32

На шоссе Кевину с трудом удавалось удерживать машину на своей полосе. Он хотел сохранить ясную голову, но в виски стучало словно молотком, под ложечкой болело, и Кевин остановился у винного магазина и купил бутылку водки. Водка притупляла боль, вызывая какое-то онемение чувств. Потягивая ее через соломинку, он думал только о Эрин, сменившей имя на Кэти.

Автомагистраль между штатами слилась в сплошное мутное пятно. Фары встречных машин — два нестерпимо резких белых булавочных укола — приближались навстречу и исчезали, когда автомобили с шумом проносились мимо. Один за другим. Тысячи машин. Успешные деловые люди куда-то едут по работе, занимаются делами. Кевин ехал на юг, в Северную Каролину, чтобы найти свою жену. Он проехал Массачусетс, Род-Айленд и Коннектикут. Позади остались Нью-Йорк и Нью-Джерси. Взошла неистово-оранжевая луна, но вскоре она побелела и поплыла по черному небу, таща за собой звездный полог.

Горячий ветер бил в открытое окно. Сведенными руками Кевин неподвижно держал руль. Мысли казались разрозненными кусочками загадочного пазла. Эта сука его бросила! Презрев законный брак, оставила его прозябать, сочтя себя умнее. Но он ее нашел. Карен Фелдман перешла улицу, и он узнал, что у Эрин был секрет. Больше секрета нет. Он знал, где живет Эрин, он знал, где она прячется. Ее адрес был нацарапан на клочке бумаги, положенном на пассажирское сиденье и придавленном «глоком», который Кевин достал из домашнего сейфа. На заднем сиденье стояла спортивная сумка с одеждой, наручниками и широким скотчем. Выезжая из города, Кевин остановился у банкомата и снял несколько сотен долларов. Ему хотелось кулаками разбить Эрин лицо, превратить его в бесформенную кровавую кашу. Ему хотелось поцеловать ее, обнять и умолять вернуться домой. В Филадельфии он залил полный бак, вспомнив, как выслеживал жену в этом городе.

Она дурачила его, вела тайную жизнь, о которой он и не подозревал. Ходила к Фелдманам, готовила и убирала у них, строя планы, лелея заговоры и живя во лжи. О чем еще она солгала, думал Кевин, о мужчине? Может, тогда его и не было, но теперь наверняка появился. Целует ее. Ласкает. Снимает с нее одежду. Смеется над ним. Они, наверное, сейчас в постели, она и ее мужчина. Смеются над ним за его спиной. «Вот я ему показала, правда? — говорит Эрин смеясь. — Кевин и не подозревал, что готовится».

Эти мысли привели его в полубезумное состояние. Он еле сдерживал ярость. Он ехал уже много часов, но упорно не останавливался — потягивал водку и часто моргал, чтобы четче видеть. Он не превышал скорости, не желая, чтобы его остановили. Не хватало еще кому-то увидеть пистолет на пассажирском сиденье. Эрин боялась пистолетов и всегда просила его запирать «глок» в сейф после смены, что Кевин и делал.

Но этого ей было недостаточно. Он купил ей дом, мебель, красивую одежду, возил в библиотеку и парикмахерскую, а ей все было мало. Кто сможет это понять? Неужели так трудно делать уборку и готовить обед? Он вообще не хотел ее бить, делал это, только когда не оставалось выбора, когда она вела себя как дура или позволяла себе невнимательность или эгоизм. Она сама напрашивалась.

Уши забивал ровный гул мотора. Теперь у нее водительские права и она официантка в ресторане под названием «Айвенз». Перед отъездом Кевин некоторое время посидел в Интернете и сделал несколько звонков. Выйти на след оказалось нетрудно — городишко-то маленький. Меньше чем за двадцать минут он выяснил, где она работает. Все, что нужно было сделать, — набрать номер и спросить, работает ли сегодня Кэти. На четвертый раз кто-то ответил «да». Он повесил трубку, не прибавив ни слова. Она думала, что сможет прятаться вечно, но Кевин хороший детектив, он нашел ее. Я еду, думал он. Я знаю, где ты живешь и где работаешь. Больше ты от меня не скроешься.

За окном мелькали рекламные щиты и съезды с шоссе. В Делавэре на него обрушился ливень. Кевин поднял стекло. Боковой ветер сносил машину в сторону. Грузовик впереди вилял, прицеп заносило на соседние полосы. Кевин включил дворники. Сразу стало лучше видно. Но дождь усилился, и Кевин подался вперед, нависая над рулем, изо всех сил вглядываясь в расплывающиеся световые пятна фар встречных машин. От дыхания стекло начало запотевать, и он включил обогрев. Если ехать всю ночь, он найдет Эрин завтра. Он привезет ее домой, и они начнут сначала. Муж и жена, живущие под одной крышей, как положено. Семейное гнездышко.

Они ведь были счастливы. Вместе ходили развлекаться. В первые месяцы брака, вспомнил Кевин, они с Эрин по выходным смотрели дома, выставленные на продажу. Она очень хотела купить дом, а Кевин слушал, как она говорила с риэлторами, — ее голос звучал в пустых домах как музыка. Она любила не спеша ходить по комнатам, и Кевин видел, что она обдумывает, как расставить мебель. Когда они нашли этот дом в Дорчестере, у Эрин даже глаза заблестели. В ту ночь, лежа в кровати, она пальцем рисовала у него на груди маленькие круги, умоляя внести задаток, и он, помнится, думал, что выполнит пожелания Эрин, потому что любит ее.

Кроме детей. Она хотела детей, большую семью и в первый год брака трещала об этом не переставая. Кевин делал вид, что не слышит, избегая признаваться, что не хочет видеть жену толстой, отечной, что беременные безобразны, что не желает слышать нытье о том, как она устала или как опухли ноги. Вернувшись с работы, он не хотел слышать плач и вопли младенца, видеть разбросанные по дому игрушки. Он не хотел, чтобы жена стала непривлекательной, с увядшим лицом, не хотел вечных вопросов, очень ли она толстая. Он женился на Эрин, потому что ему нужна жена, а не какая-то мать. Но она то и дело заводила об этом речь, надоедала день за днем, пока он не дал ей наконец оплеуху, велев замолчать. После этого Эрин больше никогда не заговаривала об этом. Теперь Кевину казалось — может, действительно стоило дать ей то, что она хотела. Она бы не ушла, будь у них ребенок, просто физически никуда бы не делась. Вот почему она не убежит снова.

Они заведут ребенка, решил Кевин, будут втроем жить в Дорчестере, а он вернется на работу и снова станет детективом. По вечерам он будет приходить домой к своей красавице жене, и люди, увидев их в бакалее, залюбуются и скажут: вот настоящая американская семья.

Он думал, стала ли она снова блондинкой. Надеялся, что ее волосы длинные и светлые и их можно пропускать сквозь пальцы. Ей нравилось, когда он так делал. Она шептала ему слова, которые он любил слышать, заводила его. Но все это было притворством, если она собиралась уйти от него и не вернуться. Она лгала ему, постоянно лгала. Неделями. Месяцами. Она обманывала. Украв документы у Фелдманов, купив себе сотовый, выкрадывая деньги из его бумажника. Планировала и замышляла, а он ничего не подозревал, а теперь другой мужчина делит с ней ложе, пропускает пальцы через ее волосы, слушает ее стоны, нежится в ее объятиях. Кевин закусил губу и ощутил вкус крови, ненавидя Эрин, желая топтать ее ногами, швырнуть вниз с лестницы. Он снова выпил водки, чтобы избавиться от металлического привкуса во рту.

Она одурачила его, потому что была красивой. Все в ней было красиво — грудь, губы, крутой изгиб пониже поясницы. Разглядев ее у казино в Атлантик-сити, Кевин невольно подумал, что еще не видел такой красавицы. Четыре года брака ничего не изменили. Эрин знала, что он хочет ее, и пользовалась этим. Сексуально одевалась. Укладывала волосы. Носила кружевное белье. Он ослабил бдительность, поверив в ее любовь.

Но она не любила и даже не думала о нем. Ее не заботили расколотые вазоны и разбитый фарфоровый сервиз, не волновало, что его отстранили от работы, не интересовало, что все эти месяцы он засыпает в слезах. Ей не было дела, что у него вся жизнь разваливается. Ей было важно то, что она хочет. Она всегда была эгоистичной и смеялась над ним. Смеется уже несколько месяцев, думая только о себе. Он любил и ненавидел Эрин, не в силах в этом разобраться. Глаза застилали слезы, и Кевин заморгал, прогоняя их.

Делавэр. Мэриленд. Пригород Вашингтона. Виргиния. Часы терялись в бесконечной ночи. Ливень перешел в дождь, но потом тучи понемногу рассеялись. На рассвете Кевин остановился неподалеку от Ричмонда и заказал завтрак — два яйца, четыре куска бекона и пшеничный тост. Он выпил три чашки кофе. Вскоре он снова давил на педаль газа, вернувшись на шоссе, соединяющее штаты. В Северную Каролину Кевин въехал под ясным небом. К ветровому стеклу прилипли раздавленные жуки, спина болела. Он вынужден был надеть темные очки, чтобы не щуриться от солнца. Небритые щеки и усы начали чесаться.

Я еду, Эрин, думал он. Я скоро буду.