Книга: Золото Югры
Назад: Глава шестнадцатая
Дальше: Глава восемнадцатая

Глава семнадцатая

Капитана Ричарсона уже третьи сутки нет дома. Его единственный слуга где-то бродит с ключами от дубовой входной двери. Ночевать Макар Старинов приспособился в каретном сарае, благо есть чем укрыться. Но ведь надо же в баню сходить, одежу поменять. Да мало ли что надо делать здесь, в Англии, боярскому сыну, по документам – личному секретарю капитана Ричардсона, сподобившегося на обман самого московского царя! Например, хоть два раза в день пожрать!
Пирует теперь капитан на королевских приемах. Или у графьев каких. По всему получается, что выживать Макару в Англии надобно самому – и выживать достойно.
Первым делом Старинов подловил у грязной портовой таверны капитанского слугу – тот благодушно пропивал фигуристую каминную решетку из дома своего господина. Получив пару оплеух, слуга передал Макару ключ от двери. Старинов хотел вернуть на место и каминную решетку, но быкоподобный хозяин таверны сообщил ему, что решетка уже пропита на две трети. И кинул на прилавок шесть пенсов одной монетой, за оставшуюся треть решетки.
В чужой стране – чужие законы. Макар забрал шестипенсовик и выматерился в божью душу и в семь гробов для капитана Ричардсона.
Матерность выкатилась на датском языке. Сидевший недалеко от Макара грузный швед, что читалось по бороде на шее, не на лице, сказал:
– Парень! Бога здесь не трогают, даже при смерти. У него своих забот хватает. А капитан Ричардсон лежит в больнице Святого Лаврентия, а та больница стоит на скотопривозной дороге. В пяти милях на север. Когда выйдешь отсюда, спроси «Скотланд Ярд». Любой покажет. По нему и иди.
Макар кивнул, положил на столик шведского моряка истертый шестипенсовик и покинул таверну, не забыв еще раз показать кулак бывшему капитанскому слуге.
Выйдя из портового трактира, Старинов не стал спрашивать про «Скотланд Ярд». Он и сам увидел идущую чуть ли не с причала бревенчатую ограду, с двух сторон огораживающую узкий, чуть больше аршина, проход. Из бревен же по бокам прохода составлены были загоны, то там, то здесь. Кругом по щиколотку валялись пласты слежавшегося навоза. Как не узнать в этом нагромождении навоза и дерева русскую поскотину, служившую для пересчета скота и для отделения молодых от старых, бычков от коров. Легко узнать. Но англы народ больно высокомерный. Поскотине дали название «Страна скота шириной в ярд».
По-всякому выходило, что капитан Ричардсон, раз он заболел, то чутка и подождет. Сначала надобно разыскать дядьку, Осипа Непею, хотя тот многажды раз говаривал, что сам найдет Макара.
Найти-то дядька – найдет. Холодный труп, объеденный крысами. Макар бы и сам сейчас сожрал крысу, поскольку второй день только пил воду. Англия, песья мать ее забери, здесь и хлеба украсть нельзя, при таком-то документе! Личный секретарь капитана Ричардсона! Из-за этого документа сам царь Иван Васильевич делал капитану немалое ублажение. А Ричардсон схлыздил. Может выйти и так, что не все ладно с этим проклятым документом! Лучше его никому не показывать. А если показать – можно подвести капитана под петлю, а царя – под неправедную ложь. Но жрать-то хочется!
Что там хорошего рассказывал дядька Осип про трактир на правобережной дороге к Лондону, если идти с юга острова Англия?
* * *
Непея большим тесаком рубил в закутке трактирного двора мясо длинномордых англицких баранов. Тут же, рядом, исходила жаром печь, на решетке которой жарились куски баранины. Краем глаза Осип заметил, что крайний и весьма сочный кусок готового бифштекса исчез с решетки. Прямо на его глазах! Осип перехватил тесак покрепче и шагнул в кусты. И наткнулся на Макара Старинова, жующего пропавший кусок мяса.
– Макарка! Где ж ты шляешься? Я весь королевский дворец перетряхнул – тебя не нашел! Не знают тебя там, Макарка!
– Скоро узнают…
– Это хорошо, это замечательно! Ты вроде как голодный, а? Не кормит тебя капитан?
– Капитана самого кормят. В госпитале Святого Лаврентия, на скотской дороге. Только сегодня узнал…
– От беда! Это госпиталь католиков из ордена безымущих. Или как там у них?
– Не знаю, как у них, а мне бы, дядька Осип, в баню. Да бельишко сменить.
– Погоди, погоди… Раз капитан в госпитале помирает, то ты, стало быть, безденежный и бездомный?
– Безденежный – да, а дом у меня – капитанский. В два этажа и в два камина! Но без бани и без выгребной ямы. Тьфу на этих англов. В кусты при доме хожу… Баня – где она?
– Да вон там, на берегу Темзы, два года назад я лично поставил баню! Англы брезгуют туда ходить, а мне – лепота! Сейчас прикажу натопить, а ты пока откушай, чего хотишь. И обиды свои давай, выкладывай!
– Там не обиды, там – дело. Бумагу мне, чернила, да еще надобно кое-что прикупить.
Через час Осип нещадно лупил Макара вениками из подсушенных дубовых веток. А во все стороны из трактира умчались повозки со слугами, имеющими и деньги, и крепко заученное знание, что именно покупать этому молодому русскому, на которого едва нашли чистые исподние штаны, так он был высок.
Пару раз окунувшись в Темзе, Макар, голый, как есть, пробрался назад, в закуток. Там его ждал улыбающийся Джон Гарвей с чистым бельем и стаканом холодного эля. Макар выпил англицкого темного напитка и не ругнулся только из-за хозяина, выстаивающего рядом с Непеей. Напиток пах жжеными желудями и оставлял во рту вкус мутной воды.
– А водки нету? – спросил Макар, зная ответ.
– Нет у них водки. В Шотландии есть крепкий напиток вроде нашего самогона, а у них нет. Нельзя. Королевский указ.
– Ясно, – сказа Макар. – Поговорить надобно…
После получаса разговора выяснилось точно, что грамота царя Ивана королеве Елизавете передана и велено ждать ответ. Но это станется либо в начале лета, а вернее всего – осенью. Ответ Непея ожидает отрицательный. Но это не важно. Важно, что военные силы противумосковской коалиции тоже станут ждать королевина ответа московскому царю, хоть до зимы. И пока войны не будет. Это главное. Все европейские монархии трясутся: «А вдруг королева даст согласие на венчание»?
Англия очень и очень заинтересована в русских богатствах и огромных землях. Даст королева Елизавета добро на венчание – и что? Коалиция порскнет в стороны от Польши, как зайцы от лисы. Стефан Баторий останется тогда один противу царя Ивана, и тогда Грозный царь надерет ему то место, что внизу, напротив королевских усов. И возьмет под себя Польшу.
А вот ежелив королева Елизавета заторопится с ответом, а к этому есть посыл – королева обижена на Голландию за весьма прибыльный захват колоний в Индийском и Тихом океане, – тогда Непея, царский посол, прилипнет к королеве со второй царской грамотой, – где Иван Васильевич требует себе в жены племянницу английской владычицы. Опять все почнут тратить время на всякие дурацкие вопросы, да на визиты, да на выяснение мнения англиканской церкви.
– В общем, – довольно улыбаясь, сказал Непея, – год покоя мы себе обретем, а европейская коалиция обретет год интриг, драк и свар. Хорошо!
– Это – твое дело, дядька Осип. А вот смотри на мое дело. Капитана Ричардсона хозяин евонный, граф Эссекс, от себя оттолкнул. А ежели сызнова притянет? И через месяц вновь три корабля попрут на наш Север – искать, где река Обь начинается? Тогда – что?
– Тогда и ты с ними попрешь. Твоя задача – англам не перечить. А довести их до устья Енисея или куда подалее… Но не в устье Оби.
– И там с ними – помереть?
– А это уж как получится…
В закутке трактирного двора появился хозяин – Джон Гарвей. Он уже не улыбался, тревожился:
– В трактире засели королевские соглядатаи. Надолго.
Осип Непея засуетился:
– Неужели за тобой шли, а, Макар?
– Да нет. Они тебя обслуживают. Но мне здесь появляться опасно.
Джон Гарвей раздвинул густые, колючие кусты, совершенно скрывавшие высокий забор трактирного двора у конюшни. Там, у земли, имелась отваливающаяся книзу узкая калитка.
– Мне бы хоть денег немного, – помявшись перед тайным лазом, попросил Макар.
Гарвей и Непея разом сунулись в карманы камзолов. Макар Старинов получил шесть фунтов с мелочью и, счастливый от богатства, нырнул в потайной лаз.
* * *
Капитан Ричардсон трое суток не спал от боли в правом глазу и во всей правой части головы. На месте глаза, пальцами щупал, вспухло нечто толстое и пульсирующее.
Лечебница католического монашеского ордена помещалась в бывшей конюшне. Здесь до сих пор пахло конским навозом и прелью от конской же мочи. Больные размещались на грубых топчанах, устроенных в бывших стойлах. В каждом стойле страдали два больных. Сосед капитана ночью помер, но за ним пока никто не приходил. За три дня кормили два раза, и кормили несусветно пахнущей жижей.
Ричардсон ощупал еще раз подбитый глаз и решил, что следующей ночью и он умрет. Нечего ему больше делать на этой грешной земле.
– Господин капитан Ричардсон! – заорал вдалеке, у входа в бывшую конюшню, знакомый голос. – Господин капитан!
Из последних сил Ричардсон поднялся на топчане, хотел издать звук, звук не прорезался. Тогда он встал на четвереньки на навозный пол, и таким способом выполз из конского стойла.
К нему по проходу с двух сторон уже бежали. Первым прибежал Макар Старинов. Он взял капитана на руки, будто младенца, а злым монахам проорал такое, что они то ли закрестились, то ли стали яростно отмахиваться.
* * *
За три шиллинга портовый врач взялся вылечить капитана Ричардсона. И вылечил. Просто распорол узким ножом ужасный волдырь возле правого глаза, выпустил оттуда гной и черную кровь, приложил на глаз некоей жеваной травы, накрутил через глаз на голову черную повязку и отослал домой.
Дома Макар согрел для капитана жирную баранью похлебку, поставил на стол корзинку со свежим хлебом и сказал:
– На ужин будет свинина и бочонок эля!
Капитан обрадовался, но, выхлебав половину тарелки, вдруг завалился на бок. Уснул.
Макар поднялся к себе, в мансарду. Здесь плотники с верфи поставили ему глиняную корабельную печь с двумя круглыми чугунными заслонками, куда ставить посуду. Печь топилась брикетами каменного угля. В углу дожидались своей очереди гореть пять корзин с черными камнями.
В комнате стоял острый запах подгорелого зерна. Зерно – ячмень, слоем в пол-ладони – устилало половину пола. Оно уже вспухло и просилось в бочку для особенного брожения.
Макар поднял большой медный таз, полный воды, что прикрывал огромный корабельный же чугунок, стоявший на печи. Вода в тазу уже нагрелась, пора ее менять. Да и пришло время опростать глубокую миску, что на особой подставе стояла ровно посередине чугунка и почти до краев была заполнена душистым ячменным самогоном.
В самом центре самой просвещенной державы порядочный человек не имел права выпить ничего, крепче эля! Вот напасть! Все приходится делать самому! Даже избегать законной английской напасти!
Макар осторожно слил самогон из миски в стеклянную бутыль. Та наполнилась. Нагревши на углу печи сургуч, Макар залил сургучом горлышко бутыли.
Таких бутылей у него собралось уже пять. Ровно на один английский фунт серебром. Так сказал соседский трактирщик, когда попробовал марийской араки. Самогон Макар гнал для скорости по древнему марийскому рецепту и способу. Следовало бы для цвета насовать в бутылки луковой шелухи, а для здоровья пьющего смешать на сутки самогон с сырым яйцом. Потом процедить. Яйцо заберет смертельную сальную отраву из жидкости. Но некогда – так сойдет. Хотя шестую бутыль самогона, для себя, Макар прогнал через яйцо и выдержал в луковой шелухе.
Жить-то им с капитаном надо! Не грабить же вечно царский денежный мешок русского посольства! А фунт в неделю – это в Англии хорошие деньги! Капитан Ричардсон останется доволен!
Назад: Глава шестнадцатая
Дальше: Глава восемнадцатая