12
Начальник следственного отдела ОГПУ, грызя карандаш, внимательно перечитывал докладную записку следователя Калачева.
– Хорошо поработали, молодцы! – сказал он. – Начальник Управления будет доволен.
Степан прервал излияния Горового:
– Это пока еще всего лишь жалкие подозрения, не подкрепленные никакими фактами. Я думал, что разыскиваемый Носов и есть председатель коммуны «Заветы Ильича», но, посетив эту гребаную коммуну, я убедился в обратном.
– В обратном? Любопытно, в чем? – удивился Горовой.
– Коммуной руководит, как оказалось, некая Альбина Воеводина, – доставая из пачки папиросу, ответил задумчиво Степан. – А она до того неразговорчивая особа, что, как говорят про таких, через губу не переплюнет!
– Через губу не переплюнет – про ленивых говорят, – уточнил начальник. – А Воеводина коммуной руководит, значит она баба деятельная… Кстати, ты делами той коммуны интересовался?
– Там все в ажуре, – вздохнул Степан. – Но это как раз и настораживает. Ты бы видел их, Андреевич. Вроде люди как люди, только все какие-то прибабахнутые! Ходят по усадьбе, как привидения, но работают упорно и слаженно. Одеты все чисто и одинаково, что мужики, что женщины… Будто не коммуна советская, а монастырь!
– Очень… очень интересно! – оживился Горовой. – А чем они занимаются?
– Понятия не имею, – пожал плечами Степан. – Но вроде как все при деле. Усадьбу дворянскую, в которой коммуна расположена, чистят, белят… Она сейчас лучше, чем при хозяевах-буржуях, выглядит.
– Странно, а на какие шиши живут? Коммуна – это что-то вроде колхоза или еще чего?
– Это что-то вроде коммуны, – усмехнулся Калачев. – Они живут там скопом, едят из одного котла и… даже может быть, что и спят все вместе.
– Действительно, странно как-то, – нахмурился Горовой. – Может, они еще посты соблюдают и Богу молятся?
– Все может быть, – кивнул Степан. – Хочу к ним повнимательнее приглядеться. Руководил бы коммуной Васька, а не Альбина, можно было бы предположить, что в усадьбе обосновалась секта скопцов. Вот и хочу выяснить, действительно ли руководит коммуной баба, а не Купец кастрированный. Что-то мне нашептывает, что между коммуной и бандой существует какая-то связь.
– А подробнее?
– Сам не знаю. Мне у деревенских удалось узнать нечто такое, от чего мозги в башке набекрень свернулись.
– И чего они тебе там сказали?
– Будто Васька Носов из деревни этой родом! Будто он явился однажды и коммуну эту организовал! А дядька его там живет, – Степан шмыгнул носом и озабоченно провел по небритым щекам ладонями. – так тот уверяет, что как только родители умерли, Васька мальчонкой еще из деревни уехал. С тех пор о нем ни слуху ни духу.
– А у деревенских что, глаз нет? – нахмурился Горовой. – Они же видели Ваську, о чем тебе говорили?
– Вот точно так и я заявил старику Носову, – ухмыльнулся Степан. – А он мне: что не Ваську люди видели, а сына его Прокопия. Живет тот в городе, в психушке. Старик иногда его домой на недельку-другую забирает, когда у Прошки затишье в мозгах. С его слов Прошка на Ваську как две капли воды похож, вот люди и спутали.
Дмитрий Андреевич встал из-за стола и, глубоко задумавшись, принялся расхаживать по кабинету. Четверть часа спустя он вернулся на свое место и посмотрел на Калачева:
– А монашка та таинственная, которая Альбиной Воеводиной зовется, она каким боком к коммуне примазана?
– Все документы по этому непонятному заведению оформлены на нее, – ответил Степан. – Я проверил их сам, лично. Имя Васьки Носова нигде, ни в одной бумаженции не упомянуто.
– Да-а-а, башку сломать можно, – вздохнул Дмитрий Андреевич. – Видно, и впрямь все это дерьмо и с бандой, и коммуной тебе, следователь Калачев, разгребать придется…
* * *
Задержанный застонал от боли, как только конвойный потянул его за руку в кабинет. Из его распухших от побоев глаз потекли слезы.
– Ну и кто такой? – спросил Степан у конвойного.
– Как кто? – опешил тот. – Бандит, кто же еще…
– А где Бурматов или Теплов на худой конец?
– Они сказали, что после полудня будут. Умаялись, всю ночь напролет в рейде участвовали. С ног валятся от усталости, вот и пошли передохнуть.
– Все, жди за дверью, – распорядился Степан, разглядывая задержанного, на котором живого места не было, лицо распухло и приняло синеватый оттенок.
– Так как прикажешь к тебе относиться? – спросил Калачев уже строже. – Как к бандиту и убийце или как к случайному прохожему, ненароком угодившему в руки милиции?
– Я не знаю, что говорить, гражданин начальник, – ответил тот, едва шевеля разбитыми губами. – Мне было велено отнести чемодан, а меня с ним арестовали…
– Наверное, ты не понравился милиционерам? – улыбнулся Степан, успев заметить, что разговаривает с недалеким человеком.
– Им не понравилось то, что они нашли в чемодане.
– Ух ты! И что же могло в нем лежать ты, конечно, не знаешь?
– Ни сном ни духом, гражданин начальник. Мне сказали, что обувка из ремонта, а там… Очень много денег. Я глазам не поверил, когда открыли чемодан и я их увидел.
Сонливое состояние да и головную боль в придачу со Степана как рукой сняло. Мозг заработал лихорадочно и в полную силу:
– Так, кто велел тебе отнести чемодан?
– А я почем знаю. Я зашел к сапожнику, как велели, взял чемодан и… Я теперь вот перед вами.
– Хорошо, зайдем с другого боку, – оживился Степан. – Назови мне имя того, кто велел тебе зайти к сапожнику и забрать чемодан?
Вместо ответа задержанный вдруг схватился за голову, издал чудовищный вопль и свалился на пол. Калачев вскочил из-за стола и замер в нерешительности, не зная, что предпринять. Услышав шум, в кабинет ворвался конвойный и тоже застыл, уставившись на корчившегося в конвульсиях задержанного.
– Марафету, дайте мне марафету! – орал тот, сжимая виски и катаясь по полу. – Все… Я все расскажу, только дайте мне марафету!
Первым опомнился Калачев. Он открыл ящик стола, выхватил из него бутылку с самогоном и склонился над задержанным:
– Нету у нас марафета, слышишь? Самогон подойдет?
С трудом разлепив глаза, несчастный увидел бутылку и протянул к ней руки.
– Э, нет, – убрал приманку Степан. – Сначала скажи, чего собирался, иначе…
– Голова моя, головушка, – простонал несчастный. – Меня послал… меня послал… Он… он…
Он вдруг вытянулся в струну, дважды дернулся и затих. Калачев схватил его за руку, но пульс не прощупывался.
– Что с ним? – спросил конвойный, присаживаясь рядом на корточки.
– Все, доигрался хрен на скрипке, – ответил Степан, отпуская безжизненную руку мертвеца. – Ступай-ка давай за носилками и подмогой, да выносите этого «жмурика» из моего кабинета…
* * *
Оперативники Игнат Теплов и Геннадий Бурматов появились в Управлении после обеда. Узнав от дежурного о смерти задержанного, они поспешили в кабинет Калачева, но Степана на месте не оказалось. Поняв, где тот может находиться, оперативники, с тяжелым сердцем, понуро поплелись в кабинет начальника следственного отдела, заранее готовясь к основательной головомойке.
– Вот и они, легки на помине, – сказал Дмитрий Андреевич, глядя на оперативников исподлобья. – Вижу, всласть отдохнули, мать вашу, после «утомительных ночных приключений»?
– Да мы… – заикнулся было Теплов, но тут же замолчал, наткнувшись на суровый взгляд Горового.
– Молчать и слушать меня, олухи царя небесного, – грохнув кулаком по столу, крикнул гневно начальник. – Говорить будете, когда я прикажу!
Бурматов и Теплов утвердительно кивнули. Калачев положил на стол чемодан.
– Бурматов, это тот чемодан, который был у задержанного? – спросил Дмитрий Андреевич, строго глядя в бледное от волнения лицо оперативника.
– Он самый, – ответил тот, опуская голову.
– Вы смотрели, что в чемодане? – нахмурил брови Горовой.
Оперативники промолчали, пытаясь сообразить, чего добивается от них начальник следственного отдела. Они выглядели растерянными и смущенными, переминаясь с ноги на ногу.
– Деньги в нем, много денег, – вздохнув, наконец ответил Бурматов.
Докурив папиросу, Калачев демонстративно открыл чемодан. Взгляды присутствующих сразу же устремились на его содержимое. Он быстро извлек десяток пачек и уложил их на стол. А вот под деньгами, как оказалось, были сложены коробки с ампулами. Степан вскрыл одну из них.
– Что это, кто мне скажет?
Оперативники благоразумно промолчали, а Горовой предположил:
– Это конечно же наркотик?
– Совершенно точно, – кивнул Степан. – Беда вот только в том, что мы не знаем, кому он предназначался в таком огромном количестве. И тем более как оказался в чемодане задержанного, который успел умереть, прежде чем рассказал нам о своей ноше.
– Целый чемодан наркоты, да тут её… – Дмитрий Андреевич замолчал.
– Здесь больше двух тысяч ампул, – уточнил Калачев. – На такую сумму, которая не поместилась бы даже в этом большом чемодане. Смерть задержанного оборвала все ниточки… – Он повернулся к Бурматову: – Кстати, его личность установлена?
– Нет, его мы не знаем, – сконфузился оперативник. – Вот сегодня я и собирался этим заняться…
– Другого ответа я и не ожидал, – заметил с сарказмом Горовой. – Надо было этим заниматься сразу, а не отдыхать! А тот, у кого этот жмурик взял чемодан, установлен?
– Да, бывший сапожник Семен Брыкин, – ответил Теплов. – Вот только он ушел, гад ползучий, и подстрелил двоих наших.
– Вот так мы и работаем, – развел руками Степан. – У нас были не ниточки к банде, а целые канаты! Но наши удалые ребята их оборвали, как жалкую паутинку.
– Как оборвали, так и восстановят, – недобро посмотрел на оперативников Дмитрий Андреевич. – Даже если для этого придется превратиться в пауков. Эй вы, охламоны безмозглые, даю два дня и не минуты больше. Задача следующая: установить все связи Брыкина, личность «жмурика» и все его контакты. Если не управитесь в указанный срок, лежебоки, партбилеты выложите на стол и вон из ГПУ!
Когда Бурматов и Теплов вышли из кабинета, Калачев обратился к начальнику:
– А не слишком ли ты их, Дмитрий Андреевич?
– Ничего, – ответил тот хмуро. – Теперь они землю рыть будут, но все сделают как надо. Этим увальням давно нужно было дать понять, что работать по этому делу надо с полной отдачей, а не в бирюльки играть.
Дверь распахнулась, и в кабинет вбежал запыхавшийся помощник дежурного.
– Ну? – спросил Горовой встревоженно. – Какая теперь напасть на наши головы свалилась?
– Ночью госпиталь грабанули, – выпалил тот. – Все наркотики, что там были, подчистую выгребли…