Ночевать Степан остался у Клавы. И опять почти не спал.

На рассвете встал, оделся, вышел на улицу. Увидев над домом Константина Данилыча дымок, постучал в окно. Раздвинулись тюлевые занавески, показалось широкое лицо Агафьи Платоновны.

— Чего тебе?

— Спичек бы мне, — нашелся он. — Собрался печку затопить, а огня нету.

Она открыла створку, подала коробок спичек.

— Ты и вечером, кажись, брал у меня спички…

— Брал. Да потерял, кажется, — не оплошал он и тут.

— Тут не спички, голову потеряешь, — Агафья Платоновна хлюпнула носом. — Сначала Веру Михайловну, теперь Тимофея. Сроду такой страсти не было. Говорят, доктор приехал, бог даст, спасет Тимофея.

Он что-то сказал ей, пошел. Каленым железом прожгла мысль: жив Тимоха. Заговорить может. Тогда — конец. К стенке поставят. И леденящий холод страха, еще не изведанного им, холод смертного страха разлился по жилам. Не помня себя, дошел до дома. Что делать? Что делать? Конечно, бежать. Как можно скорее и как можно дальше. Потом видно будет.

И он стал собирать чемодан. Тяжелый. Придется бросить. Все бросить. Ради чего же тогда?

Присел на чемодан, потряс головой, приказал себе: не паникуй. Думай, Тимоха пока жив. Пока… Кепка? Кепка — ерунда. Оставил ее у Тимохи. Вот и все… Что еще? Это случилось вечером. А сейчас уже утро. Если бы Тимоха что-то сказал, о н и  явились бы давным-давно. Уж они бы выжидать не стали.

Глянул на улицу.

Возле дома остановилась милицейская машина. Из нее вылез Алексей Антонович. Все, конец… Но почему Алексей Антонович один? Где те двое? А может быть… Надежда была невелика. Но она придала ему сил. Встретил Алексея Антоновича так, будто обрадовался его приходу. Провел на кухню, подвинул стул.

— Я завтрак готовлю. Буду рад, если не откажетесь от чашечки чая. Или кофе желаете?

— Спасибо, я ничего не хочу.

Это уже плохо. Если бы запросто пришел, не отказался бы.

— Что Тимофей? Есть надежда?

— Не знаю. — Алексей Антонович потирал колени, болезненно морщился, исподлобья смотрел на него, и этот взгляд словно бы ощупывал, словно бы искал что-то.

— Что же произошло, Алексей Антонович?

В ответ он криво усмехнулся.

— У меня, Степан Васильевич, есть к вам два-три вопроса. — Выжидательно глянул на него. — Кое-что выяснить нужно.

Вот оно, начинается…

— Я готов ответить на все ваши вопросы.

Алексей Антонович медлил, собирался с мыслями — или боль в коленях досаждала, тер их и морщился. Степан подошел к окну, прижался лбом к холодной стеклине. По улице, явно направляясь к его дому, шагал Зыков, а дальше, метрах в ста от него, угадывалась фигура кудрявенького — Баторова…