ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Старый Покпа был человеком неуживчивым. Он не ладил со своими односельчанами. Его дом в Мылках пустовал, а Покпа с семьей жил в фанзе, стоявшей далеко от стойбища, на острове, на берегу одной из бесчисленных, кишащих рыбой проток, что идут из Амура в озеро Мылку.
Возвратившись с охоты, Покпа захотел побывать в деревне. Он приехал в Мылки, чтобы показать соболей гольдским торговцам – Данде и Денгуре. Он рассчитывал набрать у них под меха вдоволь водки и разных товаров, но отдавать совсем этих соболей своим торговцам он не желал: «Лучше увезу их к Ваньке Бердышову». На всякий случай часть добытой пушнины старик оставил дома, в свайном амбарчике.
В Мылках Покпу встретил Гао. Торгаш жил в доме Улугу. Он зазвал Покпу, угощал его, подарил ему пачку табаку, иголку и цветную картинку, рассказал несколько забавных историй, хвалил за умение ловить соболей и напоил старика до бесчувствия.
Наутро Покпа поднялся с головной болью. Его соболя были у купца. Когда забрал их Гао, Покпа не помнил. Ехать дальше, к Бердышову, было незачем. Покпе было очень обидно, но он решил показать, что еще не совсем обманут.
– Ты думал, что все у меня забрал? – оказал он Гао. – Нет, у меня еще три соболя есть. Самые лучшие. И еще лиса есть. Тебе не достанутся.
Сколько было должников, столько тонких комбинаций придумывал Гао. Отношения его с гольдами были очень сложны: то он одарял их, то обирал, вводил в долги и вконец запутал всех так, что они иногда даже не могли понять ничего в расчетах.
Услыхав, что у Покпы еще меха есть, Гао сделался ласковым, подарил старику бутылку ханшина.
В этот день торгаш уехал в верхние стойбища. Покпа ходил пьяный по деревне, и грозил избить торгашей Денгуру, Данду и Писотьку за то, что они плохо торгуют, обманывают родичей. Зло удобней было сорвать на ком-нибудь из своих, чем на китайских купцах.
Тем временем Денгура послал за женой Покпы. Старуха приехала, грозила мужу палкой, кричала, дралась и увезла свирепого старика домой.
На другой день, под вечер, мохнатые собаки промчали купца Гао берегом озера вдоль дымящих фанз. Нарты быстро скользили, собаки стучали когтями по корке снега, залитого водой и помоями. Гао возвратился сверху из дальних стойбищ. Узнав, что Покпы нет в Мылках, он, не останавливаясь в стойбище, поспешил на протоку, туда, где стояла одинокая фанзушка старика.
Покпа встал перед торговцем на колени и кланялся ему. Потом он угощал торговца, пил его водку, рассказывал про охоту, но меха не показывал. Гао подарил ему трубку, а старухе серьги.
Между тем к Покпе из Мылок приехали сородичи с семьями. Всем хотелось посмотреть, какие соболя у старика и как их выторгует Гао.
Утром торговец попросил показать пушнину.
Покпа проснулся не в духе. Глаз его побагровел, старик угрюмо молчал.
– Чего-то Айдамбо из тайги не идет, – почесываясь и позевывая, молвил он, не глядя на торгаша.
Гао снова угостил старика вином.
Вдруг прибежали маленькие дети.
– Ченза едет, Ченза! – кричали они.
Покпа выскочил из дому. В дверь было видно, как он опустился на колено, когда мимо пробежала собачья упряжка и нарты остановились.
Покпа вошел вместе с Чензой. Это был пожилой китаец с проседью в черных усах.
– Вот у меня два купца. Кто меня лучше угостит, тому продам меха, – оказал Покпа. – У меня хорошие лисы. Красные-красные! И черные есть, сиводушки – всякие!
Торговцы любезно поздоровались, но поглядывали друг на друга с неприязнью. Покпа сходил за лисой. Она была хороша.
– Получше меня угощайте, оба старайтесь!
Чензу разбирало зло. «Зачем Гао сюда приехал?» – думал он.
Покпа заметил, что торгаши недовольны друг другом. Это был редкий случай, что купцы не поделили должника. «Нельзя этого упустить», – решил старик. Он принес соболей и стал дразнить ими лавочников.
– Это мой охотник. Зачем ты сюда явился? – спросил Ченза.
– Твой? – с насмешкой отозвался Гао.
Но он сдерживался. Гао был деловой человек и умел подавлять свои чувства. Он быстро заговорил по-китайски, предлагая действовать сообща, вместе обобрать Покпу и поделить меха или засчитать поровну их цену.
– Нет, это мой охотник! – упорствовал Ченза.
Хотя Гао был главой всех китайских торговцев по округе, председателем их общества, Ченза не захотел уступить. Был уговор, что Мылки принадлежат дому Гао, а все деревни выше Мылок остаются во владении дома братьев Янов, старшего из которых гольды называли Чензой.
«Мылки – богатейшее село, самое многолюдное. Что же еще надо этому Гао? Покпа выселился из Мылок и построил фанзу выше, на острове. Значит, Покпа мой», – полагал Ченза.
А сам Покпа только искал случая забрать товары в долг у любого купца.
– Негодяи и бездельники! Готовы жить на наш счет, – говорили про гольдов лавочники. – Мы, торговцы, – проводники всего нового, высшего и умного. От нас – знания! А они, дикари и воры, этого не понимают.
Торговцы заспорили, закричали.
– Ты заезжал в мои деревни! – с сердцем молвил Ченза.
– Да, я хотел скорей окупить меха, чтобы ничего не осталось русским. Этим я помогаю общему делу, а значит, и тебе.
Ченза был попроще Гао. Он с изумлением посмотрел на своего председателя, не понимая, как это может быть, что если Гао купит его меха и перебьет его торговлю, то это будет на пользу ему, Чензе.
– Я слишком глуп, чтобы понять твои рассуждения, – ответил он. – Но я знаю, что это мой должник.
– И мой!
– Будем ссориться и судиться!
Ченза в ярости подскочил и подхватил свою шелковую юбку, как бы показывая, что готов дать хорошего пинка сопернику.
– Хорошие соболя! Черные! – хвастался Покпа. – Торгаши ссорятся! Уже задирают юбки, – подмигивал он сородичам. – Смотрите, сейчас будут бить друг друга ногами.
– Я старшина! Я председатель! – восклицал Гао.
– А я пожилой человек. Надо уважать старших. Разве не знаешь, что предписывает закон и что сказали об этом великие мудрецы? Не забывай обычаев!
Между бранью оба торговца наперебой угощали старика.
– Покушай сладкого… Угости старуху… Выпей сам, – переводя дух, с нежностью говорил Гао.
– Ты сам тоже выпей, – отвечал Покпа. – И ты тоже, – обращался он к Чензе.
Хитрый одноглазый старик подумал: «Случай удобный! А что, если напоить купцов?»
– А еще у тебя есть копченое мясо в нарте, – бесцеремонно оказал он Чензе. – Тащи-ка его сюда. Да поживей!
Но пришел человек из Омми и рассказал, что там охотник Момэ поймал четыре выдры и что купец из отдаленной деревни едет туда. Торговцы засуетились.
– Скорей продавай мне меха, а то некогда, – попросил Ченза.
– Я тороплюсь, – сказал и Гао.
Старик схватил свои шкурки и выскочил из фанзы. Купцы, не желая уступать друг другу, кинулись за ним.
Покпа, который уже был пьян, шел к амбару и обеими руками прижимал лис и соболей к груди. Оба купца тянули его за рукава в разные стороны. Толпа мылкинцев потешалась у дверей.
– Мне продай, водки дам, никогда трезвый не будешь, – уговаривал Ченза.
– В моем амбаре ханшин можешь всегда ведром черпать! – кричал Гао на ухо гольду.
Чензу так и подмывало подраться со своим председателем.
Тут кто-то крикнул:
– Русский едет!
На берег поднялись нарты, запряженные разномастными собаками. Держась за палку между упряжкой и нартой, легко шел на лыжах плотный, рослый человек с румянцем в обе щеки. Шапка, воротник и грудь его побелели. Багровую щеку под ветром обметал иней, брови и ресницы были белы.
– Отбира-а-ают! – вдруг заплакал Покпа.
– Что тут за драка? – весело спросил русский.
– А, Ванька… Бердышов! – закричали торговцы. – Здравствуй.
– Здорово!
– Хао! Хао!
– Батьго! А ты куда? – обратился Иван к Покпе.
– В амбар пошел. Меха уношу! Два купца торгуют, цену не дают.
– Дай-ка я погляжу. Эх, какие хорошие меха! Почему же не дают цены? Вот эту крестовку ты где поймал? Однако, на Сихотэ, там такие лисы попадаются. Ну, пойдем обратно в дом. Давай я за тебя торговаться буду. Помогу тебе продать эти меха.
– Нет… Я лучше унесу. Им некогда, они торопятся.
– Ну, что за шутки! Пойдем!
Иван как бы по-дружески обнял старого гольда, потом поднял его и при всеобщем смехе понес в дом. Гао и Ченза, отступя сажень, шли за Бердышовым маленькими шажками и переглядывались.
– Ты не трусь, – говорил Иван, сидя на кане. – Не хочешь продавать – не надо. Я только посмотрю, какой на ней крест. Ну, паря, чудо! Лиса шибко хорошая, крест черный, с серебром. Только бока потерты, как будто в упряжи она ходила. Ты не на ней из тайги ехал? Не ее ли запрягал?
– Лиса в упряжке! – усмехнулся Покпа.
– Ну, так скажи, что тебе за нее давали?
– Черт их знает! Ничего не говорят. У них цены нет. Только водки, дабы дают, а потом, когда пьяный будешь и уснешь, все заберут и уедут.
– Неправда, неправда! – воскликнул Гао.
– Все врет, – подхватил Ченза. – Я давал хорошую цену.
– Сколько?
– Моя большо-о-ой ему цена давал!
– Моя еще больше, еще лучше… А тебе, Ванька, куда поехал?
Бердышов ехал в Хабаровку продавать меха.
– Не отдавай им этих соболей даром, – говорил он гольду. – Пусть цену назначат. Если бы мне соболей надо было, я бы тебе кучу денег отвалил за них.
– Моя есть цена! – воскликнул Гао.
– Наша тоже есть цена! – вторил Ченза.
– На рубли, ну-ка, сколько?
– Рубли – такой цена нету. Наша другой деньга.
– Как это «наша другой деньга»? – передразнил Бердышов. – Ты где, в России живешь?
Ченза стал смотреть в потолок, щурился и что-то бормотал, как бы ведя счет. И тут же объяснил, что перевести его на русский он никак не может, но цену все же дает он Покпе хорошую.
– Наша ему цена сказала, – утверждал Гао и тоже что-то забормотал по-своему.
– Ладно! Не хотите на деньги – не надо! Развязывай мешки, давай ему за эту крестовку пшена десять мерок.
– Что еще скажи! – насмешливо ответил Гао.
– Не хочешь?
– Такой цена нигде нету.
– Ну, если нету, тогда Ченза берет меха. Что ты даешь? – обратился Иван к черноусому торгашу.
– Моя ничего не жалей. Его – как свой братка родной… Его долг большой прошлый год не отдал.
– Однако, ты хочешь обмануть!
– Зачем обмануть! Напрасно! Тебе чего пришел? – вдруг загорячился Ченза. – Это наш должник, наша сам буду торговать. Пошел отсюда к черту! Зачем мешаешь?
Кривой Покпа стоял, слушал спор и делал вид, что ничего не понимает.
– Они обдурить тебя хотят. Это уж обман, а не торговля. Ну, последний раз, какая твоя цена? – спросил Иван у Чензы.
– Его знай. Наша свой расчет.
– Ну, значит, все! Не сговорились, паря, жалко.
Бердышов вдруг схватил Чензу за шиворот и с такой силой швырнул его, что торгаш вышиб лбом дверь и вылетел на улицу.
– Паря, торговля закончилась!
Гао обрадовался.
– Вот шибко хорошо! Его давно так надо! Ваня, наша тебе как братка. Знакома, знакома давно. Вместе гуляй. – Но тут же торгаш заметался, увидев, что Иван хочет схватить и его. – Наша не трогай, наша с тобой приятели!.. Братка-а-а!.. – завизжал он.
Гао ухватил свою лисью шапку, нагнувшись и разбежавшись, мелкими шажками проскользнул под рукой Ивана и кинулся в дверь. Он обрадовался, выскочив на солнце живым и невредимым.
– Прогнали обманщиков! – оказал Иван и засмеялся.
– О-хо-хо!.. – звонко залился Покпа и вдруг ударился в слезы. – Как ты ловко их гонял…
Он чесал больной глаз и размазывал слезы.
Иван пообещал погостить у Покпы. Старик побежал в амбар за остатками своих мехов. Торговцы в огромных шубах ходили около нарт и перебранивались. Завидя старика, они дружно плюнули вслед ему.
– Товары у русских отравлены! Умрешь! – крикнул Ченза. – Скоро опять приедет нойон и отрубит тебе голову.
Покпа пошел, потом повернулся.
– Вот тебе! – показал он дубину. – В эти сказки я не верю, и ты сам тоже.
Возвратившись в юрту, старик стал просить Ивана купить у него меха.
– Зачем мне! И так их много, еще не знаю, как до Хабаровки довезти.
– Врешь! Притворяешься! Ты – хитрый! Я знаю…
– Ей-богу!
Гольд испугался не на шутку. Ему стало досадно, что Иван прогнал купцов, но возвращать их было стыдно.
– Не на что покупать, – сказал Иван.
– А говорил «кучу денег дам»?
– Я сказал, если бы нужны были. Да я уж раздумал торговать…
– Ваня! – взмолился Покпа. Вся надежда была у него на Бердышова, а тому, оказывается, не нужны меха. – Ваня, отдам по дешевке.
Покпа долго уламывал Ивана.
– Ну, возьми даром! Потом отдашь! – плакал старик.
Наконец Иван согласился. Он как бы нехотя забрал лис и соболей.
«Хорошему человеку не жалко! – утешал себя Покпа. – Все же заступился! Конечно, за шкуры-то я ничего не получил. Но как он ловко Чензу!.. Иван и купец хороший, но дерется, как настоящий хунхуз».
