Кира с товарищами покинули инфоцентр на рассвете, как можно туже забинтовав раненую ногу Афы и поддерживая его на протяжении двух миль по залитым тухлой водой улицам. Лодка ждала их на том же месте, и они молча поплыли к лошадям: Сэмм греб сильными размашистыми движениями, а девушки следили за нависавшими над рекой-дорогой деревьями, высматривая признаки засады. Одиночная собака, стоявшая на мосту, проводила их взглядом, но не говорила и даже не лаяла, так что Кира не могла сказать, стражепес ли это или обычное одичавшее животное.

Лошади нашлись, живые и невредимые, но страшно перепуганные; Сэмму с Герои потребовалось несколько минут, чтобы успокоить и оседлать их. Кира сменила Афе повязку, и все вместе они взгромоздили гиганта в седло на Бур лачке, где он раскачивался и морщился от боли из-за перемены давления в поврежденном бедре. Кира прикусила губу от злости, что им приходится увозить Афу все дальше от дома, сердясь не на него и не на кого-то еще, просто от досады. «Я злюсь на тяжелую жизнь. Но Нандита учила меня иначе. “Если у тебя есть силы скулить, значит, есть силы и попытаться что-то сделать”».

Они прошли уже почти полпути от Лонг-Айленда до Денвера: до дома Афе оставалось целых два месяца. Два месяца, которых у них не было. Но оставить его они, очевидно, тоже не могли, и приходилось тащить его с собой, каким бы тяжелым ни было путешествие. «Кроме того, – рассуждала Кира, – если в лабораториях Денвера стоит еще одна компьютерная система, нам нужен Афа, чтобы получить к ней доступ. Он единственный, кто может это сделать.

Нам нужно лишь предпринять все возможное, чтобы он выжил».

Когда все сели на лошадей и были готовы выступать, Кира повела их не к шоссе, а к большой клинике на другой стороне улицы.

– «Больница Святого Бернара», – объявила она, прочитав покоробившийся указатель при въезде на парковку.

– Нам посмотреть антибиотики в аптеке? – поинтересовалась Герои. – Или в бочонках, свисающих с ошейников огромных собак?

– Мне все равно, лишь бы собаки были не говорящими.

Говорящие собаки все еще сводили Киру с ума, она даже видела их во сне прошлой ночью: ей снилось, что она живет вместе с ними, одичавшая и опустившаяся, отвергаемая и людьми, и партиалами. Она знала, что ненавидеть их было несправедливо с ее стороны: они не могли ничего поделать со своей природой, как и она – со своей. Кира заставила себя прекратить думать о них и зашла в больницу, показывая Сэмму, как отбирать нужные лекарства, пока Герои присматривала за Афой и лошадьми. Доверху набив ранец антибиотиками и обезболивающими, они двинулись на запад.

В отравленные пустоши.

Кратчайшим путем из города была железная дорога, пересекавшая шоссе-реку и уходившая прямо на юго-юго-восток по высокой насыпи, остававшейся на поверхности даже в самых затопленных местах. Они шли по ней многие мили, мимо станций и школ, мимо покосившихся старых домов и затопленных церквей, мимо осыпающихся высоток и заросших лесом газонов, через вышедшую из берегов реку. Железнодорожная колея была прямой и в основном сухой, но лошади не могли быстро идти по шпалам, и путники даже еще не достигли автострады, когда стало слишком темно, чтобы двигаться дальше. Укрылись в полуразвалившейся библиотеке, пустив лошадей попастись на высокой околоводной траве во дворе, а потом осторожно заведя их по наклонному въезду внутрь. Кира проверила Афе бинты, дала ему кучу болеутоляющих и прочистила рану, пока он спал. Герои наловила лягушек и ящериц в болоте за домом и зажарила на костре из стульев и журналов. Библиотечные книги подгнили и разваливались, в мире не осталось никого, кто стал бы их читать, но Кира проследила, чтобы ни одна не попала в огонь; это казалось неправильным.

Утром обнаружилось, что им совсем недалеко до 80-й автострады, той же широченной дороги, что вела их от самого Манхэттена и с которой они свернули на восточной окраине Чикаго, почти на сто миль восточнее. Путники вернулись на шоссе, которое оказалось выше и суше железной дороги и, конечно, гораздо удобнее для лошадей. Целый день по обе стороны пути тянулся казавшийся бесконечным город: здание за зданием, улица за улицей, развалины за развалинами. Пригороды сменяли один другой: Мокена, Нью-Ленокс, Джолиет, Рокдейл – их ничего не значащие теперь границы растворялись в едином мегаполисе. К наступлению ночи отряд достиг, наконец, окраин Минуки, дорога изогнулась к югу, огибая городок, и перед Кирой впервые предстала открытая прерия, простиравшаяся к западу. Горизонт здесь был ровным, словно бесформенным – океан пыли, травы и мочажин. Они переночевали в огромном оптовом магазине, в помещении, бывшем, как поняла Кира, старым кафе для дальнобойщиков, с полуночи слушая грозу, яростно барабанившую по широкой металлической крыше. Рана Афы не стала лучше с прошлого вечера, но, по крайней мере, не стала и хуже. Уютно свернувшись на скатке, Кира почитала в лунном свете триллер, захваченный в библиотеке. «Оно конечно, этого парня преследуют демоны, – думала девушка, – но он хотя бы может принимать теплый душ каждое утро».

Девушка заснула, уткнувшись носом в книжку, а проснулась плотно закутанной в одеяло. Сэмм, уставившийся в окно, на мгновение оторвался от созерцания солнца, всходившего над городом, а потом снова отвел глаза к светлеющему небу.

Кира села, потянув спину и плечи, с хрустом размяла затекшую шею.

– Доброе утро! Спасибо за одеяло.

– Доброе утро, – Сэмм не отрывал глаз от окна. – Пожалуйста.

Кира встала, замерев с одеялом в руках, потом повесила его на ближайшие стулья и присела на корточки, открывая рюкзак. Герои и Афа спали, поэтому она говорила вполголоса:

– Что хотим сегодня на завтрак? У меня есть вяленая говядина, еще раз вяленая говядина с неотличимо другим вкусом и… арахис. Все времен до Эпидемии, взятое в том городке в Пенсильвании. – Девушка снова заглянула в рюкзак. – У нас заканчивается еда.

– Надо пошарить в городе, пока не вышли, – предложил Сэмм. – Отравленные пустоши уже близко, и я не уверен, что чему-либо, найденному там, можно доверять.

– Мы проходили магазин вечером, – вспомнила Кира, выставляя все три упаковки на стол рядом с Сэммом. Потом села за дальний конец стола и открыла орешки. – Можем сгонять туда, пока не выступили, а пока – налетай.

Сэмм посмотрел на еду, выбрал наугад пакетик сублимата и надорвал его. Внимательно понюхав содержимое, вытащил черный перекрученный жгут мяса, твердый, как подошва.

– Что нужно сделать с мясом, чтобы оно оставалось съедобным двенадцать лет?

– Смотря что считать «съедобным». Ты теперь целый день будешь это посасывать, пока оно не размякнет.

Парень оторвал полоску, длинную и тонкую, будто кнут, и до смешного жесткую.

– Придется это варить, – решил он и бросил мясо обратно в рюкзак. – И все равно: съедобная пища, которой почти столько же лет, сколько нам. Эта корова, возможно, действительно была нашей ровесницей, и ее зарезали еще до того, как проросло вон то дерево. – Сэмм показал на двенадцатифутовый тополь, проросший сквозь потрескавшийся асфальт на парковке. – А мы все равно можем есть ее мясо. Сегодня у нас нет ничего, что позволило бы хранить пищу так долго. И, возможно, уже никогда не будет.

– Не уверена, что мы захотим, – усмехнулась Кира. – Даешь свежую риверхэдскую ветчину каждый день!

– Просто… – Сэмм задумчиво помолчал. – Все одно к одному. Машины, которые не ездят. Самолеты, которые уже никогда не полетят. Компьютеры, которые мы едва можем использовать, а куда уж сделать заново. Словно… время потекло вспять. Мы – пещерные археологи на руинах будущего.

Кира ничего не ответила, занятая пережевыванием орешков; солнце выглядывало из-за хребтов и пиков города за ее спиной. Она сглотнула и проговорила:

– Прости, Сэмм.

– В том нет твоей вины.

– Я не про возврат в пещеры и не про мясо, и… Прости, что я на тебя так взъелась. Прости, что наговорила такого, отчего ты взъелся на меня.

Он следил за солнцем, ничего не говоря, а Кира пыталась – безуспешно – «прочитать» его по Связи.

– Ты тоже прости меня, – наконец проговорил он. – Я не знаю, как это исправить.

– Мы на войне, – ответила Кира. – И даже не на войне, в которой можем победить: люди и партиалы убивают друг друга, и самих себя, и все, на что ни посмотрят, потому что это единственный известный им способ решения проблем. «Если не будем сражаться, то умрем». Что нам надо понять, так это то, что мы все равно умрем, даже сражаясь, но мы не хотим в этом признаваться – слишком страшно. Легче вернуться к привычной схеме ненависти и мести – дескать, так мы хоть что-то делаем.

– Я не испытываю к тебе ненависти, – негромко сказал Сэмм. – Хотя было дело – когда ты захватила меня в плен, когда, очнувшись и впервые увидев тебя, я понял, что все ребята из моей группы убиты. Передо мной была ты, и я возненавидел тебя сильнее, чем думал, что способен. Прости и за это тоже.

– Все в порядке. Я тоже не совсем уж невинна, – Кира улыбнулась. – Нам всего-то и нужно, что послать каждого человека и каждого партиала в смертельно опасное путешествие через весь материк – и они быстро научатся доверию и взаимопониманию.

– Я рад, что нашлось такое простое решение, – Сэмм не улыбнулся, но Кире показалось, она почувствовала дуновение улыбки по Связи. Она закинула в рот еще горсточку арахиса.

– Ты именно об этом мечтаешь, да? – спросил Сэмм.

Кира недоуменно взглянула на него.

– О едином мире, – пояснил парень, по-прежнему не отрываясь от окна. – О мире, где партиалы и люди живут в согласии. – Он слегка скосил глаза в ее сторону.

Кира кивнула, тщательно пережевывая орехи. Именно этого она и хотела, с тех пор… с тех пор, как узнала свою истинную природу. Партиалка, выращенная людьми, связанная с обеими расами, но не принадлежащая по-настоящему ни к одной из них.

– Иногда мне кажется… – начала она и осеклась. «Иногда мне кажется, для меня это единственная возможность стать своей. Я не принадлежу ни к тем, ни к другим, не принадлежу сейчас, но если обе стороны объединятся, я больше не буду чужой. Просто одной из многих». Она вздохнула, стесняясь произнести это вслух. – Иногда мне кажется, это единственный способ спасти всех, – тихо произнесла она. – Объединить их.

– Это посложнее будет, чем просто вылечить наши болезни.

– Знаю, – согласилась Кира. – Мы найдем лаборатории «ПараДжена», найдем их планы и формулы, мы вылечим РМ и срок действия, и все остальное, но это не будет иметь никакого значения, потому что наши народы так и не начнут доверять друг другу.

– Однажды им придется это сделать. Когда дойдет до выбора: доверять или вымереть, доверять или исчезнуть без следа, все поймут, что нужно сделать, и выберут правильно.

– Вот это я люблю в тебе, Сэмм! Твой неисправимый оптимизм.

Первые несколько дней дорога была прямой и ровной, даже слишком. Слева и справа проползали фермы, вновь отвоеванные прерией и стадами одичавших лошадей и коров, но каждый новый пейзаж казался копией предыдущего, одна и та же ферма словно повторялась бессчетное число раз, и в итоге Кире стало казаться, что они вовсе не движутся. Порой с юга подходили петли реки Иллинойс, достаточно близко, чтобы увидеть их с дороги, и Кира стала отсчитывать путь по ним. Шли медленно, давая лошадям время наесться и напиться и непрерывно пичкая Афу лекарствами. Рана заживала плохо, и Кира из кожи вон лезла, чтобы поднять ему настроение.

Через три дня пути после окончательного расставания с Чикаго отряд дошел до слияния двух рек; перейдя Рок-Ривер, они оказались в городке Молин, подтопленном, но проходимом, но при виде следующей реки Кира похолодела. Это была Миссисипи, и мостов через нее не осталось.

– Нехорошо, – пробормотала Кира, осматривая широкий поток. Она слышала о Миссисипи – реке шириной более мили. Здесь она была уже, но все равно в самом широком месте разливалась на полмили, если не больше. Слишком далеко, чтобы могли доплыть лошади, тем более с Афой.

– Думаете, это из-за войны или по естественным причинам?

– Трудно сказать, – признался Сэмм.

Герои фыркнула:

– А это имеет значение?

Кира еще раз посмотрела на могучее течение, вздохнув:

– Наверное, нет. Что делаем?

– Без моста Афу мы не переправим, – заявил Сэмм. – Плюс замочим рацию – не верю я в ее «водонепроницаемость». Предлагаю пойти вдоль берега реки, пока не найдем уцелевший мост.

– На север или на юг? – поинтересовалась Герои. – Сейчас этот вопрос особенно важен.

– Судя по нашей карте, мы пока чуть севернее Денвера, – сказала Кира. – Пойдемте на юг.

Они завернули лошадей, Кира шепотом подбадривала Бобо и мягко похлопывала его по шее. Берег реки сам по себе был непроходимым, не только вдоль уреза воды, но и на расстоянии нескольких ярдов, а порой и четверти мили от него. Он был то слишком крутым, то заболоченным, то густо заросшим деревьями, а чаще – все сразу Они выбрали узкое шоссе, по которому продвинулись насколько смогли, хотя не раз обнаруживалось, что дорога опасно сближалась с рекой и падала в нее, подмытая неумолимым потоком. Когда шоссе отвернуло в сторону, нашли новое, но и здесь повторялась та же история, порой даже хуже.

Первый попавшийся им мост вел в большой город, самый крупный из увиденных ими после Чикаго, но был разрушен, как и предыдущий. На второй день они попали в ловушку: дорога ушла под воду, с одной стороны текла Миссисипи, а с другой путь перегораживало озеро, – и им пришлось вернуться на несколько миль назад. Дальше пошли болота, шириной больше мили от края до края, может, и больше двух, хотя Кира не могла сказать, насколько ее оценки были точными, а насколько навеяны бесполезным раздражением. Болота выглядели чрезвычайно живописно: полные птиц, цветов и светлячков, лениво круживших над топью, – но были совершенно непроходимыми. Пришлось искать новую дорогу, молясь, чтобы она вывела их к мосту, и идти на юг по ней.

Спустя два дня поисков они добрались до деревни Галфпорт, большей частью ушедшей под воду. Массивные каменные быки показывали, где располагался мост, некогда соединявший деревню с крупным городом на другом берегу, но, не считая нескольких балок, сиротливо выглядывавших из бурного потока, кроме быков от моста ничего не осталось. Кира выругалась, а Афа неуклюже заерзал в седле, морщась от боли.

Даже Чудачка, обычно пользовавшаяся остановками для того, чтобы поискать зеленые ростки, казалось, была слишком печальна, чтобы шевелиться.

– Судя по всему, мосты разрушены рекой, – заключил Сэмм. – Эти городки слишком малы, чтобы иметь военное значение, и ни в одном не стояло военных объектов. Думаю, река просто слишком… большая.

– Слишком большая, чтобы переправляться через нее, – добавила Герои.

– Но кто-то же пересек ее первым, правда? – спросила Кира. Она выслала Бобо шенкелями и подъехала к самому краю берега, как можно дальше вглядываясь в изгибающуюся полосу деревьев, уходящую на юг. – Я имею в виду: кто-то же должен был построить эти мосты, и кто-то переправлялся через реку и до этого.

– Но не с Афой, – произнесла Герои тоном, казалось, подразумевавшим, что им нужно бросить его ради успеха операции. Кира не удостоила ее даже гневным взглядом, правда, покосилась на Афу, который больпцчо часть времени спал, привязанный к седлу, поднимая и снова безвольно роняя голову в зависимости от того, чья сторона брала верх в борьбе болеутоляющего средства и неудобного положения.

– Можно построить плот, – предложила Кира. – Здесь полно деревьев, а если мы не испугаемся того затопленного города, то найдем где-нибудь брус и доски. Построив достаточно большой плот, сможем перевезти через реку лошадей и Афу.

– Течение гораздо сильнее, чем кажется, – заметил Сэмм, но Кира оборвала его.

– Знаю, – рявкнула она резче, чем намеревалась. – Именно поэтому мы не пробовали переплывать раньше, но какие у нас варианты? Время и так поджимает, даже без учета двухдневного крюка в неправильном направлении. Нам нужно на запад, так пойдемте же… на запад. Либо так, либо тащиться на юг еще пару недель.

– Ты права, – согласился Сэмм. – Но мы не станем вязать собственный плот, пока есть другие возможности, пока не убедимся, что у нас действительно нет другого выхода. Взгляните вон на тот городок: все они жили судоходством, транспортировкой грузов вверх и вниз по течению. Все, что нам нужно, это найти посудину, которая еще держится на плаву.

– Пока что все большие города попадались на том берегу, – насмешливо заметила Герои. – Если только ты не хочешь идти два дня обратно на север к Молину. Да и там я что-то не припомню залежей пригодных для плавания кораблей.

– Значит, двинемся дальше на юг, – заявил Сэмм, заворачивая Парю в сторону дороги. – Дошли досюда, сможем пройти и дальше.

– Это достаточная причина, чтобы идти дальше? – съязвила партиалка. – Мы делаем большие успехи в неудачах, как бы это не вошло в привычку…

– Ты знаешь, я не силен в сарказме.

Герои зарычала:

– Тогда я выражусь яснее: это глупо! Кира пришла сюда по своим собственным причинам, но я здесь из-за тебя. Я поверила тебе и стараюсь изо всех сил поддерживать эту веру в живых, но посмотри на нас: мы в болоте, затеряны в мертвой стране в ожидании нового нападения, или нового ранения, или нового отрезка раскисшей дороги, который обрушится в реку под нашими ногами.

– Ты лучшая из нас, – спокойно ответил Сэмм. – Уж ты-то выживешь.

– Я выживаю, поскольку достаточно умна, – отрезала Герои. – Поскольку не вляпываюсь в ситуации, в которых можно погибнуть, а, честно говоря, мы только в такой ситуации и находимся последние недели.

– Мы справимся, – вступила Кира. – Нужно лишь немного успокоиться.

– Я знаю, что справимся, – согласилась Герои. – Сколько бы я ни жаловалась, я не дура и понимаю, что мы сможем пересечь эту проклятую реку. Но я хочу услышать от тебя подтверждение, что это действительно необходимо.

Кира открыла рот, но Герои не дала ей говорить:

– Не от тебя. От Сэмма. И, пожалуйста, не говори, что все из-за вот этой, – она пренебрежительно махнула рукой в сторону Киры, – кем бы она ни была.

Сэмм посмотрел на Герои, затем – через реку.

– Этого мало, правда? Просто идти за кем-то, просто верить в кого-то благороднее, умнее, опытней тебя. Такими мы созданы, так сконструирован каждый партиал: выполняй приказы и верь командиру, – но этого мало. И всегда было мало. – Он снова повернулся к Герои. – Мы следуем за нашими командирами, и порой они побеждают, а порой – терпят поражение; мы делаем, что они скажут, и играем свою роль. Но теперь это наше решение. Наше собственное боевое задание. И когда мы закончим, это будет нашей победой или нашим поражением. Я не хочу проиграть, но, если так случится, я хочу иметь возможность обернуться назад и сказать: «Я сделал это. И проиграл. Только я и никто иной».

Кира слушала молча, изумленная мощью его слов и силой убежденности. Впервые Сэмм по-настоящему раскрылся, перестал прятаться за словами «Я верю Кире», и его принципы оказались весьма далеки от «Я готов поверить кому угодно». Он был здесь, потому что хотел принять свое собственное решение. Это действительно так для него важно? Такое действительно случалось настолько редко? И как это вообще могло повлиять на Герои, которая уже была столь неукротимо независимой? Кира могла быть партиалкой, как и они, но Сэмм обращался к чему-то в их с Герои коллективном опыте, чего, как осознавала девушка, она понять не могла. Два партиала пристально глядели друг другу в глаза, но Кире оставалось лишь догадываться, какими данными они обмениваются.

– Хорошо, – бросила Герои и направила лошадь за Сэммом, к югу. Батрачка пошла следом, а Кира в глубокой задумчивости замыкала шеренгу.

Миссисипи привела их к другим затопленным городкам и деревенькам, часто даже меньше Галфпорта: Даллас-Сити, Понтусаку, Ниоте. В Ниоте нашелся еще один бывший мост, который когда-то вел к первой значительной возвышенности, встреченной ими за последние недели: скалистому мысу и городку, называвшемуся Форт-Мэдисон. Деревня была в лучшем состоянии, чем последние три, и они побродили по ней, заходя так глубоко, как только позволяло сильное течение, ища хоть что-нибудь плавучее. Сэмм нашел конец барки, наклонно торчавший из реки, но ничего, что по-прежнему держалось бы на поверхности. Течение оказалось действительно намного сильнее, чем ожидала Кира, и она поспешила убраться из жуткой затонувшей деревни как можно скорее.

– Что ж, – с деланным воодушевлением объявила Герои, плюхаясь рядом с ней на траву. – Мы по-прежнему в тупике, но теперь еще и насквозь промокли. Не напомнишь, в чем тут прогресс?

– Не переживай, – ответила Кира. – Как бы жарко и грязно здесь ни было, ты обязательно найдешь, на что пожаловаться, буквально через минуту.

– Пошли обратно к лошадям и Афе, – предложил Сэмм. – Успеем пройти еще десять миль за сегодня, если двинемся сейчас же.

– Погоди, – воскликнула Кира, вглядываясь в затопленную деревню. Что-то пошевелилось. Она пристально всмотрелась, прикрывая глаза от солнечных бликов, плясавших на воде. Накатила волна, и что-то снова двинулось: большое, черное на фоне блестящей поверхности воды. – Барка шевелится.

Сэмм с Герои напрягли внимание, а Кира шепотом уговаривала их подождать, подождать, подо… как вдруг новая волна ударила в барку, и та еле заметно качнулась.

– Она все еще на плаву, – догадался Сэмм. – А я думал, затонула.

– Двигается слишком свободно для лежащей на дне, – подтвердила Герои. – Может, прочно привязана под водой?

– И если мы ее отцепим, – заключила Кира, – то, возможно, сможем использовать.

Сбросив оружие и тяжелые вещи, они пошлепали обратно в деревню, отталкиваясь и плывя всякий раз, когда становилось слишком глубоко. Течение сносило, но они придерживались защищенной стороны зданий, проворно продвигаясь крышами. Барка легонько покачивалась на волнах на самом дальнем от суши конце деревни. Забравшись на последний дом перед ней, они осмотрели ее с крыши.

– Точняк, движется, – подтвердила Кира. – Стоит только перерезать то, что ее держит, и она выскочит на поверхность и уплывет куда глаза глядят.

– Нужно привязать ее за что-нибудь еще более длинной веревкой, – сказал Сэмм. – Все равно тому, кто туда полезет, потребуется страховка.

– Раз-два-три-четыре-пять – я не стану здесь нырять! – заявила Герои. – Но я добуду вам веревку. Последнее здание, которое мы прошли, было хозяйственным магазином. – Она скользнула в воду, Кира последовала за ней, не желая никого – даже того, кому она не полностью доверяла, – отпускать в одиночку в затопленный разрушающийся дом. Оттолкнувшись от стены, девушки почувствовали, что их сносит течением, утаскивая на юг между домами, как бы они ни старались плыть на восток, чтобы зацепиться за один из них. Герои едва успела ухватиться одной рукой за ржавую водосточную трубу и потянулась к Кире другой, ловя ее, когда та проплывала мимо. Кира нащупала ногами что-то твердое, возможно, крышу легковушки или кабины грузовика, и оттолкнулась от него, а Герои потащила ее к магазину. Схватившись за подоконник и возблагодарив судьбу, что из рамы не торчали обломки стекла, Кира нырнула и заплыла в помещение.

Между потолком и водой оставалось около фута воздуха; легкое дуновение и проблеск света доказывали, что он сообщался с внешней средой через по меньшей мере одну дыру в крыше. От влажности потолок и видимая часть стен покрылись мхом; Кира откинула несколько комков со своих волос. За ее спиной всплыла Герои.

– Похоже, река тут хорошенько все вымыла, – заметила Кира, оглядывая стены, с которых течение унесло большую часть гипсокартона и все, что когда-то к нему крепилось.

– Должно быть что-то внизу, – уверенно сказала Герои, и они перебрались к длинной южной стене: здесь то, что они искали, как и их самих, меньше сносило течением. Герои нырнула первой, оставаясь под водой так долго, что Кира всерьез забеспокоилась. Наконец партиалка вынырнула и, убрав угольно-черные волосы с лица, объявила: – Веревки нет. Но, кажется, я нашла какую-то цепь.

– Давай посмотрю, – предложила Кира и, держась за стену, погрузилась в воду. Она попыталась открыть глаза, но в помещении оказалось слишком темно, а вода была слишком мутной, чтобы что-нибудь разглядеть. Нащупав нечто тяжелое, свернутое кольцами, более скользкое, чем веревка, но более гладкое, чем цепь, девушка попыталась поднять это. Оно сдвинулось, но было все-таки слишком тяжелым, чтобы вытащить его наверх. Кира выскочила на поверхность, хватаясь за стену:

– Кажется, я нашла шланг.

– Прочности хватит?

– Должно хватить, если хватит длины.

Герои вытащила нож из ножен, раскрыла его и, зажав в зубах, нырнула. Почти минуту спустя выскочила на поверхность с ножом в одной руке и свободным концом шланга в другой.

– На сколько ты можешь задерживать дыхание? – изумилась Кира.

– Биологически совершенна, – бросила Герои. – Сколько раз повторять. На, держи, другой конец пока привязан к полке хомутиком.

– Возможно, только поэтому он еще здесь, – пробормотала Кира в спину ныряющей Герои. Та вынырнула чуть погодя, кивнув: готово. Кира начала как можно старательнее сбухтовывать шланг, но остановилась на двадцатом витке.

– Тут должно быть не меньше сотни футов.

– Тогда пошли, – ответила Герои, хватая отрезок шланга, а Кира нырнула обратно в окно. Вынырнула она намного южнее, чем планировала, и тут же стала искать глазами Сэмма, наблюдавшего с крыши. Ей показалось, или парень улыбнулся, увидев ее? Конечно, он беспокоился, почему их так долго не было видно, но Кира внезапно поймала себя на том, что надеется: главным образом он волновался за нее, лично, а не просто за успех или неуспех поисков веревки.

Прогнав эту мысль прочь, она подняла над водой один конец своего трофея.

– Шланг! – выкрикнула она одно слово, запыхавшись от борьбы с течением. Наконец ей удалось добраться до крыши, и Сэмм втащил ее наверх. Следом вылезла Герои, и близко не уставшая так, как Кира. Сэмм вытянул из воды петли шланга, сбухтовав его на заросших мхом досках, и махнул рукой через затопленную деревню в сторону берега, где, внимательно наблюдая за ними, стоял Даг, конь Герои.

– По-моему, это лучшее место, чтобы вытащить ее на берег, – объяснил парень. – Путь вроде бы свободен; конечно, это зависит от осадки барки, но она кажется плоскодонной. Вернемся к ней и привяжем один конец шланга за… – Он задумался, изучая выступавшие над водой части домов. – За тот фонарный столб. Я могу доплыть отсюда, привязать шланг, обрезать то, что там удерживает барку, затем отбуксируем ее на берег.

– Вот так вот просто? – удивилась Кира.

– Если барка не привязана железной цепью, то да. Задачей потруднее будет вывести ее, нагруженную лошадьми, обратно на реку, не столкнувшись со всеми этими домами.

– Подозреваю, мы станем первыми, кто попытается пришвартоваться с той стороны Главной улицы, – не сдержала яда Герон. – Не думаю, что они строили деревню в расчете на свободный проход барж между домами.

– Будем отталкиваться от столбов, – предложила Кира, – сопротивляясь могучему течению Великой Миссисипи, сносящей мосты и города.

– Вот так вот просто? – спросил Сэмм. Подняв взгляд, девушка обнаружила на его лице улыбку: неуверенную, словно парень впервые пробовал улыбнуться. Она улыбнулась в ответ.

– Да, так просто.

Разумеется, все оказалось не просто. Сэмм едва дотянулся до барки шлангом, привязанным к фонарному столбу, и даже когда они передвинули узел почти на самый кончик, течение оказалось слишком сильным, чтобы нырять к швартовочным канатам – не к одному, как они думали, а к пяти. Привязав шланг к барке, Сэмм пробыл в воде почти полчаса, перерезая канаты, лишь ненадолго всплывая за глотком воздуха. Кира с трудом могла видеть парня, но он побелел и дрожал от холода. Каждый раз, когда он нырял, девушка задерживала дыхание вместе с ним, проверяя, как долго она выдержит, и каждый раз он, казалось, погружался все на дольше. Время тянулось невыносимо, пока в итоге Кира не уверилась, что он утонул. Внезапно барка накренилась, закачалась, не сдерживаемая более обрезанными канатами, но Сэмм по-прежнему не показывался. Кира досчитала до десяти. Ничего. Она зашла в воду, снова сосчитав до десяти, до двадцати, и вскоре Герон уже плыла рядом с ней, держась за садовый шланг, натянутый почти до предела прочности. Барка снова закачалась, крутясь и ударяясь о стены домов, и из воды вынырнул Сэмм, судорожно хватая ртом воздух. Кира подхватила его, удерживая голову над водой.

– Готово, – прошептал он, стуча зубами. – Давайте вытягивать.

– Сперва нужно согреть тебя, – возразила Кира. – У тебя переохлаждение.

– Шланг лопнет, если мы промедлим еще немного, – бросила Герои.

– Он может умереть! – настаивала Кира.

– Со мной все будет в порядке, – успокоил ее дрожащий Сэмм. – Я партиал.

– Скорее на мелководье, – скомандовала Герои. – Иначе все окажется впустую.

Они поплыли обратно, держась за шланг. Кира не спускала глаз с Сэмма, моля, чтобы его дрожь не перешла в припадок. Добравшись до глубины, где можно было стоять, она растерла ему грудь и спину быстрыми яростными движениями, которые скорее успокоили ее совесть, чем улучшили его состояние. Дотронувшись до него, ощутив под руками крепкие контуры его грудных мышц, девушка испытала еле заметное волнение, показавшееся настолько диким, неуместным, что она почти мгновенно отдернула руки, шокированная нелепостью своей реакции. Она врач, а не школьница, и способна прикоснуться к груди мужчины, не испытывая дрожи в коленках. Сэмма все еще трясло, зубы стучали от холода, и она снова стала растирать его, чтобы дать закоченевшему телу хоть немного тепла. Мгновение спустя все трое схватили шланг и начали тянуть барку по затопленной улице. Афа апатично наблюдал за ними с берега, слишком одурманенный обезболивающими, чтобы встать. Барка медленно заскользила к ним; когда они выбрали около двадцати футов шланга, Кира отвязала его от столба и прошлепала к следующей страховочной точке, закрепив его там, и лишь затем продолжив буксировку. Судно скреблось о стены домов, зацепившись за один так крепко, что Герои пришлось подплыть, чтобы освободить его подвернувшейся под руку доской. Лишь более двух часов спустя они подтащили барку настолько близко к берегу, чтобы в нее можно было завести лошадей, хотя тянуть пришлось едва ли триста футов.

Они снова привязали барку, едва не упустив ее, когда оборвался шланг. Сэмм обмотал упавший конец вокруг руки, а другой вцепился в кирпичную стену, покраснев от натуги и боли, пока девушки кое-как ловили и закрепляли лодку. Тяжелая деревянная дверь, сорванная с ближайшего дома, послужила трапом, по которому они одну задругой завели лошадей – Кира тянула их, приговаривая ласковые слова, а Сэмм с Герои направляли животных с боков, чтобы те шли вереницей, не нарушая порядка. Сэмм еще дрожал, и эта дрожь передалась его коню, Паре, который начал нервно бить копытами, пятиться и в итоге расколол дверь. Они, как могли, успокоили его и успели втащить на барку, пока дверь не разломалась окончательно, но Чудачке пришлось искать новый трап. Осунувшийся вялый Афа зашел на барку последним, вцепившись могучими руками в рюкзак, словно в огромный спасательный круг.

– Я не могу оставить рюкзак, – бормотал он. – Мне нельзя оставлять рюкзак.

– И не оставите, – заверила его Кира. – Просто сидите здесь и не двигайтесь, и все будет хорошо.

Герои отвязала канаты и поспешила на свое место на носу лодки, добежав как раз вовремя, чтобы схватить доску и оттолкнуться ею от ряда домов, на которые их сносило течением. Сэмм находился рядом с ней, его руки были все еще белыми от холода. Кира стояла в центре, пытаясь успокоить лошадей, те негромко ржали от возбуждения, взволнованные неустойчивостью барки, подскакивавшей вверх-вниз и раскачивавшейся, чего земля никогда не делала, а когда лодка ударилась о стену хозяйственного магазина, пришли просто в ужас.

– Берегись домов! – прокричала Кира, удерживая взбесившегося Бобо, пытавшегося убежать.

– Иди к черту! – огрызнулась Герои сквозь крепко сжатые зубы, изо всех сил направляя неповоротливую барку, теперь уже полностью находившуюся во власти стремительного течения, в сторону от очередного надвигавшегося строения. Поток тянул их одновременно к домам и на середину реки, не быстро, но с неумолимой силой; это не была бурная горная речка, но Кира осознала, что даже ленивая равнинная река, достигая таких размеров, приобретает невероятный запас энергии. Сэмм подбежал к Герои на корму, вдвоем им удалось удержать лодку от удара об угол последнего дома, и вот они уже на свободе: позади осталась затопленная деревня, мусор, громоздившийся кучами на берегу, постройки, хоть как-то прикрывавшие их от сильного течения. Барка медленно крутилась на воде, лошади фыркали и дергали головами от страха. Сэмм бросился помогать Кире удерживать их, но Герои осталась у борта, стараясь все время держаться в той части барки, которая в данный момент оказывалась «носом».

– Отмель, – закричала она, падая на колени и хватаясь за борт для опоры, а лодка вздрогнула от внезапного столкновения, заставив Киру зашататься, ища равновесие. Афа упал на бок, закрывая глаза и еще крепче сжимая рюкзак. Сэмм и Кира разделились, каждый удерживал поводьями двух лошадей, разводя их на несколько шагов друг от друга. Оттолкнувшись от отмели, барка закрутилась в противоположном направлении и недолгое время даже плыла прямо. Кира нашла устойчивую позицию, покрепче перехватила поводья, но тут снова раздался крик Герои, в этот раз еще отчаяннее: —Упавший мост!

– Что? – заорала Кира.

– Держитесь! – скомандовала партиалка, и внезапно барка налетела на искореженные стальные опоры – едва выступающие над водой, но несокрушимые. Лошади завизжали, и лодка завизжала вместе с ними, скрежеща металлом по металлу. Барка опасно накренилась, затем тяжело, неуклюже перевалилась на другой борт, сползая с рухнувшего моста. Кира сражалась со взбесившимися животными.

– Нужно рулить, – крикнула она.

– Да мы рулим, – отозвался Сэмм, – только не думаю, что сейчас от этого есть хоть какой-то толк.

– Еще один! – объявила Герои, и Кира крепко схватилась за борт. Лодка подскакивала на воде, выбивая фонтаны брызг, днище ходило ходуном. Теперь их вынесло на середину реки, на глубину и в самое сильное течение, Кира в замешательстве смотрела, как оно тянет барку прямо по дорожке из обломков моста. Их трясло на волнах, как поплавок, подкидывая взад и вперед с камня на камень, с балки на балку. Раздался особенно страшный удар, Кира в панике оглядела лодку, ища, что сломалось. Герои, на четвереньках пробиравшаяся по полу, разгневанно подняла голову: – Мы набираем воду!

– Чудесно, – съязвила Кира. – Выброси ее обратно!

Герои ошпарила ее гневным взглядом, но схватила доску и попыталась заткнуть пробоину в борту, к счастью, не в днище, иначе, как подумала Кира, они бы уже затонули. Доска не особо помогала, и Герои, плюнув, попыталась приспособить ее в качестве руля. Барка не обратила на «руль» ни малейшего внимания, продолжая плыть туда, куда велела река. Их снова тряхнуло, и Кира снова вскрикнула, увидев, как днище затряслось и пошло мелкой рябью у нее под ногами. «Оно не должно так себя вести».

– Днище дрожит, – пискнула она.

Сэмм крепко удерживал свою пару лошадей, хотя казалось, они готовы разорвать его надвое.

– Дрожит или коробится?

– По-моему, это было просто… – Кира не успела закончить, потому что барка налетела на очередное препятствие, и металл протестующе застонал от неожиданной деформации.

– Коробится, – заключила Герои, упираясь своей доской в пол для равновесия. – Добром это не кончится.

– Насколько все будет плохо, – спросила Кира, – при условии, что мы в итоге все-таки доберемся до того берега?

– Плохо, – сказала Герои. – Мы потеряем часть снаряжения, возможно, большую часть. Лошадь, если нам не улыбнется удача, Афу, если улыбнется.

– Мы не потеряем Афу, – заявил Сэмм. – Я сам потащу его к берегу, если потребуется.

– Потребуется, – кивнула Герои. – Это ржавое корыто разваливается у нас под ногами, а река делает все возможное, чтобы ускорить процесс.

– Постарайся направить нас ближе к берегу, – предложила Кира.

Герои воззрилась на нее широко раскрытыми, будто от удивления, глазами:

– А что я, по-твоему, пытаюсь сделать, черт побери?

– Сейчас не пытаешься, – прорычала Кира.

– Надеюсь, ты умеешь плавать, – партиалка, обдав ее ледяным взглядом, снова кинулась к борту, – потому как Сэмм будет спасать Афу, а я тебя точно спасать не стану. – Она вновь погрузила доску в воду, сдерживая вращение лодки, но не в силах придать ей хоть сколько-нибудь определенное направление. Они едва не налетели на мыс на правом берегу, но то же течение, что оттащило их от восточного берега, теперь не давало им приблизиться к западному; даже когда они наконец-то выбрались из поля обломков, барка скрипела и набирала воду, подхваченная могучим потоком. Вода уже плескалась у Кириных ног; река повернула к югу, и девушка увидела, что она делает широкую U-образную петлю, прежде чем снова повернуть на восток.

– Так держать! – крикнула она Герои. – Река на повороте может выбросить нас на отмель на том берегу!

– Там не отмель, а пристань, – объявил Сэмм. – И нас не выбросит, а шмякнет.

– Просто… спасай Афу, – ответила Кира, не спуская глаз с берега. Река двигалась удивительно медленно для обладательницы такой невероятной мощи, и, казалось, прохождение поворота отняло целую вечность. Кира волновалась, наберут ли они достаточный импульс, чтобы пересечь поток, но вскоре правый берег стал ближе, их протекающая барка поворачивала по чуть более широкой дуге, чем река. «Мы высадимся, – подумала она. – Прямо в центре этого города». Теперь она увидела его: дома и доки за заросшей набережной, скрытые деревьями и высокими зарослями тростника. Город, казалось, специально располагался в удобном месте для перехватывания приносимых рекой предметов, Кира даже задумалась, не возник ли он именно с этой целью. Однако с приближением берега ее мысли переключились на более насущные темы: надежда на удачную высадку сменилась уверенностью, что они разобьются о причал, поднимающийся из воды им навстречу. Он был затоплен, как и в большинстве приречных городов, и Кира поняла, что инерция вынесет их прямо на хаотичное нагромождение лодок, бревен и других обломков, зажатых в ловушке между старыми магазинами и жилыми домами.

– Мы не можем выбрать другое место для столкновения? – спросила она.

– Нет, не можем, – огрызнулась Герон, вставая и перекидывая доску на другую сторону. – Спаси, что получится.

Она выхватила поводья Дата из рук Киры и, казалось, готовила лошадь к прыжку через борт лодки. Сэмм, поглядев на приближающееся препятствие, бросил обе упряжи и побежал к Афе. Перепуганные лошади скакнули назад, и из-за внезапного смещения центра тяжести барка сильно накренилась, сбивая Киру с ног, Батрачку просто выбросило за борт. Кира вцепилась в поводья Бобо, пытаясь удержаться, но тут барка с грохотом налетела на кучу обломков и смялась, словно моделька из фольги. Девушка упала, и река сомкнулась над ней.