КТО СКАЗАЛ «МЯУ»?!
Преамбула
– Да-а… Были времена.
– Ну…
Мы налили по стопочке – «по пять капель» – и врезали за те самые времена. За Бечевинку – забытый всеми богами гарнизон на самом краешке Камчатки. Немногие выдерживали там больше пяти-семи лет службы.
Саша сейчас командир береговой части – немногочисленной в смысле количества личного состава, а потому достаточно спокойной в смысле службы. Я у него инженером АСУ – уже гражданский, глубоко цивильный человек, лишь где-то в самой глубине души оставшийся флотским офицером, и кортик дома на стенке висит. Саша служил на лодке – проект 877, «Варшавянка», третий корпус. Я в то время сидел на берегу и занимался головными частями торпед. Где-то мы пересекались по службе, но чаще – в поселке. А вот сейчас видим друг друга почти каждый день, и все равно у нас всегда находятся общие темы.
Например, сама Бечевинка.
– Давай, за Бечевинку. – Саша сейчас практически не пьет. Я – другое дело. Но… есть вещи, говоря о которых, нужно иметь в руке стограммовый стопарь.
Бечевинку выдумал один из наших бывших Главкомов, адмирал Горшков, когда ему надо было написать дипломную работу в самой-самой военной Академии. Вот он взял и обосновал возможность создания в нашей тьмутаракани базы дизельных торпедных подводных лодок со всей положенной инфраструктурой. А став Главкомом, начал последовательно воплощать свою бредовую идею в жизнь, и некому было дать «стоп машине»… Бухта Финвал отгорожена от океана широкой песчаной косой, а потому в ней прорыли узенький канал, который приходилось раз в год выкапывать заново, ибо его элементарно замывало волнами. Несколько раз лодки втыкались в края канала, и один раз – Сашина, он как раз стоял вахтенным офицером. Чтобы запереть всю бравую 182-ю отдельную бригаду в бухте, хватило бы одного сопливого диверсанта с зарядом малой мощности. Дороги в гарнизон не было – только пять часов морем. Или на вертолете. Был такой анекдот – лейтенанту-новичку вертолетчики сказали прыгать к новому месту службы с двухсот метров: «Извини, братан! Ниже не можем – обратно запрыгивать начнут!…» Но было грех жаловаться – через бухту торчал на сопочке зенитно-ракетный дивизион, так вот они по сравнению с нами – как мы и Париж. Они и пресную воду добывали, растапливая снег, и ягоду военные жены собирали с «калашом» за спиной – медведей вокруг навалом. Патроны – россыпью, а по праздникам они иногда спускались к нам, и мы почти привыкли к резиновым сапогам, дополняющим велюровые и шифоновые платья ракетчиц…
– …торчали мы как-то у пирса в Петропавловске, в Завойко, чего-то уж не помню чего. Командира нет, за него старпом. Оба штурманца влетели в комендатуру по пьяни – в кабаке нажрались, начали требовать у гардеробщика несуществующую куртку, а на фразу: «Да вы же пьяные!» поклялись смертной клятвой, что сейчас пойдут в комендатуру и там будет четко зафиксировано, что они трезвы… ну и сели оба в одну камеру. А тут командир получает с берега – выйти на рейд и встать там на якорь. Командир – это в смысле старпом. А как вставать на якорь без штурманов? Петропавловск – порт оживленный, сам знаешь…
– А дальше? – бардак на флоте меня давно не удивляет, просто хочется послушать еще одну историю.
– Дальше? Дальше старпом плюнул и дал «аврал». А поди похерь приказ верхнего оперативного! Выползли… покрутились, плюхнули якорь… а еще через три часа заявляется на катере наш комбриг Пивненко (как же, помню!) и кричит – все, сниматься, идем в Бечевинку! Начали тащить якорь, ход дали – фигня какая-то, крутимся на одном месте, будто рули погнуты… ну, с рулями у нас и в самом деле заморочка была, – Саша улыбается, – но не настолько же! И якорь не идет – зацепились за что-то. Там же, сам знаешь, на дне свалка натуральная, все что хочешь. Пивень на мостике орет, старпом голову втянул, штурманцы на киче дрыхнут, боцман руками разводит, а лодка крутится на пятаке… дернулись посильнее – вроде якорь пошел, ход сбросили, старпом говорит боцману – иди, мол, послушай. Якорь знаешь на лодке? Он же ниже ватерлинии, его не видать, и с одной стороны у него такая лепешка, которая его в клюзе прикрывает для обтекаемости. Боцман пошел, послушал – кричит, воткнулся, да не совсем. Блин!… Дали стоп, завели под якорь конец с кошкой, вытащили – мама… кабель, причем, не силовой, а с кучей жил, ясное дело, связь через бухту… Пивень-комбриг оглянулся воровато и орет: «Руби его на хрен, и линяем, нас тут не было!» Рубанули – и домой, в Бечеву… А через десять лет сижу я за столом со своим однокашником, он связист в штабе, вспоминаем всякое, ну я рассказал эту историю, а он: «Ёшь твою в бубен! А мы, как придурки, неделю потом этот кабель восстанавливали и негодяев искали!…»
Мы смеемся. История не ахти какая смешная – подумаешь, но мы все равно смеемся. Потому что оба знаем – сейчас последует другая. Саша набивает трубку душистым иноземным табачком, вытряхнутым из «беломорины», раскуривает ее, делает три задумчивых «пыха»…
