ЯНВАРЬ
Крайне плохой старт
1 января, воскресенье
129 фунтов (но это после Рождества), порций алкоголя 14 (но на самом деле это за два дня, учитывая четырехчасовую новогоднюю вечеринку), сигарет – 22, калорий – 5424.
Потребленная сегодня пища: 2 пак. нарезанного сыра «Эмменталь». 14 холодных молодых картофелин. 2 «Кровавые Мери» (считается за еду, так как содержит помидоры и вустерский соус).
1/3 буханки хлеба «Циабатта» с сыром бри. 1/2 пак. листьев кориандра.
12 шоколадных конфет из рождественского набора «Кэдбери» (лучше всего махом избавиться от всех этих рождественских сладостей и назавтра быть свежей как огурчик).
13 канапе с кусочками сыра и ананаса.
Порция карри из индейки от Юны Олконбери, бобы и бананы.
Порция Малинового Сюрприза от Юны Олконбери, сделанного из бисквитов с бурбоном, консервированной малины, восьми галлонов взбитых сливок и украшенного глазированными вишнями и дягилем.
* * *
Полдень. Лондон: моя квартира. Тьфу! Самое последнее на свете, к чему я физически, морально или ментально готова, – это ехать к Юне и Джеффри Олконбери на их традиционный Новогодний Фуршет с Карри из Индейки в Графтон-Андервуд. Джеффри и Юна Олконбери – лучшие друзья моих родителей и знали меня ещё тогда, когда я бегала по лужайке голышом, о чем дядя Джеффри никогда не устает напоминать мне. Мама позвонила в 8:30 утра в августовский день (были банковские выходные) и вынудила меня пообещать, что я приеду. К этой теме она подошла коварно, используя окольный маршрут.
– О, привет, дорогая. Я звоню только чтобы узнать, что бы ты хотела получить на Рождество.
– На Рождество?
– Ты же хочешь получить сюрприз, дорогая?
– Нет! – взревела я. – Извини. Я хотела сказать...
– Может быть, тебе бы хотелось комплект колесиков для твоего кейса?
– Нет у меня никакого кейса.
– Почему бы мне не купить для тебя маленький кейс на колесиках? Знаешь, такой, какие бывают у стюардесс.
– У меня уже есть сумка.
– О, дорогая, ты не должна ходить с этой зеленой холщовой индийской тряпкой. Ты похожа на Мери Поппинс, переживающую не лучшие времена. Просто небольшой компактный кейс с выдвижной ручкой. Ты не представляешь себе, сколько всего ты сможешь туда положить. Как бы ты хотела – синий по красному или красный по синему?
– Мам. Сейчас восемь тридцать утра. На дворе лето. Очень жарко. Я не хочу кейс, как у стюардессы.
– У Джули Эндерби есть такой. Она говорит, что ничем другим она бы пользоваться не стала.
– Кто такая Джули Эндерби?
– Ну ты знаешь Джули, дорогая! Дочь Мейвис Эндерби. Джули! Та, которая получила эту крутую работу в «Артур Андерсен»...
– Мам...
– Она всегда берет его в поездки...
– Я не хочу маленький кейс на колесиках.
– Вот что я тебе скажу. Почему бы Джеми, папе и мне не скинуться и не купить тебе приличный новый большой кейс и комплект колесиков?
Я в изнеможении отвела трубку от уха, ломая голову над тем, откуда взялось это миссионерское багажно-рождественско-подарочное рвение. Когда я вернула трубку к уху, мама говорила:
– ...в самом деле, ты можешь поместить их рядом с отделением, где у тебя будут лежать бутылочки с пеной для ванны и подобные вещи. А ещё я подумывала о тележке для походов по магазинам.
– А есть ли что-нибудь такое, что ты хотела бы получить на Рождество? – в отчаянии поинтересовалась я, щурясь от ослепительного летнего солнца.
– Нет-нет, – беззаботно ответила мама. – У меня есть все, что мне нужно. Послушай, дорогая, – она вдруг понизила голос, – ты же придешь к Джеффри и Юне на их Новогодний Фуршет с Карри из Индейки, правда?
– Ох. На самом деле, я... – Я дико запаниковала. Что бы такое придумать? – Возможно, мне придется работать в Новый год.
– Это не важно. Ты можешь подъехать и после работы. О, я не сказала? Там будут Малькольм и Элейн Дарси, и они приведут с собой Марка. Помнишь Марка, дорогая? Он один из этих первоклассных адвокатов. Куча денег. Разведен. Раньше восьми они не начнут.
О, боже. Только не ещё один странно одетый и нудный любитель оперы с прилизанными волосами и тоскливым прямым пробором.
– Мам, я же говорила тебе. Не нужно сводить меня с...
– Соглашайся, дорогая. Юна и Джеффри устраивали новогодний фуршет ещё когда ты бегала по лужайке голышом! Конечно же, ты придешь. И у тебя будет возможность воспользоваться новым кейсом.
23:45. Уф-ф-ф. Первый день нового года был днем ужаса. Просто не могу поверить, что я снова начинаю год в односпальной кровати в доме моих родителей. В моем возрасте это слишком унизительно. Интересно, учуют они, если я покурю в окно? Я весь день пряталась дома в надежде, что пройдет похмелье, в конце концов сдалась и отправилась на Фуршет с Карри из Индейки слишком поздно. Когда добралась до дома Олконбери и нажала на кнопку звонка, исполнившего целиком мелодию городских курантов, я все ещё пребывала в собственном странном мире – тошнота, отвратительная головная боль, кислый привкус во рту. Вдобавок, я ещё не отошла от ярости, охватившей меня после того, как я нечаянно свернула на Шестую магистраль вместо Первой и мне пришлось проехать чуть ли не до самого Бирмингема, пока я нашла место, где можно было развернуться. Это так взбесило меня, что я вдавила в пол педаль газа, дав волю собственным чувствам, что очень опасно. Теперь я покорно смотрела, как фигура Юны Олконбери в костюме-двойке цвета фуксии – интригующе деформированная волнистым стеклом, вставленным в дверь, – устремилась ко мне.
– Бриджит! А мы уже думали, что ты не приедешь! С Новым годом! Мы как раз собирались начинать без тебя.
Мне показалось, что она ухитрилась поцеловать меня, снять с меня пальто, повесить его на лестничные перила, стереть помаду с моей щеки и вызвать во мне невероятное чувство вины – и все одним движением, пока я, ища поддержки, прислонилась к покрытой орнаментом полке.
– Прошу прощения. Я заблудилась.
– Заблудилась? Господи! Ну что с тобой делать? Давай же, заходи!
Она провела меня через двери с матовыми стеклами в гостиную и объявила:
– Слушайте все, она заблудилась!
– Бриджит! С Новым годом! – воскликнул Джеффри Олконбери, одетый в желтый свитер в ромбах. Он шутливо сделал шажок, изображая Боба Хоупа, и сжал меня в таких крепких объятиях, что, находись мы в общественном месте, кто-нибудь немедленно вызвал бы полицию.
– Ух-х-х, – произнес он, начиная багроветь и подтягивая брюки. – Где ты сбилась с пути?
– На Девятнадцатой, но там был знак объезда...
– На Девятнадцатой! Юна, она сбилась на Девятнадцатой развязке! Ты добавила себе лишний час на дорогу ещё до того, как отправилась в путь! Давай, выпей что-нибудь. Ну, как продвигаются дела на любовном фронте?
О, боже. Почему женатые люди не могут понять, что уже давно невежливо задавать подобный вопрос? Мы же не бросаемся к ним и не орем: «Как ваша семейная жизнь? Все ещё занимаетесь сексом вместе?» Всякому известно, что, когда тебе за тридцать, ты уже не такая счастливая, веселая и легкомысленная, какой была в двадцать два, и что честный ответ, скорее всего, будет такой: «На самом деле, прошлой ночью мой женатый любовник, который, как оказалось, носит подтяжки и милый свитерок с горлышком из ангорской шерсти, сообщил мне, что он голубой (или сексуальный маньяк, наркоман, моральный импотент) и отлупил меня фаллоимитатором». И реакция: «Здорово, спасибо».
Не будучи по природе вруньей, я уклонилась от темы, смущенно пробормотав: «Прекрасно», на что он прогремел: «Так значит, у тебя до сих пор нет ухажера!»
– Бриджит! Ну что же нам с тобой делать! – воскликнула Юна. – Уж эти мне девушки, думающие только о карьере! Слушай, нельзя откладывать это до бесконечности. Тик-так-тик-так.
– Да. Как женщина может умудриться дожить до твоего возраста и не выйти замуж? – проревел Брайан Эндерби (муж Мейвис, бывший президент клуба «Ротари» в Кеттеринге), размахивая в воздухе бокалом шерри. К счастью, меня выручил папа.
– Как я рад тебя видеть, Бриджит! – произнес он, беря меня под руку. – Твоя мать подняла на ноги всю полицию Нортгемптоншира, и она готова была прочесать графство зубными щетками в поисках твоего расчлененного тела. Идем, продемонстрируем тебя, чтобы я наконец смог спокойно развлекаться. Как тебе кейс на колесиках?
– Он огромен против всякого здравого смысла. А как тебе приспособление для стрижки волос в ушах?
– О, чудесно, знаешь, оно – способное.
Думаю, все было в порядке. Если бы я не приехала, было бы неудобно. Но Марк Дарси... Ох. Вот уже много недель подряд, когда мама звонила мне, происходило одно и то же: «Конечно, ты помнишь семью Дарси, дорогая. Они переехали к нам, когда мы жили в Бакингеме, и вы с Марком вместе плескались в “лягушатнике”», или «О! Я говорила тебе, что Малькольм и Элейн приведут с собой Марка к Юне на Новогодний Фуршет с Карри из Индейки? Он, вероятно, уже вернулся из Америки. Разведен. Подыскивает дом в Холланд-Парк. Очевидно, с женой ему пришлось несладко. Японка. Жестокая раса».
В следующий раз, совершенно не в тему: «Ты помнишь Марка Дарси, дорогая? Сына Малькольма и Элейн? Он один из этих крутых первоклассных юристов. Разведен. Элейн говорит, что он все время работает и что он ужасно одинок. Думаю, он придет к Юне на Новогодний Фуршет с Карри из Индейки, точно придет».
Удивительно. Почему она просто не выступила со следующим заявлением: «Дорогая, давай же, соблазни Марка Дарси прямо над карри из индейки, ладно? Он ну просто очень богат».
– Иди поздоровайся с Марком, – пропела Юна Олконбери прежде, чем я успела отпить коктейля. Если тебя сводят с мужчиной против твоей воли – это одна степень унижения, но если тебя буквально тащат к нему в тот момент, когда ты пытаешься справиться с тошнотворным похмельем и за этим наблюдает полная комната друзей твоих родителей – это уже совсем другой уровень.
Богатый, разведенный-со-злой-женой Марк – довольно высокий – стоял спиной к комнате, тщательно исследуя содержание книжных полок Олконбери: в основном серии книг о Третьем рейхе в кожаных переплетах, которые Джеффри выписывает через «Ридерз Дайджест». Это показалось мне довольно забавным – именоваться мистером Дарси и при этом стоять в сторонке, высокомерно поглядывая на других гостей. Все равно что иметь фамилию Хитклифф и поэтому провести весь вечер в саду, кричать «Кэти!» и биться головой о дерево.
– Марк! – сказала Юна таким тоном, будто она была одной из фей Санта Клауса. – Я привела тебе кое-кого, с кем тебе очень приятно будет встретиться.
Он обернулся, обнаруживая свитер, который со спины был безвредного синего цвета, а на поверку оказался в желто-голубых ромбах, да ещё и с V-образным вырезом – как будто Марк снял его с сильно пожилого спортивного комментатора. Как часто замечает мой друг Том, поразительно, сколько времени и денег можно сэкономить на свиданиях, если внимательно приглядываться к деталям. Здесь белый носок, там пара красных полосок, серые туфли, свастика – это ещё далеко не все мелочи, помогающие сделать вывод о том, что нет смысла записывать телефонные номера и раскошеливаться на дорогие ужины, поскольку все равно ничего из этого не выйдет.
– Марк, это дочь Колина и Пэм, Бриджит, – представила меня Юна, волнуясь и розовея. – Бриджит работает в издательском бизнесе, не правда ли, Бриджит?
– Да, действительно, – сказала я зачем-то, как будто звоню на радио и намереваюсь спросить Юну, могу ли я в эфире «передать привет» моим друзьям Джуд, Шерон и Тому, моему брату Джеми, всем коллегам по работе, моим маме и папе и, наконец, всем гостям на Фуршете с Карри из Индейки.
– Ну что ж, оставим молодых людей одних, – пропела Юна. – Господи! Представляю, как вам до смерти надоели все мы, старые ворчуны.
– Вовсе нет, – неуклюже возразил Марк Дарси, предприняв довольно неудачную попытку улыбнуться, после чего Юна закатила глаза, прижала руку к груди, весело и звонко хихикнула и, наконец, тряхнув головой, оставила нас в пугающей тишине.
– Я... М-м-м... Вы читаете, э-э-э... Вы читали в последнее время что-нибудь хорошее? – спросил Марк.
Ох, ради бога.
Я лихорадочно рылась в памяти, пытаясь припомнить, когда в последний раз я читала приличную книгу. Беда человека, работающего в издательстве, состоит в том, что для него читать в свободное время – это все равно что работать мусорщиком, а по вечерам копаться в корыте для свиней. Я наполовину одолела «Все мужчины с Марса, все женщины с Венеры», которую мне дала Джуд, но мне плохо верилось, чтобы Марк Дарси, хотя у него явно не все дома, уже готов признать, что он марсианин. И тут меня осенило.
– «Ответный удар», да, точно, Сьюзен Фельюди, – победно объявила я. Ха! Если уж совсем начистоту, я не читала эту книгу как таковую, но у меня такое чувство, будто я её читала, так как Шерон очень долго её проповедовала. В любом случае, это совершенно безопасный вариант: невозможно, чтобы такой ханжа в джемпере с ромбами читал пятисотстраничный феминистский трактат.
– Ах, в самом деле? – оживился он. – Я прочитал его, как только он вышел. Вы не находите, что там довольно много предвзятой односторонней аргументации?
– Ну-у-у, не то чтобы слишком много... – перепугалась я, мучительно соображая, как бы сменить тему разговора. – Вы встречали Новый год с родителями?
– Да, – быстро ответил он. – А вы тоже?
– Да. Нет. Я была вчера на вечеринке в Лондоне. Легкое похмелье, знаете ли, – я нервно болтала, чтобы Юна и мама не подумали, что совсем уж никуда не гожусь в смысле общения с мужчинами и не могу занять беседой даже Марка Дарси. – Но я думаю, что планы на новый год чисто технически вряд ли могут воплощаться в жизнь в первый же день года, вы согласны? Поскольку... потому что этот день – продолжение кануна Нового года, курильщики уже в списке курящих, и они не могут резко бросить курить при бое часов, ведь у них в организме столько никотина. И потом, садиться на диету в первый день года – это не очень хорошая идея, потому что вы не можете есть рационально, вам надо свободно поглощать все, что необходимо, в любое время, чтобы облегчить похмелье. Думаю, было бы гораздо более разумно, если бы все начинали воплощать свои планы в жизнь второго января.
– Может быть, вам стоит что-нибудь поесть, – пролепетал Марк, а затем неожиданно ринулся к столу, оставив меня одну возле книжной полки, причем все уставились на меня и думали: «Так вот почему Бриджит не замужем. Она отталкивает мужчин».
Хуже всего было то, что Юна Олконбери и мама не могли оставить все как есть. Они вынуждали меня гулять по всей гостиной с подносами, заставленными корнишонами и сливочным шерри, в отчаянных попытках добиться, чтобы я снова попалась Марку Дарси на пути. Под конец они настолько ополоумели из-за крушения своих надежд, что, как только я со своими корнишонами оказалась в четырех футах от него, Юна прыгнула к нам через всю комнату, словно чемпион-легкоатлет, и завопила:
– Марк, прежде чем уходить, ты должен взять у Бриджит её телефон, а когда будете в Лондоне, вы сможете связаться друг с другом!
Я густо покраснела и ничего не могла с этим поделать. Я прямо чувствовала, как кровь приливает к лицу. Теперь Марк будет думать, что это я её подговорила.
– Уверен, что жизнь Бриджит в Лондоне и так уже достаточно наполнена, миссис Олконбери, – заметил он.
Хм-м-м. Не то чтобы я хотела давать ему свой номер или вообще что-нибудь. Но я не хотела, чтобы он всем вокруг недвусмысленно дал понять, что не хочет брать его. Взглянув вниз, я увидела, что на нем белые носки с рисунком, основной темой которого служили желтые пчелки.
– Может быть, я соблазню вас огурчиком? – предложила я, желая показать, что истинная причина моего приближения была основана на корнишонах и никак не связана с телефонными номерами.
– Нет, спасибо, – отказался он, посматривая на меня как-то тревожно.
– Уверены? Может быть, фаршированные оливки? – продолжала настаивать я.
– Нет, в самом деле.
– Маринованный лук в фольге? – уговаривала я. – Свекольный кубик?
– Спасибо, – сдался Марк, в отчаянии взяв оливку.
– Надеюсь, это вам понравится, – торжествовала я.
В конце вечера я заметила, как его мать и Юна что-то горячо ему доказывают, а затем они проконвоировали Марка ко мне и стояли у него за спиной, пока он натянуто говорил: «Вам нужна машина, чтобы добраться до Лондона? Я остаюсь здесь, но могу вызвать свою машину, она вас отвезет».
– Как это, сама? – удивилась я. Он заморгал.
– Господи! Марк ездит на машине компании, у него водитель, глупенькая, – объяснила Юна.
– Спасибо, очень мило с вашей стороны, поблагодарила я. – Но я собираюсь ехать утром, на одном из своих поездов.
2:00. Ах, ну почему я такая непривлекательная? Почему? Даже мужчина, который носит носки с пчелками, и тот считает меня ужасной. Ненавижу Новый год. Ненавижу всех. Кроме Даниела Кливера. Хорошо еще, что у меня есть огромная плитка шоколада из набора «Кэдбери» (она осталась на туалетном столике с Рождества), а ещё – занимательная миниатюрная баночка джина с тоником. Собираюсь все это поглотить и выкурить сигарету.
* * *
3 января, вторник
130 фунтов (ужасающе: скатываюсь к ожирению – почему? почему?), порций алкоголя – 6 (отлично), сигарет – 23 (оч. хор.), калорий – 2472.
9:00. У-ф-ф. Не могу смириться с мыслью, что надо идти на работу. Единственное, что делает её более выносимой, – я снова увижу Даниела. Но даже это неосмотрительно, поскольку я толста, у меня на подбородке прыщ, и все, чего мне хочется, – это сидеть в подушках, кушать шоколад и смотреть рождественские программы. По-моему, это неправильно и несправедливо: Рождество, с его совершенно не поддающимися контролю финансовыми проблемами и эмоциональными стрессами, сначала навязывают вам против всякой вашей воли, а затем грубо отнимают как раз в тот момент, когда вы уже начинаете к нему привыкать. Я и впрямь уже начала получать удовольствие от ощущения, что повседневный рабочий процесс приостановлен и нормальное мое состояние – это лежать в постели сколько хочется, совать в рот все что душе угодно и употреблять алкоголь в любое время, когда бы он случайно ни попался на моем пути, даже утром. И вдруг сейчас нам всем предлагается резко подтянуться, как будто мы тощие молодые борзые.
22:00. У-ф-ф. Перпетуя, которая слегка старше меня и поэтому считает, что имеет право меня поучать, была в своем самом несносном настроении и всеми командовала. Она неумолимо приближалась к точке наивысшей скукотищи, рассказывая о новой недвижимости стоимостью в полмиллиона фунтов, которую собирается приобретать на пару со своим богатым-но-перекормленным приятелем Хьюго: «Н-да, н-да, ну, там действительно окна на север, но они как-то ужасно умно устроили освещение».
Я тоскливо разглядывала её обширный выпуклый зад, обтянутый узкой красной юбкой, да ещё и перевязанный поясом причудливого полосатого длинного жакета. Все-таки какой же это подарок судьбы – родиться с таким чудовищным самомнением! Перпетуя может быть размером с «рено-эспао», и это её нисколько не опечалит. Сколько часов, месяцев, лет провела я в заботах о своем весе, а счастливая Перпетуя в это время искала по всей Фулхем-роуд светильники с основанием в виде фарфоровых кошечек. И все же она не имеет представления об источнике счастья. Исследования показали, что счастье проистекает не от любви, здоровья или денег, но от стремления к достижению цели. А что есть диета, если не такое стремление?
По дороге домой, противясь окончанию праздников, я купила пакет уцененных елочных украшений из шоколада и бутылку шипучего вина за 3,69 фунта – то ли норвежского, то ли пакистанского – в общем, откуда-то оттуда. Все это я жадно проглотила под огоньками рождественской елки, сопроводив ещё парой пирожков с мясом, остатками торта и жирного сыра «Стильтон». При этом я смотрела «Жителей Ист-Энда», пытаясь вообразить, что это рождественская программа.
Правда, теперь мне стыдно и омерзительно. Я прямо-таки чувствую, как жир лезет у меня из ушей. Ну да ладно. Иногда необходимо дойти до крайней, токсической степени ожирения, чтобы затем возродиться из пепла, как птица Феникс, очищенной, со стройной фигурой Мишель Пфайфер. С завтрашнего дня начинаю соблюдать спартанский режим красоты и здоровья.
М-м-м-м. Даниел Кливер... Обожаю его дьявольски распущенное выражение лица, при том что он оч. умен и преуспевает. Сегодня он оч. забавно рассказывал всем о своей тетушке, которая решила, что ручка для скалки из оникса, подаренная ей на Рождество его матушкой, на самом деле – модель пениса. Меня это действительно оч. рассмешило. А ещё он поинтересовался в довольно кокетливой манере, получила ли я в подарок на Рождество что-нибудь хорошее. Может, стоит завтра надеть короткую черную юбку? Подумаю.
* * *
4 января, среда
131 фунт (аварийное положение – похоже, что жир накапливался где-то в организме в течение всех рождественских праздников, а теперь медленно высвобождается и рассредоточивается под кожей), порций алкоголя – 5 (уже лучше), сигарет – 20, калорий – 700 (оч. хор.).
16:00. Офис. Чрезвычайная ситуация. Только что по мобильному позвонила Джуд, обливаясь потоками слез, и в конце концов умудрилась объяснить дрожащим голосом, что ей сейчас пришлось отказаться от присутствия на заседании Правления (Джуд – глава отдела фьючерсов в брокерской конторе «Брайтлингс»), поскольку она еле-еле сдерживала слезы, а теперь она сидит в женском туалете, как в ловушке, у неё глаза, как у Элиса Купера, и нет с собой косметички. Ее приятель, Подлец Ричард (самовлюбленный моральный импотент), с которым Джуд встречалась восемнадцать месяцев, бросил её после того, как она спросила, не хотел бы он поехать с ней куда-нибудь на выходные. Типичная ситуация, но Джуд, как и следовало ожидать, винила во всем только себя.
– Я зависима от мужчин. Я слишком многого требовала, пытаясь скорее справиться с собственными комплексами, чем удовлетворить нормальные потребности. О, если бы я только могла повернуть время вспять!
Я немедленно позвонила Шерон, и экстренный саммит в «Кафе Руж» был назначен на 18:30. Надеюсь, мне удастся удрать незаметно, чтобы эта чертова Перпетуя не подняла шума.
23:00. Тяжелый вечер. Шерон сразу же пустилась излагать собственную теорию по поводу ситуации с Ричардом: «типичное запудривание мозгов», а это явление распространяется среди мужчин, которым за тридцать, со скоростью лесного пожара. Расстановка сил слегка меняется, считает Шеззер, когда женщины плавно перескальзывают из третьего десятка в четвертый. Даже самая неистовая распутница теряет всю свою энергию после первых же приступов экзистенциального страха: она боится, что умрет в одиночестве и через три недели найдут её хладное тело, наполовину съеденное голодной любимой овчаркой. Стереотипные представления о старых девах, прялках и полной сексуальной непригодности наваливаются исподтишка и заставляют женщину чувствовать себя идиоткой, сколько бы времени она ни проводила в мыслях о Голди Хоун и Сьюзен Сарандон.
– А такие мужчины, как Ричард, – негодовала Шерон, – пользуются этой женской слабостью, чтобы отлынивать от конкретных действий, зрелых поступков и от естественного развития отношений между мужчиной и женщиной.
К тому времени мы с Джуд уже шипели на нее, чтобы она говорила потише, и старались спрятаться за воротниками пальто. В конце концов, нет ничего более непривлекательного для мужчины, чем радикальный феминизм.
– Как он осмелился утверждать, что ты слишком далеко зашла, попросив его провести с тобой выходные? – вопила Шерон. – Да о чем он говорит?
В рассеянности замечтавшись о Даниеле Кливере, я позволила себе предположить, что не все мужчины такие, как Ричард. И тут Шерон зарядила длинный список наших подруг, наглядно демонстрировавший широкое распространение среди мужчин склонности к запудриванию мозгов. У одной мужчина, с которым она встречается вот уже тринадцать лет, отказывается даже обсуждать возможность совместной жизни. Другая четыре раза вышла со своим приятелем на люди, а затем он бросил её, решив, что их отношения зашли слишком далеко. Третью парень преследовал три месяца с пылкими предложениями руки и сердца, а через три недели после того, как она поддалась на уговоры, жених испарился и возобновил всю процедуру с её лучшей подругой.
– Мы, женщины, ещё очень уязвимы, потому что мы – первое поколение, осмелившееся отказаться от компромиссов между любовью и собственной экономической независимостью. Через каких-то двадцать лет мужчины не посмеют и близко к нам подойти со своим запудриванием, потому что мы будем смеяться им в лицо! – бушевала Шерон.
И в этот момент в кафе заглянул Алекс Уокер (они с Шерон работают в одной фирме) в компании сногсшибательной блондинки, которая была раз в восемь привлекательнее его. Легкой походкой он приблизился к нам, чтобы поздороваться.
– Это твоя новая подружка? – поинтересовалась Шерон.
– М-м-м. Ну-у-у... Понимаешь, она-то думает именно так, но мы не выходим на люди, мы просто спим вместе. На самом деле, давно бы уже пора прекратить все это, но м-м-м... – сообщил Алекс, очень довольный собой.
– Так-так. Вот о чем я и говорю. Ах ты трусливая, бестолковая маленькая сволочь! Что ж. Я собираюсь побеседовать с этой женщиной, – заявила Шерон, поднимаясь со стула.
Я силой удерживала её, пока Алекс в панике отступал, чтобы продолжить свое недостойное поведение.
В конце концов мы втроем выработали стратегию для Джуд. Она должна перестать бить себя по башке книгой «Женщины, которые слишком сильно любили», а вместо этого больше размышлять в направлении трактата «Все мужчины с Марса, все женщины с Венеры», что поможет ей не рассматривать поведение Ричарда как подтверждение собственной неполноценности и чрезмерной любви, а относиться ко всему так, будто он – марсианский попрыгунчик на резинке, которого надо подальше отбросить, чтобы его быстро притянуло обратно.
– Хорошо, но значит ли это, что я должна ему позвонить, или нет? – сомневалась Джуд.
– Нет, – отрезала Шерон в ту же секунду, как я произнесла «да».
Когда Джуд ушла – потому что ей надо вставать в 5:45, чтобы успеть забежать в спортзал и совершить шопинг перед работой, которая у неё начинается в 8:30 (кошмар!), – мы с Шерон неожиданно преисполнились скорби и ненависти к себе, поскольку не предложили Джуд избавиться от Подлеца Ричарда просто потому, что он подлец. Но затем Шерон заметила, что в последний раз, когда мы так поступили, они потом снова сошлись, и Джуд в припадке примирительной откровенности передала ему все наши слова, так что теперь мы дико смущаемся каждый раз, когда встречаемся с ним и он про себя называет нас Сучьими Королевами Ада. Впрочем, Джуд утверждает, что это недоразумение, поскольку, хотя мы уже и открыли в себе свою Сучью Сущность, но все же ещё не выпустили её наружу.
* * *
5 января, четверг
129 фунтов (великий прогресс – 2 фунта сгорели самопроизвольно от радости и перспективы секса), порций алкоголя – 6 (оч. хор. для вечеринки), сигарет – 12 (продолжаю работу над собой), калорий – 1258 (любовь искоренила потребность в обжорстве).
11:00. Офис. О боже! Только что Даниел Кливер послал мне сообщение. Я пыталась работать над своим резюме так, чтобы не заметила Перпетуя (готовилась делать карьеру), и вдруг в верхней части экрана вспыхнула надпись «Вас ожидает сообщение». Обрадовавшись (чему угодно – я радуюсь всему, что не касается работы), я быстро нажала кнопку приема сообщения и чуть не подскочила до потолка, когда увидела в конце подпись «Клив». Первой моей мыслью было, что он залез в мой компьютер и обнаружил, что я не особо напрягаю себя работой. Но затем я прочитала сообщение:
Сообщение для Джонс
Вы, очевидно, забыли надеть юбку. Как мне кажется, в вашем договоре найма абсолютно ясно сказано, что персонал должен в любое время быть полностью одет.
Клив
Х-х-а! Вне всякого сомнения, он заигрывает со мной! Я немного подумала, делая вид, что изучаю невероятно скучную рукопись какого-то графомана. Я никогда раньше не посылала сообщений Даниелу Кливеру, но какая же это блестящая идея – использовать локальную сеть! Можно нахально и неформально общаться даже с босом! И этим можно заниматься сколько угодно! Вот мой ответ:
Сообщение для Клива
Сэр, я потрясена вашим сообщением. До тех пор пока юбку вполне можно описать как маленькую с точки зрения её длины (а бережливость – главный принцип нашей редакции), считаю грубым искажением называть вышеозначенную юбку отсутствующей и рассматриваю возможность обращения в профсоюз.
Джонс
В безумном волнении я ждала ответа. Ну конечно! Быстро вспыхнула надпись «Вас ожидает сообщение». Нажимаю кнопку:
Если кто-либо по недомыслию взял с моего стола отредактированную рукопись «МОПЕД КАФКИ», ОГРОМНАЯ ПРОСЬБА, имейте совесть и немедленно верните.
Диана
А-х-х-х. И потом: черт!
Полдень. Боже! Даниел не ответил. Наверное, он в ярости. А вдруг он серьезно писал насчет юбки? О, боже, боже! Меня сбил с толку неформальный способ связи через локальную сеть, и я нагрубила боссу.
12:10. А может, он его ещё не получил? Если бы только можно было вернуть сообщение! Думаю, стоит выйти прогуляться и посмотреть: вдруг удастся забраться в кабинет Даниела и стереть сообщение.
12:15. Х-х-а! Все объяснилось. У него сидит Саймон из отдела маркетинга. Когда проходил мимо, взглянул на меня. Ага! Ага-ага-ага! «Вас ожидает сообщение»:
Сообщение для Джонс
Если прогулки мимо моего кабинета были попытками продемонстрировать присутствие юбки, могу лишь сказать, что они с треском провалились. Юбка бесспорно отсутствует. Может быть, она нездорова?
Клив
И немедленно снова загорелась надпись «Вас ожидает сообщение».
Сообщение для Джонс
Если юбка действительно нездорова, пожалуйста, выясните, сколько дней отпуска по болезни она брала за предыдущий год. В последнее время нерегулярный характер её появления на рабочем месте вызывает подозрения в симуляции.
Клив
Сразу же отвечаю:
Сообщение для Клива
Легко доказуемо, что юбка ни болеет, ни отсутствует. Потрясена повышенным интересом администрации к юбке. Подобные навязчивые идеи вызывают подозрения в том, что больна скорее администрация, нежели юбка.
Джонс
Хм-м-м. Думаю, последний кусок я вычеркну – в нем можно усмотреть обвинение в сексуальном домогательстве, а мне оч. нравится терпеть сексуальные домогательства от Даниела Кливера.
Ой-ей-ей. Только что Перпетуя подошла сзади и начала читать у меня через плечо. Я еле успела переключить экран, и все же совершила большую ошибку, поскольку на нем снова возникло мое резюме.
– Будь добра, дай знать, когда закончишь заниматься этим, – Перпетуя мерзко ухмыльнулась. – Мне неудобно при мысли, что тебе не хватает работы.
И через секунду она уже была на безопасном расстоянии с телефонной трубкой:
– Честно говоря, мистер Беркетт, зачем делать не три спальни, а четыре, если все равно ясно, что, как только мы переедем, четвертая спальня превратится в сушилку для белья?
А я вернулась к работе. Вот что я собираюсь ответить:
Сообщение для Клива
Легко доказуемо, что юбка ни болеет, ни отсутствует. Потрясена откровенно повышенным интересом администрации к юбке. Рассматриваю возможность обращения в суд, в газету и т.д.
Джонс
Вот тебе и раз. Ответ был такой.
Сообщение для Джонс
Отсутствует, Джонс, а не отсутствует. Откровенно, а не откровенно. Постарайтесь, пожалуйста, хотя бы изредка соблюдать орфографию. И хотя я безусловный приверженец традиционного, а не адаптированного языка, может быть, вам все же поможет компьютерная проверка орфографии этой неустойчивой формы коммуникации.
Клив
Я была дико подавлена, но тут Даниел вместе с Саймоном прошел из отдела маркетинга и, подняв бровь, бросил очень сексуальный взгляд на мою юбку. Обожаю чудесную локальную компьютерную связь! Правда, мне необходимо поработать над орфографией. Как-никак, я все же дипломированный специалист по английскому.
* * *
6 января, пятница
5:45. Моему счастью нет предела. Увлекательное общение через компьютер относительно присутствия или отсутствия юбки продолжалось весь рабочий день. Не могу поверить, что почтенный босс и в самом деле отвлекся от работы. С Перпетуей (а это мой второй босс) получилось нехорошо, так как она поняла, что я пересылаю сообщения, и оч. рассержена. Но тот факт, что я связывалась непосредственно с боссом, вызывал у меня противоречивое чувство спокойствия, ведь это явно та область, где, как понимает любой разумный человек, инициативу проявляет босс.
Последнее сообщение гласило:
Сообщение для Джонс
Хотелось бы навестить больную юбку на выходных. Пожалуйста, сообщите её координаты и не ссылайтесь на отсутствие информации, просто положитесь на написание «Джонс» и поищите его в файле.
Клив
Йес-с-с! Кливер спрашивает мой номер! Я великолепна! Я неотразимая Сексуальная Богиня! Ур-р-а-а!
* * *
8 января, воскресенье
128 фунтов (оч. хор., черт возьми, но зачем), порций алкоголя – 2 (отлично), сигарет – 7, калорий – 3100 (очень плохо).
14:00. Боже, почему я такая уродина? Не могу поверить – все выходные, которые я могла бы провести с пользой, я потратила на ожидание свидания с Даниелом. Отвратительные, бесполезные два дня я сидела, как психопатка, свирепо уставившись на телефон и обжираясь всем чем попало. Почему он не позвонил? Почему? Что во мне не так? Зачем он спрашивал мой номер, если не собирался звонить? – а если он все-таки собирался позвонить, он должен был сделать это на выходных. Мне надо взять себя в руки. Попрошу у Джуд подходящую книгу, например что-нибудь по восточной религии.
20:00. Телефон зазвонил, но выяснилось, что это всего лишь Том, он спрашивал, есть ли какие-нибудь новости. Том, который часто называет себя «скорой психологической помощью», так мило поддерживал меня в несчастье с Даниелом. Том исповедует ту теорию, что гомосексуалисты и одинокие женщины, которым за тридцать, во многом похожи: и те и другие постоянно расстраивают своих родителей, и общество смотрит на них как на ненормальных. Он отпустил мне все мои грехи, пока я жаловалась на психологический кризис по поводу собственной непривлекательности – вызванной, как я ему объяснила, сначала этим чертовым Марком Дарси, а потом чертовым Даниелом. И тут он сказал (должна признаться, не проявив при этом особого такта): «Марк Дарси? Это не тот знаменитый адвокат – защитник прав человека?»
Так. Ладно. А как насчет моего права человека – не таскаться кругом с печатью уродства на лице?
23:00. Даниел не позвонит, сейчас уже слишком поздно. Оч. печально и мучительно.
* * *
9 января, понедельник
128 фунтов, порций алкоголя – 4, сигарет – 29, калорий – 770 (оч. хор., но какой ценой!)
Кошмарный день в офисе. Все утро смотрела на дверь – ждала Даниела. Бесполезно. К 11:45 я уже всерьез беспокоилась. Может, стоит поднять тревогу?
И тут Перпетуя вдруг прорычала в трубку:
– Даниел? Он уехал на деловую встречу в Кройдон. Вернется завтра.
Она бросила трубку и объявила:
– Господи, опять ему звонят эти чертовы девицы.
Я в панике потянулась к пачке сигарет. Что такое? Какие девицы? Я еле дождалась конца рабочего дня, добралась до дома и в приступе безумия оставила Даниелу на автоответчике сообщение, которое гласило (только не это, не могу поверить, что я совершила такое): «Привет, это Джонс. Просто хочу поинтересоваться, как ваши дела и намереваетесь ли вы, как обещали, поучаствовать в консилиуме по поводу состояния здоровья юбки».
Только я повесила трубку, как тут же осознала всю аварийность своего положения и позвонила Тому, который спокойно убедил меня положиться на него: если он несколько раз позвонит на автоответчик, то сможет выяснить код, а это позволит ему отмотать пленку назад и стереть сообщение. В конце концов Том уже решил, что «взломал» машинку, но тут, к моему несчастью, Даниел ответил сам. Вместо того чтобы сказать: «Извините, я ошибся номером», Том сразу дал отбой. И теперь Даниел не только имеет у себя мое безумное сообщение, но ещё и думает, что это я четырнадцать раз за сегодняшний вечер позвонила ему на автоответчик, а когда наконец дозвонилась, бросила трубку.
* * *
10 января, вторник
127 фунтов, порций алкоголя – 2, сигарет – 0, калорий – 998 (оч. хор., отлично, само совершенство, да я просто святая).
Прокралась в офис, абсолютно раздавленная происшествием с позорным сообщением. Я приняла твердое решение прервать всякие отношения с Даниелом, но тут он появился, совершенно неотразимый, сразу начал всех смешить, и я погибла окончательно.
Вдруг в верхней части экрана моего компьютера вспыхнула надпись «Вас ожидает сообщение».
Спасибо за звонок.
Клив
У меня захватило дух. Мой звонок означал приглашение на свидание. Кто будет отвечать «спасибо» – и ни слова больше, – если он не... Но немного поразмыслив, я отослала ответ:
Сообщение для Клива
Пожалуйста, заткнитесь. Я очень занята, у меня много важных дел.
Джонс
Через несколько минут он ответил:
Сообщение для Джонс
Прошу прощения, что оторвал вас от работы, Джонс. Вы, вероятно, адски загружены. Все, не буду больше вам мешать.
P. S. Мне нравится, как этот топик обтягивает вашу грудь.
Клив
...И нас понесло. Всю неделю продолжался бурный обмен сообщениями, кульминацией которого стало его предложение встретиться в воскресенье вечером и мое головокружительное, эйфорическое согласие. Иногда я оглядываю офис, вижу, как все непрерывно стучат по клавиатуре, и начинаю сомневаться, занимается ли работой кто-нибудь вообще.
(Это я чего-то не понимаю, или действительно воскресный вечер – странное время для первого свидания? Все равно что встречаться в субботу утром или в понедельник в два часа дня.)
* * *
15 января, воскресенье
126 фунтов (отлично), порций алкоголя – 0, сигарет – 29 (оч. оч. плохо, особ. за 2 часа), калорий 3879 (отвратительно), негативных мыслей – 942 (примерно, считая по их среднему количеству в минуту), минут, потраченных на подсчет негативных мыслей, – 127 (примерно).
18:00. Я в полном изнеможении после того, как целый день готовилась к свиданию. Быть женщиной – это ещё хуже, чем быть фермером. Столько всего нужно удобрять и убирать: удалять воском растительность на ногах; сбривать волосы под мышками; выщипывать брови; пятки оттирать пемзой; отросшие корни волос подкрашивать; кожу очищать скрабом и увлажнять кремом; прыщи дезинфицировать лосьоном; ногти подпиливать; ресницы красить; целлюлит массировать; мышцы живота укреплять упражнениями. И весь этот трудовой процесс должен быть идеально отлажен – стоит вам отвлечься от него всего на несколько дней, и все усилия будут сведены на нет. Иногда я с ужасом представляю себе, на что я была бы похожа, если бы вернулась к своему естественному виду, подаренному мне природой: на каждой голени по густой бороде с длинными усами; заросшие брови; на лице – кладбище отмерших клеток кожи с надгробьями в виде прыщей; длинные загибающиеся ногти, как у вампира; глаза слепы, как у крота, и я глупо щурюсь, словно древняя старуха, поскольку нет контактных линз; отвисшее тело колышется со всех сторон. Ох, нет. Стоит ли удивляться, что женщины так не уверены в себе?
19:00. Не могу поверить в то, что это произошло. По пути в ванную, где я собиралась нанести последние штрихи на результаты своих трудовых подвигов, я заметила, что на автоответчике замигала лампочка. Даниел!
– Послушайте, Джонс. Мне очень, очень жаль. Боюсь, сегодня мне придется отказаться от приятного вечера. Утром в десять у меня презентация, и надо посмотреть материал на целых сорок пять листов.
Не могу поверить. Меня кинули. Потеряны зря целый день каторжного труда и энергия, которую мой организм вырабатывал, как гидроэлектростанция. Что ж, нельзя всю свою жизнь посвящать мужчинам, надо быть самодостаточной женщиной с достоинством.
21:00. Все-таки у него очень ответственная работа. Может быть, он не хотел портить первое свидание лихорадочными мыслями о делах.
23:00. О-х-х-х, черт возьми. Он прекрасно мог бы и позвонить ещё раз. Наверное, развлекается с кем-нибудь постройнее.
5:00. Ну что во мне не так? Я совершенно одна. Ненавижу Даниела Кливера. Не хочу больше иметь с ним ничего общего. Собираюсь взвеситься.
* * *
16 января, понедельник
128 фунтов (откуда? почему? почему?), порций алкоголя – 0, сигарет – 20, позитивных мыслей – 0.
10:30. Офис. Даниел все ещё сидит на своей презентации. А может, это действительно была настоящая причина?
13:00. Только что видела, как Даниел шел на ланч. Он не посылал мне сообщений и вообще ничего не предпринимал. Оч. подавлена. Иду в магазин.
23:50. Только что ужинала с Томом на шестом этаже в «Харви Николс». Том весь поглощен мыслями о «свободном кинодеятеле» (звучит претенциозно) по имени Джером. Выплакала ему всю душу по поводу Даниела, который весь день бегал по деловым встречам и в 16:30 лишь удосужился бросить на ходу: «Привет, Джонс, как себя чувствует юбка?» Том посоветовал не сходить с ума, выждать время, но, должна сказать, он слушал невнимательно и хотел говорить только о Джероме, снедаемый пылкой страстью.
* * *
24 января, вторник
Этот день мне послан небесами. В 17:30, как дар Божий, появился Даниел, приземлился на край моего стола, спиной к Перпетуе, вытащил свой ежедневник и пробормотал:
– Что вы делаете в пятницу?
Йе-с-с-с-с! Йе-с-с-с-с-с!
* * *
25 января, среда
129 фунтов (но я набита генуэзской пищей), порций алкоголя – 8, сигарет – 400 (по моим ощущениям), калорий – 875.
У-х-х-х. Встреча моей мечты проходила в интимном маленьком генуэзском ресторанчике неподалеку от квартиры Даниела.
– М-м-м... Ну, ладно. Я поймаю такси, – неловко выпалила я, когда мы после ужина вышли на улицу.
И тут он нежно убрал волосы у меня со лба, приложил руку к моей щеке и поцеловал меня, настойчиво, страстно. Потом он крепко меня обнял и глухо прошептал:
– Не думаю, чтобы вам понадобилось такси, Джонс.
Как только мы очутились в его квартире, мы бросились друг к другу, как звери: туфли, одежда быстро разлетелись по всей комнате.
– Мне кажется, эта юбка неважно выглядит, – бормотал он. – Думаю, ей будет лучше полежать на полу.
Он начал расстегивать молнию, шепча:
– Мы просто хотим хорошо провести время, о'кей? Не думаю, что стоит усложнять наши отношения.
И, сделав таким образом необходимое предостережение, он продолжил борьбу с молнией. Если бы не Шерон с её теорией запудривания мозгов и не тот факт, что я только что вылакала большую часть бутылки вина, я бы, наверное, бессильно упала в его объятия. Но при данных обстоятельствах я резко вскочила, натягивая юбку обратно.
– Вот это и есть та самая ерунда! – невнятно объявила я. – Да как ты смеешь быть таким двуличным мошенником, трусливым и безответственным! Меня не интересует запудривание мозгов! До свидания!
Это было великолепно. Надо было видеть его лицо. Но сейчас я уже дома, в состоянии полного уныния. Может, я и правильно поступила, но знаю, что будет мне наградой: я закончу свои дни в полном одиночестве, и половину моего хладного тела съест овчарка.
