ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ИГТОНГКА
«Надо выручать Игтонгку, — думал Чумбока, — пора».
В пути маньчжуры сняли с Игтонгки колодку и поставили его работать шестом. На шумном перекате казалось, что вот-вот лодку разобьет о камни. Вода плеснулась, обдавши маньчжуров и гребцов.
— Книгу замочили из-за тебя, — визжал писарь, озлобившись на кормщика, — книгу с записями.
Рябой не раз бывал в набегах на горных речках, — он правил умело и вел лодку близ скалы, чувствуя, что там глубоко. Но Чумбо все же рискнул.
— Что ты делаешь? — вдруг в ярости заорал он так, что толстый Сибун в страхе свалился с сиденья, а писарь, бросив бумаги, схватился обеими руками за борта. — Сейчас убьешь нашего начальника! Книгу потопишь!
Чумбо смело оттолкнул Рябого и вырвал весло. Маньчжуры оторопели. Чумбока провел лодку напрямик, самым опасным водопадом, через перекат.
— Вот так надо! Видел?
Сибун и писарь, оба бледные, дрожащие, поднялись со дна лодки и оглядывались на пенившиеся волны. Они глазам не верили, что лодку так благополучно пронесло.
— Когда мы сюда ехали, вода маленькая была, — говорил Сибун. — Как по другой реке едем.
— Сейчас вода большая, — сказал Чумбо, — в горах льды тают.
— Тебе за такой подвиг подарок следует, — похвалил парня Сибун, хорошо правишь… Будешь сидеть на корме… Мы не думали, когда сюда ехали, что так может за два дня река вздуться. А тебя палками велю отколотить, строго сказал он Рябому. — Больше не смей править.
На другой день Чумбока снова удивил всех своим искусством. Он проводил лодку между завалов, в таких узких проходах, где, казалось, рыба не проскочит…
За перекатом река стихала. Изгибаясь, она катилась ровно и спокойно.
Чумбо приблизился к низкому, топкому берегу, поросшему осинником.
— А так зачем делаешь? — рассердился Рябой, ревниво следивший за всеми движениями Чумбоки.
— Ты ему не мешай! — огрызнулся Сибун. — А ты правь, правь! Я только тебе доверяю!
— Нет, почему ты здесь едешь? — упорствовал Рябой.
— Там посредине камни есть, — небрежно ответил Чумбо. — Вода поднялась — их закрыла, а здесь глубоко.
Маньчжур смущенно умолк.
Внизу вскоре снова зашумел порог. Острые грозные камни быстро неслись навстречу. Река разбивалась о них и с грохотом падала волнами вниз по уступам.
Низкий берег со множеством корней и с нависшими над водой вершинами падающих, подмытых деревьев плыл у самого борта.
— Ой-ой! Какой порог! — воскликнул Чумбо, а сам ткнул голой пяткой Игтонгку в спину. — Сейчас если не пропадем, то хорошо…
Все стали смотреть на середину реки, на проносившиеся с шумом камни. На близкий берег никто не обращал внимания.
Игтонгка не шевелился.
— Поживей, поживей! — тихо шепнул Чумбо. — Берег как раз низкий…
Игтонгка тупо и сонно поглядывал по сторонам.
— Думаешь, всегда будешь сидеть так спокойно? В рабы попадешь… Торопись… — Чумбо раздосадовался и с силой ударил его пяткой в спину.
Теперь берег был совсем рядом. Лодка время от времени задевала за корни, торчавшие, как прутья. Маньчжуры держались за борта. Игтонгка покосился на них и вдруг, бросив весло, вскочил, схватил шест, опустил его в воду и с ловкостью перепрыгнул из лодки на берег. Как горный козел, поскакал он по болоту к сопке и дальше, дальше, вверх по камням…
— Эй, эй… раб убежал! — воскликнул рябой маньчжур.
В этот миг Чумбо отвел лодку от берега. Сильный поток подхватил ее. Лодку качнуло, и все повалились на борт.
Маньчжуры закричали. Берег быстро отдалялся. Лодку несло по самой пене с чудовищной быстротой.
Сибун велел стрелять по беглецу. Рябой маньчжур схватил единственное ружье и запалил фитиль. Едва маньчжур приложился, как Чумбока завел корму. Лодку опять качнуло. Раздался выстрел, но заряд понесся в небо.
Тут Чумбока вдруг вскрикнул, выпустил весло из рук, схватился за сердце и бултыхнулся в реку.
Течение закрутило и понесло лодку. Маньчжуры что-то кричали и вскоре скрылись за лесом. Чумбока вылез на берег. Игтонгка бежал к нему.
— Поедем скорей к нам! — воскликнул он радостно.
— Нет, ты поезжай домой, — ответил Чумбока, — а мне мать велела на поминки возвращаться. Но ты скажи отцу, что скоро я вернусь.
Парни добрались вместе до балагана старика Коги, жившего с семьей на мысу, около устья горного ключа. Это был долговязый старик с лысой головой, с горбатым носом и бородой в три длинных седых волоска.
Кога ужаснулся, услыхав, что Игтонгку чуть не увезли в рабство.
По словам старика, маньчжуры были уже далеко.
— Ты не боишься встретить их на Амуре? — спросил он, услыхав, что Чумбока едет домой.
— Они не заедут к нам, — отвечал парень. — Они говорили, что должны зачем-то поскорей плыть в гьяссу. Я еду к брату, там поминки будут. Да если и заедут к нам, то я их не боюсь, — сказал Чумбока.
Он почувствовал свою силу и решил, что не следует и впредь поддаваться разбойникам.
— А ты мне должен помочь, — обратился он к Игтонгке. — Когда домой приедешь, поговори с отцом, помоги мне.
— Во всем, в чем ты хочешь! — с чувством воскликнул Игтонгка.
Кога проворно поднялся.
— Я сам повезу Игтонгку, — сказал он. — Я бы и на поминки поехал, да боюсь встретить в Онда маньчжуров. А когда поминки будут? На какой день назначены?
— Вот еще точно не знаю, когда будем душу отца в Буни отвозить. Ведь я давно из дому.
— Ну, когда будет известно, дай и нам знать как-нибудь, — сказал Кога.
Он пошел выбирать лодки. Старик взял себе берестяную оморочку покрепче и подлиннее, с двумя гнездами для гребцов, чтобы с Игтонгкой подниматься на ней в верховья Горюна, а Чумбоке выбрал деревянную.
Чумбока тем временем объяснял Игтонгке, что тот должен сказать своему отцу. Но Игтонгка с радости, что поедет домой, почти не слушал его.
— Вот у нас теперь дома все обрадуются! — воскликнул Игтонгка, видя, что дядя уже выбирает весла и шестики.
После обеда Кога и Игтонгка, дружно стуча об камни дна шестиками, поехали на длинной берестянке вверх.
Долбленку Чумбоки течение быстро понесло вниз, к Мангму.
