девятнадцати – двадцати. Черты лица монголоидные, чернильно-черные волосы заплетены сзади в тугую косу. Маркус нервно улыбнулся ей, увидев не только автомат, но и пару ножей на поясе, которые только что заметил. Не один нож, а сразу два. «Зачем ей два ножа? Сколько вещей она собирается резать одновременно?» Выяснять это не хотелось.

– Можешь говорить, – разрешила девушка, – только не кричи, не зови на помощь и не делай других глупостей. Не хотелось бы портить такой чудный вечер бегством – или убийством.

– Прекрасно! – Маркус нервно сглотнул. – Если я могу как-то помочь вам никого не убить, только дайте знать.

– Я кое-кого ищу, Маркус.

– Откуда вы знаете мое имя?

Не обращая внимания на его вопрос, она достала фотографию:

– Узнаешь?

Маркус уставился на снимок: трое стоят перед каким-то зданием, – затем протянул руку, чтобы взять его, взглядом спросив у девушки разрешения. Она кивнула и передала ему фото, Маркус поднял его, ловя свет.

– Немного…

Девушка щелкнула маленьким фонариком. Маркус кивнул:

– …темно, спасибо.

Он пристально всмотрелся в фотографию, продолжая чувствовать автомат рядом с собой. На снимке были мужчина, женщина и маленькая девочка лет трех-четырех между ними на фоне огромного стеклянного здания. Маркус вздрогнул, прочитав название на фасаде: «ПараДжен». Он уже открыл рот сказать об этом, как вдруг с еще большим удивлением осознал, что женщину на снимке хорошо знает уже много лет.

– Это же Нандита!

– Нандита Мерчант, – подтвердила девушка. Она щелчком погасила свет. – Полагаю, ты не знаешь, где она сейчас?

Маркус повернулся к ней лицом, все еще пытаясь понять, что происходит.

– Никто не видел Нандиту уже несколько месяцев, – ответил он. – Это ее дом, но… она часто уходила на вылазки – искать новые травы для своего огорода, однако, с тех пор как ушла последний раз, все еще не вернулась. – Маркус снова взглянул на фотографию, затем обратно на девушку. – Вы работаете с Мкеле? Или, ладно, забудем, с кем вы, но кто вы? Откуда вы знаете меня?

– Мы встречались, – ответила она, – но ты меня не помнишь. Меня трудно увидеть, если я не хочу быть увиденной.

– Я уже догадался, – произнес Маркус. – я также начинаю догадываться, что вы не совсем из спецслужб Ист-Мидоу. Почему вы ее ищете?

Девушка улыбнулась, лукаво и угрожающе:

– Потому что она отсутствует.

– Полагаю, об этом я уже догадался. – Маркус неожиданно осознал, что девушка чертовски привлекательна. – Позвольте сформулировать иначе: почему вам нужно найти ее?

Незнакомка снова щелкнула фонариком, на секунду ослепив Маркуса, затем развернула его в сторону снимка, который он все еще держал в руках.

– Присмотрись-ка, – скомандовала девушка. – Узнаешь ее?

– Это Нандита Мерчант, я уже…

– Да не ее, ребенка рядом с ней!

Маркус снова вгляделся, приблизив фотографию к глазам, внимательно рассматривая девочку в центре. Кожа слегка смуглая, хвостики черные как уголь, горящие любопытные глаза. На ней было яркое цветастое платье, из тех, что надевают маленьким девочкам для прогулки в парке солнечным днем. Из тех, что он не видел уже двенадцать лет. Она выглядела счастливой, невинной, слегка морщила лицо, прищурив один глаз от яркого солнца.

В этом прищуре было что-то знакомое…

Маркус открыл рот, от удивления чуть не выронив карточку.

– Это же Кира! – Он поднял глаза на загадочную незнакомку, еще больше смущенный. – Это фотография Киры до Эпидемии. – Он снова посмотрел на нее, вглядевшись как следует. Кира была совсем маленькой, с круглым пухлым личиком, но черты лица были все теми же: Кирин носик, Кирины глаза, и та же манера щуриться на солнце. Маркус покачал головой:

– Почему она с Нандитой? Они же не встречались до Эпидемии!

– Именно, – согласилась девушка. – Нандита знала об этом, но ничего не говорила.

«Странная фраза, – подумал он. – Не “Нандита знала Киру”, а “Нандита знала об этом”. О чем “об этом”?»

Девушка выключила фонарь, изящным движением сунула его в карман и вырвала снимок из руки Маркуса.

– Знаешь, где она сейчас?

– Кира или Нандита? – уточнил Маркус, а потом беспомощно пожал плечами. – В любом случае ответ «нет», так что не важно. Кира ушла искать…

Кира ушла искать партиалов, но он никому не проговорился; впрочем, кажется, сейчас это было не важно.

– Вы партиал, да?

– Увидишь Киру, скажи ей, Герои передавала привет.

Маркус кивнул:

– Вы та, кто ее поймала и доставила доктору Морган.

Герои не ответила, пряча фотографию и вглядываясь в тени за собой.

– Скоро, очень скоро, на этом островке станет крайне интересно, – предупредила она. – Тебе известно про срок действия, о котором рассказывал Сэмм?

– Вы и Сэмма знаете?

– Кира Уокер и Нандита Мерчант – ключи к разгадке тайны срока действия, и доктор Морган решительно настроена найти их.

Маркус нахмурился, сбитый с толку:

– Какое они имеют к этому отношение?

– Не отвлекайся на подробности, – перебила его Герои. – Не важно, почему доктор Морган хочет их найти, важно, что она делает и собирается сделать. Знаешь, у партиалов есть только два способа добиваться цели: мой и всех остальных.

– Не могу причислить себя к большим поклонникам вашего, – пробормотал Маркус, покосившись на оружие. – А стоит ли мне знать способ всех остальных?

– Вы его уже видели: он назывался Войной партиалов.

– В таком случае мне больше нравится ваш, – признался Маркус.

– Тогда помоги мне, – приказала Герои. – Разыщи Нандиту Мерчант. Она где-то на этом острове. Я бы и сама это сделала, да у меня дела в другом месте.

– Не на острове, – догадался Маркус и рискнул сделать еще одно предположение: – Вы ищете Киру.

Герои вновь улыбнулась.

– Что мне делать, если я найду ее? – спросил Маркус. – Если предположить… что я вообще стану ее искать, потому что вы мне не начальница.

– Просто найти ее, – ответила Герои, отступая назад. – Поверь мне, тебе не понравится, если начнут действовать остальные. – Повернувшись, партиалка шагнула в тень.

Маркус попытался последовать за ней, но девушка растворилась в ночи.