Маркус скорчился за осыпающейся шлакоблочной стеной – очевидно, старого гаража. Сквозь дырку в стене можно было разглядеть машину с сидящим за рулем скелетом. Маркус пытался представить, почему человек умер здесь, в машине, в закрытом гараже, но теперь это вряд ли имело значение. Если партиалы обнаружат его группу, он будет так же мертв, как и несчастный водитель.

– Мы не можем позволить себе защищать фермы, – нудил рядовой Кантона еле слышным шепотом, не отрывая глаз от леса. Маркус уже начал его ненавидеть, но не мог не признать, что Кантона был отличным солдатом. – И фермеров.

– Мы не бросим их, – зашипел Хару, возглавивший отряд после гибели сержанта Грант, и покосился на четверых фермеров: двух мужчин и двух женщин, прятавшихся за спинами военных с широко открытыми от ужаса глазами. – Как я понимаю, партиалы захватывают в плен всех людей, до которых могут добраться. Наш долг – защищать людей, и мы будем защищать их до самого Ист-Мидоу.

– Наш долг – защищать гражданских, – спорил Кантона, – а здесь исправительно-трудовая ферма, и, как я понимаю, эти четверо – осужденные.

– Если партиалы хотят их захватить, – отрезал Хару, – я сначала погибну, прежде чем отдам наших врагу.

Маркус посмотрел на фермеров, вооруженных тремя винтовками на четверых. Сомнительно, что заключенным позволили носить оружие, хотя, с другой стороны, когда на подходе партиалы, кто знает? «Я бы всем им выдал оружие. Когда враг – партиалы, любой человек – союзник».

– Из-за них нас всех перебьют, – гнул свое Кантона. Из их отряда в двадцать человек теперь оставалось семеро, не считая фермеров. Половину они потеряли, нарвавшись на засаду, остальных – во время отступления, когда бежали сломя голову по лесу, пытаясь оторваться от преследователей. – Да, на бегу они нас не задерживают, но беда в том, что уж очень шумят. Не умеют эти штатские оставаться незаметными.

Загорелые и обветренные лица фермеров от таких разговоров белели на глазах. Маркус, помотав головой, не выдержал:

– От меня шуму не меньше.

– Я не предлагаю бросить медика.

– Но он прав, – заявил Хару, – с Маркусом в группе мы наделаем столько шума, что уже не важно, сколько с нами гражданских.

– Эй, не так уж я плох, – возмутился Маркус.

– В любом случае это не важно, – не обратил на него внимания Хару. – Если они еще не услышали наш треп, то пока мы вне опасности: темнеет, и им не с руки охотиться в ночи на вооруженный отряд, который может залечь в засаду. Скорее всего, партиалы отступили, перегруппировались и, держу пари, движутся к следующей ферме.

– Тогда нам тем более не нужно их защищать, – Кантона махнул рукой в сторону фермеров. – Так или иначе избавимся от них: пусть чапают в Ист-Мидоу, а мы попробуем соединиться со своими.

– Я не могу ни с кем выйти на связь, – признался Хару. – Боюсь, нам не с кем соединяться.

Один из солдат, крупный мужчина по имени Хартли, поднял руку, и все мгновенно затихли, прекрасно зная этот жест. Маркус напряженно вслушивался в темноту, сжимая винтовку. Чувства партиалов острее: они лучше видят, лучше слышат и потому могут засечь их группу с недоступного человеческому уху расстояния. Но в таком густом лесу даже партиалам нужно подойти поближе, чтобы открыть огонь, и на короткой дистанции у людей появлялся шанс. Однако они в любом случае не могли тягаться с отрядом партиалов, не важно, обнаружив их заранее или нет; единственного врага, которого им удалось убить, отвлекла большая группа. Маркус с товарищами бежали – да что там, попросту драпали, – и все равно от них осталась жалкая горстка.

Они сидели в молчании, напрягая слух, сжимая оружие. Темный лес глядел в ответ, безмолвный, как могила.

Внезапно Маркус услышал, как один из часовых выругался, выкрикнув первые несколько звуков предупреждения, а потом маленький черный диск звякнул о дерево и упал к его ногам. Он взглянул вниз как раз «вовремя», чтобы увидеть слепящую вспышку света, и тут весь отряд закричал. Маркус зажмурился, кряхтя от пульсирующей боли, не видя ничего, кроме жарко пылающего круга в глазах. Грохотали автоматы, рвал глотку Хару, тут и там вскрикивали солдаты. Маркус почувствовал горячие брызги на руках и присел еще ниже, скрываясь за стеной. На него упало тело, и он начал отползать назад, судорожно хватая ртом воздух. Когда к нему наконец вернулось зрение, битва была окончена.

Над ним стояла сенатор Делароза в плотном капюшоне, сжимая автомат одной рукой.

– Что? Как? – непонимающе начал Маркус.

– Вам повезло, что их было всего двое, – бросила Делароза, сурово нахмурившись. – И что у нас была выгодная позиция. И хорошая приманка.

– Двое кого?

– Двое партиалов, – объяснил Хару. Он тряс головой, хлопая себя ладонью по уху, – очевидно, в ушах у него звенело. – И не называйте нас приманкой.

– Не знаю уж, как вас еще назвать, – проворчала Делароза, переворачивая труп ногой. Маркус увидел, что погибших несколько: люди, один в капюшоне, как у Деларозы, и два неподвижных партиала в «фирменной» серой броне. Тот, кого перевернула Делароза, застонал, и она добила его выстрелом. – Вы подняли столько шума, что собрали бы все отряды партиалов в округе.

– Вы использовали нас как приманку? – возмутился Хару, пытаясь встать на ноги. После контузии он с трудом сохранял равновесие. – Знали, что они близко? Как долго вы наблюдали за нами и за ними?

– Достаточно долго, чтобы подготовиться, – призналась Делароза. – Мы понимали, что вы рано или поздно привлечете их, поэтому залегли и дали вам потрепаться. – Она склонилась над телом, быстро снимая с него все ценное: бронежилет, автоматные рожки и несколько патронных лент, висевших на груди. Не отрываясь от дела, кивнула в сторону черного диска у ног Маркуса. – Это их светошумовая граната. Они думали, что вывели вас из строя, поэтому немного расслабились.

Маркус попытался встать, но обнаружил, что у него тоже кружится голова, и схватился за стену. Тело упавшего на него солдата сползло вниз, и Маркус увидел, что пуля попала тому в лицо.

– Вы должны были предупредить нас!

Делароза, сложив трофеи аккуратным штабелем, принялась стаскивать бронежилет.

– Они все равно бы вас нашли, а так не засекли нас.

– Мы могли бы сами устроить засаду, – попенял ей Хару, оглядываясь и оценивая обстановку. Маркус повторил его действия: погибли трое из их группы плюс один человек Деларозы. Еще по меньшей мере двое прятались за деревьями, контролируя периметр. – Могли бы подготовиться и не потерять столько людей!

– Мы были готовы, – холодно парировала Делароза, переходя ко второму трупу. – И мы устроили засаду. У нас была отличная позиция, мы ловко обманули их и все равно потеряли четверых убитыми, а двое гражданских ранены. – Она махнула рукой в сторону фермеров. – Находясь в выгодных условиях, мы потеряли в два раза больше, чем они. Вы что, всерьез думаете, что с ними можно справиться в честном бою, без ложной приманки?

– Но вашей ложной приманкой стали мои люди!

– Вы еще тут спорить со мной будете, – Делароза встала лицом к лицу с Хару. – я спасла вам жизнь.

– Троим из нас это не помогло.

– Если бы я не сделала того, что сделала, вас перебили бы всех, – огрызнулась она, – или хуже: захватили в плен. Мы столкнулись с противником, превосходящим нас в технике, подготовке и физиологии. Если хотите сражаться с ними честно, то вы слепы, как Сенат.

– Сенат отправил вас в тюрьму, – заговорил Маркус, наконец-то твердо встав на ноги. – Вы были на исправительной ферме. – Он нахмурился. – На этой?

Делароза отвернулась ко второму партиалу, складывая его амуницию в кучку рядом с первой:

– Когда-то это была исправительная ферма, да. Сейчас это просто… место преступления. Все, кто выжили, разбежались.

– Вы убежали при нападении или сначала подняли бунт? – спросил Хару.

– Я здесь не для того, чтобы убивать людей, – ответила Делароза и снова встала, глядя ему прямо в глаза. – Меня приговорили к заключению на ферме, это правда. А помнишь, за что?

– За убийство, – заметил Маркус. – Это немного вредит вашей убедительности.

– Это необходимая цена, – возразила Делароза, одновременно кивая одному из своих «капюшонников», чтобы забрал снятые с трупов трофеи. – Мы стоим перед угрозой вымирания нашего вида, – серьезно продолжала она. – Выживание – превыше всего: превыше доброты, морали, закона… То, что вы бы ни за что не сделали двенадцать лет назад, теперь не просто допустимо – необходимо, стало нашим моральным долгом. Я скорее убью сотню Шейлонов Браунов, чем позволю партиалам одержать победу. Тысячу!

– Вот и я говорю, – поддакнул Кантона. – Это единственный способ выжить.

– Если убьете тысячу наших, партиалам и сражаться-то не придется, – саркастически заметил Маркус. – Вы сделаете всю работу за них.

В лесу громко защебетала птица, и Делароза подняла взгляд:

– Это сигнал: пора выступать. Похоже, у той двойки были резервы. – Она поспешила к краю леса, но Хару покачал головой.

– Мы не пойдем с вами.

– Я пойду, – вызвался Кантона, выхватывая автомат у павшего солдата. – Пошли, Хару, ты же знаешь: она права.

– Я не оставлю гражданских!

– Вообще-то, – подал голос один из фермеров постарше, тощий и жилистый от тяжелой работы, – думаю, я тоже иду с ней. – Он взял свое охотничье ружье и прибавил к нему кобуру с пояса погибшего.

Кантона вопросительно посмотрел на Деларозу, та кивнула и снова повернулась к Хару:

– Больше мы не станем использовать вас как приманку.

Она отвернулась и растворилась в лесу. Ее люди побежали следом, за ними – фермер и, наконец, Кантона. Задержавшись на мгновение, он помахал оставшимся рукой и последовал за новым командиром.

Маркус оглядел Хару, Хартли, потом троих оставшихся фермеров, вооружившихся оружием погибших солдат:

– Двое из вас ранены?

– Мы можем идти, – ответила женщина с ожесточенной решительностью.

– Это прекрасно, – невесело усмехнулся Хару, – а можете ли вы бежать?

Они остановились у школы, тяжело дыша. Бросок забрал еще двоих из них: остались только Маркус, Хару и двое фермеров, одна из них – темноволосая женщина по имени Иззи – была ранена. Она обессиленно прислонилась к стене, закрыв глаза, судорожно втягивая воздух. У Хару кончились патроны, и Маркус отдал ему свой последний рожок.

– Ты используешь их с большим толком. – Он перевел дыхание и кивнул в сторону Иззи. – Она далеко не уйдет.

– Убери ее от стены, – шикнул Хару, приседая в кусты, – увидят!

– Она не сможет встать, если сядет, – предупредил Маркус.

– Значит, понесу.

Маркус с последним оставшимся фермером, Брайаном, бережно усадили женщину, опустившую голову между коленями. Молодой врач осмотрел бинты: пуля попала в плечо, чудом не задев ни костей, ни крупных сосудов, но рана есть рана – она потеряла много крови. Он уже дважды менял повязку – на таких вот коротких остановках – и дал ей все обезболивающие, какие только мог, лишь бы женщина не потеряла сознание. Бинт опять пропитался кровью, и в глазах Маркуса потемнело от изнеможения, но он снова принялся менять его.

– Я уже начинаю жалеть, что рядом нет банды сбежавших преступников, использующих нас как приманку, – пробормотал Хару.

Маркус помрачнел:

– Не смешно.

– А я и не шучу.

– Вы могли бы сделать все правильно, – ворчал Брайан. – Засаду, я имею в виду. Спрятав достаточно людей в лесу, заняв место с хорошим обзором, – тогда не пришлось бы становиться приманкой.

– Вы могли бы. Несомненно, – «согласился» Хару, все еще не продышавшийся как следует. – Вы бы точно смогли.

Он вытянул рацию и снова попытался выйти на связь хриплым от отчаяния голосом:

– Это Хару Сато, у меня медик и двое гражданских, прижатых к стенке в, – он посмотрел на вывеску, – начальной школе Хантсмена. Что за город, понятия не имею. Если есть кто-то, хоть кто-нибудь, пожалуйста, отзовитесь! Мы не знаем масштаба операции, не знаем, куда отступать. Мы даже уже не понимаем, где находимся.

Иззи закашлялась сильным, мучительным кашлем, сотрясавшим все тело несчастной, пока ее не вырвало. Маркус отодвинулся в сторону, но продолжил перевязывать плечо.

– Кажется, что-то с твоей рацией не так, – предположил Брайан. – Когда ты в последний раз выходил на связь: получал или отправлял сигнал?

– Когда мы напоролись на снайперов, – признался Хару, апатично разглядывая передатчик. Дырок от пуль не было, но его как следует помяло. Маркус бы не удивился, если бы после такого рация отказала.

– Дай посмотрю, – Брайан встал, потянувшись за устройством. Едва голова фермера поднялась над ветвями кустов, как он рухнул на землю, лишь фонтанчик красных брызг вылетел из уха.

Маркус и Хару тут же припали к земле. Лишившись опоры, Иззи без сознания повалилась набок.

– Похоже, – прошептал Маркус, – у нас два варианта: либо нас спасет твой убийца, либо нам предстоит новая встреча с доктором Морган.

– Ты простишь меня, если я предпочту убийцу?

– Тебе понравится доктор Морган – она ненавидит людей почти так же сильно, как ты ненавидишь партиалов.

Хару взглянул на спортивную площадку:

– Итак, у нас трехфутовые кусты, пробившиеся сквозь асфальт, потом даже шести-семи футовые, если добежим до бывшего футбольного поля. – Он посмотрел на Иззи. – Боюсь, мы не сможем ее тащить.

– Я побегу с ней, – возразил Маркус. – А ты прикрой меня. Эта более высокая поросль только…

– Нет, – оборвал его Хару, – но именно это мы изобразим.

Он показал на стену школы за спиной, в нескольких футах от них. Маркус заметил черный прямоугольник выбитого подвального окна.

– Затащи ее туда, – приказал Хару, набирая кучку обломков асфальта, – а я попробую как можно убедительнее притвориться, что мы ползем через поле.

Маркус кивнул:

– Сколько времени мы на этом выиграем?

– Достаточно, – коротко ответил Хару. – Если фокус сработает. Найдем другой выход и выскользнем из здания с другой стороны.

Маркус со вздохом поглядел на зловещий черный провал в цоколе бывшей школы:

– Если меня съедят барсуки или кто там еще живет, хотелось бы думать, что это был единственный вариант действий.

– Пошел!

Маркус перевернул Иззи на спину, закинул ей руки за голову и обхватил тонкие запястья женщины левой рукой, а сам пополз на животе по битому асфальту к окну, упираясь правым локтем. Острые края рвали одежду, пуля просвистела над головой и ударилась в стену. Парень пригнулся, стараясь не шевелить кусты. Хару кидал камни на поле, пуская их по низкой дуге, чтобы партиалы не видели; приземляясь, они сотрясали стволики. У Маркуса появилась надежда, что уловка сработает: следующий выстрел снайпера пришелся как раз по зарослям где-то в двадцати футах от стены.

Он дополз до окна и заглянул внутрь: из подвала тянуло сыростью, словно из пещеры, и мокрой псиной. Здесь явно когда-то – если не до сих пор – жили звери, хотя, вероятнее всего, пользовались другим входом: земля вокруг была рыхлой, а не утоптанной, как было бы на часто посещаемой тропе. Ничего не видя, Маркус решил сначала слазать в одиночку, прежде чем тащить за собой раненую.

Он едва протиснулся до пояса, когда рядом с окном плюхнулся запыхавшийся Хару.

– Кажется, игра не заладилась, – признался он. Пуля вонзилась в кирпичную стену прямо над его головой. – Ага. С дороги.

Маркус соскользнул вниз, упал на пол и сразу же поскользнулся на толстом слое полужидкой грязи. Встав, он втянул внутрь Иззи под грохот пуль, терзающих стену. Как только освободился проход, вниз проскользнул Хару, приземлившись в грязь со сдавленным стоном.

– Пахнет дохлыми собаками.

Маркус пошарил в карманах, ища фонарик, одной рукой удерживая Иззи:

– Уверен, под ногами не только земля.

– Не зажигай свет, – приказал Хару. – За мной.

Он с хлюпаньем пошел вперед, неясным силуэтом в темноте подвала, Маркус поспешил за ним, стараясь ступать как можно аккуратнее. В дополнение к пяти или больше дюймам жидкого ила подвал заполняли металлические стеллажи с подгнившими книгами и ряды старых компьютеров, привязанных ржавой проволокой к металлическим тумбочкам на колесиках. Хару осторожно вел их по лабиринту, и вскоре привыкшие к темноте глаза Маркуса увидели дверь в противоположной стене. Хару потянулся к ней, замок со скрипом поддался, как вдруг в подвале стало еще темнее: источник света за ними внезапно «погас». Маркус бросился на пол.

Пули вспарывали воздух, вспышки выстрелов осветили помещение, уши глохли от громогласного свинцового стаккато. Тонкую деревянную дверь раскроило в клочья, и Маркус успел только увидеть, как Хару ныряет под ближайшую тумбочку.

– Какое усердие! – поразился Хару. – Мне тоже, бывало, хотелось тебя убить, но не до такой же степени.

Хару выпустил очередь в сторону окна, заставив стрелка исчезнуть, и Маркус воспользовался возможностью продвинуться вперед, подтаскивая Иззи. Когда он дополз до укрытия, Хару остановился, сберегая остатки патронов, и стрелок снова вернулся, заливая подвал густым потоком подавляющего огня. Хару выпустил последние несколько пуль, снова «отодвигая» стрелка от окна.

– Не скажу, что сам согласен с тем, что хочу сказать, – криво усмехнулся каламбуру Маркус, – но мы в безопасности. По крайней мере, пока.

Хару кивнул, вытирая грязь с лица:

– Пока у нас есть патроны – пока они знают, что у нас есть патроны, – они сюда не сунутся. Но могут зайти с другого входа. – Он поднял глаза, и Маркус даже в темноте почувствовал его прожигающий взгляд. – Пора решать, Валенсио. Как ты хочешь умереть: прячась или давя на спусковой крючок?

– А где же вариант «в луже собственной мочи»?

Хару засмеялся:

– Уверяю тебя, это – бесплатное приложение к обоим товарам. – он принюхался. – К тому же мы уже пропитаны чьей-то мочой. И какая тебе разница, чьей?

– Попробуй рацию, – предложил Маркус. – А вдруг?

Хару вытащил рацию из-за ремня и протянул другу:

– У тебя скорее получится докричаться до Бога через эту штуку, чем у любого другого.

– Тогда помолюсь. – Маркус взял рацию и нажал кнопку:

– Говорит Маркус Валенсио, в надежде, что кто-нибудь меня услышит. Я… э… прячусь тут в грязном подвале по колено в собачьей моче с Хару Сато – честно говоря, не знаю, что хуже. У нас раненый гражданский и, как кажется, целая бригада переполненных жаждой отмщения партиалов. Они гонят нас уже многие мили, из двадцати солдат осталось двое. Я не знаю, собираются ли они завоевать остров, совершить набег или просто перестрелять нас для развлечения. Я даже не знаю, есть ли тут поблизости кто-то, кто мог бы нас услышать, – насколько я понимаю, мы последние люди в округе. – Он отпустил кнопку, и рация тут же с треском заговорила:

– Чтоб мне платили по пять центов каждый раз, когда я слышала это нытье, – проскрипел резкий голос. Маркус от неожиданности чуть не выронил рацию. Хару приподнялся с квадратными от изумления глазами.

– Кто это? – спросил Маркус, недоуменно глядя на Хару. Помотав головой, он нажал кнопку и повторил вопрос. – Кто говорит? Повторяю, кто говорит? Нам нужна срочная помощь… и подкрепление, и… в общем, спасите нас. – Он отпустил кнопку и беспомощно пожал плечами. – Надеюсь, они не откажут нам только потому, что я нарушил радиопротокол.

Рация снова затрещала:

– Судя по переговорам партиалов, им нужен именно ты, Маркус. Доктор Морган хочет тебя видеть.

Маркус замер, внезапно осознавая, почему голос с самого начала показался ему знакомым:

– Кира?

– Привет, малыш! – ответила она. – Скучаешь по мне?

– Что? – Маркус не мог найти слов. – Где ты? Что происходит? Почему Морган ищет меня?

– Наверное, потому что хочет добраться до меня, – ответила Кира. – К счастью, она понятия не имеет, где я.

– Да, это большое облегчение, – саркастически проворчал Хару. – Я просто ног под собой не чую от радости, что Кира в безопасности.

Маркус нажал кнопку:

– Хару передает привет.

– Не волнуйся, – проскрипел Кирин голос, – у меня есть хорошие новости и для него: к вам приближается большой отряд Сети.

– Приближается?

– Выходите из здания и двигайтесь на юг, – объяснила Кира. – Там встретите батальон Сети, идущий в другую сторону, до них вам около двух минут максимум.

– Чтоб я сдох! – воскликнул Хару. – Пошли-ка мы из этой помойки. – Он положил Иззи на плечо и направился в глубь зала.

– Подожди, – закричал Маркус, догоняя его. – Где ты? Что происходит?

Рация не отвечала, и Маркус побежал на то место, где стоял раньше, – должно быть, там прием был лучше, поскольку аппарат сразу же «ожил».

– …немедленно. Повторяю: уходите немедленно. У батальона противотанковые гранатометы, и они планируют разнести все здание.

– Подождите! – завопил Маркус. – Мы еще не вышли!

– Так идите же!

Он повернулся и побежал, догоняя Хару у основания лестницы. Они взлетели вверх, внимательно проверив дверь, прежде чем открыть ее и выйти в просторный школьный вестибюль. Партиалов не было видно, и Хару показал на пару обвисших в косяке дверей:

– Туда.

Они выбежали из южного входа, рывком пересекли мостовую и укрылись в зарослях на дальней стороне улицы. Сзади не раздалось ни криков, ни выстрелов. Маркус завернул за угол – Хару бежал рядом с Иззи на плечах, – поднял рацию к губам и завопил в нее:

– Кира? Кира, ты меня слышишь? Что происходит?

– Сколько мне было, когда мы познакомились? – сказал Кирин голос. – Перейди на столько каналов вверх.

«Пять, – подумал Маркус, – мы познакомились в школе в первый год на острове». – Он перешел на пять каналов вверх, потом задумался. – «Нет, школу в первый год не открыли, значит, шесть». – Он добавил еще один канал:

– Что происходит?

– Эта уловка сработает только раз, – объяснила Кира. – Они прослушивают ваши частоты, я ловлю их. Я сказала вам, что батальон Сети близко, а мой друг скормил им ложное сообщение того же содержания. Двойка, преследующая вас, отстала, но это не задержит их надолго, а тот батальон по меньшей мере в шести милях к югу от вас. Вам нужно добраться до него как можно быстрее, потому что охота идет именно на вас, и партиалы возобновят погоню, когда поймут, что их обманули.

– И… – он замедлился, чтобы выровнять дыхание. – Что мне теперь делать?

– Я помогу, чем сумею, – ответила Кира, – но вариантов у нас немного. Судя по переговорам Морган, новости плохие: они не просто вторглись на остров, они захватывают его. Через два дня каждый человек на Лонг-Айленде станет пленником партиалов.