Книга: Стервятники
Назад: ХРАНИТЕЛЬ ( IV )
Дальше: Глава 20. ХРАНИТЕЛЬ ( V ) и другие.

Глава 19. РУНГЕ, 12 июня 2007 года

ГУБЕРНАТОР произнес традиционную вступительную речь. По случаю Дня России в зале приемов собрался весь иркутский бомонд. Перед началом церемонии Евгений Михайлович не успевал раскланиваться со знакомыми тузами из администрации области, крупными промышленниками и фирмачами. Еще бы! Сегодня Рунге был в числе немногих избранных, которым вручали государственные награды.
Именно избранных, потому как быть удостоенным непросто. И в областной администрации кандидатуру со всех сторон рассмотрят, и у главного федерального инспектора. Потом бумаги отправятся к полномочному представителю Президента России в центр федерального округа. И там все до буковки разберут. Лишь после полетит представление в столицу, в президентскую администрацию. Но и в этом случае еще бабушка надвое сказала. Иногда на самом последнем этапе - раз! и не сложилось у песни начала. Но уж когда Президент свою подпись под Указом поставил. Все! Свершилось! Родился новый кавалер государственной регалии.
Вот и прозвучала его фамилия. «За большой вклад в развитие экономики области.» Рунге, загорелый и посвежевший после отдыха на Бали, не спеша поднялся со своего места, прошагал к микрофонным стойкам, подставил лацкан, на который губернатор, улыбаясь, приколол серебряную медаль «За заслуги перед Отечеством».
-    И в связи с шестидесятипятилетием со дня рождения, уважаемый Евгений Михайлович. Поздравляю! - сказал негромко ему губернатор. - Надеюсь, по этому поводу мы соберемся особо.
-        Спасибо. Обязательно, - ответил Рунге, пожал вялую губернаторскую длань, принял из рук представительной дамы из наградного отдела три гвоздички, замшевую коробочку, в которой под прозрачной крышкой покоилось бордовое удостоверение к медали, и неторопливо возвратился на место.
Справа и слева к нему потянулись другие награжденные и номенклатурные господа, без которых не обходится ни одна «придворная» церемония, пожимали руку, шептали поздравления. По залу плыло облако зависти и одобрения происходящего.
ПЯТЬ лет назад Рунге сменил Читу на Иркутск. Прикупил себе шикарный коттедж в пригороде, на Байкальском тракте, в одном из престижных поселков - буквально на выезде из микрорайона Солнечный. Единственное, насчет чего Е.М. воздержался - на постоянный регистрационный учет по новому месту жительства не встал. Коттедж на супругу записал. А сам остался числиться на читинской «жилплощади».
Перебазировался на брега Ангары и головной офис ЗАО «Востокзолототехснаб»: в марте 2002 года солидная вывеска украсила первый этаж отреставрированного здания на одной из центральных улиц, упорно носящей доперестроечное имя Красноармейская, неподалеку от сверкающего тонированным стеклом и анодированным алюминием учебного комплекса Байкальского университета экономики и права.
Устав ЗАО позволял создание филиалов, поэтому вскоре Рунге зарегистрировал в Иркутске дочернюю фирму - старательскую артель «Черемшанка», получившую право на разработку золотоносных песков в верховьях Большой Черемшанки, на границе Иркутской области и Бурятии. Артель даже обустроила свою базу на территории последней, в Окинском районе, неподалеку от впадения Архута в бурливый Китой-Кин. Золотые пески ничего особенного из себя не представляли, гораздо привлекательнее был район верховьев Китоя, но там хозяева уже имелись.
Специалисты смотрели на телодвижения забайкальского немца снисходительно. Особых барышей в верховьях Большой Черемшанки не получишь. В целом, по экспертным оценкам, суммарные ресурсы разведанного золота в Восточных Саянах оцениваются в 250 тонн. Еще в начале прошлого века россыпное золото успешно добывалось в бассейнах рек Сархой и Диби, функционировали Валентиновский, Елизаветинский и Николаевский прииски. Успешно разрабатывается Зун-Холбинское рудное месторождение. А уж старательское шустрячество по горным речкам! На Черемшанке тоже практически всё выбрано. Там разве что идти по «хвостам». Нерентабельно. Видимо, у немца денег некуда девать или, наоборот, за крохи цепляется, ибо, как говорится, немного осталось места под солнцем.
В общем, регистрация новой артели особого внимания, как показалось Рунге, не привлекла, интереса и ажиотажа не вызвала. И это было именно то, что нужно. Артель потребовалась Рунге как площадка для главного: легализации выхода к Золотой Чаше. Что и говорить, золотопромышленник Кузнецов название таежному сокровищу дал красивое. Да и только!..
Когда вслед за чертежиками старого проныры Шнелля, добытыми у стариков Шейнов, в феврале 1995-го у Рунге в руках, наконец-то, оказалось описание таинственного месторождения, сделанное Кузнецовым, он возликовал! Но вскоре выяснилось, что триумфовать рановато. Описание, из-за которого пришлось буквально пуститься во все тяжкие, ничего особенного не представляло. Заявка на территорию для золотодобычи. Общие фразы, общие расчеты, довольно условная привязка к местности. Непосредственно этот участок застолбить у Рунге пока не получалось. В правительстве Бурятии и в Москве тянули резину. Мол, место там бесперспективное, еще в пятидесятые годы точка, собственно, поставлена.
Да, - это Рунге было известно - неподалеку от лакомого куска Тункинских гольцов, километрах в семидесяти юго-восточнее своенравного и непредсказуемого весенними и осенними паводками Шумака, еще в 1952 году геологи наткнулись на небольшое, но исключительно богатое по содержанию месторождение рудного золота. Тогда и потеряли в Иркутске и Улан-Удэ интерес к легенде о найденном каторжником Деминым саянском Эльдорадо.
А легенда эта, надо сказать, была довольно популярна. Живет, почитай, полтора века, обрастая выдуманными подробностями и мистическим страхом. Кто только не шарился по тайге, выискивая сокровищницу беглого каторжника. Костей осталось на крутых осыпях угрюмых скал и в темной лесной чаще!..
Месторождение на Шумаке перелопатили быстро и основательно, превратив несколько квадратных километров в лунный пейзаж. Оный лишь по истечении без малого полувека, в силу естественных природных процессов, никакими человеческими потугами в плане рекультивации не сопровождаемыми, мало-помалу обрел подобие природного ландшафта.
Рунге озвучил во властных кабинетах желание изучить старое месторождение основательнее, исследовать отвалы. Чего вбивать деньги в оборыши, говорили ему, идти по хвостам нерентабельно: искать драгметалл на отработанных участках - удел старателей- любителей, заключивших договор «фифти-фифти» с артелью, а не серьезных людей. Но Рунге настойчиво пробивал разрешение на изыскательские работы в том районе. Просеяв с упорством истинного старателя тонны информации, чтобы выискать крупинки истины, он не просто был уверен, он знал: Золотая Чаша есть. И он ее найдет. А пока «Черемшанка» и на бедной россыпи поработает.
Куда хуже были последние поползновения. Зашевелились экологи - нынче же их время. Это раньше на «зеленых бойцов» смотрели, как на блаженных, а ныне законов напринимали! Рунге попытался прозондировать ситуацию - тоска! Местное экологическое войско носилось, как дурень с писаной торбой, с идеей Тункинского национального парка. Курортная, дескать, зона, уникальный уголок природы, целебные воды!.. И ведь, пробили, уроды, закон о национальном парке! Его границы, даже по самым придирчивым оценкам Рунге, опасно граничили с предполагаемой зоной Золотой Чаши. И это была вторая причина, из-за которой во властных кабинетах нужного Рунге решения не принимали.
Массу времени, средств, не говоря уже о сожженных нервных клетках, отняло и перебазирование из Читы в Иркутск. Но тут и не в Золотой Чаше дело. Решения требовала общая ситуация: затрещал фундамент благополучия и легального бизнеса.
ДО НЕДАВНЕГО времени Евгений Михайлович чувствовал себя в столице Забайкалья прекрасно. Разве что пинком не распахивал двери в высокие кабинеты. Весом, авторитетен. К его мнению прислушивались, с ним советовались, хотя никаким пиаром Рунге не грешил. Его деньги, его возможности прекрасно пиар заменяли.
Давно известно: финансово состоятельная фигура всегда на виду. Масса народу убивает немало времени поиску и классификации состоятельных господ. Кто-то их классифицирует как реальных налогоплательщиков, кто-то - как потенциальных спонсоров, кто-то - из обывательской зависти, кто-то - в корыстных уголовных целях.
Но побеждает спонсорский интерес. Официальный и неофициальный, благой и кусочный. Спонсорская потенция имярека - вот она, питательная среда для развития уважения к имяреку или роста ненависти к нему. Ну, а уж внимания!.. Господа при больших деньгах - будь то их собственные капиталы или активы возглавляемого ими предприятия, концерна или иного юридического лица - всегда в центре внимания власть предержащих, средств массовой информации и обывательского интереса, подогреваемого, опять же, этими самыми СМИ.
Абрамович купил, Дерипаска решил, Потанин сказал, Миллер отметил. Пупкин снова женился, Бубкин снова развелся. Этот вновь расскандалился в Куршевелях, а этот - на Лазурном берегу. Вексельберг скупил все яйца Фаберже, а Ходорковскому захотелось в политику.
Вот последнее - вовсе ни к чему. Чревато. Вылетает имярек из бомонда в небытие. Хотя и не всегда. Вон, того же Ходорковского взять. Который год скитается бедолага по тюрьмам, а интерес к нему, как спонсору, не пропадает!
В офисе Рунге тоже появлялась эта бойкая мадама, которая вокруг оказавшегося на забайкальских просторах «зэка», ранее с блеском рулившего ЮКОСом, устраивает ажиотаж и суету. Поднаторела в свое время в политической трескотне! Во власти оказаться хотелось ей и дружку ее - до писка. С каким демократическим порывом и благородством вещала парочка электорату о своей гиперпотенции в радении за народные интересы. Дружок пролез на депутатское место. У мадамы не получилось - беременность, образовавшая в ходе политической борьбы, не позволила. И радоваться бы за дамочку - что прекраснее материнства! И радовались. Как и тому, что пикантная ситуация несколько расчистила местный политический горизонт. Не вышло народного трибуна и из дружка. Но по- человечески можно было порадоваться и за него - осел в столице, посасывает радости жизни в доступном объеме.
Но дамочка, как немного погодя выяснилось, не уподобилась пушкинской «орлице над орленком». Наоборот, вновь, с клекотом, ринулась в политические сражения. Впрочем, при чем тут политика? Мадама смекнула, что если волну поднять вокруг бывшего владельца ЮКОСа, то вполне может перепасть спонсорский кусман, а уж отколупнуть от кусмана. Быть у колодца да не напиться!
К Рунге тоже с аналогичными потугами нарисовывалась, но когда бы он не был наслышан о мадаме. И прочих просителей - хоть пруд пруди. Всем - дай, дай, дай. Взамен - будут славить в веках. А медные трубы - слава! - ба-а-льшое искушение! Многим хочется выглядеть белым и пушистым. Особенно, если с уголовной скорбью первоначальный капиталец сколачивался. Но вот, прошло время, распальцовка забылась, срок давности минул, денежки крутятся, капиталец растет, как и пузон его владельца. И наступает время бронзоветь, если ты до этого времени дожил, а не раньше тебя, в связи с упомянутыми скорбными обстоятельствами, уже запечатлели в мраморе или граните.
Время бронзоветь - прекрасное время. И для владельца оного желания, и для исполнителей желаний как таковых. С удовольствием рубит бюст для «родины героя» скульптор - знает, что ваяет за реальные наличные, а не за будущее, призрачное и малоосязаемое, искусствоведческое признание (которого, к тому же, может и не быть или, хуже того, - его заменит хула критиков). Аналогичные чувства и у мастера кисти. А каким вдохновением наполнен художник слова - строчит за листом лист, рождая «шедевр»: романчик там, повестушку - в полтора десятка авторских листов. И вот уже трещат книжные полки от последней работы известного литератора, расшаркивается он на презентации своего детища.
Всем хорошо: слава и деньги - автору, слава и почет - герою книги/портрета/бюста, слава и ура - развитию культуры! А что герой и спонсор совпали в одном лице - так ведь человек-то хороший, много полезного делает, на культуру денег не жалеет! В общем, яркая, незаурядная личность, о которых художникам сам Бог велел.
Рунге тоже меценатствовал и спонсорил. Но в меру. Без бюстов, портретов и издания книг про себя любимого. Наоборот, чтобы завистливого ажиотажа вокруг своей персоны не создавать, но и не слыть скупердяем среди алчущих спонсорства. То-онкая грань: будешь щедрым - увеличится очередь просителей, и внимание в тебе возрастет, а последнее иногда, даже часто - излишне. Особенно, когда это внимание разных там «органов». Будешь скупым до омерзения - потихоньку оплевывать начнут те же газетчики, чиновничий интерес схлынет, мол, какую с таким кашу сваришь, понятно какую - без маслица.
Рунге меру знал. При телодвижениях Е.М., о которых он предпочитал помалкивать, но без которых не мог, меру знать очень важно. Увы, когда бы это только от него еще зависело.
Первым тревожным звоночком стал повышенный интерес правоохранительных органов к детищу Рунге, его главному инструменту по отмыванию черного нала - фирме «Контракт». В девяносто пятом из скользкой ситуации удалось благополучно выйти, но земля слухом полнится. К тому же, удачно сложившиеся дружеские отношения с прокурором области канули в Лету: перевели прокурорского генерала на запад - ротировали, так сказать, в один из регионов Центрального Нечерноземья. К сожалению, и его преемники долго не задерживались - наверху, в Москве, изобрели, видимо, антикоррупционное «ноу-хау»: устраивать большим начальникам из федеральных структур периодические региональные рокировки. Например, из Иркутска в Читу, а через годик-полтора, допустим, в Красноярск. А задружить с новым - дело не быстрое, с кондачка не выходит.
В декабре 2001-го состоялась очередная замена прокурора области. Новый очень не понравился Рунге. Правильный такой. И глазастый! В области - новичок, а не прошло и трех месяцев, как заявил: «Первое, что мне бросилось в глаза здесь, в Забайкалье, это жестокость, с которой совершаются преступления. Бросается в глаза и несоответствие участников внешнеэкономической деятельности их фактическому финансовому положению. При регистрации в качестве предпринимателя у этих лиц, как правило, за душой нет ничего. После получения всех разрешений и выхода на международную арену они начинают ворочать многомиллионными суммами. Меня поражает мягкий подход к решению этих вопросов со стороны правоохранительных органов Читинской области.»
Когда Рунге прочитал это интервью, опубликованное в одном из местных еженедельников по случаю первых ста дней пребывания нового прокурора в должности. Да уж. Решение перебраться в Иркутск созрело окончательно, а за ликвидацию «Контракта» себя похвалил. Оставалось определиться с изнывающим от пребывания на второстепенных ролях Юриком Максютой.
Была в свое время мыслишка приподнять молодого и понятливого. Энергично и не колеблясь, Максюта действовал в ситуациях с Шейнами, репортеришку с краеведом умно прибрал... Хладнокровный, напористый, циничный. До поры до времени это устраивало Рунге. Голова не болела за «войско». Все эти «качки» с одной извилиной вдоль позвоночника. Максюта умел и бросить их на дело, и загнать в стойло. «Быки» хладнокровно трясли тех, кто где- то или в чем-то мешал или огорчал Рунге, оказывался забывчивым на долги либо, хуже того, явно стремился Евгения Михайловича «кинуть».
Юрик не менжевался, когда виновнику не пужалки надо было устроить, а попросту его стереть, в назидание другим хитрецам и непонятливым. Яволь, и - вперед! Гремели выстрелы и взрывы гранат, горели ларьки, киоски, «тачки» и квартиры, наполнялись «подснежниками» пригородные леса и водоемы.
Нравилась Евгению Михайловичу и природная склонность Максюты к быстрому перевоплощению: с «быками» - свой в доску, раскладывает «по понятиям», а через полчаса в офисе «Контракта» - сама респектабельность. Постукивает холеными пальцами по клавиатуре компьютера, умные слова партнерам по внешнеэкономической деятельности говорит, важному чиновнику из администрации что-то по ушам трет. Артист!
Но когда из этого артиста стала пробиваться амбициозность, Рунге крепко задумался насчет ее причин. Понятно, что одна из них - невольное накопление Максютой «деликатной» информации. Если начнет сливать на сторону. Московским «ворам» очень бы не понравилась роль Рунге в истории со Шкипером, еще в нескольких аналогичных эпизодах. А уж откровенное «кидалово» по взносам во всероссийский «общак». Но Юрику это надо? Тогда и он, как говорил один старый актер в не менее старом кинофильме, «загремит под фанфары», тем паче, что столичные «авторитеты» скидок на явку с повинной не делают. У этих суд скорый, официальные потуги опережающий. Поэтому не с руки Максюте тренькать кому-то про их с Евгением Михайловичем дела-делишки.
Следовательно, основная причина прущей, как сорняк, амбициозности в другом.
И Рунге взялся копать вокруг верного Юрика. Это довольно скоро дало результат: Максюта оказался «крысой»! Он тихонько приворовывал у Евгения Михайловича! Правильно говорят физики, самый бездонный вакуум в мире - это собственный карман: еще никто не заполнил его окончательно.
Внимательный, исполнительный, предупредительный Юрик, как оказалось, откусывал от проходящего через его руки (исполнительного директора вЭф «Контракт»!) черного нала незаметные, в чем он был уверен, куски. Пухлых конвертов от Е.М. ему, гаденышу, мало!
Озабоченность Евгения Михайловича розысками документов саянского золотого месторождения породила временную терпимость к «крысе». Но потом выяснилось, что Максюта крысятничество перевел на «семейный» подряд.
Мадам Алейникова напористостью и цинизмом превосходила даже погрязшего в криминальной стирке Юрия. Слов нет, налаживанию контактов с былым прокурором она помогла неплохо. Но все проходит. В конце концов, Рунге - не наследник Рокфеллера или Поля Гетти. Последний, кстати, как где-то вычитал Евгений Михайлович, скупердяй был отменный - Гобсек с Плюшкиным отдыхают! Тем более, польза от Алейниковой для Рунге уменьшилась: после отъезда прокурора-приятеля на берега Волги, его преемник устроил кадровую чистку. Коснулась она и Светланы Васильевны: из кресла начальника отдела областной прокуратуры пошла «на повышение» - межрайонным природоохранным прокурором. Когда бы эти ее полномочия да в соседнем регионе!
Рунге не сомневался: что знает Максюта, то известно и Алейниковой. А что знают двое. Поневоле вспомнишь милашку Мюллера-Броневого!.. Но сладкая парочка, по идее, довольно натерпевшаяся от него, Рунге, за время поисков бумаг по саянскому золоту, внешне никак не проявляла свою заинтересованность в конечном результате. И это было странно.
Рунге не был настолько наивен, чтобы полагать: Максюта и Алейникова жаждут своей маленькой самостоятельности, дабы в случае чего не оказаться на бобах. И поначалу на самостоятельную предприимчивость Юрика и Светика купился. Спокойно наблюдал, как, ликвидировав «Контракт», Максюта влез в аналогичную структуру одного своего старого комсомольского приятеля, подбил его на аферу с получением в московском частном банке крупного займа под разработку хвостов заброшенного месторождения редкоземельных металлов. Но львиную долю добытых средств уговорил бросить на многоступенчатую операцию по акционированию недостроенного на этом же месторождении горно-обогатительного комбината, перепродаже свежеотпечатанных акций загадочным иностранным инвесторам, которые забайкальскую глубинку способны были отыскать только на карте, приблизительно в районе Западного Урала.
Англоговорящие по e-mail «инвесторы», конечно, и не думали хвататься за указку, чай, не школьники у доски, тем паче лично навещать тьмутаракани. Они резвенько переуступили контрольный пакет акций ГОКа коллегам, другим таким же биржевым игрокам, брокерам-хрюкерам или как их там.
Когда же вся эта акробатика, наконец, заинтересовала налоговиков и иные компетентные органы, первое лицо читинской фирмы- займополучателя срочно выехало в отпуск на малую родину, в теплую бывшую союзную республику, а ныне суверенную страну. Оттуда оное лицо, заболемши, видимо, от трудностей акклиматизации, отбыло поправлять здоровье на какие-то заморские курорты.
А Юрик Максюта и вовсе оказался не при делах пропавшего жулика. Гордо уехал из обанкротившейся коммерческой структуры на навороченном японском джипе (на оный он поменял бежевую «семерку», потому как по горнообогатительным делам, сами понимаете, на «Жигулях» раскатывать несподручно). Попутно своей пассии элитные трехкомнатные хоромы прикупил. Так сказать, в качестве компенсации: разборки по поводу займов-акций госпожу прокуроршу зацепили. И не беспочвенно. Алейникова активно и жестко продавила некоторые экологические вопросы в ходе так называемого акционирования вышеупомянутого ГОКа, прикрыла бурную деятельность Максюты, еще кое в чем откровенно служебным ресурсом нажала. За это и поплатилась.
Последствия взаимосвязи жадности и фрайера известны, здесь случай аналогичный, только слово «фрайер» заменим на «фрайершу». В общем, госпожу Алейникову тихо уволили из прокуратуры, скандала не раздувая. Но Максюта подсуетился: вскоре, без особых процедурных проволочек, Светлана Васильевна оказалась в адвокатах. Довольно быстро обозначился и круг ее клиентуры - так называемые «авторитетные в определенных кругах» предприниматели.
Вот тут-то Рунге и забеспокоился. Ибо эти самые «бизнесмены» к его друзьям не относились. Скорее, наоборот. Хрен с ней, с адвокатессой, но куда девать ее тандем с Максютой? Надеяться, что «авторитетные предприниматели» ничего не ведают о связи Е.М. со сладкой парочкой? Наивно. Законченный идиот не ведает о взаимозависимости звеньев в цепочке Рунге - «Контракт» - Максюта - Рунге.
Оборотная сторона активности Юрика беспокоила еще больше. То, что его, Рунге, выкормыш быстро и виртуозно обул московских и местных прожженных финансистов и чиновников, - так флаг ему в руки! Пусть крутит свой шакалий «бизнес». Ну,а если. Если он переметнулся к противной стороне. Не отсюда ли торчат уши? Не потому ли из предупредительного, исполнительного Юрика полезли амбиции?..
Идею Максюту приподнять, сделать вторым в «золотом деле» Рунге отставил. Тем более, что Юрик вскоре засветился в сомнительных околополитических игрищах.
Еще один былой комсомольский дружок Максюты с настырным писком лез в депутаты Госдумы. Заверения Юрика, что его участие в проталкивании дружка в законодатели строится на расчете в пользу Рунге, было откровенным блефом. Заманчиво иметь в Охотном ряду карманного депутата. Но Рунге знал: в данном случае, с конкретным имяреком, не польза светит, а непредсказуемые по негативу последствия. Дружка Максюты в Госдуму реально двигал далекий от Забайкалья, обитающий на западносибирских газонефтянных полях, финансово-промышленный монстр. Средств не жалея. И ладно бы у возникшего рога изобилия вовремя оказался Юрик, чтобы попросту отсосать свою порцию выборных денежек. Но рядом возникли те самые «авторитетные в определенных кругах предприниматели», которые по местным пустякам защищались адвокатессой Алейниковой, а в крупных проблемах ориентировались на московских «коронованных» особ. Про взаимную нелюбовь Евгения Михайловича с первыми и вторыми уже звучало.
Рунге детальнее прокачал ситуацию и понял: стоит верный Юрик за спиной, жарко дышет в затылок, прицеливается.
А потом. Потом наступила весна двухтысячного года. В регионе развернулась нешуточная борьба за губернаторское кресло. Тут уже и Рунге пришлось свою лояльность демонстрировать, не на словах, на деле. Суета предвыборных политических баталий несколько притупила его бдительность.
В июле из Улан-Удэ позвонил милицейский полковник, у которого приблизился срок выхода на пенсию по предельному для службы возрасту. Он изподволь «готовился» к пенсионной жизни, что Рунге в свое время заметил и иногда подкармливал милицейского старичка: оплачивал местные новостишки о делах бурятских «золотарей», полезную информашку из республиканского правительства и МВД.
Свежее сообщение не обрадовало: в известном районе засветились людишки тех самых «авторитетных» конкурентов Рунге, попытавшиеся настырными методами «наладить связи» с местными старателями и геологоразведкой. Герр оберст-полицай, конечно, окрасил новость в оптимистичный колер, дескать, в рамках профилактических мероприятий по борьбе с оргпреступностью обнаруженных «брателл» шуганули основательно. Надолго ли, зло подумал Рунге.
Итак, дорогой Юрок заработал на два фронта. С бумаг, взятых у Шейнов и деда-краеведа, конечно, снял копии. Впрочем, это надо было учитывать с самого начала. Евгений Михайлович позвонил в Иркутск, договорился о встрече и на следующий день выехал в город на Ангаре. Максюте сказал: по делам «Востокзолототехснаба».
ЮРИЙ Николаевич Максюта, Юрик, Юрок, Юран. Откуда ему было знать, что через несколько дней он попадет в оперативную сводку областного УВД. Вместе с верной своей подругой Светланой Васильевной Алейниковой. Прозвучат их фамилии на седьмой странице сводки, в разделе «ДТП со смертельным исходом».
Бешено летящий «ЗиЛ-130» выскочит на закате с неприметной лесной дороги на трассу и ударит в левый бок элегантную, дамскую «тойоту»-трехдверочку, подаренную Юриком своей пассии. Машинка закувыркается с крутого откоса, рассыпая брызги стекла, и рухнет вверх колесами в зеленую ряску придорожного болотца, взметнув цветущую воду и вонючий ил.
Из кабины заглохшего самосвала выберется крепкий мужик в милицейской рубашке, осторожно спустится по откосу к лежащей в грязи вверх колесами легковушке, наполовину утонувшей в зловонной жиже. Одного взгляда хватит: парочке внутри «тойоты» медики уже не помогут.
Мужик вернется на асфальт, быстро, но придирчиво оглядит разбитую «морду» грузовика, потом кабину. Ребром ладони вытолкнет из-под сиденья к педалям недопитую бутылку водки, ухмыльнется и бросит рядом с ней, достав из распахнутого «бардачка», початую упаковку презервативов.
Наверное, его потянуло бы и на другие «приколы», но рядом скрипнет тормозами «гаишная» «Волга», из нее выйдет еще один «милиционер», тут же замахавший рукой подъехавшим следом первым зевакам: давай, не создавай затора, проезжай!.. Зеваки поспешно объедут стоящий поперек дороги грузовик и покатят к родным пенатам, качая головами и радуясь, что их не заставили выступать в роли понятых. А следом тронется и «Волга», сворачивая на ту же лесную дорогу, откуда несколько минут назад выскочил «ЗиЛ».
Новая порция автозевак, отдохнувших на берегах забайкальских жемчужин - замечательном озере Арахлей и примкнувших к нему Тасее и Иване, - увидят свежую аварию, куда ГАИ, получается, еще не добралась. Самые ответственные тоже полезут по откосу к дамской «тойоте» и тоже убедятся, что парочке внутри уже не поможешь. Юрий Николаевич Максюта и Светлана Васильевна Алейникова свой двухдневный кратковременный отдых на Арахлее закончили и перешли к длительному, вечному, что не вызывает у автора стыда за кощунственную иронию. А следствие примется искать пьяных подростков или более великовозрастных дебилов, угнавших накануне леспромхозовский грузовик, чтобы покататься с ветерком и «телками» (иначе, зачем в кабине пойло и гондоны?). Вот и покатались, натворили дел и сбежали, уроды!..
Вернувшись из Иркутска, Евгений Михайлович вновь оказался в атмосфере предвыборной борьбы, немножко поактивничал в ней, расчетливо и правильно, дабы максимально укрепиться в местном политическом бомонде. Прочные связи в читинских коридорах власти позволяли тропить дорожки к ближайшему окружению губернатора Иркутской области и президента Бурятии. А последнее для Е.М. было жизненно важно, - решение из Читы временно отступить сформировалось окончательно.
Рунге удачно избавился от своего участия в местном рыночном бизнесе и пассажирских автоперевозках, что было главной костью в горле его «авторитетных» конкурентов. Пока те праздновали, как им казалось, победу, предвкушая дальнейший «передел», Евгений Михайлович укреплялся в Иркутске и Улан-Удэ.
Так появилась артель «Черемшанка», подросла доля в ряде других старательских артелей Прибайкалья, завязанных с «Востокзолототехснабом». Другими, словами, крепли предпосылки для штурма таинственной Золотой Чаши в Восточных Саянах. Только один пустячок тормозил бурную деятельность Рунге: никак не удавалось точно определить место сибирского Эльдорадо.
КАКОЙ-ТО невидимый занавес разделял Золотую Чашу и всех, кто хотел ее найти! А желающих, как выяснилось, - туча! Те же иркутские краеведы и любители искать клады. Энтузиазисты, мать их!.. Помимо с таким трудом добытых и оберегаемых Рунге документов, оказывается, существовало и было изучено краеведами целое уголовное дело 1927 года, набитое уникальными показаниями тех, кто нашел Золотую Чашу! Но что толку. Периодически возникающий ажиотаж, неоднократные попытки поисков наталкивались на дурацкую по простоте и вдвойне дурацкую по неразрешимости загадку: где же это сокровище? Как будто заколдован суженый донельзя пятачок тайги и горных отрогов!
А уголовное дело из архива было еще то! Когда зимой 1927 года проводник экспедиции «Союззолота» Краснов нашел в низовье реки Шумак неопровержимые улики совершенного здесь преступления: трупы трех участников летней экспедиции к Золотой Чаше - следственная машина раскрутилась быстро.
Да и какие у следователей были проблемы с подозреваемыми? Состав экспедиции - пять человек. Трое из них убиты: уполномоченные комиссары золототреста Шведов и Дорожный, взятый ими на поруки из лагеря колчаковец Новиков, горный техник, который был в составе экспедиции золотопромышленника Кузнецова, нашедшей в 1898 году Золотую Чашу. И двое рабочих - братья Леоновы, которые, выйдя из тайги в августе двадцать седьмого, заявили, что Шведов, Дорожный и Новиков со всей поклажей утонули при переправе через Китой, когда они еще шли к искомому месторождению. Тогда братьев несколько раз допросили да и отпустили домой, под надзор участкового. Ну, а когда проводник Краснов обнаружил троих застреленных.
Братцев-убивцев тут же взяли в оборот. Уже не милиция, а оперуполномоченные ОГПУ! Они языки развязывать умели: Леоновы признались в совершенном тройном убийстве, потом проговорились о своем участии в колчаковском отряде Новикова.
Раскрутилась и цепочка их жизни после двадцатого года. Как они оказались в Маньчжурии, как вступили там в отряд Захара Гордеева, как потом пробрались домой. Как сами хотели отыскать Золотую Чашу, да только оказались баранами, ничего не понявшими в бумагах и чертежике, взятых с тела жандармского подполковника Горлова. И уж совсем отчаялись в своих золотых мечтаниях, когда их разыскал освобожденный из лагеря Новиков. Почему убили его и комиссаров? Не верили они своему бывшему командиру. Лют был, жаден. Чуяли, что если до золота доберутся, то он всех перещелкает. И комиссаров, и их.
Леоновы наивно надеялись, что если они скроют главное (что экспедицией 1927 года месторождение найдено!), то это им сохранит жизнь, как потенциальным проводникам к Золотой Чаше. Уверенность братьям придавала направленность многочисленных и долгих допросов: чекисты упорно выясняли маршрут движения экспедиции. Братья надеялись, что во время новой экспедиции они сумеют сбежать, скрыться в родной тайге. А некоторое время отсидевшись в тихом зимовье, проберутся к закопанному в потаенном месте золоту и оружию - их добыче с убийства комиссаров и Новикова. Ну, а потом окончательно уйдут за кордон от проклятых Советов и тогда заживут уж кум-королю...
Леоновы перемудрили, запутавшись на допросах в противоречащих друг другу показаниях. Следователи убедились, что выжали из братьев все и никакой ценности они, как свидетели, не представляют. Ну, а за дела свои кровавые должны ответить в строгом соответствии с законом, беспощадным к врагам Советской власти.
«Полномочному представителю ОГПУ
по Восточно-Сибирскому краю...
22 марта 1928 года, г. Иркутск
ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА
по ряду материалов уголовного дела №........................ в отношении граждан
Леонова Петра Фомича, 1898 г. р. и Леонова Алексея Фомича, 1899 г. р.
...В ходе последних допросов подозреваемых установлено, что другими сведениями, представляющими интерес по существу дела, гр-не ЛЕОНОВ П.Ф. и ЛЕОНОВ А.Ф. не располагают... В показаниях повторяются, путают даты и места событий...
...Вместе с тем, в показаниях ЛЕОНОВА П.Ф. содержится наиболее увязанное описание маршрута следования к месторождению следующего содержания:
Нужно от зимовья Краснова подняться вверх по Шумаку примерно десять километров и здесь от соответствующей затеси повернуть вправо, перевалив водораздельный хребет между Шумаком и Китоем.
Пройдя десять километров в этом направлении, нужно спуститься с гольца, местами отвесного, в верховье одного из правых притоков Китоя в крутой замкнутый ледниковый цирк, называемый чашей Новикова, где под водопадом и находится рудное месторождение золота.
На топографической карте ЛЕОНОВ П.Ф. показать маршрут затруднился, т.к. карту читать не умеет. Точно так же, фактически подтверждая на словах изложенный братом маршрут следования, ЛЕОНОВ А.Ф. на карте его показать не умеет, никакими навыками пользования топокартой не обладает...
.По обстоятельствам совершенных преступлений: убийства ДОРОЖНОГО, ШВЕДОВА и НОВИКОВА, сокрытия тел убитых и улик преступления, дачи заведомо ложных показаний при расследовании несчастного случая, при котором якобы погибли ДОРОЖНЫЙ, ШВЕДОВ, НОВИКОВ, а также своего участия в белобандитском движении в период Гоажданской войны и в период 1922 - 1928 гг. гр-не ЛЕОНОВ П.Ф. и ЛЕОНОВ А.Ф. дали исчерпывающие признательные показания, полностью их изобличающие, в результате чего заслуживают высшей меры социальной защиты...»
Но описанный Петром Леоновым маршрут оказался неточным, если не сказать неверным. Следуя этому описанию, а также отобранным в 1927 году комиссарами Шведовым и Дорожным у заключенного Новикова показаниям, тоже содержащим описание пути к месторождению, в 1934 году на поиски Золотой Чаши отправляется новая экспедиция. Четырнадцать человек скрупулезно исследуют в течение лета все правые (правые, а не левые!) притоки Китоя, долину Шумака. Безрезультатно!
Более того, вывод экспедиции фактически поставил крест на дальнейших поисках Золотой Чаши под эгидой государства. В отчете экспедиции 1934 года было записано: «Изучение топографии всего участка, в котором можно было ожидать месторождение, совершенно ясно показало, что все подробные описания местности, данные Леоновым и даже самим Новиковым, - сплошная фантазия авторов, ни разу не побывавших в самом описываемом районе». Когда же в 1952 году было открыто уже упоминавшееся месторождение (в 70 километрах юго-восточнее реки Шумак), то это только подтвердило процитированный вывод.
Откуда Евгению Михайловичу Рунге знать, что его далекий немецкий родственник Иоганн Шнелль в не менее далеком 1914 году разрядит на берегу Шумака свой шикарный пятизарядный «маузер» в несостоявшегося великого революционера Миньку Либермана.
Насчет возможной роли Миньки в мировой революции судить трудно, но его догадка (читатель помнит перевернутую карту!) привела экспедиции 1898 и 1927 годов к Золотой Чаше. А все другие так и не смогли разгадать загадку беглого каторжника Дмитрия Демина или как там его на самом деле.
Рунге вообще никаким разгадыванием не занимался. Он пришел к другому выводу: дедовские методы блуждания по тайге и горным кручам не годятся. Нужны солидные капиталовложения и научные методы поиска с применением новейшей техники и специалистов.
Прошлой осенью Рунге арендовал вертолет. Обошлось в кругленькую сумму, по 40 тысяч за моточас. Несколько раз облетели и Шумак, и Китой. На заметку попалось несколько похожих на кузнецовское описание и, особенно, на «картинки» из записок Шнелля мест. Когда бы не испортившаяся погода. Но нынешней весной Евгений Михайлович планировал воздушную разведку продолжить. Пусть только вскроются реки, и со скал на Шумаке и Китое загрохочут водопады.
НО ЯНВАРЬ приподнес сюрприз. В конце месяца в иркутский офис на имя Рунге доставили большой плотный пакет с припиской «Лично». Ни обратного адреса, ни почтовых штемпелей. Евгений Михайлович вскрыл конверт. В нем оказался свежий номер столичного еженедельника «Итоги».
Недоумение Рунге рассеялось, когда он пролистал глянцевый журнал. В конце номера в глаза бросился крупный заголовок на фоне знакомого пейзажа: «Жила-была жила». Заухало сердце, когда глаза побежали по жирно набранной врезке к статье: «Где-то в глухих отрогах Саян от глаз старателей надежно упрятано сказочно богатое месторождение золота... Легенду о сибирском Эльдорадо местные жители передают из уст в уста вот уже полтора столетия». Автор подробно пересказывал и саму легенду, и историю поисков деминского «клада», и версии возможного места Золотой Чаши. Была опубликована карта Тункинских гольцов. Текст иллюстрировали фотографии этих мест.
Рунге чуть удар не хватил!
-        Кто принес это-о?! - заорал он, выскочив в приемную и потрясая конвертом. Обе миловидные секретарши таким шефа не видели никогда. - Я спрашиваю, откуда взялся пакет?!!
-        С к-курьером, - пролепетала одна из перепуганных секретарш. - М-молодой человек.
-         Сидите тут, уродки! Мух не ловите!.. - рявкнул Рунге и снова скрылся в кабинете. Он принялся тыкать кнопки, набирая первый из трех, указанных в журнале телефонов редакции. Выслушав долгие гудки пустопорожнего вызова, набрал с тем же результатом, один за другим, два оставшихся. Потом поднял глаза на настенные часы: в Москве еще сладко спали даже «жаворонки».
Е. М. положил трубку и устало подумал, что звонить в редакцию бесполезно, да и ни к чему. Там включат дурака. Мол, интересные легенды, провинциальная экзотика. Но неспроста, неспроста появилась эта публикация. Кем организована? С какой целью?
Рунге в ярости скрипнул зубами. А если?.. Не прислал ли ему любезно сей журнальчик тот, чьи хлопцы еще в двухтысячном шарились в районе Тункинских гольцов? То-то и оно.
Замигал огонек городской линии. Номер - только власть предержащим, тузам из областной администрации, доступен. Рунге снял трубку.
-         Евгений Михайлович? - проворковал женский голос. - Добрый день. Пал Сергеич приглашает вас к пятнадцати часам.
Когда Рунге появился в «большом» кабинете, неприятное предчувствие, возникшее после знакомства со статьей в анонимно присланном журнале и усилившееся после звонка, начало тревожно нарастать. Взгляд куратора золотодобывающей отрасли Евгению Михайловичу не понравился. Куда это подевалось обаяние номенклатуры? Глаза холодные, улыбка протокольная. Нет, предчувствие никогда не обманывало Рунге. Он ощутил невидимый барьер недоступности к телу. Витало нечто в воздухе, но что? Непонятно.
-        Евгений Михайлович, очень рад, очень рад! - Вице-губернатор, продолжая делано улыбаться, пожал руку, жестом указал на два кресла у огромного окна, разделенные низким стеклянным столиком.
-            Взаимно, - кивнул Рунге, усаживаясь в мягкие объятья лакированной кожи. - Весь внимания, Павел Сергеевич.
Тот опустился в кресло напротив, сказал несколько незначащих фраз о погоде, осведомился с равнодушной, модной нынче среди аппаратчиков американской вежливостью о делах Рунге, о здоровье самого и супруги и лишь потом перешел к сути вопроса.
-       Слышал, Евгений Михайлович, что пока очень скромно дела идут у вашей «Черемшанки». Нет?
-         Вашей осведомленности стоит позавидовать, уважаемый Павел Сергеевич. Да, пески там небогатые.
-          Евгений Михайлович. - Чиновник сделал паузу, пристально разглядывая Рунге. - А почему бы вам вообще не отказаться от самостоятельной разработки? Извините, что так прямо, без реверансов, но мы с вами люди взрослые и серьезные.
-         Понимаю так, что артель «Черемшанка» кому-то помешала? - прищурился Рунге. - Уж простите за откровенность, но коли мы взрослые и серьезные.
Вице-губергнатор поднялся, подошел к столу, заваленному бумагами, приподнял за угол глянцевый журнал, демонстрируя Рунге обложку.
-    Читали?
-    Сподобился, - Рунге угрюмо посмотрел на лощеного аппаратчика.
«Ишь ты, как метастазы-то разрастаются. Что в Чите, что здесь.
Хотя. Одни московские хозяева.». Вслух задал дурацкий вопрос:
-    Но при чем тут «Черемшанка» и ее бедные пески?
-       А вы думаете трудно сообразить, для чего создана артель и для чего вы так страстно желаете застолбить участок на Китое?.. - Вице- губернатор рассмеялся. - И ваши вертолетные вояжи туда, дорогой Евгений Михайлович, тоже прозрачны. Скажу больше.
Чиновник бросил журнал и вернулся в кресло у стеклянного столика:
-        Вас, конечно, может не устроить наша беседа. В конце концов, мы ведем речь о территории Бурятии. Но судьба участка на Китое решается даже не в Улан-Удэ. В столице! Заповедные земли, вообще-то, любезный Евгений Михайлович. Тункинский Национальный парк Республики Бурятии, курорт Аршан неподалеку. И потом. Давайте уж открытым текстом, что ли.. Вы не мальчик, дорогой Евгений Михайлович, чтобы не понимать. Попилено всё. Давным-давно попилено. Надеюсь, уважаемый Евгений Михайлович, у вас хватит благоразумия определиться после нашего общения. Нет?
-        Чего вы хотите от меня? - хрипло спросил Рунге, отвернувшись к окну. В горле перехватило, а вот предчувствие отступило. Сбылось.
-          Помилуйте, дорогой Евгений Михайлович! Ни-че-го! - Павел Сергеевич пересел на свое место за письменным столом. - Мы ценим ваш вклад в развитие экономики региона, надеемся, что он будет умножаться, а авторитет «Востокзолототехснаба» расти и крепнуть. Полагаем, что вам следует сосредоточиться.
Чиновник на мгновение замолчал, потом повторяя, продолжил:
-            Сосредоточиться на активном развитии сотрудничества с предприятиями золотодобывающей промышленности области, которые нуждаются в новейшей технике. А кто как не ваша контора имеет все возможности для бесперебойного обеспечения госпредприятий и артелей такой техникой и оборудованием, запасными частями, сервисным обслуживанием. И развитие инфраструктуры вам под силу, имеете неплохие строительные подразделения.
Речь вице-губернатора текла елеем.
-          Я сосредоточусь, Павел Сергеевич, сосредоточусь, - глухо проговорил Рунге, не отводя взгляда от верхушек голубых елей, виднеющихся в окне кабинета. - Вы, наверное, правы. Наше ЗАО - хозяйство обширное, глаз да глаз нужен, часто испытываешь такой цейтнот. Забыл уж когда отдыхал.
-        А вот это - напрасно! - Рунге прямо услышал: сейчас вице- губернатор, как вечно живой Ильич, ласково и заботливо, присовокупит «батеньку». Не-ет, забыл, сука лощеная, корни, не присовокупил!
А собеседник тоже уставился на ели за стеклом:
-        Самое время махнуть на юга. Или предпочитаете зимние виды отдыха?
-       А что посоветуете? - Рунге перевел тяжелый взгляд на хозяина кабинета.
-        К теплому морю, Евгений Михайлович, к ласковому солнышку! - засмеялся вице-губернатор с видимым облегчением. - На юга! Недельки две-три. А холода у нас и так хватает. Кстати, совсем забыл! Вчера на малом совете решили финансировать программу поддержки регионального бизнеса. Ваше ЗАО в ней - отдельной строкой. На ближайшем заседании правительства области, думаю, решение будет утверждено. А еще, дорогой Евгений Михайлович, есть мнение представить вас за огромный вклад в развитие области в государственной награде. Но это я вам - по секрету.
Он шутливо прижал палец к губам и поднялся из-за стола, обозначая конец аудиенции.
Через две недели Евгений Михайлович Рунге залег на месячную «профилактику» в кардиоцентр, потом с супругой отбыл в отпуск, который затянулся у него до лета. А фирмой неплохо руководилось по телефону, с помощью электронной почты и цифровой подписи. Новые времена наступили.
«ХАММЕР» плавно простучал по трамвайным путям и свернул на Красноармейскую.
«.Эх, наколка, наколочка!...» - мимо, в облаке гремящего «шансона», который Е.М. было слышно даже в запечатанном салоне джипа, лихо пролетела подержанная «хонда», набитая ржущими пацанами. Вспомнилась младшая, двухколесная сестра иномарки - участница финала со Шкипером. В голове тут же машинально прокрутилась читинская хроника последних лет. Знакомые имена.
2002 год. Ранним утром у собственного подъезда убит выстрелом в упор депутат Госдумы Владимир Богатов, владелец 49 процентов акций компании социального такси «Автомик». В июле 2003-го рядом с собственным коттеджем ранним вечером застрелен заместитель губернатора области Александр Шапневский, руководивший комитетом по управлению госимуществом. Не прошло и года: 20 мая 2004-го, в центре города, у забора детского сада три киллера- автоматчика расстреляли машину, в которой находился Леонид Калинин, он же «Калина», и его телохранители. В следующем мае, буквально в нескольких сотнях метров от места расстрела «Калины», в квартале от здания областного УВД, снова прогремели автоматные очереди, жертвами которых стали председатель совета директоров ОАО «Универсальная продовольственная компания «Рынок» Константин Ключевский и его заместитель Евгений Жаров. Ранее, в феврале, выстрелом из ружья убит директор деревообрабатывающего комбината «Рассвет» и депутат областной Думы Владимир Баранов.
Поневоле задумаешься о душе.
Рунге, преодолевая одышку - куда весь заряд, накопленный на Бали, подевался! - потянулся к брошенным рядом на сидение гвоздичкам и медальной коробочке, повертел её секунду в руках и отбросил назад. Суки коррумпированные!
С губернаторского приема Рунге ехал обратно в офис и думал о банальных вещах, которые, как это не странно, еще вчера его не интересовали. Он думал о том, что на шестьдесят пятом году жизни пора вспомнить о душе. Гонка за золотым призраком этому явно не способствовала. Шестнадцать лет гонки. Ради чего? Чтобы в самый последний момент раздался свисток? Из столицы свистнули. И журнальчик подкатили. Черная метка.
Убравшись из Читы, Рунге, конечно, отслеживал, как там, после него, развиваются события. А развивались они уныло. Не выпестовывался что-то никак такой бизнес, который бы хорошо переносил свет. Его по-прежнему тянуло в тень и мрак. В Беспредел, Который Нравится и Устраивает Всех. И это так смахивало на окончательный диагноз.
Беспредел начала девяностых оказался плохо залеченной болезнью. Ее дружно загнали вглубь, наивно веря (в смысле - изображая оную наивность), что наступает выздоровление. Соответственно наступил рецидив. Нарыв зрел и наполнялся скверной. Он, Рунге, тоже активно приложил руку к этим гнойным процессам. Теперь пожинал собственные плоды.
- Поворачивай домой, - приказал Рунге водителю, уже подкатывающему к зеркально-золотым дверям офиса «Востокзолототехснаба». - Устал я что-то.
Июньский день клонился к вечеру. К набережной Ангары табунами валила молодежь с охапками пивных банок. День России вступал в свою кульминацию. А величавая Ангара, отражая небо, поблескивала голубой водой, в которой, пока она катила от Байкал-моря, его кристальной чистоты осталось, как в бизнесе честности.
Назад: ХРАНИТЕЛЬ ( IV )
Дальше: Глава 20. ХРАНИТЕЛЬ ( V ) и другие.